Англия XIX века глазами русских эмигрантов

Англия XIX века глазами русских эмигрантов

Содержание

Введение …………………………………………………… 3

Глава 1. Политический строй Англии глазами русских эмигрантов ……………………………………………………………. 9

Глава 2. Экономика ……………………..………………... 14

Глава 3. Социальный строй ……………………………… 17

Глава 4. Культура и менталитет …………………………. 19

Заключение ………………………………………………... 23

Список источников и литературы …………………….…. 25

Примечания ……………………………………………….. 26

Введение

Англия XIX века имела развитую экономику Империи, передовую форму правления, устойчивые демократические институты, активно формирующееся гражданское общество. Вместе с тем, Англия являла в наиболее явной форме невиданные доселе социальные проблемы и противоречия, смещение в условиях урбанизации многих традиционных ценностей и норм, являла новую мораль и культуру. Англия не только обогнала Россию в политическом развитии, но и принадлежала к другому, отличному от западноевропейского, культурному миру. Поэтому было бы полезно и интересно изучить взгляды русских эмигрантов, долгое время живших в Англии, находящихся между двумя мирами, на общественное и политическое устройство Англии, ее экономику и культуру.

Работа носит в том числе и источниковедческий характер, поскольку отклики русских эмигрантов на происходящее в Англии, их видение, понимание, оценки процессов, протекающих в Англии, могут служить источником как по истории Англии, так и по истории самой России.

Тема курсовой работы представляет исследовательский интерес еще и потому, что она недостаточно изучена в историографии. Единственная работа, посвященная этой проблеме – изданная в 1982 г. работа Н. А. Ерофеева «Туманный Альбион. Англия и англичане глазами русских. 1825 – 1853».[1] Однако, как следует из самого названия монографии, работа Н. А. Ерофеева посвящена лишь 28-летнему промежутку, а во-вторых, публицист-путешественник и эмигрант предлагают совершенно разные подходы, точки зрения, видения проблем.

Среди работ, посвященной данной проблематики, можно назвать еще дипломное сочинение Д. Н. Титова «Англия в зеркале русской публицистики 50-х – 60-х годов XIX в.».[2] К ней в полной мере относится все сказанное по отношению к работе Н. А. Ерофеева: сравнительно узкие хронологические рамки и не эмигрантская, а вся русская публицистика.

Этими двумя работами, в общем-то, и исчерпывается литература по изучаемой теме, поэтому все внимание пришлось сосредоточить на изучении источников.

После восстания декабристов появился первый русский политический изгнанник в Англии – Н. И. Тургенев: «В январе 1825 года я отправился в Лондон, и ничто не смущало моего спокойствия. Только в Эдинбурге я узнал, что я привлечен в качестве одного из обвиняемых к процессу, начавшемуся вслед за декабрьским восстанием. Через несколько дней после отсылки этой оправдательной записки ко мне явился с визитом секретарь русского посольства в Лондоне. Он прежде всего предъявил мне требование, с которым обращался ко мне от имени императора граф Нессельроде, – явиться в верховный суд в качестве обвиняемого в соучастии в восстании».[3] Н. И. Тургенев жил там между 1826 и 1833 г., но знал эту страну и раньше. Непосредственным впечатлениям посвящен очерк «В Англии» (1826 г.).[4]

А. И. Герцен открыл новую главу в истории англо-русских культурных связей, так как положил начало «Лондонской вольнице» – политической эмиграции, которая вела интенсивную идеологическую и культурную работу. Сначала он и не думал, что его «вольница» затянется так надолго: «Когда на рассвете 25 августа 1852 года я переходил по мокрой доске на английский берег и смотрел на его замарано-белые выступы, я был очень далек от мысли, что пройдут годы, прежде чем я покину меловые утесы его».[5]

В течение двенадцати лет с 1852 г. А. И. Герцен издавал журнал «Колокол», писал «Былое и думы», публиковал в английской печати статьи о русской литературе, в частности, об А. С. Пушкине и М. Ю. Лермонтове. В Лондоне его резиденция в Путни стала местом паломничества русских, приезжавших в Англию. «Мы были в моде», – писал Герцен о своей лондонской общине.

Герцен мечтал об усвоении его соотечественниками некоторых элементов западной цивилизации – таких как уважение прав личности, избавление от деспотизма государства. Однако, оказавшись в Европе, он увидел, что и там человек не свободен. Это, в частности, отразилось в его очерке «Трагедия за стаканом грога».[6]

В Англии Герцен познакомился со своим соотечественником В. С. Печериным, который по идейным соображения решил остаться на западе навсегда. Как понял его судьбу Герцен, Печерин не нашел своего истинного места в Европе, почувствовал себя «сирым», не сумел распорядиться своей свободой. В действительности, судя по письмам Печорина, у него были сложившиеся взгляды на характер процессов, происходивших в России под влиянием побеждавшей в ней капиталистической цивилизации, таких как обесценивание духовных ценностей, засилие стремления к материальному благосостоянию. Печерин осознавал свое призвание к духовной жизни и чувствовал себя лишним в России. В Ирландии он принял католичество и стал священником иезуитом.

Поэтому исследователю, занимающемуся изучением его очерков о Лондоне 1848 г.,[7] следует быть принимать во внимание религиозную позицию автора в оценке культурных реалий английсканского общества.

Типичным представителем антимонархической эмиграции в Лондоне был И. В. Шкловский (1865 – 1935), писавший под псевдонимом Дионео. Он был связан с народовольцами, прошел сибирскую ссылку. Среди русских журналистов в Англии Дионео был самым крупным специалистом по Англии. Британский журналист Г. Вильямс писал о нем: «Молодые поколения россиян получают представление об английской демократии исключительно по книгам Дионео». Нами были изучены очерк «Английская губерния»,[8] в которой сравниваются политические системы и местное самоуправление Англии и России.

Противоположный лагерь представляла Новикова О. А. – защитница русской монархии, жившая в Англии.[9] О. А. Новикова была знатоком английской психологии и внесла свой вклад в исследование национального характера. Она рассмотрела национальные предрассудки англичан и русских и сделала вывод, что в сравнении с Англией Россия богата только духовно, но в соответствии со старомодными взглядами, как она пишет, «это богатство не вовсе заслуживает презрения».[10]

Целью настоящей работы является раскрытие того образа Англии, который был создан русскими эмигрантами с выяснением динамики изменения этого образа на протяжении исследуемого периода.

Для достижения этой цели необходимо решить следующие задачи:

1)                                          изучить взгляды русских эмигрантов на политическую, экономическую и социальную системы Англии;

2)                                          исследовать отношение русских эмигрантов к английской культуре и менталитету;

3)                                          проанализировать динамику взглядов русской эмиграции на эти проблемы.

Заявленные цель и задачи определили структуру работы. В основе структуры лежит проблемно-тематический принцип. Хронологические рамки работы ограничиваются XIX в.

Глава 1. Политический строй Англии глазами русских эмигрантов

В XIX в. Британская империя являлась сильнейшим государством. «… Англия непобедима на море, и… ее финансовые ресурсы в полном порядке».[11] Англия XIX века имела передовую форму правления, устойчивые демократические институты, активно формирующееся гражданское общество. Все это не могло не интересовать русских эмигрантов. Некоторые из них на своем опыте убедились в прогрессивности английской политической системы, в особенности в сравнении с Россией. Н. И. Тургенев вспоминал: «Мне из достоверных источников известно, что моей выдачи серьезно требовали у Каннинга. Но я узнал также, что в ответ на ноту, требовавшую моей выдачи, английский министр ограничился тем, что удостоверил ее получение, не говоря ни слова по поводу ее содержания».[12]

В связи с этой ситуацией Н. И. Тургенев возмущался неосведомленности русских дипломатов о политических правах человека в Англии: «Что же делают эти русские дипломаты за границей, если они не знают даже азбуки социального строя страны, в которой они пребывают, ее законодательства и руководящих начал ее управления? Требовать выдачи у английского министра, у Каннинга! Повторяю, это – нечто невероятное».[13]

Дионео так характеризовал английскую систему правления: «Королевские войска не остановились бы перед тем, чтобы заарестовать или расстрелять сколько угодно революционеров; но те же революционеры, выбранные в парламент, представляли в глазах войск уже нечто неприкосновенное…».[14]

Надо сказать, что эмигранты восхищались также гражданской позицией английской прессы и независимостью прессы от правительства, что тоже наилучшим образом познавалось в сравнении с политически отсталой николаевской Россией (речь идет о процессе над декабристами): «Поведение периодической печати в Англии и во Франции во время этого процесса было таким, каким оно должно было быть. Пресса регистрировала факты, которые доходили до нее с театра событий; она делала замечания и высказывала свои соображения лишь в тех пределах, какие допускала природа самих фактов и степень их достоверности. Ни одна английская, и ни одна французская газета, по крайней мере, из тех, которые я знаю, не принимала за чистую монету все, что говорилось в докладе следственной комиссии; ни одна не желал придавать этой канцелярской стряпне той веры, которой заслуживают в подобных случаях обвинительные акты, составленные в странах, где правосудие совершается в законных формах и определяется ими. Все, наоборот, не находя защиты рядом с обвинением, воздерживались от того, чтобы занять определенную позицию по отношению к обвинителю, являвшемуся в то же самое время судьею, и обвиняемому, лишенному всякой возможности не только защищаться, но и отвечать».[15] Мало того: по словам русской эмиграции, «некоторые газеты открыто признали невозможность высказаться при отсутствии элементарных начал всякого правильного судопроизводства».[16]

Однако в то же время эта политической свободой могли воспользоваться не только «мятежники», но и «угнетатели». Так, в 1848 г. «Лондон был убежищем всех беглецов от революции».[17] В. С. Печерин писал, что «Меттерних с семейством поселился возле нас».[18] После «весны народов» Англия стала прибежищем «падших величин, прибиваемых со всех сторон к английскому берегу».[19]

В то же время внешняя политика Англии вызывала у русских эмигрантов определенную неприязнь, особенно в отношении к России. О. А. Новикова писала: «Мы в России никак не можем понять, почему англичане позволяют… страху перед военной мощью России проникать в речи консервативных политиков и вносить элемент предубеждения во взгляды министров».[20] Поэтому О. А. Новикова не могла понять «… враждебности, которую многие англичане испытывают к моей стране». [21] Впрочем, как признавали сами эмигранты, в том числе и из монархического лагеря, причина неприязни и опасений коренилась в разнице политических систем двух стран: «… великий поэт Теннисон ненавидит Россию. «… мы, англичане, не можем мириться с режимом, основанном на кнуте!».[22]

Русской эмиграции не могла импонировать и колониальная политика Британской Империи: «Англия каждый год присваивает новые территории с такой легкостью, которая изобличает для иностранцев все лицемерие декларируемого ими нежелания расширять границы своей империи».[23] Русская эмиграция выступала также против «постыдной торговли опиумом с Китаем».[24]

Неудивительно, что п»оложение русского, приезжающего в Англию, далеко не всегда приятно. Англичане намерены видеть в каждом русском скрытого врага, интригующего против английских интересов».[25] Как отмечают источники, «… русскому нельзя посетить Лондон, чтобы не быть заподозренным в шпионаже».[26]

Разумеется, эта позиция относилась не ко всем англичанам. Русскими эмигрантами отмечались «… теплые письма, которые появились в «Daily News» и в «Times» в 1876 году, авторами которых были англичане, живущие в Москве».[27] О. И. Новикова вспоминала: «В прошлом году в Англии была анонимно опубликована целая подборка клеветнических заметок. Мои английские друзья настаивали на необходимости их опровергнуть».[28]

Определенную роль в восприятии английской политической системы русскими сыграло поражение России в Крымской войне и общее осознание необходимости преобразований заставляло по-иному рассматривать многие вопросы, связанные с Англией. Постепенно сходят на нет мнения о ее скором и неизбежном падении в результате экономического краха. В конце XIX столетия Дионео характеризовал английский строй так: «Яркая, сочная зелень пастбищ, крепкая и прочная, как английский строй».[29]

Таким образом, в среде русской эмиграции укрепилось мнение о незыблемости английской системы правления, идущей по пути предоставления гражданам реальных прав и свобод, базирующихся на уважении парламентской традиции. Поэтому Англия всегда была определенным образцом для российских либералов и сторонников конституционного правления.

Глава 2. Экономика

Англия XIX века имела развитую экономику Империи. Это была богатейшая страна, в которой взгляд русского эмигранта восхищали и способ ведения сельского хозяйства, и промышленность.

На русские деревни с покосившимися избами совершенно не было похоже капиталистическое сельское хозяйство Англии: «По лугам, изрезанным рядами темных буков, высоких вязов и развесистых дубов, медленно бродят жирные, кудлатые, сонные овцы с большими оранжевыми таврами на руне. Задумчивые коровы, гладкие, крупные, с громадным выменем, стоят под ветлами на берегу ручьев»;[30] «Телята тоже преисполнены британским self-respect. Они чинно стоят у воды, вместо того, чтобы гарцевать по лугу, задрав хвост колом».[31]

Природа Англии связываась с ее высоким экономическим развитием: «Луга чередуются парками и нивами, на которых колосится высокий ячмень».[32]

В то же время русские эмигранты, в частности, Дионео, за глянцевой картинкой замечали и скрытые экономические реалии: «Всюду в этих местах жирные овцы вытеснили уже землепашцев».[33] Тот же Дионео отмечает, что заработная плата пастухов (15 – 16 шил. в неделю) выше того, что получают плугари (12 – 15 шил. в неделю).[34] Так что наблюдения о характере английского сельского хозяйства приводили к выводам о его капитализации и специализации, подчиненности нуждам промышленности: «Среди волнистой равнины, на берегу реки виден небольшой город с дымящимися высокими фабричными трубами. Всюду в этих местах жирные овцы вытеснили уже землепашцев».[35]

Экономика Англии, конечно, не могла не восхищать русских, даже порой вызывая зависть: «… ее финансовые ресурсы в полном порядке».[36] Традиционные для России сетования на дороги, являющиеся, по сути, одним из экономических показателей, в Англии превращались в восхищенно-завистливые апологии тем же дорогам, олицетворяющим тепеерь экономическое могущество: «Кони везут шарабан по великолепной дороге, мощеной асфальтом и перерезывающей все графство».[37]

Однако русские эмигранты, как уже говорилось, не идеализировали способы достижения экономического роста – ведь деньги Англии текли рекой и из колоний, и за счет той же «постыдной торговли опиумом с Китаем».[38]

В глаза русским эмигрантам бросался и набираюбщий силу атрибут капиталистического производства – назойливая реклама: «Среди полей видны столбы с наглыми, назойливыми, крикливыми и бесстыдными рекламами на них: «Пилюли от печени», «Красные пилюли для бледных людей», «Голубые пилюли от плохого освещения», «Пилюли, излечивающие все болезни».[39]

Таким образом, изучение источников показывает, что уже тогда проявились типичные черты рекламного бума, типичные информационные приемы: «Пилюли носят звучные названия неизвестного происхождения, которые должны действовать гипнотизирующим образом на публику»;[40] «Иные рекламы составлены в стихах; в других – в названии пилюль соблюдена аллитерация, т. е. повторяющиеся буквы во всех словах»;[41] «Все живое в Англии степенно и проникнуто чувством собственного достоинства; зато особенно крикливы и наглы рекламы».[42]

Таким образом, восхищение развитой экономикой Англии у русских эмигрантов было далеко от любования и идеализирования, они замечали и скрытые тенденции экономического развития Британии.

Глава 3. Социальный строй

Имея развитую экономику Империи, передовую форму правления, устойчивые демократические институты, активно формирующееся гражданское общество, Англия, вместе с тем, являла в наиболее явной форме невиданные доселе социальные проблемы и противоречия, которые замечали и представители русской эмиграции.

Естественно, что в поле зрения в первую очередь попадали бедняки: в богатой и развитой Англии нельзя было не заметить низший класс. В. С. Печерин о своем путешествии на плохом, некомфортабельном транспорте отмечает, что «это было очень плохое и ненадежное судно, на коем обыкновенно перевозили скот и – бедных людей!».[43]

Русские эмигранты замечали контрасты английского общества: «… этот страшный муравейник, где сто тысяч человек всякую ночь не знают, где прислонить голову, и полиция нередко находит детей и женщин, умерших с голода, возле отелей, в которых нельзя обедать, не истративши двух фунтов». [44]

А. И. Герцен посвятил истории одного человека, от благополучия скатившегося к нищете благодаря краху банка, где хранились все его счета, целое сочинение: «Трагедия за стаканом грога».[45]  В ней он показал, как зыбко бывает благополучие человека в мире, где банкротство или мошенничество банкира уничтожает все его сбережения – «все до фардинга»,[46] и человеку остается «самому утопиться да детей утопить».[47] С большой эмоциональностью он рисует трагедию «старшей горничной герцогини… сделавшейся прачкой»,[48] однако при этом дает понять, сколь тяжелы бывают для психического здоровья человека социальные условности: больше, чем потеря денег, по семье несчастных бьет потеря социального статуса, хотя, по мнению А. И. Герцена, «в сущности, быть напыщенным лакеем в Quen’s hotel или скромным половым «Георга IV» – разница не бог знает какая».[49]

Таким образом, в среде прежде всего социалистической эмиграции высказываются мнения, неприукрашивающие английскую действительность. Но и в целом русские эмигранты в большинстве своем отчетливо видели основные внутренние проблемы и противоречия Англии.

Глава 4. Культура и менталитет

Религиозная жизнь Англии еще с XVII в., как известно, была подчинена капиталистическому развитию. Поэтому, наряду с основной религией – англиканством, наиболее капитализированное общество являлось «твердынею самого строгого евангелического протестантизма»,[50] особенно в тех местах, где «главное население состояло из богатых купцов, отправляющихся каждое утро в 9 часов с омнибусом в Сити в их торговые конторы[51]».

В то же время некоторая часть английского общества принадлежала к католическому вероисповеданию, и, кроме того, в Англии велась пропаганда иезуитов (как уже говорилось, к ним принадлежал и один из русских эмигрантов, В. С. Печерин). От его взгляда не укрылось, что английский (точнее, англиканский) вкус отразился даже на английском католицизме, что выразилось в определенной простоте церкви по сравнению с континентальной: «Я нашел тут более простоты и вкуса, чем в бельгийских церквах, где церковные украшения часто сбиваются на кукольную комедию или на вызолоченные пряники»;[52] «Проповедь была… просто читана с тетради без декламации и жестов. Англичане терпеть не могут итальянского размахивания руками и поддельного французского энтузиазма…».[53] Даже католикам в Англии не было свойственно, по мнению В. С. Печерина, «ни малейшего клерикального педантизма».[54]

Столь же проста была, по мнению русской эмиграции, и английская кухня: «... мы присели в кабачке выпить стакан пива, и при этом случае я видел английскую кухню, доведенную до самого простого выражения: какой-то путешественник из простого народа схватил на вилку большой кусок сырого мяса и, подержав его несколько минут над огнем камина, принялся кушать без дальнейших церемоний».[55]

Русскому эмигранту, даже в высшем обществе привыкшему к определенной соборности и общинности, бросался в глаза и индивидуализм капиталистического образа жизни: «Такого отшельничества я нигде не мог найти, как в Лондоне… Нет города в мире, который бы больше отучал от людей и больше приучал бы к одиночеству, как Лондон. Его образ жизни, расстояния, климат, самые массы народонаселения, в которых личность пропадает, все это способствовало к тому вместе с отсутствием континентальных развлечений. Кто умеет жить один, тому нечего бояться лондонской скуки».[56] В то же время «… нервные, романтические натуры, любящие жить на людях, умственно тянуться и праздно млеть, пропадают здесь со скуки, впадают в отчаяние» и замечают «холодность англичан».[57]

В глаза бросались также «чопорность английских дворецких», «величественность слуг»: «Аристократические отели – «официанты в них совершают службу с важностию наших действительных статских советников прежнего времени»;[58] «в градусе поворота головой и глазами, и в тоне, которым он отвечал «Yes, Sir», можно было до мелочи знать лета, общественное положение и количество издерживаемых денег господина, который звал».[59]

Таким образом, капиталистическая Англия соседствовала с аристократической, где даже слуга был «аристократ по убеждениям, по общественному положению и по инстинктам».[60] В этой Англии «расчетливые скептические и эгоистические европейцы»[61] удивлялись «серебряному подносу со счетом, приводившим в уныние неопытного путника».[62]

Русским эмигрантам бросалась в глаза и «британская надменность»:[63] «Если приезжий удерживает свой костюм, свою прическу, свою шляпу, оскорбленный англичанин шпыняет его, но мало-помалу привыкает в нем видеть самобытное лицо. Если же испуганный сначала иностранец начинает подлаживаться под манеры англичанина, тот не уважает его  и снисходительно трактует его с высоты своей британской надменности».[64]

В то же время замечалась и растущая коммерциализация культуры – тот же пример Марии Корелли: «Излюбленная большой публикой романистка усиленно занята в Стратфорде судебными процессами и саморекламированием»,[65] которая «привлекла к суду критиков, отозвавшихся непочтительно об ее произведениях, и получила фартинг (т. е. копейку) за «убытки». Месяца два тому назад она начала процесс против типографа, обвиняя его в том, что тот выпустил в свет открытки с портретом романистки. Мария Корелли нашла, что на портрете у нее «глупый вид», и притянула издателя к суду «за клевету». Присяжные оправдали издателя, и романистка должна была заплатить судебные издержки».[66]

По замечаниям русских эмигрантов, «в Англии драмы Шекспира гораздо больше почитаются, чем читаются»:[67] «В Лондоне есть только один театр, который, по традиции, ставит произведения Шекспира по одному в сезон. Большая публика в Англии из всего Шекспира знает только несколько имен, пять-шесть стихов, превратившихся в избитые поговорки, да речь Марка Антония над трупом Цезаря, которая помещена во всех хрестоматиях. В Америке и в британских колониях Шекспира знают гораздо лучше. Но в Англии, как во всем англо-саксонском мире, культ писателя необыкновенно глубок».[68]

В целом надо отметить, что в тех случаях, когда речь шла об английском быте, обычаях, каких-то чисто внешних вещах, где затрагивались этические характеристики, наиболее устойчивые стереотипы, большой разноголосицы мнений наблюдать не приходится.

Заключение

Создаваемая тем или иным автором картина Англии во многом зависела от того, какую идеологическую «веру» исповедовал автор.

В тех случаях, когда речь шла об английском быте, обычаях, каких-то чисто внешних вещах, где затрагивались этические характеристики, наиболее устойчивые стереотипы, большой разноголосицы мнений наблюдать не приходится.

Тогда же, когда внимание публицистики останавливалось на более сложных явлениях политического, государственного, экономического характера, общественного строя Англии, мнения часто сильно разнились, формируясь под влиянием мировоззренческих установок, которых придерживались авторы.

В общем восприятии Англии русскими эмигрантами XIX столетия сохраняется многообразие мнений и подходов, которое было вызвано как сложностью самого рассматриваемого объекта, так и усложнением спектра русской общественной мысли.

Поражение России в Крымской войне и общее осознание необходимости преобразований заставляло по-иному рассматривать многие вопросы, связанные с Англией. Постепенно сходят на нет мнения о ее скором и неизбежном падении в результате экономического краха.

Русские эмигранты в большинстве своем отчетливо видели основные внутренние проблемы и противоречия Англии и в целом не впадает в идеализацию объекта своего рассмотрения.

Наоборот, в среде социалистической эмиграции высказываются мнения, неприукрашивающие английскую действительность – например, А. И. Герцен вскрывает «язвы» и «маленькие трагедии» Британской Империи.

Список источников и литературы

Литература

1. Ерофеев Н. А. Туманный Альбион. Англия и англичане глазами русских. 1825 – 1853. М., 1982.

2. Ерофеев Н. А. Очерки по истории Англии (1815 - 1917). М., 1953.

3. Титов Д. Н. Англия в зеркале русской публицистики 50-х – 60-х годов XIX в. Калининград, 2002.

Источники

1. Герцен А. И. Трагедия за стаканом грога // «Я берег покидал туманный Альбиона…». М., 2003. С. 289 – 294.

2. Дионео. Англиская губерния Англии // «Я берег покидал туманный Альбиона…». С. 329 – 347.

3. Новикова О. А. Об Англии // «Я берег покидал туманный Альбиона…». С. 302 – 304.

4. Печерин В. С. В Англии // «Я берег покидал туманный Альбиона…». С. 210 – 213.

5. Тургенев Н. И. В Англии // «Я берег покидал туманный Альбиона…». С. 177 – 179.

Примечания

[1] Ерофеев Н. А. Туманный Альбион. Англия и англичане глазами русских. 1825 – 1853. М., 1982.

[2] Титов Д. Н. Англия в зеркале русской публицистики 50-х – 60-х годов XIX в. Калининград, 2002.

[3] Тургенев Н. И. В Англии // «Я берег покидал туманный Альбиона…». М., 2003. С. 177.

[4] Там же.

[5] Герцен А. И. Трагедия за стаканом грога // «Я берег покидал туманный Альбиона…». С. 287.

[6] Там же.

[7] Печерин В. С. В Англии // «Я берег покидал туманный Альбиона…». С. 210 – 213.

[8] Дионео. Англиская губерния Англии // «Я берег покидал туманный Альбиона…». С. 329 – 347.

[9] Новикова О. А. Об Англии // «Я берег покидал туманный Альбиона…». С. 302 – 304.

[10] Там же.

[11] Там же. С. 302.

[12] Тургенев. Н. И. Указ. соч. С. 178.

[13] Там же.

[14] Дионео. Указ. соч. С. 339.

[15] Тургенев. Н. И. Указ. соч. С. 179.

[16] Там же.

[17] Печерин В. С. Указ. соч. С. 214.

[18] Там же. С. 213.

[19] Герцен А. И. Указ. соч. С. 294.

[20] Новикова О. А. Указ. соч. С. 302.

[21] Там же. С. 302.

[22] Там же. С. 302 – 303.

[23] Там же. С. 302.

[24] Там же. С. 304.

[25] Там же. С. 304.

[26] Там же. С. 304.

[27] Там же. С. 304.

[28] Там же. С. 303.

[29] Дионео. Указ. соч. С. 329.

[30] Там же. С. 329.

[31] Там же. С. 329.

[32] Там же. С. 334.

[33] Там же. С. 330.

[34] Там же. С. 330.

[35] Там же. С. 330.

[36] О. А. Указ. соч. С. 302.

[37] Дионео. Указ. соч. С. 334.

[38] Новикова О. А. Указ. соч. С. 304.

[39] Дионео. Указ. соч. С. 329 – 330.

[40] Там же. С. 330.

[41] Там же. С. 330.

[42] Там же. С. 330.

[43] Печерин В. С. Указ. соч. С. 211.

[44] Герцен А. И. Указ. соч. С. 289.

[45] Там же. С. 293 – 294.

[46] Там же. С. 293.

[47] Там же. С. 293.

[48] Там же. С. 295.

[49] Там же. С. 295.

[50] Там же. С. С. 213.

[51] Там же. С. С. 213.

[52] Печерин В. С. Указ. соч. С. 210.

[53] Там же. С. С. 210.

[54] Там же. С. 211.

[55] Там же. С. С. 211.

[56] Герцен А. И. Указ. соч. С. 287 – 288.

[57] Там же. С. 288.

[58] Там же. С. 289.

[59] Там же. С. 290.

[60] Там же. С. 290.

[61] Новикова О. А.Указ. соч. С. 305.

[62] Там же. С. 293.

[63] Там же. С. 329.

[64] Дионео. Указ. соч. С. 329.

[65] Там же. С. 331.

[66] Там же. С. 331.

[67] Там же. С. 332.

[68] Там же. С. 331.