Аристей Проконнесский: проблема датировки

Аристей Проконнесский: проблема датировки

Аристей Проконнесский: проблема датировки

В современной науке дискутируются два возможных варианта датировки жизни Аристея: VII[1] или VI[2] в. до н.э. Главными основаниями для этих датировок служат указания Геродота и Свиды[3]. Согласно Геродоту, Аристей появился в Метапонте через 240 лет после своего возвращения в Проконнес из путешествия в Скифию, которое само длилось 7 лет (IV, 14-15.1). Свида синхронизирует Аристея с Киром и Крезом и датирует его «появление» (очевидно – акмэ[4]) 58 олимпиадой, то есть – 548-545 гг. до н.э.: ãÝãïíå äc êáôN Êñïsóïí êár Ê™ñïí, EïëõìðéÜäé íA(A 3900). Иными словами, Свида связывает деятельность Аристея с событиями персидского завоевания Лидии.

Обе эти даты, несомненно, искусственны. Датировка Геродота, очевидно, является результатом хронологических вычислений, основанных на счёте лет по поколениям, где одно поколение принимается за 40 лет[5]. В основе сообщения Геродота должно лежать указание о том, что путешествие Аристея состоялось за шесть поколений до его появления в Метапонте[6]. При этом Геродот указывает: «следующее же, я знаю, случилось у метапонтян в Италии на 240-й год после второго исчезновения Аристея, как я нашёл, сопоставляя то, что говорят в Проконнесе и Метапонте» (©ò d㦠óõìâáëëüìåíïò dí ÐñïêïííÞóv ôå êár Ìåôáðïíôßv åœñéóêïí; IV, 15.1). Это даёт основание полагать, что цифра в 240 лет могла быть вычислена самим Геродотом. Такому выводу противоречит тот факт, что Геродот в своих хронологических вычислениях обычно исходил из равенства трех поколений 100 годам (II, 142), но не 40 или 30 лет одному поколению[7]. События в Метопонте, вероятно, имели место при жизни Геродота, но сведения о них он мог получить, скорее всего, во время своего визита в Италию в 443 г. до н.э., связанного с основанием Фурий. Следовательно, именно это событие является наиболее вероятной точкой отсчёта (точнее – terminus ante quem для подобной точки отсчёта) для определения времени жизни Аристея[8].

Датировка по поколениям должна отличаться сравнительной надёжностью, поскольку она обычно основывается на некой локальной генеалогической традиции. Так и в данном случае Геродот прямо ссылается на сведения, полученные им в Проконнесе и Метапонте. В качестве свидетельства недостоверности даты Геродота, часто отмечается то обстоятельство, что, если буквально понимать его слова, путешествие Аристея должно относиться ко времени, когда Проконнес в лучшем случае был только что основан, если не к ещё более раннему периоду[9]. Однако здесь следует учитывать то, что при переводе датировки, основанной на счёте поколений, в абсолютную дату результаты могут получаться совершенно произвольные, причём обычно имеет место тенденция к удревнению, что мы, очевидно, наблюдаем и в данном случае.

Обстоятельством, осложняющим понимание данных Геродота, является то, что в колониях Италии были широко распространён местный культ героя ойкиста Аристая, с образом которого могли быть смешаны сведения о проконнесце[10]. Это подрывает наше доверие и к дате, сообщаемой Геродотом, которая также первоначально могла относиться к метапонтскому герою Аристаю.

Датировка Свиды на первый взгляд подкупает своей конкретностью. Но при этом Свида не даёт никакой возможности определить, на каких реальных фактах основывается сообщаемая им дата[11]. Между тем, датировка «временем Кира и Креза» сама по себе вызывает подозрения. Дело в том, что в античной литературе чрезвычайно широко распространены сюжеты, которые помещают в контекст событий, связанных с персидским завоеванием Лидии, различные истории из жизни многих знаменитых греческих деятелей[12]: Фалеса (Hdt., I, 74-75), Бианта (Hdt., I, 27; Diog. Laert., I, 82-88), Периандра (Hdt., I, 70; III, 48; 94-95), Питтака (Hdt., I, 27; 74-81; Diog. Laert., I, 94-100; 101-105), Алкмеона (Hdt., VI, 125), Солона (Hdt., I, 29-34; 87; Diog. Laert., I, 2, 50-51; Plut. Sol., 27-28; etc.), полумифического скифского мудреца Абариса (Pind. F. 270. Snell), и даже всех семи мудрецов, которые якобы собрались у Креза (Ephor.: FGH. 70. F. 181 = Diog. Laert., I, 40)[13]. При этом большинство таких историй являются недостоверными, а большинство фигурирующих в них деятелей в действительности жили в VII – первой половине VI вв. до н.э. и никак не были связаны с персидским завоеванием Лидии[14]. Появление в античной традиции подобных исторически невероятных сюжетов связано с тем колоссальным впечатлением, которое произвело на греков падение Лидии. Поэтому вполне вероятной представляется, что Аристей, в действительности никак не связанный с событиями завоевания Лидии, будучи при этом известной фигурой, так же как и ряд перечисленных выше персон, был произвольно помещён в данный исторический контекст. Таким образом, указание Свиды с большей вероятностью могло бы свидетельствовать о том, что время жизни Аристея, так же как и время жизни остальных указанных деятелей, следует отнести к периоду более раннему, нежели время персо-лидийской войны.

Другим основанием для недоверия датировке Свиды служит тот факт, что в его сообщении явно проступает соединение сведений о двух разных Аристеях. Так Свида приводит два патронимика Аристея (сын Демохарида или Каистробия) и приписывает ему наряду с «Аримаспеей» также прозаическое сочинение «Теогония» и ряд поэм, ложно приписываемых некому Писандру (Suid., s.v. Ðåßóáíäñïò; Ðåßóùíïò). Возможно, что и дата, сообщаемая Свидой, относится именно к Аристею сыну Демохарида, автору «Теогонии» и ряда поэм. Показательно также, что Свида, говоря о содержании «Аримаспеи», следует поздней традиции, отождествляющей гипербореев и аримаспов. Это заставляет сомневаться в том, что данные, известные Свиде, восходили к подлинному сочинению Аристея[15].

Таким образом, свидетельства Геродота и Свиды не могут служить надёжным основанием для датировки жизни Аристея. Поэтому единственным надёжным способом датирования деятельности Аристея является поиск и анализ возможных заимствований из «Аримаспеи» в последующей литературной традиции.

Самое раннее из дошедших до нас упоминаний об Аристее принадлежит Пиндару (F. 271. Snell-Mähler). До Пиндара, судя по всему, «Аримаспею» использовал уже Гекатей (он упоминал исседонов: FGH. 1. F. 193)[16]. Три основных источника, передающих традицию Аристея: Геродот (III, 116; IV, 13; 26), Дамаст (FGH. 5. F. 1) и Павсаний (I, 24.6), возможно, черпают свои сведения именно через передачу Гекатея[17]. Эти авторы описывают одинаковую диафесу народов, следующих с севера на юг: «другое море» (Damast.)—Гипербореи—Рипейские горы—Грифы—Аримаспы—Исседоны или исседы[18]—Скифы—«южное море» = Понт (Hdt., IV, 13).

Самым ранним автором, сообщающим сведения, которые могли быть заимствованы из «Аримаспеи», является Алкман[19]. Со скифской темой связаны три его фрагмента: 1. упоминание Рипейских гор: «гора Рипы сплошь покрытая лесом, чёрной ночи грудь» (FÑßðáò –ñïò PíèÝïí œëu, íõêô’ò ìåëáßíáò óôÝñíïí; PMG. F. 90); 2. упоминание народа исседонов со специфической неаристеевской формой этнонима: EÅóóçäüíåò[20] – «эсседоны» (PMG. F. 156); упоминание «Колаксаева коня»: lððïò åkâÞív Êïëáîásïò äñïìåßôáé (PMG. F. 1.59).

Первые два фрагмента показывают, что Алкману был известен некий вариант «аристеевской географии» – диафесы, которая описывается в традиции Аристея. Этот факт ещё не предполагает в обязательном порядке знакомство Алкмана с «Аримаспеей», хотя делает его весьма вероятным. Упоминание «Колаксаева коня» свидетельствует о том, что ему была известна приводимая Геродотом (IV, 5-7.2) скифская этногенетическая легенда, в которой фигурирует Колаксай – первый царь скифов[21]. Судя по повествованию Геродота, с этой легендой связано описание «страны падающих перьев» – непреодолимого северного предела земли скифов (IV, 7; 31). Отсюда можно предполагать, что описание этой страны также должно было быть известно Алкману.

Форма этнонима «эсседоны» (essedones) часто встречается в сочинениях латинских авторов. Это позволяет заключить, что все такие упоминания «эсседонов», а также другие связанные с «аристеевской» географией сведения, которые сообщают авторы, упоминающие «эсседонов», должны восходить в конечном итоге к Алкману[22]. Для такого предположения имеется ряд подтверждений.

1.            Наиболее целостное описание «аристеевской» географии, в котором употребляется форма «эсседоны», приводится в традиции Агриппы (Mela, II, 2; Plin., IV, 74). Агриппа, говоря о Сарматии, описывает географическую систему близкую Геродоту, но при этом искусственно встраивает в неё ряд народов, протянувшийся с севера на юг: Океан—гипербореи—Рифейские горы—страна Птерофор—грифы—аримаспы—эсседоны (essedones), обитающие до Меотиды—савроматы, обитающие у реки Бук—озеро Бук (Buces), связанное с Меотидой (Сиваш), и впадающая в него река Бук[23].

Аналогичная диафеса народов описывается Страбоном (в качестве самого южного народа здесь также фигурируют не скифы, а савроматы): «древние эллинские писатели (ïj ðáëáéïr ô§í FÇëëÞíùí óõããñáöåsò) называли все северные народности общим именем скифов или кельтоскифов, а ещё более древние (ïj äE hôé ðñüôåñïí), различая их по частям, называли живущих выше Эвксина, Истра и Адрия гипербореями, савроматами и аримаспами, а живущих за Каспийским морем [называли] одних саками, других массагетами, не имея ничего определённого, чтобы сообщить о них, хотя и описывали войну Кира с массагетами. Однако в результате своих исследований историки не сообщили об этом племени ничего точного и правдоподобного, а древняя история персов, мидян и сирийцев не прибрела большей достоверности из-за наивности писателей и их увлечения мифами» (XI, 6.2-3)[24].

Под «древними писателями» здесь, скорее всего, подразумевается традиция Эфора («роза ветров» Эфора, в которой северный сектор занимали скифы, а западный – кельты: FGH. 70. F. 30)[25]. Имена «ещё более древних» Страбон сам указывает в следующем абзаце: это – «Ктесий, Геродот и Гелланик и другие подобные писатели» (XI, 6.2-3). Действительно, сохранившиеся фрагменты сочинений этих трёх авторов свидетельствуют о том, что все они в той или иной степени касались темы «аристеевской» географии и восточных кочевых народов. Ктесий упоминал об исседонах, добывающих золото у реки Кампилин (Aelian. De nat. anim., III, 4)[26], и описывал походы Кира против восточных кочевников дербиков и саков. Геродот, используя различные источники, подробно излагал «аристеевскую» географию (III, 116; IV, 13; 16.2; 33-35) и описывал поход Кира на массагетов (I, 201-216). Гелланик приводил описание гипербореев, живущих выше Рипейских гор (FGH. 4. F. 187 a, b), и упоминал о саках амиргиях (F. 65). Однако ни Ктесий, ни Геродот не подходят на роль источника сообщения Страбона. Ктесий локализовал исседонов рядом с Индией, ничего не сообщал о массагетах, а противниками Кира называл дербиков. Геродот, излагая концепцию Аристея, никак не связывал её с савроматами, Истром и Адрием, да и отношение Геродота к «аристеевской» географии было весьма скептическим (I, 116.1-2; IV, 32; 36.1). Таким образом, непосредственным источником приведённого сообщения Страбона мог быть только Гелланик[27]. Это позволяет предположить, что данный вариант «аристеевской географии», отражённый у Агриппы, восходит к Гелланику[28] и только через него к Алкману. Это обстоятельство позволяет допустить, что все сведения латинских авторов об «аристеевской» географии, которые можно возвести к Алкману, прошли через передачу Гелланика.

Показательно то, что в «аристеевской» географии Гелланика и Агриппы фигурирует страна «Птерофор», локализуемая между грифами и Рифеями, то есть на самом северном рубеже обитаемого мира. Упоминание «Птерофора» в едином контексте с «эсседонами» согласуется с фактом присутствия во фрагментах Алкмана одновременно тех же «эсседонов» и «Колаксаева коня». Это наблюдение дополнительно подкрепляет гипотезу о том, что источником сведений об «аристеевской» географии для Гелланика и для зависящих от него латинских авторов, упоминающих «эсседонов», является Алкман.

Вместе с тем данное наблюдение подтверждает то, что описание страны «Птерофор» изначально было неразрывно связано со скифской этногенетической легендой. Включение «Птерофора» в контекст «аристеевской» географии у Агриппы, скорее всего, является результатом некой переработки данных Алкмана, предпринятой Геллаником. В пользу этого указывает то, что в географических фрагментах самого Аристея страна «Птерофор» никак не представлена[29], и в то же время в изложении Геродота, наиболее подробного и достоверного источника по этому сюжету, «Птерофор» связывается со скифской этногенетической легендой. Недостаточно отчётливая логическая связь между «Птерофором» и содержанием легенды у Геродота, очевидно, обусловлена его скептическим отношением к сведениям о «стране падающих перьев» (IV, 31).

Поскольку использование Геродотом произведений Алкмана или касающихся скифской темы сочинений Гелланика никак не засвидетельствовано, очевидно, известный ему вариант скифской этногенетической легенды восходит к автору, независимому от Алкмана и Гелланика. Скорее всего, этим автором является Гекатей, основной источник сведений скифского логоса Геродота.

2. Ряд оригинальных свидетельств, относящихся к той же скифской этногенетической легенде, приводятся в традиции Варрона Атацинского (Plin., IV, 83; 88; VI, 22; 50-51; Flacc., VI, 48-64; 132; Solin., XIV, 1; Amm. Marc., XXII, 8.26)[30], который упоминает «эсседонов» и, в силу этого, а также по ряду других признаков принадлежит к традиции Алкмана и Гелланика. При этом Варрон приводит факты, отсутствующие у Геродота и существенно дополняющие его изложение: 1) указание о том, что Колакс был порождён Юпитером и нимфой (Flacc., VI, 48-49; согласно же Геродоту, Колаксай был сыном Таргитая, сына Зевса и дочери реки Борисфен: IV, 5.1-2); 2) упоминаются народы авхеты-эвхоты (Plin., IV, 83; 88; VI, 50; Flacc., VI, 132; Solin., XIV, 1; или их эпоним Авх: Flacc., VI, 60) и котиеры (Plin., VI, 50), которые, согласно Геродоту, вели своё происхождение от сыновей Таргитая (IV, 6); 3) сообщается о полузверином и змееподобном облике нимфы[31] (Flacc., VI, 51-52); 4) описывается облик Авха (Flacc., VI, 60-64); 5) также для народа авхетов приводится конкретная географическая локализация: у истоков Кубани (см. ниже)[32]. Все эти факты свидетельствуют о том, что в распоряжении Варрона имелась некая оригинальная версия скифской этногенетической легенды, независимая от традиции Геродота и более подробная[33].

С другой стороны Агриппа и Варрон Атацинский в том же контексте, что и данные традиции Алкмана, приводят сведения, которые определённо должны восходить к Аристею.

1. Чрезвычайно важным является упоминание реки Каспас у Плиния (Caspasum; VI, 51) и одновременно рек Кампеса (Campesus) и Одриса (Odrysus) у Флакка (VI, 590; ср. 243). Обе эти реки известны из традиции Аристея.

Одрисс упоминается Гекатеем (F. 217): «Гекатей … говорит: «у города Алазии протекает Одрисс с запада через Мигдонийскую равнину, беря своё начало из озера Даскилитиды и впадая в Риндак». По его словам, в настоящее время Алазия безлюдна, но алазоны обитают во многих селениях, через которые протекает Одрисс; в этих селениях Аполлон пользуется особым почитанием, в особенности же на границе с кизикенами». Как убедительно показал И.В. Пьянков, этот фрагмент Гекатея, очевидно, основан на сведениях Аристея и связан с описанием маршрута его путешествия. Согласно Геродоту (IV, 14.2), Аристей, покинув Проконнес, отправился в Кизик. Очевидно, фрагмент Гекатея связан с описанием следующего этапа пути – далее на восток по побережью Малой Азии через землю алазонов и реку Одрисс[34]. Помимо упоминания Кизика, на авторство Аристея здесь указывает сообщение о культе Аполлона у алазонов: Аристей был почитателем Аполлона, как и народ гипербореев, являющийся целью его путешествия.

Кампас упоминается Симмием Родосским. Описывая путь к гипербореям, он следует главным образом представлениям Пиндара, которые помещают гипербореев у истоков Истра. При этом он добавляет сведения и из других источников и упоминает «дивный поток вечнотекущего Кампаса (ÊáìðÜóïò), который несёт свои воды в божественное, бессмертное море» (Tzez. Chil., VII, 693). С другой стороны такие авторы, как Эсхил, Ктесий и Зенотемис связывают исседонов и аримаспов с некой рекой. Согласно Эсхилу, аримаспы «живут у златоносного Плутонова потока» (íOìá Ðëïýôùíïò; Prom. Vinct., 805-806). Ктесий говорит об исседонах, соседствующих с индийскими муравьями, которые «не переходят реку, называемую Кампилин» (Êáìðýëéíïò – напоминает «Кампас»; Aelian. De nat. anim., III, 4)[35]. Зенотемис указывает, что «по соседству с Аримаспами, у потоков (или истоков) реки обитает большой народ исседонов Скифии» (Tzez. Chil., VII, 693-694). Скорее всего, во всех этих четырёх пассажах отражены сведения об одной и той же реке в земле исседонов и аримаспов, правильное название которой, вероятно, отражено у Симмия[36]. Сведения об этой реке, очевидно, должны восходить к Аристею и быть тесно связанны с событиями его путешествия (известно, что Аристей – единственный человек, побывавший в стране исседонов). Вероятно, реки Одрисс и Кампас могли фигурировать в «Аримаспее» как отправной и конечный пункты путешествия Аристея[37].

В такой ситуации упоминания Одрисса и Кампаса в контексте традиции Алкмана неизбежно предполагает то, что источником сведений Алкмана об «аристеевской» географии являлся непосредственно сам Аристей.

2. Описание «эсседонов» в традиции Агриппы, возможно, восходит через Гелланика к Алкману. В таком случае то обстоятельство, что это описание полностью совпадает с характеристикой исседонов у Геродота, скорее всего, также должно объясняться тем, что оба описания в конечном итоге восходят к Аристею. Возможное влияние Гекатея или тем более Геродота на характеристику «эсседонов» Агриппы менее вероятно.

Присутствие в традиции Алкмана сведений, определённо восходящих к Аристею, свидетельствует в пользу мнения о зависимости Алкмана от Аристея. Этот вывод является решающим аргументом в дискуссии о времени жизни Аристея, заставляя датировать его периодом «до Алкмана», то есть – VII в. до н.э.[38]

В дополнении рассмотрим вопрос о локализации авхетов в традиции Алкмана. В источниках традиции Варрона фигурируют два варианта локализации авхетов. Общий источник Плиния и Солина, описывая концепцию скифской географии, близкую сведениям Геродота и восходящую к Гелланику[39], помещает авхетов у истоков Гипаниса-Южного Буга (Plin., IV, 88; Solin., XIV, 1). Однако авхеты, очевидно, являются искусственным добавлением к данной диафесе. Во-первых, на это указывает то, что все остальные источники, восходящие к скифской географии Гелланика (Dion. Per., 308-319; Ptol., III, 5, 2; 4; 5; 6; 10; 11; 13; 14; Amm. Marc., XXII, 8, 31; 39-40; XXXI, 2, 14-15), ничего не сообщают об авхетах в контексте данной диафесы. Во-вторых, судя по Геродоту, авхаты изначально принадлежали миру скифской мифологии (IV, 5-7) и были оторваны от реальной географии, поэтому их появление в контексте реальных и историчных народов вызывает недоумение.

Вторая локализация связывает авхетов с областью Северного Кавказа и представлена у Плиния и Флакка. Плиний упоминает авхетов в числе племён, вторгнувшихся в район Северного Кавказа (VI, 22). Флакк указывает, что Авх, эпоним авхетов, «выставляет напоказ киммерийские богатства» (VI, 60), и упоминает авхетов вместе с «кессеями» (Cesseaque) и аримаспами (VI, 130-133). Учитывая, что Флакк использовал географический источник, указанный контекст упоминания авхетов может быть объяснён тем, что, согласно этому источнику, авхеты обитали по соседству с киммерийцами, кессеями и аримаспами. Киммерийцы же, согласно другим источникам локализуются на Северном Кавказе (Mela, I, 13; Plin., VI, 35; Dion. Per., 582-584). Народ «кессеи», несомненно, тождественен «киссиантам» (Cissianti; Mela, I, 13; Plin., VI, 35), которые локализуются на Северном Кавказе, и связаны с Киссийскими горами, северными отрогами Кавказа (Plin., VI, 21). Аримаспы же, по сведениям Плиния (IV, 88) и Аммиана Марцеллина (XXIII, 6.13), источников наиболее близких Флакку, граничат с Меотидой и Персией. Совпадение локализаций этих трёх народов позволяет предполагать, что источник Флакка помещал авхетов также на Северном Кавказе.

Такая ситуация, очевидно, объясняется путаницей, связанной с рекой Гипанис: так называли одновременно две реки – Южный Буг и Кубань. Показательно, что Плиний полемизирует с мнением тех, кто помещает реку Гипанис в Азии, то есть, отождествляет её с Кубанью (Plin., IV, 88). При этом ни Плиний, ни Солин не говорят о Гипанисе-Кубани, зато этот Гипанис упоминают все авторы традиции Варрона Атацинского (Flacc., VI, 147; Amm. Marc., XXII, 8, 26; Honor., А, 33). Флакк, например, указывает, что Гипанис вброд переходят эксоматы, народ, локализуемый по данным параллельных источников к востоку от Меотиды (Ps.-Scymn., 878-879; Mela, I, 114; Polyaen., VIII, 55; Ptol., V, 8, 17).

Автор Д.А. Щеглов

[1] Bolton J.D.P. Aristeas of Proconnesus. Oxf., 1962. P. 5, 132, 179; Пьянков И.В. Рец. на: Bolton J.D.P. Aristeas of Proconnesus. Oxf., 1962. // ВДИ. 1967. № 4. С. 175; он же. Кочевники Казахстана и античная литературная традиция // Античность и античные традиции в культуре и искусстве народов Советского Востока. М., 1978. С. 186.

[2] Иванчик А.И. О датировке поэмы «Аримаспея» Аристея Проконнесского // ВДИ. 1989. № 2. С. 54; Тохтасьев С.Р. Античная литературная традиция о киммерийцах // Алексеев А.Ю., Качалова Н.К., Тохтасьев С.Р. Киммерийцы: этнокультурная принадлежность. СПб., 1993. С. 28-29.

[3] Явно искусственная версия Страбона (Аристей – один из учителей Гомера; XIV, 1, 18) в расчёт не берётся: Иванчик. Ук. соч. С. 42-43. Попытка А.И. Иванчика (Ук. соч. С. 29-37) датировать написание «Аримаспеи» на основании филологического анализа дошедших фрагментов также не дают убедительного результата; ср. Bolton. Op. cit. P. 7-19; критический отзыв: Тохтасьев. Ук. соч.

[4] Иванчик. Ук. соч. С. 42.

[5] Ср. Forrest W.G. Rev.: Bolton J.D.P. Aristeas of Proconnesus. Oxf., 1962 // JHS. 1964. Vol. 84. P. 209.

[6] Или восемь поколений по тридцать лет: Иванчик. Ук. соч. С. 44.

[7] Ср. Иванчик. Ук. соч. С. 44-45, где также отмечается, что Геродот не был последователен в следовании этому принципу, а относился к своим вычислениям с исключительной небрежностью.

[8] Ср. Иванчик. Ук. соч. С. 44. Вряд ли за точку отсчёта можно принимать время публикации сочинения Геродота; см. Тохтасьев. Ук. соч. С. 27.

[9] Если появление Аристея в Метапонте относиться ко времени ранее 443 г. до н.э., то путешествие Аристея должно было начаться ранее 690 г. до н.э. (443 + 240 + 7). Основание Проконнеса относится к этому же времени. Кроме того, датировка Аристея 690-670 гг. до н.э. мало вероятна потому, что интерес эллинов к киммерийцам и скифам в данный период, предшествующий их непосредственному контакту с этими народами, представляется недостаточно мотивированным, чтобы послужить причиной для совершения такого предприятия, как путешествие Аристея. См. Иванчик. Ук. соч. С. 43-44; Тохтасьев. Ук. соч. С. 25, 27-28.

[10] Иванчик. Ук. соч. С. 45-47.

[11] А.И. Иванчик (Ук. соч. С. 42) предполагает, что синхронизация Аристея с персидским завоеванием Лидии может опираться на некие указания, содержащиеся в его произведении, поскольку такой способ определения времени жизни древних деятелей был типичным для античных хронологов. Однако это предположение не подкрепляется никакими конкретными фактами.

[12] Геродот прямо говорит об этом: «после того, как Крез покорил все эти народности и присоединил их к лидийскому царству, в богатые и могущественные Сарды стали стекаться все жившие тогда в Элладе мудрецы, каждый из них – по самым различным побуждениям» (I, 29).

[13] Временем падения Сард Свида также датирует логографа V в. до н.э. Ксанфа (Xi 9). Именно падение Сард Аполлодрор Афинский использует как хронологический репер для датировки жизни Анаксимандра (FGH. 244. F. 29; ср. Plin., II, 31) и Анаксимена (FGH. 244. F. 66; ср. Hippol. Ref., I, 7, 9), которые действительно были современниками этого события.

[14] См. Грантовский Э.А. Иран и иранцы до Ахеменидов. Основные проблемы. Вопросы хронологии. М., 1998. С. 214-225 сл.

[15] Bolton. Op. cit. P. 22-25.

[16] Jacoby F. Die Fragmente der griechischen Historiker. Teil I. A. 1923. S. 351-352; Bowra C.M. A Fragment of Arimaspea // CQ. 1956. Vol. 49. P. 1; Bolton. Op. cit. P. 40.

[17] О Дамасте: Gardiner-Garden J.R. Herodotos’ Contemporaries on Skythian Geography and Ethnography // Papers on Inner Asia. №. 10. Bloomingtone, 1987. P. 14.

[18] На мой взгляд, убедительным является предположение Дж. Болтона о том, что сосуществование этих двух форм этнонима исседоны обусловлено не наличием разных первоисточников (Пьянков И.В. Рец. на: Bolton J.D.P. Aristeas of Proconnesus. Oxf., 1962. // ВДИ. 1967. № 4. С. 175. Прим. 4), а слоговым чередованием, обусловленным метрикой поэмы Аристея Bolton. Op. cit. P. 5; Иванчик. Ук. соч. С. 38-39.

[19] Заимствование у Аристея предполагали: Bowra. Op. cit. P. 1. N. 2, 3-4; Bolton. Op. cit. P. 5, 40, 187. Однако в указанных работах отсутствовала убедительная аргументация этого предположения, за что они было подвергнуто справедливой критике: Burkert W. Rev.: Bolton J.D.P. Aristeas of Proconnesus. Oxf., 1962. // Gnomon. 1963. Bd. 35. S. 235; Иванчик. Ук. соч. С. 37-40; Тохтасьев. Ук. соч. С. 28.

[20] По cod. Rehdigirandi. Существует также чтение EÁóóçäüíåò (cod. Aldini). Вариант «эсседоны» является более предпочтительным, во-первых, поскольку форма “essedones” часто встречается в латинских источниках. Во-вторых, Алкман по происхождению был лидийцем, а в лидийском языке звуки i и e могли быть взаимозаменяемыми, кроме того, существовал особый звук средний между i и e, который мог быть двояко передан на греческий: Иванчик. Ук. соч. С. 38. Поэтому изначальная форма «EÉóóçäüíåò» вполне могла превратиться у Алкмана в «EÅóóçäüíåò».

[21] Эпитет коня «Колаксаев» обычно трактуют как синоним для определения «скифский»: Bolton. Op. cit. P. 43, 187-188; West M.L. Alcmanica // CQ. 1965. Vol. 15. P. 193. N. 6; Devereux G. The Kolaxaian Horse of Alkman’s Parthenion // CQ. 1965. Vol. 15. P. 176. Между тем, в приводимой Геродотом легенде также фигурирует конь: согласно скифскому обычаю, тому человеку, который, охраняя во время праздника священное золото, уснёт под открытым небом, дают столько земли, сколько он сможет объехать на коне за один день, поскольку, как считается у скифов, такой человек не проживёт и года (IV, 7.2). По всей видимости, здесь приводится описание древнего обряда избрания ритуального царя-жреца на срок в один год, по прошествии которого он должен быть принесён в жертву, отправляясь на тот свет вместо настоящего царя. На этот срок ему и выделяется та земля, которую он объедет на коне, причём этот обряд имеет солярную символику: царь на коне уподобляется солнцу, которое аналогичным образом объезжает небосвод (Артамонов М.И. О землевладении и земледельческом празднике у скифов // Учёные записки Ленинградского университета. 1947. № 95. Сер. ист. наук. Вып. 15. С. 7-8; Раевский Д.С. Очерки идеологии скифо-сакских племён. М., 1977. С. 110-118). По всей видимости, у Алкмана речь шла именно об этом коне. На это указывает, во-первых, то, что в «Парфении», также как и в описываемом Геродотом обряде, конь фигурирует в связи с загробным миром (в связи с заупокойным культом местных спартанских героев) и солярной символикой; подробнее: Зайков А.В. Скифский конь в спартанской ритуальной поэзии // Античная древность и средние века. Екатерининбург, 1998. С. 29-44.

[22] Строго говоря, фрагменты Алкмана не позволяют однозначно утверждать, что именно к нему восходят сведения поздних авторов об эсседонах и скифской географии, а не к какому-либо более раннему источнику, общему для Алкмана и поздних авторов. Но поскольку это предположение также ничем нельзя аргументировать, даже, если мы примем его, это не изменит сути дела. Напротив, есть указания в пользу Алкмана. Так, упоминание «Колаксаева коня» в контексте «Парфения», предназначенного для публичного исполнения на официальном празднестве, свидетельствует, что аудитория Алкмана в Спарте уже должна была быть хорошо знакома с этим образом; а кто, как не Алкман, мог познакомить с ним спартанцев?; ср. Page D.L. Alkman. The Parthenion. Oxf., 1951. P. 90; Bowra. Op. cit. P. 9. N. 1; Зайков. Ук. соч. С. 42-44.

[23] Судя по тому, что озеро и река Бук также упоминаются у Птолемея (III, 5, 3-4), его источнику был известен и вся диафеса, описываемая Агриппой. Отсюда можно предположить, что эту «аристеевскую» диафесу описывал уже Гиппарх, общий источник Агриппы и Птолемея; о Гиппархе: Пьянков И.В. Средняя Азия в античной географической традиции. Источниковедческий анализ. М., 1997. С. 56, 102, 110, 167-175, 247-259.

[24] Источником Страбона здесь, скорее всего, является Посидоний. Во-первых, Дионисий Периегет, чьим основным источником является Посидоний (Пьянков. Средняя Азия… С. 212-219), упоминает аримаспов на севере Европы близь Ледовитого Океана (27-32). Лукан, также зависящий от Посидония, упоминает вблизи Меотиды «эсседонов» и аримаспов (III, 280-281). Отсюда можно предположить, что Посидоний описывал ту же «аристеевскую» диафесу народов, о которой говорят Страбон и Агриппа. Во-вторых, рассматриваемый пассаж Страбона тесно связан с приводимым далее описанием массагетов (XI, 8.3-4), которое, согласно наблюдениям И.В. Пьянкова, было заимствовано им у Посидония: Там же. С. 23, 212-220. Отсюда можно предположить, что и весь интересующий нас пассаж Страбоном восходит к Посидонию. На Посидония также указывает специфический термин «кельтоскифы», использование которого приписывается «древним эллинским писателям», под которыми, очевидно, подразумевается Эфор. Однако Эфор не использовал подобного термина, а говорил отдельно о кельтах и о скифах. Зато особый интерес к кельто-скифским контактам и, в целом, к проблеме смешения различных народов присущ Посидонию, который при этом использовал также сведения Эфора, и есть основания полагать, что термин «кельтоскифы» использовался именно Посидонием (другие его упоминания: Strab., I, 2.27; Plut. Mar., 11): Ростовцев. Ук. соч. С. 39-41.

[25] См. Ростовцев М.И. Скифия и Боспор. Л., 1925. С. 39-41; Gardiner-Garden. Op. cit. P. 4.

[26] О принадлежности данного сообщения Ктесию: Пьянков И.В. Бактрийский гриф в античной литературе // История и культура народов Средней Азии (древность и средние века). М., 1976. С. 20.

[27] Ф. Якоби включил данное сообщение Страбона в число фрагментов Гелланика (F. 185); также: Gardiner-Garden. Op. cit. P. 4.

[28] Пьянков И.В. Античные авторы о Средней Азии и Скифии (Критический обзор работ Дж.Р. Гардинер-Гардена) // ВДИ. 1994. № 4. С. 191-192. Дж. Болтон отмечал, что термин Pterophoros, фигурирующий у Агриппы, по соображениям метрики не мог употребляться в поэтическом произведении, какими являлись «Аримаспея» и произведения Алкмана, следовательно, сведения об этой стране могли дойти до поздних источников только через передачу некого прозаического автора: Op. cit. P. 42-43.

[29] Дж. Болтон сам указывал, что скифская этногенетическая легенда, в контексте которой фигурирует Птерофор, противоречит представлениям Аристея о происхождении скифов и не могла приводиться в его поэме: Op. cit. P. 43-44. Несмотря на это, сведения о Птерофоре он всё же возводит к Аристею: Op. cit. P. 42-45; 177-178.

[30] Основным источником Флакка, очевидно, был его непосредственный литературный предшественник Варрон Атацинский, автор первого латинского переложения «Аргонавтики» Аполлония Родосского, а также сочинения «Хорография»: Ростовцев. Ук. соч. С. 57; Пьянков. Средняя Азия… С. 113. Вероятно, именно влиянием Варрона можно объяснить обилие географической терминологии у Флакка. Это позволяет возвести к Варрону те сведения Плиния и Аммиана Марцеллина, которые обнаруживают специфические совпадения с Флакком.

[31] Ср. аналогичное описание ехидны из эллинской версии легенды о происхождении скифов (Hdt., IV, 9.1).

[32] Возможно, Гипанис изначально фигурировал в источнике Варрона в том же качестве, что и Борисфен в версии Геродота. Локализация авхетов на Кубани дополнительно подтверждает, что анализируемая скифская этногенетическая легенда хронологически восходит к VII в. до н.э., поскольку именно в этот период, согласно и письменным, и археологическим свидетельствам, центр Скифии располагался именно в районе Прикубанья. Это подчёркивает высокую достоверность той версии данной легенды, которую использует Варрон.

[33] Так же: Грантовский Э.А. Индо-иранские касты у скифов // XXV Международный конгресс востоковедов. Доклады делегации СССР. М., 1960. С. 5 сл.

[34] Пьянков И.В. Кочевники Казахстана и античная литературная традиция // Античность и античные традиции в культуре и искусстве народов Советского Востока. М., 1978. С. 185-186; он же. Античные авторы… С. 193.

[35] Ктесий в этом фрагменте явно компилирует сведения традиции Аристея об исседонах, которые сражаются со стерегущими золото грифами (и обитают близь некой реки; Hdt., III, 116), с данными Геродота о северных индах, похищающих золото у гигантских муравьёв (III, 102;104-105); см.: Пьянков И.В. Бактрийский гриф… С. 20.

[36] Bolton. Op. cit. P. 67-70; Пьянков. Кочевники Казахстана… С. 186.

[37] Пьянков. Кочевники Казахстана… С. 185-186, 189. Прим. 7.

[38] Время деятельности Алкмана в Спарте датируется 640-600 гг. до н.э.: West. Op. cit. P. 188-194; Page. Op. cit. P. 164-166. Акмэ Алкмана, судя по всему, античные хронологи датировали седьмым годом правления лидийского царя Ардиса, то есть – 638 г. до н.э.

[39] См. напр. Пьянков. Античные авторы… С. 193, 201-202.