Древнегреческая женщина: идеальная двойственность

Древнегреческая женщина: идеальная двойственность

Федеральное агентство по науке и образованию

Государственное образовательное учреждение

высшего профессионального образования

Факультет истории и юриспруденции

Кафедра всеобщей истории

Древнегреческая женщина: идеальная двойственность

Содержание

Введение

Глава 1. Положение гречанки семье и обществе

1.1 Внешний облик греческой женщины

1.2 Социальный статус

1.3 Женщина в брачно-семейных отношениях

1.4 Взаимоотношения мужчины и женщины в древнегреческом обществе

Глава 2. Исключительные женщины греческого мира

2.1 Сапфо

2.2 Гетеры

2.3 Аспазия

Заключение

Список источников и литературы

Приложение

Введение

Как в традиционных, так и некоторых современных обществах на протяжении столетий женщины устранялись из публичной жизни и властных сфер общества. Большинство мыслителей, от античности до Нового времени, считали, что положение женщины обусловлено ее биологической природой, и, употребляя понятие «человек», имели в виду «мужчина». Это представление стало настолько общепринятым, что даже в наши дни мы слышим его отголоски. В связи с этим М. Фуко писал: «проказа и прокаженные исчезли, но осталась сама структура» [66; с. 26]. И в наши дни мы нередко становимся свидетелями дискриминации женской половины населения как в частной и семейной жизни, так и в общественно-политической, государственной деятельности.

Общеизвестно, что в Древней Греции женщина занимала второстепенное положение. Поиск причин, сложившегося статуса древнегреческой женщины, попытка обрисовать реальную степень зависимости частной жизни женщины от мужчины представляется нам весьма актуальным. Оправдано обращение к данной теме в связи с развитием феминизма в экономически развитых странах, а так же распространением нового теоретического направления в исторических исследованиях – гендерного, в основе которого лежит универсальный принцип угнетения одного пола другим.

Современные исследователи связывают подчиненное положение женщин в обществе с гендерным разделением труда, начало которому было положено в период перехода от охоты и собирательства, предполагавших равные доли мужчины и женщины в хозяйстве, к земледелию и скотоводству, усиливших роль мужчины и закрепивших стереотипы «мужчины-добытчика» и «женщины-хранительницы очага». Социальное неравенство в традиционном обществе, имущественные интересы и властные отношения нашли отражение в гендерной стратификации общества. Исследование Л.С. Ахметовой «Женщины в античности» [27.] в полной мере можно назвать гендерным. Л.С. Ахметова анализировала неравное с мужчиной положение греческой женщины, полагая, что оно является исторически сложившимся, а поэтому и справедливым. Интересно, что не все исследователи придерживаются этой точки зрения, поэтому представляется необходимым сопоставить имеющиеся исследования.

Тема роли женщин в античном мире не нова для антиковедения. В современной западной историографии она достаточно популярна. Существует немало исследований различных сторон жизни и деятельности наиболее известных представительниц аристократической элиты, а также простых жительниц античных полисов. Особо велик был интерес исследователей к положению античной женщины в обществе в связи с изучением демографических процессов в Древней Греции. Один из ярких примеров - статья Н.А. Кривошты «Демографические и психологические аспекты……» [52.].

Ф. Арский в «Перикле», Г. Берве в «Тиранах Греции», Г.В. Блаватская в статье «Из истории греческой интеллигенции….» [24; 27; 31; 33.] особо рассматривали проблему женского влияния на политику царей, династов и других «сильных мира сего».

Немало внимания как в отечественном, так и в зарубежном антиковедении уделялось культурологическим и общечеловеческим сторонам женского вопроса в античности, в том числе сексуально-этическим нормам жизни и поведения древнегреческой женщины. Перечислим наиболее значимые на наш взгляд работы: А. Боннар « Греческая цивилизация», Д.Е. Дюпуи «Проституция в древности», К. Куманецкий «История культуры Древней Греции и Рима», Т.Крупа « Женщина в свете античной эротики…», Е.В. Никитюк «К вопросу о гетериях в Греции….» [29; 30; 33; 44; 45;46; 51;52; 56; 57.] Каждая из этих проблем в отдельности многообразна и сложна, а потому не может быть решена в единственном исследовании, так как требует фундаментального и многостороннего подхода.

Наибольшее количество работ в зарубежной историографии вопроса, а именно в труды П. Гиро «Частная и общественная жизнь греков», Ф. Велишского «Быт и нравы древних греков и римлян», Л. Винничук « Люди, нравы и обычаи Древней Греции и Рима», А.И. Марру « История воспитания в античности», А. Хофвана «Женские самоубийства в античном мире….»[36; 42,58;64] и в отечественных авторов: Ю.В. Андреева «Спартанская гинекократия», А.В. Коптева «Античное гражданское общество», А.В. Петрова «Женщины в религии и философии в античности» [23; 35; 35;54; 60.] посвящено повседневной жизни женщин Древней Греции, их месту в организации семьи и воспитании детей. Исследователи, как правило, стараются связать эти вопросы с общей полисной структурой греческого общества, взаимоотношениями между различными слоями населения и государственной властью. Многие аспекты проблемы места женщины в политической структуре античного общества анализируются с точки зрения социально-экономических и общественно-политических отношений, а также сословной и имущественной дифференциации населения полисов.

Важно отметить специальные исследования о роли гетер в политической жизни греков VI-V вв. до н.э., т.е. в период острой политической борьбы между олигархией, демократией и тиранией, и об их влиянии на победу тех или иных политических группировок или партий: М. Фуко «История сексуальности…», А. Кравчука «Перикл и Аспазия», Ф. Арского «Перикл», Г.В. Блаватской, Т.Н. Крупы «Истории античных гетер…», Т. Мякина «Беседа о Сапфо», [24; 32; 48; 49; 50; 54; 55; 56; 57; 66.]

Некоторыми исследователями [23; 27; 33; 36; 55; 57; 58; 60.] рассмотрены проблемы воспитания девочек в античном мире. Данная сторона большой проблемы вплотную подвела ученых к анализу сексуально-этических аспектов религии и культовых обрядов у греков и римлян, их влияния на семейные отношения, морально-этические нормы поведения и сознание древних.

Традиционный для историографии сюжет – брачная политика правителей и правительниц в классическую эпоху, а также политические портреты наиболее известных представительниц правящих династий и жен государственных деятелей – разрабатывался в последнее время, пожалуй, наиболее интенсивно. Это работы А. Федосика «женщины-легенды», М.Н. Ботвинника и М.Б. Рабиновича «Знаменитые греки и римляне…»[24; 47; 48.].

Не случайно, что, как до революции, так и в наши дни предпочтение в ее освещении отдавалось переводным работам зарубежных авторов. [50]. И все же, интерес к образу женщины в античности в начале XX в. до н.э. у отечественных ученых был явно выше, чем в последние годы. Женщина в древности интересовала многих, прежде всего как ключевая фигура семьи и брака. Впоследствии женский вопрос поднимался антиковедами в таком же традиционном ключе: брак, семья, воспитание детей, семейные отношения и гражданство, семья и государственная власть. Лишь изредка и в самой общей форме затрагивались проблемы повседневной жизни женщины в античности – мода, развлечения, обыденные занятия по дому и т.д. Однако эти стороны жизни не стали предметом специальных исследований, поскольку рассматривались как часть общих проблем социально-политических и социально-экономических отношений, либо в исключительно справочной форме изложения.

Другой аспект, привлекавший внимание отечественных антиковедов в связи с проблемой «женщина в античности», касается изучения рабства и рабовладельческих отношений. Каким был социальный статус женщин-служанок, кормилиц, воспитательниц детей, а также женщин-вольноотпущенниц и женщин, которых отдавали в услужение богиням в качестве иеродул, т.е. прислуги или «жриц любви» в храмы? На эти и другие вопросы пытались ответить в своих исследованиях. Исследователи Г.М. Роджерс «Строительная деятельность женщин в Эфесе», А.В. Петров, Л.С. Ахметова, А. Боннар [27; 29; 30; 33; 52; 61.]

Поскольку в дипломной работе положение гречанки анализировалось, прежде всего, по материалам древнегреческой литературы, были использованы публикации, в которых анализируется творчество Сапфо, Аристофана, Эсхила, Еврипида, Софокла, Алкея и других греческих лириков, драматургов и комедиографов, неоднократно освещавших вопросы любви, семьи, эмансипации женщин, женской красоты, характера, поступков, политической и социальной активности. Это работы Г.П. Анпетковой-Шаровой « Античная литература», Г. Бояджиева «От Софокла до Брехта…», Т.В. Гончаровой «Еврипид», Г.И. Гусейнова « Аристофан», Б.А. Гиленсона, И.М. Кандобы «Греческая трагедия как источник по изучению положения женщин в Древней Греции», Н.А. Чистяковой, С. Шервинского, В.Н. Ярхо «Античная лирика», «Эсхил», «Античная драма: технология мастерства» [26; 28; 38; 40; 53; 63; 65; 67; 68; 69; 70.]

Подходы к этим вопросам намечались самые разные: здесь и чисто филологический анализ произведений, и раскрытие образов героев и героинь и социальные мотивы поведения персонажей, и морально-психологические аспекты их поступков и привычек. Отмечалось, что посредством этих понятий античные писатели и поэты пытались отразить современные им устои жизни, политику и мораль. Так, по мнению А.Н. Деревицкой, «женщина в их произведениях служила лишь фоном или аллегорическим мотивом для выражения более глубоких внутренних процессов и событий, происходивших в обществе» [цит. по: 28. с. 6].

Целью дипломной работы является изучение роли женщины в различных сферах общественной и политической жизни греческих полисов.

В ходе реализации цели будут решены следующие задачи:

- выявить особенности жизни гречанок в древности, а так же правила, которым была подчинена жизнь женщины в древней Греции;

- рассмотреть роль женщины в политическом управлении полиса;

- осветить условия заключения брака и положение женщины в семье;

- изучить, как складывались внебрачные отношения мужчин и женщин;

- анализируя биографии некоторых знаменитых женщин Греции, доказать, что их судьба была скорее исключением для греческого мира, чем правилом;

- проанализировать женские образы, представленные в древнегреческой литературе, выяснить, насколько литературные образы гречанок соответствовали социальному полисному идеалу.

Хронологические рамки дипломной работы достаточно широки, они охватывают период с конца VII в. до н.э. по IV в. до н.э., так как необходимо учитывать, что процесс смены традиций, норм и законов протекает весьма медленно; необходимость обратиться к столь длительному историческому периоду вызвана стремлением к объективному освещению проблемы, заявленной в данной работе.

В дипломной работе были использованы источники как исторические, так и литературные.

Несмотря на то, что в «Истории» Фукидида роль женщины в семье освещена достаточно фрагментарно, его труд является интересным источником для разработки, данной темы, поскольку содержит, пусть и фрагментарную, информацию о греческих семьях, воспитании, образе жизни.

В философских трудах Платона и Аристотеля рассмотрена лишь роль некой идеальной женщины в политике и гражданском обществе. Данный утопический взгляд на «женский вопрос» так же позволяет осветить некоторые аспекты проблемы, заявленной в данной работе. В качестве исторических источников были использованы «Сравнительные жизнеописания» Плутарха. «Жизнеописания» представляют собой биографии выдающихся греков и римлян. Наибольший интерес для нас представляют биографии видных аристократов Афин в. до н.э. – Солона, Перикла и Аристида. Одна из целей этических сочинений Плутарха – рассмотрение женских образов в разных ипостасях: женщина-мать, жена, дочь, сестра. Хотя женские образы у Плутарха всё же второстепенны.

Помимо исторических источников в дипломной работе были широко использованы и литературные.

Лирика Алкея иллюстрирует то, как мужчина мог поклоняться женщине. Семонид Аморгский же в своей «Поэме о женщинах» представляет пример женоненавистнического, сатирического взгляда на женщин.

В трагедиях великих трагиков V в. до н.э. Эсхила, Софокла и Еврипида внимание, главным образом, уделяется рассмотрению трагического героя и принципов его изображения. В произведениях этих авторов мы находим яркие женские образы, их характеристики и описание поведения. Это трагедии Эсхила: «Просительницы», «Орестея», «Персы»; трагедия Софокла «Электра»; произведения Еврипида: «Медея», «Ифигения в Авлиде», «Ипполит», «Алкеста». О драматических произведениях Еврипида следует особо отметить, что они играли как общественно-политическую, так и воспитательную роль: изображая глубину и неоднозначность чувств героев, страдания отдельной личности, вынося на суд зрителей проблемы семьи и брака, которые ранее были под запретом, драматург тем самым оказывал влияние на граждан, как мужчин, так и женщин.

В освещении положения женщины ценны и собранные Парфением короткие рассказы «О любовных страстях», отражающие общий для эллинистических поэтов и римских неотериков интерес к роли и функции женщины в любовных взаимоотношениях.

Дипломная работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка источников и литературы.

Глава 1. Положение гречанки в семье и обществе

1.1 Внешний облик древнегреческой женщины

Полисная мораль и родовые нормы семейной жизни регламентировали все аспекты жизни древнегреческой женщины: как должно производиться воспитание ребенка, когда женщина может и должна появляться в обществе, как она должна одеваться и выглядеть.

Благодаря ионийской моде наряд древнегреческой женщины стал намного богаче, чем в архаическую эпоху. В классическую эпоху нижней одеждой стал хитон. Хитон был домашней одеждой, и выходить в нем на улицу считалось неприличным. Можно выделить два основных типа хитонов: хитон с отворотом - дорийский, и широкий хитон с застежками вдоль рук или без них - ионийский. Кроме шитого полотняного хитона, который носился наряду с дорийским пеплосом, появился целый ряд новых форм, например, скроенная и сшитая верхняя одежда с рукавами, по форме сходная с современными блузами и жакетами.

Женская одежда была не только изящной и пикантной, но и богатой, нарядной, так как для нее использовали не только чистое белое полотно, но и украшенные отделкой, роскошные восточные ткани. Поверх хитона и пеплоса женщины одевали гиматий. Женские плащи были меньшего размера, чем мужские, но всегда богаче орнаментированы. Иногда костюм дополняли легким шарфом из полупрозрачной ткани. Что касается цвета тканей, то многие из них имели особое значение. Так, например, шафранно-желтый использовался для праздничной одежды, чередование полос ярких цветов – для одежды гетер. Женский древнегреческий наряд дополняли различные ожерелья, браслеты, серьги, кольца, диадемы и налобные повязки. [34.]

Женский костюм почти не знал женских головных уборов, так как обычай вообще запрещал женщине появляться на улице. Женщины при выходе из дома накрывали голову краем плаща. В жару надевали соломенные шляпы – долии, узорчатые мешки, чехлы, тканые платки. В торжественных случаях прическу покрывали вуалью, при этом закрывалась не только прическа, но и часть лица. Носили венки из мирта и лавра. Обувью служили сандалии, а также мягкие туфли и даже полусапоги. Прическа и украшения дополняли облик греческих женщин. Обильные, пышные, длинные волосы были одним из первых признаков женской красоты в Древней Греции. За ними тщательно ухаживали, их причесывали самыми сложными способами, классической прической можно считать так называемый греческий узел. Женские прически с самого своего появления были просты. Скромные и четкие очертания пучков и узлов преобладали в прическах всех слоев женского населения. Прически периода архаики, с туго уложенными прядями на затылке, получили большое распространение и в классическую эпоху; они покрывались тканью, иногда на волосы надевали мешочек. Эту прическу называли «прической гетеры» [34.] - со временем она усложнилась, стала делаться из завитых волос с применением каркаса. Оригинальную, «дынеобразную» прическу ввела в моду в середине V в. до н.э. вторая жена Перикла – Аспазия [50. c. 91]. Прическа делалась из завитых волос, которые укладывались крупными объемными вертикальными дольками ото лба до затылка, и перевязывались двумя лентами. В начале V в. до н.э. среди молодых женщин была распространена прическа из полудлинных завитых волос. Выстригали челку, спускавшуюся до середины лба. Молодые девушки носили распущенные волосы. Прически молодежи во все времена были значительно короче, но процесс причесывания от этого не сокращался. Если в период архаики распущенные волосы считались признаком женственности, то в позднее времена (классики и эллинизма) ношение свободных, неубранных волос стали разрешать только жрицам. Для торжественных случаев и пиров прически делались несколько часов, посыпались порошком из трав, семян, придававших волосам золотистый оттенок.

В Древней Греции носили украшения, соблюдая известную сдержанность. Но постепенно драгоценности стали предметом щегольства, украшательства, демонстрацией богатства. К головным украшениям можно причислить обручи, сплетенные из золотых и серебряных нитей, сетки для волос, всевозможные ленты, а также сфендоны или стефаны – изящные украшения в виде серпа из драгоценных металлов. Они не только украшали изящные прически, но и служили им опорой.

В конце IV в. до н.э. распространяется ношение париков. Большая потребность в париках заставила правителей создать на маленьком острове Лесбосе специальные мастерские для их изготовления. Тонко и тщательно выполненные изделия древних мастеров парикмахерского искусства быстро стали предметом продажи на рынках не только Древней Греции, но и многих других стран. Стоимость париков была так велика, что они покупались лишь богатыми гражданами. Состоятельные люди должны были иметь по нескольку париков для разных случаев. Парики различались не только по цветам, но и по времени суток, по сезону, когда их надевали. [34.]

С возникновением специальных бань, салонов для ухода за телом к косметике в Греции стал проявляться повышенный интерес. Женщины пользовались услугами специальных рабов-косметов, выполнявших различные косметические процедуры. Гречанки любили пользоваться ароматическими веществами, при этом прибегали к маленьким хитростям: в прически прятали крошечные конусообразные пакетики, наполненные пахучей эссенцией из экстракта жасмина и козьего жира. Во время многочасовых представлений в театрах эссенция стекала каплями, распространялся запах жасмина. Широко применялись благовония, где в дело шли смолы, специи, бальзамы, эфирные масла, получаемые из цветов. При раскопках греческих городов были найдены таблички, на которых подробно описывается состав благовоний, применяемых как женщинами, так и мужчинами с гигиенической целью [34].

В мифах и литературных произведениях греки наделяли своих богинь золотыми волосами, голубыми глазами, матовой кожей. Таковы героини Гомера, Эсхила и др. авторов. Можно предположить, что поэты при создании своих образов пользовались жизненным «материалом», что красота богинь была «списана» с прекрасных земных женщин:

Ты рождена воспламенять

Воображение поэтов,

Его тревожить и пленять

Любезной живостью приветов,

Восточной странностью речей,

Блистаньем зеркальных очей

И этой ножкою нескромной…

Ты рождена для неги томной,

Для упоения страстей.

Скажи - когда певец Леилы

В мечтах небесных рисовал

Свой неизменный идеал,

Уж не тебя ль изображал

Поэт мучительный и милый?

Быть может, в дальней стороне,

Под небом Греции священной,

Тебя страдалец вдохновенный

Узнал иль видел, как во сне,

И скрылся образ незабвенный

В его сердечной глубине?

Быть может, лирою счастливой

Тебя волшебник искушал

В твоей груди самолюбивой.

И ты, склонясь к его плечу…

Нет, нет мой друг, мечты ревнивой

Питать я пламя не хочу. [15. с. 206]

Но, насколько бы ни была красива или умна та, или иная женщина, её жизнь во многом определялась традициями, обычаями, законами того греческого полиса, в котором она жила.

1.2 Социальный статус женщины

Нормы полисной жизни строго регламентировали как общественное, так и частное существование. Между разными греческими городами-государствами существовало немало различий, в том числе и в сфере семейного быта их жителей. Но существовали явления, общие для всей Эллады, - обязательная моногамия и утвердившейся почти повсюду патрилинейный счет родства и патриархальное право. За отцом признавали неограниченную власть над детьми, они же были обязаны ему безусловным повиновением. По словам Ю.В. Андреева, греки первыми из древних народов начали соблюдать принцип единобрачия, полагая, что вводить в свой дом множество жен - обычай варварский и недостойный благородного эллина [23. c. 17].

Установившаяся моногамия определила положение женщины в семье. При моногамии господином стал мужчина. Интересно высказывание Аристотеля: «Власть мужа над женой можно сравнивать с властью политического деятеля, власть отца над детьми − с властью царя».[1. с. 437.]. Все греки, в каких бы полисах они не жили, имели общий взгляд на институт брака. Считалось, что супружество преследует две цели: общегосударственную и частную - семейную.

Первой целью брака было преумножение числа граждан, которые могли бы воспринять от отцов обязанности по отношению к государству: прежде всего, охранять его границы, отражать набеги врагов. Перикл у Фукидида в своей речи в честь павших афинских воинов утешает их родителей, которым их возраст позволял надеяться на то, что у них родятся и другие дети: «Новые дети станут родителям утешением, а город получит от этого двойную пользу; не оскудеет число граждан и сохранится безопасность»[19. с. 44].

Платон в «Законах», увлеченный поисками образца для задуманного им идеального государства, устами афинянина выражает убеждение в необходимости такого закона: «Всем надлежит жениться, начиная с тридцати до тридцати пяти, кто этого не сделает, будет присужден к пене и лишению гражданских прав в той или иной степени»[13. с. 158]. Это, по терминологии Платона, - «простой закон о браке».

В идеальном государстве, - полагал Платон, - свободный человек, гражданин должен трудиться на благо своего государства даже ночью. Такое сугубо личное дело, как брак, является, по его мнению, прерогативой государства. Новобрачные, прежде всего, должны были подумать о том, чтобы дать государству по мере сил самых прекрасных и наилучших детей. Это считается «работой». «Все люди,- указывает Платон,- в какой бы работе они ни участвовали, делают все хорошо и прекрасно, пока они внимательны к своей работе, а также к самим себе… Супруг обязан обращать внимание на жену и на деторождение» [13. с. 246]. О воспитании жены и детей Аристотель высказывался: «Так как всякая семья составляет часть государства, а жены и дети являются частью семьи, и так как добродетели отдельных частей должны соответствовать добродетелям целого, то необходимо и воспитание детей и женщин поставить в соответствующее отношение к государственному строю; и если это небезразлично для государства, стремящегося к достойному устройству, то надо иметь также достойных детей и достойных женщин. С этим нужно считаться, так как женщина составляет половину свободного населения, а из детей потом вырастают участники политической жизни» [1. с. 441.].

Уже сами древние авторы отмечали большие различия в положении женщин в разных полисах. Эти различия сказывались даже на внешнем облике женщин. Считалось, об этом писал псевдо-Дикеарх во II - I вв. до н.э., что фиванские женщины выделяются среди других гречанок высоким ростом и особенно привлекательной походкой и манерой держаться. Женщины Беотии, как и жительницы островов Эгейского моря, славились своей утонченностью, образованностью, склонностью к поэзии. В Спарте заботились, прежде всего, о здоровье и физической закалке девушек и молодых женщин, дабы их дети были здоровые, сильные, крепкие; в Спарте этому уделяли гораздо больше внимания, чем в Афинах.

Афинская демократия – это общество мужское, строго и ревниво охраняемое. Как в отношении рабов, так и в отношении женщин, эта демократия страдала болезнью «дискриминации», оказывающей пагубное влияние на устои общества. Суть афинской демократии состояла в том, что каждый гражданин имел право участвовать в деятельности публичных учреждений. По закону Перикла 451 - 450 гг. до н.э. гражданином признавался лишь тот, чьи и отец, и мать - полноправные граждане. Следовательно, всё же принадлежность к полноправным лицам определялась и у женщин. Борьба за ограничение круга лиц, имевших право считаться гражданами - это характерное явление в истории греческой демократии.

В Афинах женщина практически не участвовала в общественной жизни. В греческих полисах женщины никогда не имели гражданских прав, подобных тем, которыми обладали мужчины. Они не обладали властью распоряжаться имуществом, (исключение составляла Спарта), целиком находясь под опекой мужчин. [23. с. 19.]

В классической Греции свобода женщин, особенно афинских, подвергалась существенным ограничениям. То, что даже свободнорожденная женщина не имела гражданских прав, было в древнем обществе повсеместным явлением. Но, как писала Л.С. Ахметова: «это положение все же не было результатом «украденных женских прав», а, напротив, медленно готовило почву для будущей эмансипации» [27].

Однако в частной жизни женщина зависела от мужчины. Она должна была во всем повиноваться воле своего родителя, а в случае его смерти - воле брата или опекуна, назначенного ей по завещанию отца или по решению должностных лиц государства. Родители сами искали жениха для своей дочери, лучшими претендентами считались молодые люди, уже знакомые отцу невесты. Отец обладал полной властью над судьбой своей дочери, тем более что роль женщины в семье, ее свобода были существенно ограничены.

В девочках, женщинах, хоть они не имели полновесных гражданских прав, воспитывалось чувство патриотизма, гордости за собственный полис. В некоторых из них, как, например, в Эфесе, женщины участвовали в общественной жизни полиса. Они обладали финансовой самостоятельностью, жертвовали собственные деньги на обустройство различных зданий. Г.М. Роджерс в статье «Строительная деятельность женщин в Эфесе», представил женщин, участвовавших в переустройстве города. Автор анализирует строительные надписи, в которых полис чествует женщин, принявших участие в строительстве монументальных сооружений. Жрицы, в частности, жертвовали и собственные деньги на обустройство различных зданий [61. с. 135].

Полисные же традиции регламентировали права женщин на образование. Круг этих прав весьма ограничен. В Афинах девочка знакомилась с домоводством, с женскими ремеслами: прядением, ткачеством. Не пренебрегали там и элементарным образованием, а именно, учили девочек читать и писать, в этом смысле ценен совет Платона: «Услышанные от матерей «первые мифы» должны быть направлены к добродетели»[13. с.254].В Афинах школ для девочек не было, но, скажем, на острове Теос засвидетельствовано существование школ, которые посещали дети обоего пола. Программа обучения девочек включала в себя также пение и танцы, поскольку умение петь и танцевать было необходимо в религиозных торжествах. Но Платон утверждает, даже требует, чтобы в доме афинского гражданина был учитель танцев – особый для девочек и для мальчиков [13. с. 258]. Кто хотел усовершенствоваться в танцах, тот обращался к учителям-специалистам. На вазах V – IV вв. до н.э. нередко встречаются изображения уроков танца. Девочек обучают учительницы. Педагогам обыкновенно придается строгий вид, в руках их постоянным атрибутом является трость, символ воздействия на учащегося [46. с. 190].

О том, что в классическую эпоху женщины устремились к наукам и что появились уже смелые «эмансипатки», стремившиеся получать доступ к занятиям, «закрепленным» за мужчинами, может свидетельствовать такой факт: у знаменитого врача Герофила, жившего в Александрии во времена первых Птолемеев, училась девушка из Афин, некая Агноида. Именно благодаря Агноиде, если верить римскому автору Гигину, женщинам было разрешено изучать медицину [33. с. 201]. От женщины из зажиточных кругов населения требовались простейшие познания в терапии и уходе за больными, в сельской местности акушерки-лекари, обладавшие значительным опытом, могли оказывать помощь при простейших заболеваниях [33. с. 156].

Представляется возможным сделать некоторые выводы о положении древнегреческой женщины в обществе той эпохи. Так или иначе, участвуя в социальной жизни, взаимодействуя с мужчиной, греческая женщина, как правило, дискриминировалась сильным полом, являлась средством для достижения каких-либо целей мужчины или государства. Лишенная основных гражданских прав, зачастую вынужденная подчиняться законам, созданным мужчинами, она все чаще пыталась выйти из повиновения. Доказательствами этого являются и факты из реальной жизни, а так же сюжеты художественных произведений того времени.

1.3 Женщина в брачно-семейных отношениях

Девушек в Афинах выдавали замуж рано. В пятнадцать или даже двенадцать лет. Заключению брака предшествовало формальное обручение. Обещание жениху давала не сама девушка. А ее отец от ее имени; если она сирота, то от имени выступал ее брат или другой близкий родственник; если же таковых не имелось, то все ее дела вел назначенный по закону опекун.

Кровное родство не являлось препятствием для супружества. Браки заключались иногда даже между детьми одного отца. Закон запрещал вступать в брак только тем, у кого была общая мать. [36. с. 456]

Позднее, когда браки были запрещены даже между двоюродными сестрами и братьями, появляются другие проблемы социального характера: негативное отношение женщины к браку. И тогда она испрашивает разрешения не выходить замуж. Великий трагик Эсхил в сохранившейся пьесе «Просительницы» («Молящие»), в основе которой лежит миф о 50 дочерях Даная («Данаидах»), обращается к традиционным для своего времени трагическим мотивировкам – к так называемой «туранской» системе родства, запрещавшей браки между двоюродными братьями и сестрами, а также отвращению девственниц к браку вообще. Главную роль в пьесе играет хор Данаид, Эсхил описывает женский страх, мольбы, отчаяние, угрозы, какие-то надежды на изменение своей судьбы.

О, Зевс, беглецов покровитель, взгляни…..

...

Нам выпал удел изгнанниц.

Нет, ужас нас гонит, страшит нас брак

С сыновьями Египта, с близкой родней

Богомерзкий союз.[20. c. 7]

...

Защити нас, Артемида,

Непорочная богиня! Пусть неволи

Не готовит нам Кифера!

Страшен брак по принужденью.[20. с. 25]

...

Так вот, не опозорьте вы меня, прошу,

Ведь возраст ваш мужчинам кружит голову,

И нелегко, я знаю, нежный плод сберечь!

...

Лишь помни наставленье, что родитель дал,

И честью больше жизни дорожи, смотри.[20. с. 46]

Сочувственно относясь к борьбе Данаид, Эсхил дает, однако, понять, что отвращение к браку есть заблуждение, которое должно быть преодолено.

Обручение было важным юридическим актом, ибо при этом обсуждали имущественные отношения будущих родственников. Давать за невестой приданое требовал не закон, а обычай. Поэтому даже сироты и девушки из малоимущих семей не оставались без приданого: его собирали для них «в складчину» их сограждане или приданым обеспечивало государство. Так, например, в Афинах после смерти Аристида его дочери «были выданы замуж государством: город обручил их за счет казны и назначил каждой по три тысячи драхм приданого» [12. с. 325].

Долгое время знакомства молодых людей до брака было необязательным, и он заключался по воле родителей. Взгляд древних греков на брак был лишен всякого романтизма. Прежде всего, учитывалось равенство общественного и имущественного положения жениха и невесты. В Аттике, например, считался законным только брак между гражданином и гражданкой. Брак иностранца или иностранки с аттической гражданкой или гражданином не одобрялся законом, а дети от такого брака считались незаконнорожденными. [24. с. 132].

«Тем не менее, − отмечает Г.В. Блаватская, − браки с инополитянками – обычное явление в полисной практике союзов граждан различных полисов. Некоторые греческие государства даже заключали специальные соглашения с дружественными полисами о полноправности браков своих граждан. В реальной жизни браки афинян со свободными инополитянками считались действительными, а дети от таких браков получали особое название – «метроксены». В доперикловы времена они признавались полноправными гражданами Аттики» [32. с. 257].

Формальный акт заключения брака имел первоначально частный характер семейного торжества и лишь со временем превратился в акт религиозный и публично-правовой. Правители должны устанавливать и возраст, при достижении которого возможны брачные отношения. Аристотель в «Политике» одобряет вступление брак в «цветущем возрасте», т.е. до 50 лет, так как «потомство незрелых родителей», так же как и потомство слишком молодых и в физическом, и в интеллектуальном отношении, - несовершенно[1. с. 419].

Но, если мужчина и женщина вступят в брак без разрешения правителя, а, стало быть, это пройдет незамеченным для государства, «…ребенок будет зачат не под знаком жертвоприношений и молитв, когда молятся жрецы и жрицы, а также все государство, чтобы потомство было лучше и полезнее, - такой ребенок считается незаконным» [30. с. 163]. Незаконным признается и ребенок, рожденный от родителей, которые вышли из указанного возраста, хотя мужчина и женщина могут соединяться в любом возрасте, но с условием, чтобы у них не было детей. Таким образом, жизнь афинских граждан (даже интимная) подлежала полисной регламентации.

Интересный пример приводит Плутарх в «Сравнительных жизнеописаниях»: «Когда старая мать Дионисия просила Солона выдать ее замуж за одного молодого гражданина, он ответил, что законы государства он ниспровергнул как тиран, но законы природы насиловать не может, устанавливая браки, не соответствующие возрасту. А в свободных государствах такое безобразие нетерпимо: нельзя допускать союзов запоздалых, безрадостных, не выполняющих дела и не достигающих цели брака. Старику, который женится на молодой, разумный правитель сказал бы: «Как раз время тебе жениться, несчастный!» Точно также, найдя юношу в спальне богатой старухи, который от любовных отношений с нею жиреет, как куропатка, он заставит его перейти к девушке, нуждающейся в муже» [12. с. 178].

Уже древние обычаи предусматривали свадебное пиршество в доме отца невесты и ее торжественные проводы из родительского дома в дом ее мужа. В день свадьбы дом невесты убирали цветами. Рано утром она совершала торжественное омовение. После купания невесту одевали и украшали, и в свадебном уборе она ждала начала празднества. Собирались приглашенные, приносили жертвы богам покровителям семьи и брака: Зевсу, Гере, Гестии, Артемиде и Мойрам, причем сама новобрачная приносила им в жертву свои детские игрушки и прядь волос. После религиозных обрядов отец вручал свою дочь прибывшему зятю, произнося ритуальную формулу, подтверждающую, что с этой минуты девушка свободна от обязанности приносить жертвы своим предкам, а будет теперь участвовать в жертвоприношениях предкам ее мужа. Это был важнейший религиозно-правовой акт: отец освобождал дочь от своей власти и передавал ее под опеку мужа, в семью которого она переходила. [35. с. 356].

У Ф. Велишского мы находим интереснейшее описание особенностей свадебного ритуала. После сакрального ритуала гостей приглашали на свадебный пир, который устраивали жених и его друг за свой счет. Невеста, наряженная в самые лучшие одежды, принимала участие в этом пире вместе со своими подругами. Она одаривала жениха и его друга платьем, заранее приготовленным ею для этой цели. После пира начинались танцы, пение и музыка [36. с. 526].

Трагические последствия пьянства на свадебном пиру были хорошо известны грекам, в том числе такие, о которых рассказывает Плутарх: «Однажды на острове Хиос во время свадьбы, когда новобрачную везли к дому ее молодого супруга, царь Гиппокл, друг жениха, захмелев и развеселившись, вскочил на свадебную повозку. Он вовсе не имел намерения обидеть молодую пару, а сделал это лишь в шутку. Увы, пьяная шутка обошлась ему дорого: друзья жениха набросились на него и убили» [12. с. 179].

Торжественно провожаемая в дом мужа, новобрачная ехала в украшенной повозке, сопровождаемой свадебным кортежем. Мать невесты держала в руках факел, зажженный от домашнего очага. Этим факелом разжигали впервые очаг в доме молодоженов. Этот символический ритуал должен был прочно связать взаимными узами обе семьи − старую и молодую, а также снискать дому новобрачных покровительство Гестии, богини домашнего очага. В доме новобрачных приносили жертвы предкам и совершали совместную трапезу хлебом и фруктами. Молодые люди начинали семейную жизнь.

По мнению Г. Гусейнова, сама семья ценностью у греков не считалась, было принято прохладное отношение к семейным узам; детей с определенного возраста воспитывали в общественных учреждениях, любовь мужчинам дарили гетеры и куртизанки после обильных пиршеств. Яркую иллюстрацию такого времяпрепровождения рисует Аристофан в «Ахарнянах»: в этой комедии один из героев отправляет жену честного гражданина на крышу, чтобы оттуда она глядела на одну из праздничных процессий, а самому предлагает

… на пир спешить, с кувшинами, с корзинами.

Жрец Диониса за тобой послал меня,

Поторопись, тебя лишь дожидаемся,

А остальное все уж приготовлено:

Столы, скамьи, тазы, подушки, коврики,

Венки, помады, девочки, печенье,

Изюм, коврижки, пряники, маковники,

Танцовщицы, гармодиевы песенки…[3. с. 26]

Указанный факт ярко иллюстрирует то, как греческий гражданин относится к жене, причем становится понятным, что подобное отношение является нормой, правилом.

Становясь замужней, женщина и вовсе теряла всякую самостоятельность. «В однообразие жизни афинянки,− подчеркивает Н.А. Кривошта,− только жертвоприношения да иные религиозные обряды вносили содержание и перемену. Ее единственная забота – рожать детей своему мужу и воспитывать своих сыновей до семилетнего возраста, когда их от нее отнимают. Дочерей она оставляла при себе, приучая их к унылой жизни в гинекее в роли хозяйки и производительницы. Жена афинского гражданина всего лишь «ойкурема», «предмет» (по-гречески это слово среднего рода), созданный для «домашнего хозяйства». Для афинянина его жена лишь первая среди его служанок» [52. с. 121].

Почти все дни афинянки проводили на женской половине дома, гинекее, занимаясь домашним хозяйством, ткачеством и шитьем, а также воспитанием детей. На улицу афинская женщина выходила всегда в сопровождении рабыни, причем она должна была прикрывать лицо от взоров встречных мужчин. Афиняне были убеждены, что женщина должна поступать и вести себя так, чтобы о ней нельзя было сказать ни хорошего, ни дурного. Она просто вообще не должна была привлекать к себе чье-либо внимание. Выходить на улицу без сопровождения ей разрешалось по достижении только такого возраста, когда о ней можно было скорее спросить: чья это мать, нежели: чья это жена [27].

При выезде из города, Солон, один из правителей Афин, разрешал женщинам брать с собою не больше трех гиматиев, пищи или питья не больше, чем на обол, иметь корзину не больше локтя, отправляться ночью в дорогу только в повозке с фонарем впереди [12. с. 179]. Таким образом, становится понятно, что женщина не имела права удаляться от своего жилища на длительное время. Лишь участие в религиозных обрядах и празднествах позволяло афинским женщинам ненадолго покидать гинекей и присоединяться к ликующей толпе. Так, в Афинах V – IV вв. до н.э. существовал обычай – при общественных похоронах граждан, погибших на войне, произносить в их честь надгробное слово, «эпитафий». В процессии могли участвовать все желающие, горожане и иноземцы, у могилы присутствовали и женщины, родственницы покойников. Но и здесь поведение женщины строго регламентируется: во время процессии, по законам Солона, женщинам запрещено было «царапать себе лицо, бить себя в грудь, употреблять сочиненные причитания, провожать с воплями постороннего им покойника» [12. с. 180].

В празднествах, устраиваемых в честь Адониса, принимали участие только женщины. По всему городу выносили статуи Адониса, изображения своих покойников, которые женщины символически хоронили, рыданиями оглашая пустеющие на это время улицы, пели похоронные песни, били себя в грудь. Происходило все это не в самих проулках – переулках афинских, но на крышах афинских домов, куда женщины выбирались из гинекея, и где совершался обряд мнимых похорон истуканов [39. с. 44]. Мужчины, ограничивая афинских женщин, не всегда руководствовались здравым смыслом.

Поскольку рождение было, как уже не раз говорилось, главной целью супружеского союза, следует рассмотреть отношение к детям в древнегреческом обществе. Ю.В. Андреев цитирует Ликурга: «Новобрачные должны подумать о том, чтобы дать государству по мере сил прекрасных и наилучших детей. Пусть же молодой супруг обратит внимание на свою жену и на деторождение. То же самое пусть делает супруга, в особенности в тот промежуток времени, когда дети у них еще не родились» [23. с. 49]. Ни о каком создании условий для будущей матери не шло и речи.

Попечение о здоровье ребенка не шло дальше определенной подготовки. Ни перед родами, ни во время родов женщины не находились под наблюдением врача. Греки считали вполне достаточным присутствие бабки или даже просто Эйлетии, покровительницы рожениц, отождествляемой с Артемидой. Мольбы эти помогали, конечно, не всегда: при тех примитивных средствах, какие применяли древние акушерки, роды зачастую заканчивались трагически. Погибала мать, или дитя, или оба одновременно. Тогда и появились горькие надгробные надписи, вроде той, которую составил Гераклит Галикарнасский: «Вот – свежая могила. Еще не увядали листья венков на надгробной плите. Прочти надпись, о путник! Посмотри, чьи бедные тела прикрыл этот камень. Прохожий, я – Артемида. Книд – мое отечество, меня взял в жены Эвфрон, и пришло время родов. Двумя детьми я была беременна; одно оставила отцу – будет ему опорой в старости; другое взяла с собой – на память о любимом муже» [12. с. 426].

Появление ребенка на свет было для семьи событием торжественным, независимо даже от того, как отнесся к ребенку отец. Если же отец не признавал ребенка, его просто выкидывали из дому, что было равносильно смертному приговору. Однако случалось и так, что кто-нибудь находил брошенного младенца, начинал о нем заботиться, воспитывать его. «Каким бы бесчеловечным ни казался этот обычай, мы вынуждены принять факт детоубийства в Древней Греции как достоверный и вполне доказанный», − подчеркивает Лидия Винничук [35. с. 427].

Вместе с тем, зачастую греки стремились избавиться и от вполне здоровых детей, в особенности девочек. Причиной этого понятны: женщины не могли выполнять те задачи, которые ожидали подрастающее поколение граждан греческих полисов. Женщины не охраняли границ государства, не исполняли сакральных функций, поддерживая культ предков, не представляли ценности как рабочая сила в хозяйстве.

Тем не менее, не стоит полагать, что афинская женщина была бессловесным, забитым существом. В зависимости от характера и воспитания, жена могла стать достойной спутницей жизни, матерью, либо же домашним тираном, воплощающим в себе самые нелицеприятные черты.

Семонид Аморский в «Поэме о женщинах» высказал к ним негативное отношение. Поэма скорее является карикатурой или злой сатирой на женщин. Женоненавистническая поэма Семонида отразила более или менее распространённый в Греции VII - VI вв. до н. э. взгляд на женщин. Девиантное поведение женщины в форме неподчинения мужу, соседям, прочим окружающим и даже богам, воспринимается автором как норма, что подчеркивается всем настроением поэмы, утверждением, что женщины – зло. Семонид описывает десять женских характеров, различающихся своими чертами. Поэт использует в качестве приема сравнение или уподобление характера темпераменту какого-либо животного. Первая женщина создана в поэме богом из свиньи. Плохо то, что она неаккуратна, ленива, все у нее в доме не прибрано, а сама она «жиреет с каждым днем» [18. с. 122].    

У женщины-лисы автор выделил две основные черты характера: склонность к рассуждениям, ум, но в каком-то ином смысле, нежели у мужчины, поскольку ее оценки и умозаключения для него остаются загадкой, а также изменчивое настроение [52. с. 65].

 

Другую из лисы коварной создал бог –

Все в том берет она, сметлива хоть куда,

Равно к добру и злу ей ведомы пути,

И часто то бранит, то хвалит ту же вещь,

То да, то нет. Порыв меняется что час. [18. с. 122].

Описывая женщину-собаку, Семонид Аморский допускает, что большую роль в жизни женщины играет домашнее хозяйство, которым ограничена женщина, испытывающая недостаток общения. При этом женщине неважно качество общения.

Проныра – ей бы все разведать, разузнать,

Повсюду нос сует, сует по всем углам.

Знай лает, хоть кругом не видно ни души.

И не унять ее: пусть муж угрозы шлет,

Пусть зубы вышибет булыжником в сердцах,

Пусть кротко, ласково упрашивает он –

Она и у чужих в гостях свое несет.

Попробуй одолеть ее крикливый нрав…[18. с. 123]

Главным поводом порицания автора в характере следующего типа женщины, «сделанной из морской волны», становится двойственность ее натуры, изменчивость настроения:

Сегодня – радостна, смеется, весела.

Хвалу ей воздает, увидев в доме гость:

«Нет на земле жены прекраснее ее,

Нет добродетельней, нет лучше средь людей…»

А завтра – мочи нет, противно и взглянуть.

Приблизиться нельзя: беснуется она

Не зная удержу, как пес среди детей,

Ко всем неласкова, ни сердца, ни души,

Равно – враги пред ней иль лучшие друзья.

Так море иногда затихнет в летний день:

Спокойно, ласково, отрада морякам –

Порой же, грозное, бушует и ревет,

Вздымая тяжкие, ударные валы.

Похожа на него подобная жена

Порывов сменою, стихийных, словно Понт. [18. с. 123]

В женщине, «созданной из ослицы», критикуется тяга к безделью, праздности, удовольствиям, разврату:

Под брань, из-под кнута, с большим трудом она

Берется за дела – кой-как исполнить долг.

Пока же ест в углу подальше от людей –

И ночью ест и днем, не свят ей и очаг,

А вместе с тем, гляди, для дел любовных к ней

Приятелю – дружку любому вход открыт. [18. с. 124]

В описании этого характера проявляется тема сексуального поведения женщины, которое осуждается, если женщина совершает его с посторонним. Н.А. Кривошта предположил, что сексуальность замужней женщины осуждалась, а холодность, возможно, фригидность имела положительную оценку. [52. с. 67].

А к ложу похоти – неистовый порыв,

Хоть мужу своему мерзка до тошноты… [18. с. 124]

Семонид сообщает о сугубо женских контактах – встречах, где женщины, собравшись в круг, «ведут беседы про любовь». [57. с. 69] Такое поведение порицается автором. Это подтверждается отсутствием аналогичной потребности у женщины, созданной из пчелы – она не любит сидеть в кругу подруг:

И не охотница сидеть в кругу подруг,

За непристойными беседами, следя.

Вот лучшая из жен, которых даровал

Мужчинам Зевс - отец на благо. Вот их цвет.

А прочие – увы! – по промыслу его

И были бедствием, и будут для мужей. [18. с. 124]

При общем отрицательном отношение к женщине Семонид не может не отметить, что зачастую жена имеет для мужа большое значение.

Папирусные документы эпохи эллинизма дают немало примеров семейных конфликтов, приводивших к разрыву супружеских отношений. В Афинах измена жены рассматривалась как вполне достаточный повод для расторжения брака. Впрочем, Платон осуждал неверность любого из супругов: «…гражданам нашим не подобает быть хуже птиц и многих других животных, рожденных в больших стадах, которые вплоть до поры деторождения ведут безбрачную, целомудренную и чистую жизнь. Когда же они достигают должного возраста, самцы и самки по склонности соединяются между собой попарно и все остальное время ведут благочестивую и справедливую жизнь, оставаясь верными своему первоначальному выбору. Наши граждане должны быть лучше животных». [13. с. 544].

Все это было лишь теоретическими выкладками, на практике действовали другие «неписаные» законы. В действительности афиняне наказывали за измену лишь женщин. Если жена выражала вдруг намерение уйти от мужа к другому мужчине, то разгневанный супруг мог просто убить ее на месте тем, что под руку попадется, и не нес за это ужасное деяние никакой ответственности. Жена теряла свое доброе имя, а муж имел право убить ее любовника, схваченного на месте преступления при свидетелях.

Интересный случай приведен Г.В. Блаватской: «Муж убил соблазнителя своей жены, ссылаясь на закон, дозволяющий убить такого соблазнителя. По-видимому, этот закон, хотя и не был отменен, но не применялся: обыкновенно соблазнитель жены отделывался или деньгами, или позором, но неопасным для жизни наказанием со стороны оскорбленного мужа. Жену должно было постичь тяжелое наказание: она подлежала изгнанию из дома мужа и подвергалась разным унижениям» [32. с. 156].

По законам Солона, женщине, которую застигли с любовником, запрещали украшаться и входить в общественные храмы, «чтобы не соблазнять непорочных и матрон своим обществом». Если такая женщина украсит себя и войдет в храм, то первый встречный по закону мог разорвать на ней платье, снять украшения и бить, но «не до смерти, не до увечья» [12. с. 180]. Однако, несмотря на строгость закона, нарушение супружеской верности было обыденным явлением.

В трагедии «Медея» Еврипида мы находим пример мести женщины, вызванной изменой мужа. Еврипид делает женщину носительницей нового отношения к браку. Это трагедия страстно любившей, но обманутой и преданной мужем женщины.

Она в изгнанье, мужу оставалась

Покорною женой (а разве есть

На свете что милей семьи, где с мужем

Живет жена согласно?), но удел

Медеи стал иной. Ее не любят,

И нежные глубоко страждут узы.

Детей Ясон и с матерью в обмен

На новое отжать решился ложе,

Он на царевне женится – увы!

Оскорблена Медея, и своих

Остановить она не хочет воплей.

Она кричит о клятвах и руки

Попранную зовет обратно верность,

Богов зовет в свидетели она

Ясоновой расплаты. И на ложе,

От пищи отказавшись, ночь и день

Отдавши мукам тело, сердцу таять

В слезах дает царица с той поры,

Как злая весть обиды поселилась

В ее душе...[6. с. 241]

Медея изображена как женщина, желающая иного отношения к браку, чем это принято было в греческом обществе. Еврипиду было важно изобразить душевную драму оскорбленной женщины, и своей цели он, несомненно, достиг. Материнская любовь, звучащая в каждом слове Медеи в ее центральной сцене, показывает, что в глазах Еврипида она не была одержимой жаждой крови фурией. Медея - страдающая женщина, более способная на крайнее проявления мести, чем рядовая афинянка.

О, горе! О, муки! О, муки и вы,

Бессильные стоны! Вы, дети…

О, будьте ж вы прокляты вместе

С отцом, который родил вас!

Весь дом наш погибни! [6. с. 275]

……….

О, ужас! О, ужас!

О, пусть небесный Перун

Пронижет мне череп!…

О, жить, зачем мне еще?

Увы, мне! Увы! Ты, смерть, развяжи

Мне жизни узлы – я ее ненавижу…[6. с. 276].

Конфликты в реальной жизни между супругами имели разные причины, иногда развода добивался муж, а иногда – и жена. Вот жалоба некого ткача Тритона, поданная местному стратегу Александру. В ней говорится: «Деметра, дочь Гераклида, была моей женой, и я обеспечивал ее всем, что подобало, как только мог. Она же не пожелала дальше жить со мной, и, в конце концов, ушла, забрав с собой мои вещи, список которых я здесь прилагаю. Поэтому прошу: прикажите привезти ее к себе, дабы ее постигло то, чего она заслуживала, и дабы принудить ее вернуть мои вещи» [цит. по: 30. с. 175].

Иногда супруги расставались мирно, по взаимному согласию. Если инициатива развода принадлежала мужу, события развивались быстрее и проще. Муж отсылал свою жену вместе с приданым к ее отцу или опекуну, не приводя даже никаких мотивов. Этот акт расторжения брака так и назывался: «отсылание». [29. с. 167].

Афинский закон о прелюбодеянии гласил следующее: «Если мужчина заставал жену свою прелюбодействующей, то он не мог дольше жить с ней под страхом бесчестия. Женщина, застигнутая на месте преступления, лишалась права входа в храм; если же она входила, то к ней можно было безнаказанно применять дурное всяческое обращение, кроме смерти» [12. с. 179].

Законы в отношении женщин в настоящий момент кажутся чрезвычайно нелепыми. Тому, кто застанет любовника своей жены на месте преступления, Солон дал право его убить; а тот, кто похитит свободную женщину и изнасилует ее, карается штрафом в сто драхм. Наказание за сводничество − штраф в двадцать драхм; исключение он сделал только для женщин, которые «ходят открыто», - Солон подразумевает гетер, - потому что они ходят к тем, кто платит деньги. Далее он запрещает продавать и дочерей, и сестер, если только девушку не уличат в преступной связи с мужчиной [12. с. 179].

Афинское право осуждало сожительство. Заключение законного брака считалось обязательным. А вот сожительство с наложницей признавалось афинскими законами и не преследовалось. Это является очередной иллюстрацией того, как непоследовательны законы Древней Греции по отношению к женщине в семье.

В заключение необходимо упомянуть об отражении семейной темы в древнегреческой литературе. Среди героинь Еврипида мы находим не только обуреваемых страстями, мстящих и ненавидящих женщин, подобных Медее, Федре, Электре, но и самоотверженных женщин и девушек, идущих на смерть ради блага родины или близких людей. Такова Алкестида, героиня одноименной трагедии Еврипида, добровольно идущая на смерть вместо своего мужа. В этой трагедии Еврипид выразил явное несогласие с укоренившимся в Афинах мнением о месте женщины в обществе и в семье: поэт хочет заставить своих зрителей задуматься над вопросом о роли женщины в их жизни.

Царь испытывал всех присных: ни отца,

Ни матери не миновал он старой,

Но друга здесь в одной жене обрел,

Кто б возлюбил Аидов мрак за друга…[9. с. 46]

В этом образе выражены социально-желательные представления о роли женщины в семье, поскольку везде подчеркивается исключительный характер героини. В отличие от устоявшихся представлений об экономическом характере брака, Еврипид полагал, что роль супруги не ограничивается рождением и воспитанием детей, хотя и это является её важнейшей функцией. Жена – друг, товарищ мужа, от нее зависит эмоциональная сторона брака, (это опровергает те утверждения, что лишь избрав жребий гетеры, женщина могла быть значимой для мужчины).

Подчиненное положение женщины в античном обществе, зависимость жены от мужа в семье, дали Аристофану благодатную тему для колкой сатиры. Комедия «Лисистрата» - древнейший пример борьбы женщин, которые выступают против войны, описанной в комедии, за свои права. Как же решают женщины-гречанки свои важные повседневные проблемы, попутно выступая против войны, развязанной мужчинами? «Они используют мощь чисто женского оружия. Оружия, которого сразу и не разглядишь в руках «коварного» слабого противника. И это оружие – женский шарм, женская хитрость, сексапильность и сексуальность» [66. с. 19] Читая «Лисистрату», мы знакомимся, прежде всего, с тончайшим знанием главной героиней, Лисистратой, мужской психологии.

По внушению решительной и красноречивой Лисистраты представительницы различных греческих племен постановляют отказывать мужьям в исполнении своих супружеских обязанностей до тех пор, пока они не согласятся заключить мир:

И дело будет легким, если только

Стремитесь вы друг к другу, но без войн.

Сейчас увидим. Ну-ка, Мир, поди-ка,

Возьми и подводи сперва лаконцев,

Но не тяжелой, грубою рукой,

Не так, как наши делали мужчины,

Но как прилично женщине, нежней!

А кто руки не даст, веди за посох!

Теперь сюда афинян подводи!

Бери, за что позволят, и веди их!

Лаконцы, станьте около меня,

А вы - сюда и слушайте спокойно!

Я - женщина, ума не лишена,

О нем была я неплохого мненья.

У старших и отца училась я

И многое полезное узнала.

А вас я собираюсь отругать

Всех поделом. Ведь из одной вы чаши

Кропите алтари, вы все близки, -

В Олимпии, и в Пилах, и в Пифосе, -

И где угодно, если продолжать!

А на глазах у варваров враждебных

Терзаете Эллады города.

Вот первое, что я хочу сказать.[2. с. 313]

Нередко, правда, смелой руководительнице угрожает измена в собственном лагере, так как в некоторых из женщин сказывается многовековая привычка слушаться мужчину; но Лиcистрата бдительно и энергично умеет воспрепятствовать успеху всех таких попыток и показывает своим примером, как следует делать мужчин уступчивыми [70. с. 22] И это приводит ее к победе. Афинские женщины были вдвойне заинтересованы в мирном исходе мужских распрей; Аристофан прибавляет новый аргумент против войны: женщины испытывают двойное горе − посылают на смерть своих сыновей и мужей. Афинские женщины получают мир и, главнее всего, своих мужей обратно к себе домой. Лисистрата – личность яркая, говоря современным языком, нестандартная для своего времени. Она свободна не только внешне, но и, что более важно – внутренне. Это – женщина-лидер, способная увлечь за собой своих подруг по несчастью. Это – женщина-стратег, способная хладнокровно просчитать, реализовать свои расчеты и добиться положительного результата.

Несмотря на то, что нормой в брачных отношениях между мужчиной и женщиной являлись неравноправные отношения − девушка и выходит замуж не по своей воле, и в замужестве теряет всякую самостоятельность, выполняя только единственную функцию воспитания детей, − мы видим, что объектом для литературных описаний становится другая, уже более свободная и самостоятельная личность. Зафиксированные в произведениях древнегреческих поэтов женские образы не могли появиться без реальных прототипов. Из всего указанного можно сделать вывод о некоторой необъективности историков в изображении нравов и правил, регламентирующих жизнь женщин.

1.4 Взаимоотношения мужчины и женщины в древнегреческом обществе

Представляется возможным утверждать, что семейные отношения между людьми отличаются от так называемых внебрачных. Это и отсутствие ответственности, которая часто выступает единственным связующим звеном между мужчиной и женщиной, это и отсутствие детей и совместной заботы супругов о них, это и смена психологических оттенков взаимоотношений − утрата особой страстности, присущей внебрачной связи. Рассмотрение именно внебрачных взаимоотношений поможет нам увидеть ранее не обозначенные нюансы в положении женщин в древнегреческом обществе. Этот вопрос освещен как в исторических, так и в литературных источниках.

В сборнике рассказов «О любовных страстях» Парфения собрана масса интересных сюжетов, показывающих особенности брачных и добрачных взаимоотношений между мужчиной и женщиной в древнегреческом обществе. Любовь часто возникает с первого взгляда, даже если этот взгляд брошен со стены осажденного города. В большинстве случаев это объясняется необычной красотой объекта страсти. «В Фессалии Кианипп, сын Фарака, влюбившись в очень красивую девушку Левкону, попросил у родителей ее руки и женился на ней» [11. с. 264]. Не всегда отношения возлюбленных заканчиваются брачным союзом: «Посидика, дочь местного царя, увидев Ахилла со стены, влюбилась в него. И вот, отправив к нему свою кормилицу, она обещала отдать ему во власть город, если он возьмет ее в жены. Ахилл тотчас согласился, а когда он взял город, то, негодуя на девушку за совершенное ею, приказал воинам побить ее камнями» [11. с. 241].

Достаточно частый мотив – добрачная связь, независимо от того, произошла ли она по согласию сторон или в результате насилия. Так, например, «одна из дочерей Эола, Полимела, влюбившись (в Одиссея), тайно сошлась с ним…Одиссей отправился в Эпир ради каких-то пророчеств и здесь совратил Эвиппу, дочь Тиримма, который его дружески принял и со всей душой оказал ему гостеприимство» [11. с. 259]. Как видим, строгие запреты не всегда ограничивали действия женщин в литературе, а, памятуя о возможности существования прототипа, можно говорить и о существовании таких прецедентов и в реальности.

Находим мы и другие, достаточно ходовые, мотивы: соперничество двух молодых людей из-за женщины. «Фракийцы Скеллид и Агассамен захватили в плен многих женщин и в их числе жену Аллоея Ифимеду и ее дочь Панкрату. Влюбившись в девушку, они убили друг друга» [11. с. 240].

Одно из оружий женщины – вероломство. Неоднократно в литературных источниках встречается сюжет о безуспешных попытках соблазнить молодого человека, который не желает оскорблять брачное ложе своего благодетеля. Так, например, «Неэра, жена Гипсикреонта, влюбилась в Промедона. Сначала она пыталась склонить его; поскольку же он не поддавался, боясь гнева Зевса − покровителя дружбы и гостеприимства, Неэра приказала служанкам затворить дверь в спальню, и Промедон вследствие ее уловок был вынужден сойтись с ней» [11. с. 240].

Женское вероломство в его различных проявлениях мастерски описано древнегреческими литераторами. В трагедии «Ипполит» Еврипид впервые выводит на греческой сцене образ влюбленной женщины, мятущейся среди противоречивых чувств и побуждений. Еврипид отождествляет любовное чувство Федры с болезнью. Он изображает любовь как самый страшный вид недуга – безумие. Обе оценки любви Федры – и «болезнь» и «безумие» - достаточно традиционные для художественного греческого мышления V в. до н.э. [70. с. 224]. Образ Федры связан с представлениями о мачехе, влюбившейся в своего пасынка и посмевшей открыть ему свою любовь. Между тем Федра наделена чертами, которые делают ее образ трагичным: ей недостаточно внутреннего сознания своей невиновности, она должна вынести свои нравственные качества на внешний суд, спасая свою репутацию бесчестной клеветой.

Неоднозначно отношение самого Еврипида к женщине. Нападая порой на женщин, он их первый же защищает и сам восхищается бесконечной силой и духа, смелостью сердца, тем неостановимым стремлением защитить свое попранное достоинство, добиться поставленной цели, которое так возмущало Афины в его трагедиях. Действительно, иногда Еврипид позволял себе довольно откровенные высказывания:

….От укуса

Змеиного лекарства знает ум

Божественный для смертных, и ехидны.

И пламени загладятся следы, -

Лишь женщина неисцелимо жалит. [8. с. 485]

Поэт «проклинал «род женщин вероломный», порочный изначала, от природы, но созданные им же образы самоотверженных матерей, старух у пепелищ, юных девушек, добровольно отдающихся за родину, - опровергает его мимолетный гнев. И если те женщины, которых он видел возле себя, не вызывали особого почтения, то они оказывались при пристальном рассмотрении лучше, порядочнее и добрее своих мужей» [38. с. 93]

Нельзя умолчать и о частых фактах и причинах самоубийства женщин в древнегреческом обществе. Самоубийства, вызванные горем, считались естественными для женщин. А. Хофван пишет: «Так считалось, что женщина, потерявшая супруга, сына или возлюбленного, скорее покончит с собой, чем мужчина в аналогичной ситуации» [64. с. 32]. Вот что пишет Парфений о способе расставания с жизнью: «Наконец, не прикасаясь от горя к еде и питью, она оставила этот мир» [11. с. 246].

Другими причинами для самоубийства являлись угрызения совести или чувство вины. Половое насилие также причиняло женскому самолюбию непоправимый ущерб и могло послужить причиной самоубийства.

В древнегреческой литературе мы находим более возвышенные причины для самоубийства. Обаятелен образ героини самой поздней трагедии Еврипида «Ифигения в Авлиде». Здесь мы впервые в греческой литературе сталкиваемся с характером, данным в развитии. Если в начале Ифигения – юная жизнерадостная девушка, не желающая умирать и молящая о пощаде, то в конце трагедии перед нами зрелая женщина–героиня. Поняв, что ее смерть спасет честь родины, она спокойно и гордо, почти с радостью отдает свою жизнь, решительно отвергая заступничество Ахилла.

О, мы с тобой ничто перед Элладой,

И если наша кровь, вся наша кровь, дитя,

Нужна ее свободе, чтобы варвар

В ней не царил и не бесчестил жен,

Атрид и дочь Атрида не откажут… [8. с. 224].

Таким образом, перед нами женщина, пожертвовавшая своею жизнью ради отечества. Этот образ дополняет галерею женских характеров, созданных Еврипидом. Не смиряется со своей участью и пытается не подчиниться сложившейся жизненной ситуации Электра, воспетая великим Софоклом. Электра – героическая девушка, сознательно избирающая своим уделом страдание. Содержание ее жизни – мечта о грядущем возмездии за убийство отца:

Мать с Эгисфом, любовником, вместе

Темя секирой ему разрубили,

Как дровосеки рубят дубы.

Отомстите за гибель Отца моего!

Приведите любимого брата ко мне!

Мне уже не по силам нести за плечом,

Одинокой, суму моей скорби! [17. с. 185]

Степень этого чувства необычайно сильна, никакие расчеты разума, никакие призывы осторожности ее не могут остановить, справедливость сильнее ее собственной натуры. Через личный протест растет, выходит далеко за пределы собственных переживаний всеобщее чувство, «прометеев огонь» непреклонной, абсолютной необходимости возмездия. Однако Софокл рисует свою героиню не в одних только суровых тонах; он придает ей черты нежности, приглушенной страданиями. Тяжелый, густой вопль Электры – это отголосок древних заплачек, когда смертельно тоскующая женщина, упав на свежий могильный холм, кричит страшно, громко, лишаясь сознания и почти умирая:

Обессилело тело, ослабло дыхание.

...Смерть

Отрада мне, жизнь – мука. Жить нет сил…[17. с. 195]

Анализ количества и способов женских самоубийств позволяет увидеть различия между системами ценностей, в которых жили мужчины и женщины: часто женщину настолько волновали проблемы, традиционно находящиеся в компетенции мужчины, что она начинает жить и действовать «по-мужски», обдуманно лишая себя жизни как по причинам, носящим частный характер, так и руководствуясь высшими идеями. В этом смысле она часто становится благороднее, самоотверженнее мужчины.

Исследуя некоторые стороны внебрачных взаимоотношений древних греков, мы видим исключения из правил, созданных в афинском обществе. Женщина выделяется из сообщества так называемых «домашних жен» с одной стороны такой нелицеприятной особенностью натуры, как вероломство, а, как следствие, подлостью, лживостью, с другой стороны − материнской самоотверженностью, поистине патриотическим отношением к отечеству, вызывающими, бесспорно, почтительное отношение граждан.

Исключением из правил становятся женщины, наделенные особыми способностями: Сапфо − это талант поэта, Аспазия − мудрость, стремление к независимости. Талант во все времена ставил человека на особую ступень.

Глава. 2. Исключительные женщины греческого мира

2.1 Сапфо

Лишь несколько древнегреческих женских имен остались в памяти человечества, это является главным и неоспоримым свидетельством их неординарности.

Сапфо являлась исключительной женщиной по разным причинам. Талантливая поэтесса, сказавшая новое слово в поэзии, сама себя называла богоизбранной. По мнению Т. Мякина, в отличие от мужской поэзии того времени, нормирующей жизнь и устанавливающей ценности, ее творения выходят из отношения «я» автора и окружающего мира.[59] С другой стороны, явившись в Афины вдовой, будучи женщиной, в высшей степени обаятельной и образованной, она пользовалась некоторой свободой, и сумела добиться полного признания в гражданском обществе и уважения видных политических деятелей и ученых.

О жизни Сапфо известно мало. Так, по преданию, Сапфо – дочь аристократа Скамандронима, занимавшегося торговлей, и Клейсы. Точное имя поэтессы – Псапфо, что означает «ясная», «светлая». Несмотря на то, что ее часто причисляют к числу поэтических гениев всех времен и народов, до нас дошли лишь отрывочные сведения о ее жизни и творческой деятельности [47. с. 79].

Родилась она в Митиленах на острове Лесбос в Эгейском море между 630 и 620 годами до нашей эры. В шесть лет девочка осиротела, отчего – согласно некоторым данным – матери и пришлось отдать ее в школу гетер, где обучали пению и танцам. Уже в юном возрасте Сапфо почувствовала призвание к поэзии: она писала оды, гимны, элегии, праздничные и застольные песни. Достигнув совершеннолетия, вышла замуж за богача – андросца Керкола, но вскоре овдовела. От этого брака она имела дочь по имени Клеида, которую горячо любила и которую, как она говорила, «не променяла бы …. на все сокровища земли лидийской» [47. с. 80]. Оставшись молодой богатой вдовой, Сапфо собрала вокруг себя тесный кружок из даровитейших девушек своего отечества. Ее дом превратился в «жилище муз». На богатом острове Лесбос культура приобрела некоторые своеобразные черты. Женщине представлялась свобода, между тем как в Аттике того же времени женщины были подчинены строгим нормам эллинского «домостроя» [25. с. 22]. Поэтому здесь рано возникли свои музыкально-поэтические студии, куда приезжали учиться из разных областей эллинского мира.

Вследствие политических столкновений на родине, Сапфо вынуждена была оставить Лесбос, и бежать в Сицилию вместе с поэтом Алкеем. Это событие по времени совпадает с восстанием митиленских аристократов, что еще раз указывает на высокое положение, которое занимал ее род на Лесбосе. Греческие поэты и писатели называли ее «лесбосским соловьем», «досточтимой», «божественной», «целомудренной», «непорочной», или «среди муз бессмертных смертной жизни» [65. с. 7]. Платон также воспел поэтический гений Сапфо:

Девять лишь муз называя, мы Сапфо наносим обиду:

Разве мы в ней не должны музу десятую чтить? [14. с. 197].

Однако со временем о ней и ее поэзии стали появляться другие мнения. Сапфо стали называть куртизанкой или даже главой куртизанок, вульгарной любовницей и наставницей в распутстве. Особенно это любили утверждать греческие комедиографы и римский поэт Овидий. Это мнение распространилось и в последующей литературе. Такие легенды, извращавшие историческую правду, прочно держались до начала XIX века, когда в Германии стали появляться литературные труды, авторы которых пытались с точки зрения здравого смысла очистить образ Сапфо от всех наслоений, противоречащих известным греческим традициям. Накоплено достаточно материала, чтобы доказать абсурдность того, что Сапфо была куртизанкой, продавая свою любовь за деньги и представительницам своего пола. Греческая история не знает фактов, и это достоверно установлено, чтобы куртизанками становились женщины знатных семейств, да еще занимались бы этим у себя дома. Куртизанки происходили из низших слоев населения или даже принадлежала к бесправным рабыням. Сапфо родилась в знатной семье, о чем недвусмысленно говорит история ее рода [47. с. 80].

Но с решением этого вопроса предстояло решить и другой. Если Сапфо ничего не имеет общего с тем, в чем ее так долго обвиняли, то кто она на самом деле? Некоторые утверждают, что Сапфо была главой музыкальной и поэтической школы, которая собирала вокруг себя девушек самого благородного происхождения. Другие считали, что прекрасная поэтесса стояла во главе мусического кружка молодых женщин. Такого рода женские кружки сравнивали с музыкально-декламационными консерваториями, литературными салонами и эстетическими кружками. По мнению С. Апта, наличие в VI в. до н.э. свободных поэтических салонов, особых художественных школ, да еще женских, не может быть принято за историческую реальность [25. с. 22].

В Малой Азии, в городе Сарды, существовали организованные девические хоры. На острове Лесбос было несколько таких девичьих обществ, которые даже соревновались между собой. И самым прославленным девичьим обществом было общество под руководством Сапфо. Ее поэтический дар и слава ее подопечных были известны всему культурному тогдашнему миру. Отовсюду из Греции, Малой Азии, с островов Эгейского моря к ней стекались девушки для обучения игре на лире, пению, стихосложению, танцам. Здесь они получали музыкальное и поэтическое образование. Девушки объединения назывались мусополами, то есть «слушательницами муз» [47. с. 82]. Занятиями и публичными выступлениями руководила Сапфо. Живая, веселая, отзывчивая и чистосердечная поэтесса, безупречный музыкант и новатор в музыке, она сумела создать школу, память о которой сохранилась надолго.

Им сказала: женщины, круг мне милый,

До глубокой старости вспоминать вам

Обо всем, что делали мы совместно

В юности светлой

Много мы прекрасного и святого

Совершили. Только во дни, когда вы

Город покидаете, изнываю,

Сердцем терзаясь.[16. с. 60].

Круг интересов содружества определяла и основную тематику поэзии Сапфо: это – женские культы с их празднествами, свадьбы, общение между подругами, их взаимные влечения, соперничество, ревность, разлука. Сапфо размышляет о красоте и любви, иллюстрируя свои мысли мифологическими примерами и личными переживаниями: «Самое красивое на земле – то, что мы любим» [цит. по: 25. с. 22].

О смерти Сапфо существует легенда, будто бы она (в 60 лет) страстно влюбилась в холодного красавца, лодочника Феона. Когда тот не отвечал ей взаимностью, Сапфо покончила жизнь самоубийством: в отчаянии бросилась с Левкадской скалы в волны Ионического моря. [47. с. 86]. На самом деле это позднейшее измышление. Имя Феона встречается в песнях, где он является мифологической фигурой, одним из любимцев Афродиты. О выдумке говорит и то, что о нем ничего не знали современники поэтессы: Геродот и Алкей, земляк и современник Сапфо. Ее друг Алкей обращается к ней с такими словами:

Сапфо фиалкокудрая, чистая, с улыбкою нежной,

Очень мне хочется тебе сказать кой-что тихонько,

Только не смею: мне стыд мешает…[4.39].

В различных городах Греции ей ставили статуи. Древние художники не раз воспроизводили ее бюст на геммах. На ее могиле поэт начертал такие слова:

Пепел лишь Сапфо да кости, да имя закрыто землею,

Песни ж ее вдохновенной бессмертие служит уделом [4. с. 43].

Еврипид посвятил поэтессе, обучавшей мастерству стихосложения самого Пиндара и Аспазию, удивлявшей эллинов своей мудростью и даром предвидения следующие строки:

Люблю я тонкие сети

Науки, люблю я выше

Умом воспарять, чем женам

Обычай людей дозволяет…

Есть муза, которой мудрость

И наша отрада; жены

Не все ее видят улыбку –

Меж тысяч одну найдешь ты, -

Но ум для науки женский

Нельзя же назвать закрытым…[38. с. 93].

Таким образом, можно утверждать, что женщины, выходя по тем или иным причинам из-под власти мужчин, становясь неким исключением, получая доступ к общественной жизни, оставляли в ней огромный вклад. Ибо, что такое древнегреческая поэзия без Сапфо?

1.2 Гетеры

Гетера – подруга, любовница, в Древней Греции образованная незамужняя женщина, ведущая свободный, независимый образ жизни, некоторая играла значительную роль в общественной жизни. В ее доме собирались известные древнегреческие политические деятели, поэты, скульпторы. В лексиконе человека, неискушенного в этом вопросе, гетера − синоним слову «проститутка». Необходимо разграничить эти два, уже существовавшие в Древней Греции, понятия. Развитие собственно сексуальных, эротических традиций началось с принятием законодательства Солона, когда впервые стали рассматривать проституцию как общественный институт. В отличие от восточных течений развитие в Древней Греции протекало в соответствии с гедонизмом исключительно по пути совершенствования мастерства женщин, владения собой, своим телом и умением усладить мужчину. Их отличало не только сексуальное мастерство, но и умение поддержать беседу, быть больше другом, нежели чисто проституткой в современном понимании.

Андроцентристский (от греческого andros –«мужчина») подход культивировался в истории со времени античности, где женщина не являлась субъектом гражданского права, поскольку считалась неспособной выйти за рамки своего природного предназначения и, соответственно, частно-семейной сферы существования [27]. Так, в античности женщины жили совершенно удаленно от мужчин. Они редко показывались в общественных местах, оставались в своих комнатах, редко принимали пищу со своими мужьями; еще реже делили с ними часы досуга. Классическая Греция дает нам пример свободного гражданина мужчины и его жены, не обладавшей этим статусом и не выходящей за рамки своего хозяйства и семьи. Женщина, как пишет А.В. Петров, имела две ипостаси: тело ее принадлежало мужу, а душа Богу. Женщинами пренебрегали просто потому, что они - «женщины»[60]. Неравенство между мужчинами и женщинами затрудняло их близость в духовном и интеллектуальном плане. Этим часто объясняют бисексуальность античного общества. Плутарх констатировал: любовь не имела ничего общего с «женской половиной» [12. с. 178] Бросающимся в глаза общим признаком является распространение в верхнем слое общества бисексуальных отношений.

Чтобы охранять честь женщин и целомудрие греческих девушек и наряду с этим устранить распространение педерастии среди молодых людей, Солон создал институт легальной проституции и отдал ее под контроль государства [12. с. 177]. Особые учреждения, называемые диктерионами и расположенные в Афинах в окрестностях порта, где азиатки рабыни должны были обслуживать нужды публичной проституции. Это был предохранительный клапан для общественной нравственности и гигиены. Тайная же проституция представляла опасность.

Считается, что религиозная проституция в Греции была распространена с глубокой древности. Солон на доходы учрежденных им в Афинах диктериад построил храм в честь богини проституции Афродиты, против ее статуи, у подножия которой собирались процессии верных прозелитов этой богини. Другие такие же храмы находились в Фивах, в Беотии и в Мегаполисе, в Аркадии. Существует мнение, что культ Афродиты был не что иное, как культ проституции, как это доказывают различные названия, данные этой богине. Ее называют «Пандемос» - всенародной. «Гетайра» - покровительствующая гетерам. «Порне» - намек на глубокую, почти доходящую до порока, чувственность. Роль жриц этой богине часто исполняли куртизанки и способствовали, таким образом, увеличению доходов ее храмов [60].

Проститутки в публичных домах выставлялись напоказ полуобнаженными или даже совсем без одежды, так что любой посетитель мог совершать выбор, руководствуясь собственным вкусом. Из доходов, полученных засчет заработков девушек, содержатель публичного дома должен был выплачивать ежегодный налог государству, так называемый проституционный налог, собирать который назначался один или несколько специальных чиновников. Вознаграждение, которое посетитель выплачивал девушкам, также фиксировалось особыми чиновниками – агораномами.

Публичные дома, как и вся система проституции в целом, находились под надзором городских должностных лиц – астиномов, в обязанности которых входило поддержание общественных приличий и разрешение споров. Судьи были всегда неумолимы, когда проститутки хотели присвоить себе право, принадлежавшие чистым женщинам, или занять место, отведенное этим последним в жизни народа. Закон клеймил бесчестием всех куртизанок, будь то гетера или диктериады; он отказывался кормить их детей, когда они были бедны. Как видим, даже подобного рода взаимоотношения между мужчиной и женщиной строго регламентировались.

Женщины-жены в античности были полностью исключены из прямого активного участия в общественной жизни. Проститутки, являющиеся, по сути, рабынями, тем более были лишены столь изысканных увеселений. В греческом театре, выполнявшем важную общественную функцию, даже женские роли игрались мужчинами. Лишь гетеры в Греции были допущены в театр и в общество мужчин и могли как-то влиять на него. Однако их влияние было лишь неформальным и никак не было конституировано политически [57]. Гетерия в греческом мире являлась закономерным результатом античного мировосприятия, основанного на принципе гедонизма. Гедонизм как учение утверждает наслаждение, чувственное удовольствие (телесное и духовное) как высшую цель, смысл жизни и основной мотив поведения. Согласно этому учению подлинное счастье заключается в удовлетворении физических желаний. Стремление к наслаждению рассматривается как основное движущее начало человека, заложенное природой и предопределяющее все его действия. Одними из составляющих античного гедонизма являлись античные сексуально-эротические традиции [57].

Одним женщинам доставались суровые обязанности жены и матери, другим – утехи красивой, удовлетворяющей страстям светской жизни. Так установился греческий быт. Гетеры стояли на гораздо боле высокой ступени и занимали куда более важное положение в частной жизни греков. От обитательниц публичных домов, равно как и в отличие от проституток мужского рода, которые также существовали в эту эпоху, их отличало уважение, которым они пользовались в обществе. Многие из них отличались утонченной образованностью и бойким остроумием. Они знали, как очаровать наиболее выдающихся деятелей своего времени − полководцев, политиков, писателей и художников − и как надолго привязать их к себе. Гетеры являлись наглядным воплощением существования, отмеченного смешением утонченных интеллектуальных и чувственных удовольствий, − существования, которое так почиталось греками того времени. В жизни почти каждой замечательной личности, игравшей выдающуюся роль в истории эллинства, различимо влияние какой-нибудь знаменитой гетеры. Большинство современников не находили в этом ничего предосудительного.

Есть некоторые закономерности, проявляющиеся в процессе превращения обычной девушки в гетеру. Гетеру, как правило, воспитывала хозяйка из своей рабыни, она обучала ее и отпускала к достойному покровителю [54]. Часто гетеры находились на содержании у богатого покровителя. За их благосклонность платили большие деньги. Сохранились каменные плиты, на которых мужчины высекали цену, предлагаемую той или иной. Но это не было проституцией в традиционном понимании, так как гетеры жили половой жизнью только с теми покровителями, которых любили, параллельно с ними существовали и проститутки [44. с. 81]. Многие гетеры были родом из Коринфа. Там учились они не только искусству любви, но и искусству нравиться, музыке, философии и ораторскому искусству. Подобно всем куртизанкам, они посвящали себя культу Венеры и приносили на ее алтарь доходы от своей «первой любви».

Древнегреческий оратор и политический деятель Демосфен говорил, что уважающий себя грек имеет трех женщин: жену – для продолжения рода, рабыню – для чувственных утех, и гетеру – для душевного комфорта. [43, с. 231]

В эпоху Полибия прекраснейшие здания Александрии носили имена прославленных флейтисток и гетер. Портретные статуи таких женщин устанавливались в храмах и других общественных строениях рядом со статуями заслуженных полководцев и политиков. И слабеющее чувство чести греческих свободных государств не видело ничего зазорного в том, чтобы венками, а иногда даже алтарями и храмами почтить гетер, которые были близки с выдающимися деятелями [45. с. 189].

Благороднейшая страсть, нежное обаяние и блестящий ум – все это объясняет неодолимое обаяние, внушаемое всем гетерам. Автор «Празднеств куртизанок в Греции» пишет: «Обыкновенные проститутки играют только на чувственных струнах человека, стремясь мгновенно воспламенить его, вызвать в нем обманчивое опьянение скоропреходящей страстью» [56. с. 231].

Гетеры стояли на гораздо более высокой ступени и занимали куда более важное положение в частной жизни греков, чем обитательницы публичных домов. По словам Т.Н. Крупы, они отличались от «домашних жен», являясь наглядным воплощением существования, отмеченного смешением утонченного интеллекта и чувственного удовольствия, − существования, которое так почиталось греками того времени.[55. с. 340.]

2.3 Аспазия

Пожалуй, самой знаменитой афинской гетерой, оставившей свой «след в истории», была Аспазия.

Имя Аспазии до нынешних дней вызывает споры у историков. Одни считают ее гетерой, которая смогла завоевать сердце великого правителя Афин, другие, основываясь на факте узаконенных брачных отношений этих двух исторических личностей, отрицают принадлежность Аспазии к гетерии.

Долгое время блестящий образ Аспазии причислялся к темной стороне волнующегося населения перикловых Афин. Но новейшие исследование доказало, что Аспазия, прекрасная, высокообразованная и даровитая дочь милетца Аксиоха, совершено неверно причислялась к разряду ионийских гетер. Так как она была, вероятно, с 445 г. до н.э. второю женою Перикла. По аттическому праву, конечно, не законно, но духовно вполне его достойною; если ее причисляли к камелиям, то это было ни что иное, как одно из многих оскорблений, которые наносились Периклу и его дому беспощадною ненавистью его политических и личных врагов. Откуда же взялась женщина, перевернувшая все Афины?

Биографию Аспазии составляют в основном из слухов и домыслов. Возлюбленная Перикла была дочерью некого Аксиоха, человека выдающегося ума, имевшего благотворное влияние на своих близких, чем и объясняются таланты и способности его дочери. Аспазия родилась в 76 Олимпиаду, около 475 года до н. э. в городе Милете, одном из самых процветающих на Ионийском берегу. Милет славился своими философами и куртизанками, еще одним свидетельством процветания этого города является его активная деятельность по созданию колоний на берегах Черного моря и в Северной Африке, успехи философов и историков. Именно здесь появилась знаменитая Милетская школа натурфилософов в лице Фалеса, Анаксимандра и Анаксимена.

Если верить поэтам, в детстве ее похитили и увезли в Мегару или Коринф, где она росла в качестве невольницы своих похитителей. Но благодаря красоте и уму ей удалось понравиться богатому афинянину, который выкупил и дал ей свободу. По другим сведениям, Аспазия до прибытия в Афины никуда не выезжала из Милета, где вела жизнь куртизанки. Она старалась подражать Фаргелии, имевшей четырнадцать любовников, правителей города, и отдававшейся только самым знатным гражданам. Впрочем, говоря об Аспазии, большинство древних авторов никогда не называют других мужчин, кроме Перикла и Лизикла.

Аспазия была красива. Нигде не сохранилось описание ее внешности, но сохранился бюст, на котором значится ее имя. Скульптор запечатлел молодую женщину в наброшенном на голову плаще, в знак того, что это матрона. В этом прекрасном лице нет ничего мистического, оно трогает глубоко человечным выражением сдержанной радости и ничем не нарушаемой безмятежностью [51. с. 112]

Когда Аспазия появилась в Афинах, точно сказать невозможно. Можно только предположить, что это произошло на двадцать первом году ее жизни. Она покинула родину и переселилась в Афины. Здесь она застала много противоречивых и отсталых обычаев и сразу начала против них решительную борьбу. Главным образом это касалось женского вопроса – проблемы эмансипации женщин. Многие затворницы – законные супруги – хотели познакомиться с Аспазией. Самые решительные посещали собрания Аспазии.

Главной темой разговоров был брак. «Милетская гетера» [47. с. 91] находила возмутительным условия современного ей брака. «Каждая женщина, - внушала она, должна быть свободной в выборе мужа, а не выходить за назначенного ей родителями или опекунами; муж обязан воспитывать свою жену и разрешать ей высказывать свои мысли» [24. с. 128]. Мужчины не разделяли смелых взглядов Аспазии, но их жены были в восторге и внимали гетере, словно оракулу.

Аспазия увлекалась красноречием, и даже выдающиеся афинские мудрецы приходили к ней, чтобы послушать ее выступление. Занималась Аспазия и философией. Ее беседы и лекции были очень популярны и имели большой резонанс. Своими знаниями она поражала мудрецов–философов. Сам знаменитый Сократ завидовал ее умению спорить и с удовольствием слушал ее. Он первым объявил себя учеником этой гениальной женщины, которая была одинаково непревзойденной в искусстве любви и искусстве беседы. Судя по рассказам, ее речи в кругу друзей отличались образностью и высокой духовностью. Об отношении Сократа к Аспазии свидетельствует бронзовый барельеф из Помпеи, на котором она изображена рядом с этим философом, и он, как ученик, слушает ее. О том, что она говорит о любви, свидетельствует стоящий на заднем плане Эрос, который что-то записывает. Ее волнистые волосы покрыты платком. Этот мотив повторяется на гемме с женским портретом, хранящейся в Ватикане. В нижней части портрета имеется надпись «Аспазия» [47. с. 112] Сократ был так удивлен ее прекрасной внешностью, а еще более – богатым духовным миром, что решил познакомить ее с первым гражданином афинского государства – Периклом.

О Перикле Аспазия слышала давно, еще в Милете. Но знала она о нем то, что известно было всем: он был одним из десяти афинских вождей, или стратегов, и формально власть была не так уж велика, однако именно он решал многие важные вопросы, объявлял войны соседним государствам, заключал с ними союзы. Она знала также, что происходил Перикл из знатного рода Алкмеонидов [62. с. 32]

Аспазия встретила правителя Афин на улице, и, надо сказать, он ничем не поразил ее воображения. Перикл не был ни красивым, ни величественным, шел спокойным, ровным шагом и, отвечая на приветствия, поднимал вверх правую руку так, чтобы не нарушилась линия, обрисовывавшая складки его плаща [24.с. 118].

Перикл сдался на уговоры Сократа и посетил ее салон. Аспазия имела удовольствие принять у себя того, кого афиняне называли Олимпийцем. Перикл увлекся этой выдающейся женщиной и, как утверждают некоторые историки, женился на ней. С тех пор как в доме Перикла поселилась Аспазия, он, без преувеличения, стал центром культурной жизни Греции. Многие приходили сюда беседовать, спорить, обсуждать государственные и даже семейные дела. Частыми посетителями были философы Анаксагор, Сократ и Зенон, историк Геродот, скульптор Фидий, музыкант Дамон, а также другие поэты, художники и ораторы. Это был знаменитый кружок просветителей, духовной элиты тогдашних Афин, и возник он благодаря Аспазии. Одновременно она была преданным другом, советником и помощницей Перикла.

Молва говорила, что она не только учила красноречию теоретически, но и помогала Периклу сочинять речи. Исключительное положение Аспазии, величие дел Перикла и ее влияние на него делали ее мишенью для их политических противников. Она подвергалась клевете, насмешкам и поруганию. Ее сравнивали с Омфалой, околдовавшей Геракла, с Деянирой – женой Геракла. Говорят, Аспазия достигла такой известности и славы, что даже Кир – тот, который вел войну с персидским царем из-за престола, - назвал самую любимую свою наложницу, которая прежде носила имя «Мильто», Аспазией [24. с. 22].

Была ли она супругой Перикла? Одни подтверждают, другие отрицают возможность подобного брака. Известно, что любому афинскому гражданину разрешалось иметь любовницу–куртизанку, к какой национальности она бы не принадлежала, однако запрещалось жениться на чужеземке. Преступивших закон сурово карали: жена продавалась как наложница, муж, кроме уплаты огромного денежного штрафа, терял все свои гражданские права, а их дети признавались незаконными и лишались звания афинянина. В значительной мере сам Перикл был создателем таких шовинистских законов [24. с. 21] До знакомства с Аспазией он был яростным поборником «чистоты» брака. Любовь заставила его забыть обо всем. В первый раз он поставил под сомнение свои собственные принципы.

Афиняне придерживались тогда следующего принципа: «…куртизанки нужны для того, чтобы ублажать нашу плоть, гетеры – для наслаждения, а жены – для того, чтобы рожать нам законных детей» [49. с. 64] И вдруг все увидели воплощение большой, искренней любви, не предугаданной даже поэтами, которая сделала возможным слияние всех трех ипостасей в одной женщине. Как писал Ф. Арский: «для Сократа, Фидия и Анаксагора она была преданной, умной подругой, для Перикла – любовницей и женой, радостью его жизни, очарованием его домашнего очага и поверенной в его делах. Она знала тайну речей, разглаживающих морщины, любви, утешающей всякое горе, и ласки, опьяняющей ум» [24. с. 117].

Связь Перикла с Аспазией была предметом насмешек и оскорблений со стороны его политических врагов. В частности, они утверждали, что дом Перикла превратился в дом терпимости, наполненный куртизанками и даже замужними афинянками, которые своим развратом помогали мужьям в их политической карьере. Аспазию считали злым гением Перикла, вдохновительницей его неосторожной политики и самовластных поступков.

В 440 году до н.э. Милет и Самос не поделили между собой город Приен. Перикл предложил враждующим сторонам прислать в Афины своих делегатов, однако правители о. Самоса ответили отказом. Афиняне стали готовиться к войне. Говорят, что Аспазия сопровождала Перикла во время этой кампании с множеством куртизанок, которые зарабатывали большие деньги, ибо война продлилась девять месяцев, пока, наконец, Самос не сдался на милость победителю. Враги Перикла стали распространять слухи, что дело разрешилось бы мирно, если бы не вмешалась «милетская хищница с собачьими глазами, погубившая столько храбрых граждан и заставившая матерей проливать горючие слезы» [50. с. 251]. Аспазию обвинили в сводничестве, совращение свободных афинянок, которых она будто бы вызывала в дом Перикла для любовных утех хозяина. «Обвинения эти, выдвинутые постоянным противником Перикла, одноглазым комедиографом Гермиппом, были построены на песке. Они только показали, как клеветники использовали обстоятельства, чтобы нанести удар людям, которые когда-то разоблачали их же неблаговидные поступки» [47. с. 91].

Но суд есть суд, и дело Аспазии могло принять худой оборот. По греческим обычаем, женщинам нельзя было выступать в общественном месте. Стало быть, Аспазия не могла сама себя защитить, и эту функцию пришлось взять на себя потрясенному вероломством врагов Периклу. Во время разбирательства он использовал все свое красноречие, прося присяжных не наносить ему тяжкого удара осуждением жены. С трудом, со слезами на глазах ему удалось добиться ее оправдания. «Он бы не пролил столько слез, - говорил Эсхил, - если бы речь шла о его собственной жизни» [12. с. 249].

Остались свидетельства о том, что судьи потеряли дар речи. Они привыкли к слезам и даже сердились, если кто-нибудь, пренебрегал этим смягчающим сердца средством, но никто из них не ожидал, что увидят перед собой плачущего Перикла, этого шестидесятилетнего государственного мужа, человека редкой выдержки, всегда невозмутимого и бесстрастного. Обвиняемая была оправдана [50. с. 249].

В 431 год до нашей эры разгорелась Пелопонесская война между Спартой и Афинами. Войну ждали давно, но теперь, когда она разразилась, стали искать виновных. Гнев недовольных обрушился на Перикла. Женщины говорили, что война затеяна им в угоду Аспазии. Повторял эти вымыслы даже Аристофан, не любивший ни Перикла, ни его жену. В комедии «Ахарняне» Аристофан говорит прямо о причине войны. Афинские юноши похитили из Мегары гетеру, а мегаряне отомстили за это, увели двух девушек Аспазии, представляющейся в этом случае обыкновенною сводней. Чтобы отомстить за это оскорбление, Перикл и разжег войну. Сам поэт, конечно, не ожидал, что его рассказу поверят. Он воспользовался только ходячим представлением о том, будто Аспазия, по крайней мере, сначала, была обыкновенной гетерой [25. с. 22].

К спартанцам ненависти полон я.

По мне, пожалуй, Посион, Тенарский бог,

Пускай дома обрушит им на голову,

Мой виноградник врагами тоже вытоптан.

Но все-таки ведь здесь друзья присутствуют

Зачем одних спартанцев обвиняем мы?

Ведь среди нас речь не о целом городе,

Запомните, речь не о целом городе,

Людишки есть негодные, беспутные…

Но вот в Мегарах после игр и выпивки

Симефу – девку молодежь похитила.

Тогда мегарцы горем распаленные,

Похитили двух девок у Аспазии.

И тут война всегреческая вспыхнула,

Три потаскушки были ей причиною.

И вот Перикл, как Олимпиец, молния

И громы мечет, потрясая Грецию.

Его законы, словно песня пьяная:

«На рынке, в поле, на земле и на море

Мегарцам находиться запрещается».

Тогда мегарцы, натерпевшись голода,

Спартанцев просят отменить решение

Что из-за девок приняли афиняне.

А нас просили часто – мы не сжалились.

Тут началось бряцание оружием…[3. с. 56]

По мнению Г.И. Гусейнова, Аристофан был уверен, что: «…хоть в одном Пелопонесская война напоминает Троянскую: обе развязаны из-за женщин. Там три богини, поссорившиеся из-за яблока и Елена, похищенная Парисом, а рядом – три проститутки и содержательница притона» [39. с. 241].

Кровопролитная война еще продолжалась, когда на Афины обрушилось новое несчастье, - чума, угрожавшая уничтожить весь город. Ряды друзей Перикла и Аспазии заметно поредели. Вслед за сестрой Перикла чума унесла в могилу двоих его сыновей от первого брака. Аспазия в трудную минуту была рядом. Потом наступила очередь самого Перикла, несмотря на героические усилия его жены уберечь любимого мужа от гибели. Он умер на 65 году жизни, осенью 429 г. до н.э., став последней жертвой уже угасающей эпидемии.

Что сталось с Аспазией после смерти ее мужа? Существуют сведения, сто Аспазия связала свою судьбу с человеком, которого считали будущим вождем демократов. Звали его Лизикл. Он происходил из низов и был, в общем, ничтожным человеком [47. с. 91]. Считалось, будто бы он достиг большого влияния благодаря браку с Аспазией и позже стал полководцем. Но сравнивать его с Периклом невозможно. И все же, если этот поступок Аспазии действительно имел место, то его можно понять. Скорее всего, здесь было две причины. Во-первых, она осталась одна в городе, где в условиях жестоких лет войны все труднее становилось жить, особенно иностранке, к которой многие испытывали недоверие и даже ненависть. Кроме того, у нее остался сын Перикл, которому в год смерти Перикла-отца было только восемнадцать лет. Он нуждался еще в мужской поддержке и сильном покровителе. Второй причиной, видимо, было отчаяние одиночества после потери дорогого человека. «Умолкли ее умные речи, нигде не слышен был ее ласковый голос, никто, и ничто не интересовало ее больше. Жизнь для нее была кончена», - писал А. Федосик. [47. с. 93].

С Лизиклом Аспазия прожила всего полтора года, после чего он пал в сражении. Овдовев вторично и оставшись с маленьким сыном от второго брака, она вместе с ребенком удалилась из Афин и умерла в неизвестности.

Таким образом, женщины с подобными склонностями и талантами, стремлениями и складом ума и характера, как у Аспазии, осознавали социальную несправедливость. Мыслящие совсем неординарно, они начинали вести другой образ жизни и получали социальный статус, почти приравнивающий их к мужчинам. Впрочем, женщины, добившиеся исключительного положения в обществе, страдали так же, как и благочестивые гречанки, а может и более.

Стоило только потерять своего покровителя, и гетера сразу попадала в социальные рамки, созданные для древнегреческой женщины вообще на протяжении веков. Положение ее было еще более невыносимо из-за того, что некогда посмела выйти из повиновения, и теперь, не защищенная никем, она должна терпеть многочисленные упреки, как бы расплачиваясь за одну только попытку жить по воле своего сердца.

Заключение

Подробно изучив положение женщины в древнегреческом обществе, мы пришли к следующим выводам.

При выявлении особенностей жизни гречанок, а также правил, которым было подчинено их существование, необходимо помнить, о том, что регламентация исходила от власти мужчин, которая заповедана и освещена богами, поэтому считалась непререкаемой. Установленный богами, «отцами» такой образ жизни принимался древнегреческой женщиной как должное. Те, кто отвечали за воспитание девочек, действовали в рамках культурных древнегреческих представлений о различиях между полами и развитии личности. Становясь хранительницей очага, девушка добровольно, почти бессознательно, как и мать ее, и её бабки становилась зависимой от мужчины, господина, ослушаться которого ей не приходило в голову. Степень забитости, униженности или свободы в семье женщины зависела, видимо, от ее личностных качеств и особенностей. Но наличие достаточно строгих правил, регламентирующих ее жизнь − норма в древнегреческом полисе.

В «Истории» Фукидид приводит речь Перикла, где есть такие строки: «Наивысшей похвалой для вас будет, если вы не потеряете присущей вам женственной природы как супруги и гражданки, и та женщина заслуживает величайшего уважения, о которой меньше всего говорят среди мужчин, в порицание или в похвалу». [19. c. 309]

Афинское общество по сути своей − традиционное общество. Патриархальный уклад подразумевал непререкаемую власть отца, мужа. Несмотря на это женщина-гражданка, так же как и мужчина, имела и пользовалась своими правами, прямо или косвенно участвовала в общественной жизни, социальных и даже исторических событиях. Иллюстрации глубоких патриотических переживаний и даже самопожертвования мы находим в произведениях художественной литературы. Есть свидетельства влияния женщины на политическую обстановку в стране через мужчину − полководца, политика. Интересно признание Фемистокла (VI−V вв. до н.э.): «Грецией во всем командуют Афины, Афинами − я, мною − жена, а ею − сынишка» [цит. по: 41. с. 356].

Рассмотрев условия заключения брака и положение женщины в семье, мы пришли к выводу о её зависимости и в этом вопросе от мужчины. Отец выбирал своей дочери будущего мужа, определял ей состояние, дальнейшей жизнью теперь уже замужней женщины распоряжается муж; правила, регламентирующие эту сферу человеческой жизни, являлись нормой.

Несколько иначе складывались внебрачные отношения мужчины и женщины. Никакими правилами, ни даже «неписанными», этот род взаимоотношений не ограничивался. В ходе исследования этой сферы жизни, перед нами возник истинный портрет древнегреческой женщины, ее чувства, ее натура, ее стремления и желания. Гречанки, как и современные женщины, наделены вероломством, проявляющемся в женском характере, когда требуется достичь своей цели − завоевать мужчину. Мы видим самоотверженную любовницу, готовую пожертвовать ради возлюбленного жизнью своих земляков. Часто, по свидетельству исследователей, такого рода отношения заканчивались трагически: оказавшись в тупике, в ловушке своих чувств, женщина заканчивала жизнь самоубийством. Нередко такие глубокие чувства вызывали у свидетелей удивление и даже своего рода почтение. Почтение вызывала неординарность способов проявления чувств, поступков, сам факт неподчинения никаким правилам; почтение заставляло древнегреческих поэтов избирать подобные образы и их судьбы прототипами для своих художественных произведений.

Изучив биографии исключительных женщин Греции, которые пользовались свободой наравне с мужчинами, которые могли влиять на ход политических событий, которых любили, перед которыми преклонялись, которые смогли сказать новое слово в поэзии, музыке и других видах искусства, мы приходим к выводу, который нельзя назвать новым или оригинальным: из всякого правила есть исключения. Всегда, в любые времена, в любом обществе рождаются личности, которые не вписываются в систему, которые не могут жить по сложившимся законам. Такие личности, как правило, оставляют ценный вклад в различных сферах человеческой деятельности, они остаются на страницах истории, о них пишут, о них говорят, их опыт используют иные поколения. Деятельность таких женщин, как Сапфо и Аспазия до сих пор изучают. Мало того, эти женщины-личности вдохновляют художников, скульпторов, писателей на создание произведений искусства.

При анализе литературных произведений древнегреческих поэтов, становится понятно, что художественные образы женщин-патриоток, женщин-матерей, женщин-любовниц не могли появиться в воображении художников без наличия прототипов. Даже памятуя о наличии авторского вымысла, мы делаем вывод о реальном существовании таких женщин. Трудно представить, что образ Лисистраты, добивающейся мира любыми путями, − вымысел в чистом виде. Для древнегреческого поэта изображение мира и человека в нем − это мужские и женские образы в совокупности, во взаимном дополнении, в гармонии.

Современные приверженцы феминизма сочувственно, а некоторых случаях, с негодованием относятся к бесправному положению древнегреческой женщины, постулируя несправедливость такого отношения к ней со стороны мужчины. Опираясь на литературные сюжеты, феминистки говорят о необъективности поэтов, по преимуществу мужчин, изображавших приниженность и отсутствие всяческих прав [37]. Создается ощущение, будто литературные произведения древних греков с описанием женщин-патриоток, женщин, живших свободно, авторы, разделяющие радикальные взгляды на положение женщины в античности, не знают, или не хотят знать. Таким образом, эта крайняя точка зрения субъективна, также страдает необъективностью и неисторичностью, так как в ходе анализа не учитываются традиции древнегреческого полиса.

Список источников и литературы

Источники

1. Аристотель. Этика. Политика. Риторика. Поэтика. Категории. – М.: Литература, 1998. – 718 с.

2.     Аристофан. Лисистрата. //Аристофан. Комедии. - В 2-х т. / Пер. с древнегреч., коммен. В.Ярхо. – Т. 1. - М.: Искусство, 1983. – с. 235-321.

3.     Аристофан. Ахарняне. // Аристофан. Комедии. - В 2-х т. / Пер. с древнегреч., коммен. В.Ярхо. – Т. 1. - М.: Искусство, 1983. – с. 5-73.

4.     Алкей. К Сапфо. //Античная лирика. / Сост. С.Апт, Ю.Шульц. - М.: Худ.лит-ра,1968. – с. 36-54.

5.     Гомер. Одиссея. // Мифы и легенды народов мира. / Сост. Н.Будур, И.Панкеев. - Т. 1. - М.: Олма-пресс, 2000. – с. 345-458.

6.     Еврипид. Медея. // Античная драма. / Сост. С.Апт. - М.: Худ. лит-ра, 1970. – с. 231-287.

7.     Еврипид. Ипполит. // Античная драма. / Сост. С.Апт. - М.: Худ. лит-ра, 1970. – с. 287-346.

8.     Еврипид. Ифигения в Тавриде. // Еврипид. Трагедии. / Пер. И.Анненского, С.Апта. - Т. 1. - М.: Искусство, 1980. – с 473-549.

9.     Еврипид. Алкеста. // Еврипид. Трагедии. / Пер. И.Аненнского, С.Апта. - Т. 1. - М.: Искусство, 1980. – с. 43-104.

10. Парфений. Об Эноне. // Парфений. О любовных страстях. / Пер. В.Н.Ярхо. – ВДИ. – 1992. - № 1. – С. 236-265.

11. Парфений. О Хилониде. О Писидике. О Полимеле. О Неэре. О Димете. Об Арганфоне. // Парфений. О любовных страстях. / Пер. В.Н.Ярхо. – ВДИ. – 1992. - № 2. − С. 238−265.

12. Плутарх. Солон. Перикл. Алквиад. // Плутарх. Избранные жизнеописания. / Сост. М. Томашевская, И.В.Медведев. - Т. 1. - М.: Правда, 1987. – с. 157 -388.

13.  Платон. Сочинения. В 3-х т. / Пер. с древнегреч. Под общ. Ред. А. Ф. Лосева и В. Ф. Асмуса. - Т. 3. 4.1. Ред. В.Ф. Асмус. М.: Мысль, 1971. с. 91-622.

14.  Платон. Сапфо. // Античная лирика. Сост. С.Апт, Ю.Шульц. - М.: Худ. лит-ра, 1968. – с. 197-198.

15.  Пушкин А.С. Гречанке. // Пушкин А.С. Избранные сочинения. - В 2-х тт. / Вст. статья и примеч. Г.Макогоненко. – Т. 1. М.: Худ. лит., 1980. – с. 206 – 207.

16. Сапфо. К женщинам. // Античная лирика./ сост. С. Апт, Ю. Шульц. – М.: Худ. Лит-ра, 1968. – с. 60-61.

17.  Софокл. Электра. // Греческая трагедия. / Сост. А.А Тахо-Годи. - М.: Гос. Изд-во Детской лит-ры Министерства Просвещения РСФСР, 1956. – с. 185 - 226.

18.  Семонид Аморгский. Поэма о женщинах. // Античная лирика. / сост. С.Апт, Ю.Шульц. - М.: Худ. лит-ра, 1968. – с. 122 - 124.

19.  Фукидид. История. // Пер. и примеч. Г.А.Стратановского. - М.: Ладомир,1981. – 731с.

20.  Эсхил. Просительницы. // Эсхил. Трагедии. / Пер. Н. Подземской. - М.: Искусство, 1978. – с. 5- 48.

21. Эсхил. Персы. // Античная драма. / Сост.С.Апт, Ю.Шульц. - М.: Худ. лит-ра, 1970. – с. 58 - 76.

22.  Эсхил. Орестея. / Пер. С. Апт. - М.: Гос. Изд-во худ. лит-ры, 1958. -173 с.

Исследования

23. Андреев Ю.В. Спартанская гинекократия. // Женщина в античном мире. - М.: Наука, 1995. – с. 44 - 62.

24.  Арский Ф. Перикл. - М.: Молодая гвардия, 1971. – 224 с.

25.  Апт С. Вступительная статья. // Античная драма. - М.: Худ. лит-ра, 1970. – с. 5 - 34.

26.  Анпеткова-Шарова Г.П. Чекалова Е.И. Античная литература. - Л.: Изд-во ЛГУ, 1980. – 220 с.

27.  Ахметова Л.С. Женщины в античности. // Доступно из URL: www.C: Documents and Srttings. [дата обращения 19.09.2005].

28.  Бояджиев Г. От Софокла до Брехта за 40 театральных вечеров. - М.: Просвещение, 1988. – 352 с.

29.  Боннар А. Греческая цивилизация. / Пер. с фр. О.В. Волкова. - М.: Искусство, 1992. – 266 с.

30.  Боннар А. Греческая цивилизация. - Т. 1. - Ростов-на-Дону: Феникс, 1994. – 448 с.

31.  Берве Г. Тираны Греции. - Ростов-на-Дону: Феникс, 1997. – 640 с.

32.  Блаватская Г.В. Послесловие. // Кравчук А. Перикл и Аспазия. - М.: Наука, 1991. – с. 254 - 259.

33.  Блаватская Г.В. Из истории греческой интеллигенции эллинистического времени. - М.: Наука, 1983. – 323 с.

34.  Мода Древней Греции. // Доступно из URL: www.butik.com.ua/mir-modi [дата обращения 15.03.2006.].

35.  Винничук Л. Люди, нравы и обычаи Древней Греции и Рима. -М.: Высшая шк., 1988. – 495 с.

36.  Велишский Ф. Быт и нравы древних греков и римлян. - М.: Эксмо-пресс, 2000. – 704 с.

37.  Гарф М. Небольшой экскурс в историю. // Доступно из URL: httr:www.poxod.ru./Literature [дата обращения 25. 03. 2006].

38.  Гончарова Т.В. Еврипид. - М.: Молодая гвардия, 1984. – 271 с.

39.  Гусейнов Г.И. Аристофан. - М.: Искусство, 1987. – 272 с.

40.  Гиленсон Б.А. История античной литературы. – Т. 1: Древняя Греция. - М.: Наука, Флинта, 2001. – 414 с.

41.  Герцберг Г.Ф. История Греции. / пер. с нем. А.В. Прахова. - СПб.: Изд. Н.Фену и К°, 1881. – 657 с.

42.  Гиро П. Частная и общественная жизнь греков. - СПб.: Алетейя, 1995. – 468 с.

43.  Демосфен. Речи. // Ораторы Греции: Пер. с древнегреч. / Сост. и науч. подгот. текстов М. Гаспарова; Вступ. Статья В. Боруховича; Коммент. И. Ковалевой и О. Левинской. − М.: Худ. лит., 1985. − с. 211−282.

44.  Дюпуи Д. Е. Проституция в древности. - Кишинев.: logos, 1991. - 216 с.

45.  Дмитреева Н. А. Краткая история искусств. - М.: Искусство, 1985. – 318 с.

46.  Древняя Греция. История, быт, культура. Из книг современных учёных. / Сост. Л.С. Ильинская. - М.: Москов. Лицей, 2000. – 378 с.

47.  Женщины-легенды. / сост., науч. ред. и автор. предис. А. Федосик. - Мн.: Беларусь, 1993. – 336 с.

48.  Знаменитые греки и римляне: 35 биографий выдающихся деятелей Греции и Рима. / сост. М.Н. Ботвинник и М.Б. Рабинович. - СПб.: Эпоха, 1993. – 448 с.

49.  История Греции со времени Пелопоннесской войны. // под ред. Н.Н. Шамонина и Д.М. Петрушевского. - Вып. № 1. - М.: Тип. Высоч. Утв. товарищества И.Д. Сытина, 1903. – 578 с.

50.  Кравчук А. Перикл и Аспазия. / пер. с польск. - М.: Наука, 1991. -268 с.

51.  Куманецкий К. История культуры Древней Греции и Рима. / пер. с польск. - М.: Высш.шк, 1990. – 351 с.

52.  Кривошта Н.А. Демографические и психологические аспекты некоторых женских образов в греческой лирике и драматургии VII - V вв. до.н.э. // Женщины в античном мире. - М.: Наука, 1995. – с. 63 - 74.

53.  Кандоба И.М. Греческая трагедия как источник по изучению положения женщин в Древней Греции. // Доступно из URL: http: // econf. Ystu.ru/ veewtopic. Php? [дата обращения 08.01.2006.].

54.  Коптев А.В. Античное гражданское общество. // Доступно из URL: ancientrome.ru./publik/ koptev.htm [дата обращения 15.03.2006.].

55.  Крупа Т.Н. Зеркало Лаиды. Истории античных гетер: первый опыт феминизма. - М.: Олма-пресс, 2002. – с. 336- 345.

56.  Крупа Т. Н. Женщина в свете античной эротики: традиционные взгляды и реальность. // Истории античных гетер: первый опыт феминизма. - М.: Олма-пресс, 2002. - с.225 - 240.

57.  Никитюк Е.В. К вопросу о гетериях в Греции в V-IV вв. до н.э. // Доступно из URL: ancientrome. ru. / publik/ nikituk. htm/ [дата обращения 15.03.2006.].

58.  Марру А.И. История воспитания в античности. - М.: Греко-латинский кабинет. Ю.А. Шичалина, 1998. – 430 с.

59.  Мякин. Т. Беседа о Сапфо. // Доступно из URL: httr://www.topos.ru. [дата обращения 19. 04 2006].

60.  Петров А.В. Женщина в религии и философии в античости. // Доступно из URL: ancientrome.ru [дата обращения 15.04. 2006]

61.  Роджерс Г.М. Строительная деятельность женщин в Эфесе. // ВДИ. – 1995. - № 4. – С. 132-138.

62.  Суриков И.Е. Перикл и Алкмеониды. // ВДИ. – 1997. - № 4. – С. 14-35.

63.  Чистякова Н.А.; Вулих Н. В. История античной литературы. - М.: Высш. шк., 1971. – 454 с.

64.  Хоф ван А. Женские самоубийства в античном мире: между вымыслом и фактами. // ВДИ. – 1991. - № 2. – С. 18-38.

65.  Шервинский С. Вступительная статья. // Античная лирика. / Сост. С. Апт, Ю. Шульц. - М.: Худ. лит-ра, 1968. – с. 5-23.

66.  Фуко М. История сексуальности. / Под ред. А.Б. Мокроусова. - Т. III: Забота о себе. - М.: Наука, 1998. – 346 с.

67.  Ярхо В.Н. Полонская К.П. Античная лирика. – М.: Высш. шк., 1967. – 210 с.

68.  Ярхо В.Н. Эсхил. - М.: Гос. изд. худ. Лит-ры, 1958. – 285 с.

69.  Ярхо В.Н. Драматургия Эсхила и некоторые проблемы древнегреческой трагедии. - М.: Худ. лит-ры, 1978. – 301 с.

70.  Ярхо В.Н. Античная драма: технология мастерства. - М.: Высш. шк, 1990. – 142 с.

Приложение