Экономический общественный и политический строй Новгорода и Пскова в удельный период

Экономический общественный и политический строй Новгорода и Пскова в удельный период

РЕФЕРАТ НА ТЕМУ

ЭКОНОМИЧЕСКИЙ, ОБЩЕСТВЕННЫЙ И ПОЛИТИЧЕСКИЙ СТРОЙ НОВГОРОДА И ПСКОВА В УДЕЛЬНІЙ ПЕРИОД

План

1.                 Заселение и устроение Новгородской земли силами общества.

2.                 Экономические связи Новгорода со своей землей;значение внешней торговли.

3.                 Состав новгородского общества.

4.                 Возвышение веча и умаление княжеской власти в Новгороде.

5.                 Договоры Новгорода с князьями.

6.                 Положение князя в Новгороде; кормленые князья.

7.                 Вече в Новгороде и Пскове, как орган верховной власти.

8.                 Правительственные советы в Новгороде и Пскове.

9.                 Должностные лица в Новгороде и Пскове.

10.             Органы местного управления в Новгороде и Пскове.

11.             Органы областного и колониального управления.

12.             Внутренняя политическая рознь и борьба в Новго­родской и Псковской республиках.

13.             Литература.

1. Заселение и устроение Новгородской земли силами общества.

Мы видели, что веча главных городов пользовались большим значением там, где ранее князей и независимо от них установились прочные, экономические и политические связи между главными городами, с одной стороны, пригородами и другими селениями — с другой, где в городах отложился богатый и влиятельный класс капиталистов, державший в своих руках промышленный оборот страны. Веча были сильны в старых русских городовых волостях, которые заселились и объединились экономически и политически ранее князей и независимо от них. Князья в этих областях приходили к устроившемуся уже без них обществу и потому естественно не становились в нем полными хозяевами с безраздельной властью. Северо-восточная, Суздальская Русь, как мы видели, не принадлежала к числу таких областей. Она заселялась, устраивалась, определялась в своих границах преимущественно деятельностью своих князей, которые и становились в ней естественно хозяевами, господами. С самого начала своего заселения Суз­дальская Русь выходила сельской, деревенской областью земледелия, в которой торгово-промышленному классу горожан отводилась ничтожная роль в хозяйственной жизни страны. Но северо-западная Русь, земля Новгородская, во всех этих отношениях была полной противоположностью Суздальской.

Земля эта заселялась и устраивалась силами и средствами самого общества. Первоначальное ядро ее составили славяне ильменские и кривичи изборские вместе с чудью и весью белозерской. В этом земском ядре с главным городом Новгородом соединились тесными эко­номическими и политическими узами пригороды — Изборск, Псков, Русса, Великие Луки, Ладога и др. Дальнейшее расширение земли совершалось уже вследствие расселения, вывода колоний из этого основного ядра. Уже в XII веке новгородские погосты были разбросаны вокруг Онежского озера, по р. Онеге, Bare, Северной Двине, до самого Белого моря. Позже, новгородские селения разбросались по берегам Онежской губы, Кандалакской и по Терскому берегу Кольского полуострова. Погосты и деревни основывались прежде всего новгородскими смердами-землевладельцами и промыш­ленниками, удалявшимися на север в поисках лучших пахотных, а главным образом, промысловых угодий. Села и деревни основывались на севере и новгородскими капиталистами, боярами, сажавшими в них своих «страдников», т.е. рабов, которые и пахали на них землю, промышляли зверем, рыбой, кое-где солью. Такие «страдомые деревин» были, например, у Борецких » по западному берегу Белого моря. В XIII-XV веках много селений на севере основано было монахами, вышедшими из новгородских обителей, устроившими так называемые пустыни в лесах севера, около которых возникали затем монастырские села и деревни. Новгородская земля создавалась, таким образом, самим обществом. Роль князей была в этом ничтожна и выражалась только в военном содействии колонизации, в походах на инородцев.

2. Экономические связи Новгорода со своей землей; значение внешней торговли.

Самые крепкие экономические связи устанавливались в расширявшейся земле у главного города с новыми поселками. Новгородская область была вообще царством промыслового и торгового люда. Земледелие хотя и велось, но в самых ничтожных размерах. Почвенные и климатические условия решительно не благоприятствовали этому занятию. Новгородские летописи полны известиями о неудачах земледелия: то мороз побил хлебные всходы, то хлеб вымокал, то сгнивал на корню и т. д. Собственного хлеба не хвата­ло для прокормления населения, и приходилось ввозить его со стороны, из земель Суздальской и Рязанской, и даже из-за границы. Но зато процветали охота за пушными и морскими зверями, рыбная ловля, добывание соли по Вычегде и на побережье Белого моря, добывание железа и кое-где, в более южных местностях, бортниче­ство. Повсюду шла бойкая торговля всеми этими предметами добывающей промышленности — в погостах, в многочисленных рядках, рассеянных на севере, и в при­городах. Главным коллектором, куда сливалось все это сырье, был Новгород Великий, находившийся в постоянных торговых сношениях со всеми своими пригородами, рядками и погостами. Сырье, которое стекалось в Новгород из всех его пятин, волостей и подвластных земель, а также и из северо-восточной Руси, шло за границу, в Германию и другие западные страны. Из Новгорода вывозились на запад меха собольи, бобровые куньи, лисьи, хорьковые, горностаевые, медвежьи, заячьи, беличьи; воск, мед, ворвань, свиное сало, лен, конопля, смола, поташ, деготь; с запада в Новгород ввози­лись хлеб, соль, железо, медь, золото, серебро, олово, свинец, краски, сукна, полотна, металлические изделия, вина, фрукты, сладости и пряности. Такое значе­ние Новгород сохранял во всю удельную эпоху. За все это время он был узлом, в который сходились нити торговой и промышленной жизни северо-западной Руси, сердцем, которое оживляло эту жизнь, через которое совершалось все ее круговращение. Заняв в своей земле то же самое экономическое положение, которое некогда занимали в своих волостях Полоцк, Смоленск, Киев, Чернигов, Новгород не только не терял этого положения, но наоборот — упрочил его и возвысил. Благоприятствующим для этого условием явилось то обстоятельство, что Новгород уцелел от татарских погромов и разорений. Татары, правда, обложили Новгород, как и все русские земли, данью, но они не истребляли здесь народного капитала. Вследствие этого и общественный строй Новгорода шел в своем развитии по тому направлению, какое дано было ему изначала, при самом сложении городовых волостей на Руси. В общих чертах установился такой общественный строй в Новгородской земле.

3. Состав новгородского общества.

На верху социальной иерархии стояли бояре, крупные землевладельцы и капиталисты, пускавшие свой капитал в оборот, как в разные промышленные предприятия, так и в торговлю, ссужавшие деньгами торговцев, или купцов. Класс бояр в Новгороде, по всем данным, образовался тем же самым путем, как и в других русских землях; т. е. из княжеской дружины, осевшей на места, сделавшейся землевладельческим классом и вобравшей в себя лучших, вячших, нарочитых людей местного общества. Пользуясь близостью к власти, участвуя в управлении, класс этот увеличивал свои капиталы и землевладение и стал, в конце концов вертеть всем обществом. Держа купцов и черных людей в долгах, бояре направляли решения веча, держали в своих руках все выборные должности — посадника, тысяцкого, сотских, старост и т. д. Следующий за боярами социальный слой составляли так называемые житьи люди. То были также капиталисты и землевладельцы, как и бояре, но оставшиеся вне круга правящей знати и в отличие от бояр занимавшиеся также и торговлей. Ниже житьих людей были купцы, ведшие торговлю на свои и чужие деньги. Высший разряд купечества составлял особую корпорацию при церкви св. Иоанна на опоках — «Иванское сто». По уставу, данному этой корпорации еще князем Всеволодом в 1135 году, чтобы стать «пошлым купцом», полноправным и потомственным членом «Иванского купечества», надо было внести в товарищество 50 гривен серебра и 21,5 гривны в пользу церкви св. Иоанна. Иванскому купечеству даны были важные привилегии, а именно: оно выбирало пять старост, которые под председательством тысяцкого ведали все торговые дела и торговый суд в Новгороде: ведало меры веса — вощаные скальвы, медовые пуды или безмены, гривенку рублевую (для взвешивания благородных металлов), и меры длины (Иванский локоть). Кроме «Иванского ста», были, по-видимому, и другие корпорации купеческие, вроде «купеческого ста», упоминаемого в духовной одного новгородца XIII века. Ниже купцов стояли черные люди, разнообразные городские ремесленники и мелкие торговцы, а также и простые рабочие, проживавшие в городе. Все перечисленные классы составляли городское население, хотя могли владеть недвижимостями и вне города и проживать в них. Высший класс собственно сельского населения составляли так называемые земцы или своеземцы. Это были мелкие землевладельцы-зем­ледельцы обрабатывавшие свои собственные земли, чаще всего из горожан, которые приобретали земли вне города и заводили на них хозяйство. Ниже их стояли смерды, обрабатывавшие государственные земли Новгорода Великого и платившие с них оброк в Новгородскую казну, а еще ниже половники, изорники, кочетники, обрабатывавшие владельческие земли из-полу, из третьего, четвертого снопа, смотря по местным условиям. Эти половники находились в большой зависимости от землевладельцев, которые стали признаваться их господами, имеющим право требовать их выдачи наряду с холопами, а также и судить. В Новгороде продолжали существовать и закупы Киевского периода, наймиты, которые брали заработную плату вперед под обеспече­ние своей личностью и были холопами своих кредиторов все время, пока отрабатывали взятую «купу», а в случае бегства или преступления, становились полными холопами, или одерноватыми, как называли их в Новгороде. Эти одерноватые холопы занимали уже самое низшее положение в новгородской социальной иерархии.

Итак, в Новгородской земле в противоположность Суздальской поддерживалась наличность могущественного, богатого и влиятельного класса горожан, которому принадлежало экономическое господство в стране. Бывшие слои этого класса — бояре и житьи люди — господствовали экономически над другими городскими классами — купцами, черными людьми, и над сельскими — половниками. Купцы, как организаторы сбыта в добывающей промышленности, господствовали над промышленниками — земцами, смердами и половниками. Землевладельцы и торговцы господствовали, наконец, и над закупами. Короче сказать, народная масса в Новго­родской земле находилась в экономическом подчинении у городских капиталистов разных званий и состояний. Все зависело в своем материальном благополучии от главного города земли, который рассыпал свой капитал по стране, возбуждал и организовывал народный труд, указывал ему пути и направления. При таких условиях и руководящая политическая роль в земле должна была закрепиться и упрочиться в Новгороде не за князем, а за вечем главного города.

4. Возвышение веча и умаление княжеской власти в Новгороде.

Внутренняя политическая история Новгорода и состояла в постепенном возвышении веча и умалении значения княжеской власти. Самый отправной момент в истории княжеской власти в Новгороде оказался неблагоприятным для дальнейшего ее развития. Новгород не сделался самостоятельным княжением, как другие главные города русской земли. С того времени как покинули его первые князья для Киева, он почти постоянно находился под властью великого князя — сначала Киевского, а затем Владимирского или их соперников. Все эти князья держали в Новгороде своих родственников-князей или мужей-наместников. При частой смене великих князей происходили частые смены и на новгородском столе. Первое время новгородцы пытались завести у себя самостоятельного, независимого князя, постоянную княжескую династию, но все их попытки оставались тщетными. Новгородский край представлял отдаленный северо-западный угол тогдашней Руси, лежавший в стороне от главной арены деятельности князей и их дружин, и потому на первых порах князья неохотно соглашались удаляться от своих родичей. Выяснилось затем, что экономически край зависит и от Приднепровской Руси, и от Суздальской, и потому немыслимо становиться ему в политически изолированное положение от той и другой, устраиваться совершенно самостоятельно со своей княжеской династией. Все это в общей сложности, в конце концов, и заставило новгородцев обходиться сменными князьями. Но сменный князь не мог, конечно, расширить и возвысить свою власть, свое политическое значение в Новгороде. При сменных князьях силой вещей должна была развиваться политическая самодеятельность общества, которое, сплошь и рядом оказывалось предоставленным самому себе.

Но политическая самодеятельность неизбежно ведет к расширению политических прав. Такое расширение дает себя выследить уже в первой половине XII века. В XI веке князья правили в Новгороде при помощи назначаемых ими посадников и тысяцких. Когда князь покидал Новгород добровольно или поневоле, то и назначенные им должностные лица обыкновенно слагали свои обязанности. Но такой порядок с течением време­ни, при частой смене князей, оказался в высшей степени неудобным, ибо периодически создавал безначалие в городе. Поэтому новгородцы стали выбирать посадников сами. Первое упоминание об этом в летописи относится к 1126 году, когда новгородцы дали посадничество некоему Мирославу. Но об этом говорится уже как об обычном явлении. Само собой разумеется, что раз посадник стал выборным, и сам характер его должности изменился. Прежде он был только помощником князя, теперь он стал вместе с тем представителем и охранителем интересов Новгорода, независимым от князя. Княжеская власть вместе с тем потерпела серьезное ограничение. Дальнейший шаг в этом направлении был сделан в княжение Всеволода Мстиславича, около 1135 года. Всеволод отказался от торгового суда, который сосредоточился в руках пяти старост от Иванского купечества: трех — от житьих людей и двух — от купцов, под председательством тысяцкого. Князь удовольствовался получением денежной суммы в 25 гривен серебра. До половины XII века новгородские владыки ставились высшей церковной властью, киевским митрополитом и собором епископов. Но со второй половины XII века новго­родцы начали выбирать из местного духовенства и своего владыку, собираясь всем городом на вече, и отправляли в Киев своего избранника уже только для рукоположения. Первым таким выборным епископом был Аркадий, игумен одного из местных монастырей, избранный новгородцами в 1156 году. Так, во второй и третьей четверти XII века вся новгородская администрация стала выборной. Развившиеся со второй половины XII века усобицы князей давали Новгороду возможность произ­водить выбор между князьями и налагать на них известные обязательства. Даже такой князь, как Вселовод III, делал им в этом отношении разные уступки. В 1209 году новгородцы усердно помогали ему в его походе на Рязанскую землю. В награду за это, по рассказу летописи, Всеволод сказал им: «любите, кто вам добр, и казните злых», т.е. отдал вечу суд по политическим преступлениям; при этом Всеволод дал новгородцам «всю волю и уставы старых князей, чего они хотели». Из рассказов летописи о столкновении веча с князем Святославом Мстиславичем в 1218 году по поводу лишения посадничества Твердислава без вины с его стороны, видно, что князья в то время целовали крест — без вины волости мужа не лишити.

5. Договоры Новгорода с князьями.

Из договорных грамот позднейшего времени (самая древняя относится к 1265 году) видно, что князья давали целый ряд и других обязательств новгородцам, а именно: они обязывались без новгородского слова войны не замышлять, новгородские волости держать не своими мужами, а новгородцами, без посадника не раздавать волостей, не выдавать никаких грамот, не судить судов; обязывались не посуживать старых судов; на низу, вне пределов Новгородской земли, новгородцев не судить, даней не раздавать, приставов в Новгородскую землю не всыпать. У князя оставался еще так называемый «проезжий» суд. И этот суд подвергся ограничениям и стеснениям: во-первых, определен был один срок в году для такого суда: «а куда пошло судии твоему ездити по волости, ехати им межень по Петрове дни»; во-вторых, определено было: «старосты, холопы, рабы, половника без господаря твоим судиям не судити»; в-третьих, было оговорено, чтобы посылаемые княжеские судьи из Новгородской волости суда не водили и не судили. Но проезжий суд князь сохранял не везде: во многих местах он брал за него откуп от новгородцев, которым, в свою очередь, отдавали его уже от себя желающими. То же самое справедливо и относительно полюдья. Князь сохранил право собирать дары только с волостей, не входивших в состав древнейших коренных владений Новгорода, каковы были: Волок, Торжок, Вологда, Заволочье. Но осуществление этого права было обставлено особыми условиями: было определено количество лиц, сопровождавших князя, а также характер и направление пути: князь должен был ездить лишь на двух насадах (лодках), и в обе стороны, т. е. туда и обратно, через Новгород. Также должен был поступать и посылаемый им сборщик даров. Но боясь, как бы прямые сношения князя с Заволочьем не повлекли к отпадению или захвату Заволочья, новгородцы с течением времени стали требовать в договорах, чтобы князья посылали за сбором своих доходов новгородцев: «А за Волок ти, княже, своего мужа не слати, слати новгородца»; стали требовать даже, чтобы они отдавали эти доходы на откуп: «продаяти ти дань своя новгородцу». Большим ограничениям подверглись и другие финансовые права князя. Новгород предоставлял князю пользоваться только так называемыми «княжчинами». т. е. селами, специально предназначенными для князя, и не позволял ни князю, ни его дворянам приобретать села, слободы, холопов и закладной в Новгородской земле. Князь имел право пользования только определенными угодьями, не на всей государственной территории Новгородской земли. Так, охотиться он имел право только в Руссе и на 60 верст вокруг Новгорода, не далее. Ловить рыбу и варить мед имел право в Ладоге, куда мог посылать своего осетринника и медоварника. Таким образом, князь в Новгороде даже при великом желании не мог сделаться сельским хозяином и промышленником, как в Суздальской и других русских землях. Ограничены были и права князя в отношении торговли. Князь обязывался в договорных грамотах пускать в свою отчину новгородских купцов «гостить без рубежа», без задержки. Точно определялось, какие пошлины взимать князю с каждой Новгородской ладьи или торгового воза, являвшихся в его княжество. Князь не мог затворять в Новгороде немецкого двора и ставить к нему своих приставов. Немецкие купцы очень рано появились в Новгороде, около половины XII века. Сначала здесь основались купцы с острова Готланда из г. Висби, который был тогда средоточием торговли по балтийским берегам. Готландцы выстроили на торгу двор с церковью св. Олафа, «варяжской божницей», как называли ее новгородцы; потом выстроили другой двор, на котором в 1184 году была выстроена «немецкая ропата», церковь св. Петра. В XIV веке ганзейские немцы вытеснили готов и стали нанимать их двор. Новгородцы очень дорожили своей торговлей с немцами, оказывали им всяческое покровительство и давали разные льготы. Отсюда и вышеприведенная статья в их договорах с князьями. Стараясь извлечь наибольшую выгоду от торговли с немцами для себя, новгородцы обязывали своих князей вести с заморскими гостями торговлю не непосредственно, а через новгородских купцов.

6. Положение князя в Новгороде; кормленые князья.

Итак, князь по всем статьям, во всех сферах управления является стесненным, ограниченным в этих договорах. Договоры понимают князя не как верховного государя и владельца, а только как временного пришельца, являющегося в Новгород по договору защищать землю и чинить суд. Поэтому относительно каждого князя договоры предусматривают порядок его прибытия, когда он по обычаю получает дары на станах, и порядок отбытия, когда он таковых даров не получал. Князь со своими дворянами были чужие люди в Новгороде, и Новгород был ему чужой. Князь со своей дружиной механически входил в Новгородское общество, как сторонняя временная сила. Он даже и не жил в Новгороде, а вне его, на так называемом Городище, как называлась его усадьба. Такое же положение занимал князь и в Пскове, который был первоначально простым пригородом Новгорода, а в XIV веке обособился от него и стал во главе самостоятельной Псковской земли. Князь в Пскове был простой слуга веча, судил лишь с участием господ, псковских сановников, получал довольно ограниченные доходы, слагавшиеся из дани со смердов и судебных пошлин, назначался вечем в посольства для переговоров с иностранными державами и, наконец, обязан был на­чальствовать над войском и руководить военными операциями. Псковский летописец XV века очень точно охарактеризовал его значение, назвав его «воеводой, князем кормленым, о котором было псковичам стояти и боронитися».

Таких кормленых князей новгородцы держали иногда не только в главном городе, но и на пригородах. Так в XIV веке новгородцы кормили Гедиминова внука Патрикея Наримунтовича, в начале XV века князя Юрия Святославича Смоленского. Кормленые князья на при­городах редко даже держали в своих руках суд, большей частью они призывались лишь для военной защиты, а для гражданского управления на этих волостях сидели присылавшиеся из Новгорода посадники. За свой труд эти кормленые князья получали деньги из новго­родской казны и коробейщину — хлеб натурой с местных жителей.

7. Вече в Новгороде и Пскове, как орган верховной власти.

Если княжеская власть в Новгороде и Пскове не только не прогрессировала, но даже регрессировала по сравнению с X-XI веками, зато вече вполне определилось как орган верховной власти Новгородской и Псковской общин, через который проявлялась воля господина Великого Новгорода и Пскова.

Внешняя обстановка и порядок созыва и совещаний веча в Новгороде и Пскове носят те же самые черты, которые знакомы нам по вечам Киевского периода. Вече созывал иногда князь, чаще посадник и тысяцкий; во время борьбы партий веча созывались и частными лицами. Обыкновенно сбор на вечевую сходку производился посредством звона в колокол, который назывался в Пскове «большим вечником»; но иногда власти рассылали для этого «биричей» и «подвойских» кликать на улицах. В Новгороде вече собиралось большей частью на Торговой стороне на Ярославовом дворе, где существовала особая степень, помост, на котором восседали власти и с которого говорили ораторы. Рядом со степенью находилась вечевая изба, канцелярия, помещавшаяся в особой башне, где сидел вечевой дьяк. Когда происходил выбор владыки, то вече собиралось на площади около собора св. Софии. В Пскове вече собиралось около Довмонтовой стены, причем канцелярия под заведыванием городского дьяка находилась в сенях собора св. Троицы; там же находился и ларь, государственный архив, коим заведовал особый чиновник — ларник. Вече не было постоянно и регулярно действующим учреждением, созывалось только тогда, когда в нем являлась надобность. На вече собирались все свободные граждане — бояре, житьи люди, купцы, игумены, попы и черные люди, главы семей. На вече сходились не только жители главного города, но и пригородов. Так, в 1136 году нов­городцы вместе с псковичами и ладожанами изгнали на вече князя Всеволода. Из пригородов приходили на вече случайные посетители, но иногда отправлялись и выборные, депутаты, если дело было особо важное, касавшееся пригорода. Вопросы, подлежавшие обсуждению веча, предлагались ему со степени князем или высшими сановниками, посадником и тысяцким. Правильного обсуждения и голосования в многотысячной толпе, конечно, не было. Решение выносилось, так сказать, на слух, как выкрикивало собрание. Когда вече разбивалось на непримиримые партии, решение достигалось путем насилия одной стороны над другой. В таких случаях собиралось два веча, которые сталкивались между собой, в Новгороде большей частью на Волховском мосту. Если дело кончалось благополучно, вечевой дьяк записывал решение веча, а владыка, посадник, тысяцкий и другие должностные лица прикладывали свои печати.

Какие же дела решались на вече? Все, которые входят в область верховного управления. Вече объявляло войну, заключало мир и всякие договоры с иностранцами. Так, уже договор с немцами 1195 года был заключен князем «и всеми новгородцы»; то же самое надо сказать и о договоре с Казимиром 1440 года. Вече законодательствовало. Псковская судная грамота составлена «всем Псковом на вече», причем и дальнейшее движе­ние законодательства по этой грамоте должно было происходить на вече: «а которой строки пошлинной грамоте нет, и посадником доложити господина Пскова на вече, да тая строка написать; а которая строка в сей грамоте не люба будет господину Пскову, ино тая строка вольно выписать вон из грамоты». В 1469 году Псковское вече утвердило церковные законы, выписки из «Номоканона». Новгородскую судную грамоту составили бояре и житьи люди, и черные люди, весь государь Великий Новгород, на вече на Ярославле дворе. Вече устанавливало налоги, например дало великому князю Василию Васильевичу черный бор, издавало распоряже­ния относительно монеты. В 1447 году, например, посадник и тысяцкий и весь Новгород уставили 5 денежников и приказали переливать старые деньги и ковать новые. Вече отправляло суд по важным политическим преступлениям, судило, например, посадников, которые грамоту новую списали и положили в ларь по уговору с князем без ведома Пскова (1484 год). В Пскове на вече судились иногда и важнейшие уголовные преступления — измена, подлог, кража, конокрадство и волхвование. Наконец, вече избирало и сменяло должностных лиц — посадника, тысяцкого, сотских, старост и т. д. Вообще вече было, несомненно, носителем и органом верховной власти, как в Новгороде, так и в Пскове.

8. Правительственные советы в Новгороде и Пскове.

Вече по своему составу и неорганизованности не могло, как мы видели, правильно обсуждать предлагаемые ему вопросы, а тем менее иметь законодательную инициативу. Оно могло только отвечать per acclamationem. Собираясь только в важных случаях, вече не могло издавать распоряжения по текущему управлению. Поэтому при новгородском и псковском вече естественно должно было организоваться особое учреждение, которое предварительно обсуждало все дела и предлагало вечу готовые проекты законов и решений, а также издавало распоряжения по текущим делам, не требовавшим обсуждения на вече. Таким подготовительным и распорядительным учреждением был в Новгороде совет господ, в Пскове господа. Этот совет образовался первоначально вокруг князя, был его думой, в которой были владыка, старшие княжеские дружинники — посадник, тысяцкий, сотские и др. и градские старцы, т. е. старосты концов. Но когда владыка, посадник, тысяцкий и сотские стали выборными, независимыми от князя должностными лицами, то и состоящий из них совет занял самостоятельное, независимое от князя положение. Состав его определился в конце концов таким образом. В него вошли: владыка, степенные посадник и тысяцкий, сотские, старосты концов, старые посадники и тысяцкие и биричи. Участие старых посадников и тысяцких вызвано было отчасти необходимостью — окончить с их участием начатые при них дела, отчасти желанием использовать их служебный опыт. В экстренных случаях в совет вводи­лись еще бояре от концов. Такой же состав совета господ был и в Пскове с той разницей, что в Пскове не было должности тысяцкого, но зато было двое посадников. В общем количество членов господ доходило до 50, а иногда и больше. Председателем совета, который и созывал его, был князь, а в отсутствие его владыка. Так, когда в XIV веке один раз обидели немецких купцов, они обратились с жалобами к владыке, а тот отослал немцев с приставом к посаднику, который и собрал совет. Посадник и тысяцкий в своей деятельности подчинены были совету господ, который иногда прямо вмешивался в деятельность посадника, делал ему предписание. Так, в 1331 году совет запретил посаднику брать деньги от немцев. Немцы в некоторых случаях апеллировали на решение суда, находившегося под председательством тысяцкого, к совету; иногда тысяцкие сами запрашивали совет. Совет подчинял себе и другие органы управления и действовал через них. Совет, как сказано, подготовлял все дела для решения веча и с этой точки зрения был органом, подчиненным вечу. Но фактически он часто руководил вечем, решал вопросы верховного управления, даже и не доводя до веча. В начале XV века купцы жаловались, что совет не все доводил до сведения народа. Если вече было органом новгородской демократии, то совет был органом новгородской аристократии, боярства по преимуществу, которое через этот совет верховодило демократией.

9. Должностные лица в Новгороде и Пскове.

Для командования войском, для исполнения дипломатических и административных поручений, для производства суда вече, как мы уже знаем, избирало посадника и тысяц­кого. И тот и другой первоначально избирались на неопределенное время. Но в XV веке они избирались уже на год. Пока они занимали свои должности, они назывались степенными (от вечевой степени, на которой им приходилось часто выступать); когда же покидали должность, то уже назывались старыми, причем входили в состав совета господ. Посадник был первоначально только помощником князя, замещавшим его в отсутствие его. Но, с того времени как он стал выборным, он стал обязательным участником действий князя, представителем державного города, контролировавшим и направлявшим деятельность князя. Он сидел на суде князя; с его согласия князь раздавал новгородцам волости; посадник нередко сопровождал князя и в походах. Как первый гражданский сановник державного города, посадник собирал вече и председательствовал на нем, собирал иногда и совет господ, обязательным членом которого он был. В отсутствие князя посадник усваивал его функции — командовал войском, становился во главе посольств и производил суд вместе с наместником князя, буде князь был, но только не жил в Новгороде. Так как на разбирательство к князю и посаднику поступало множество дел, то на практике между посадником и княжеским наместником установилось разделение труда. Тиуны посадника и наместника в своих «одринах», камерах, разбирали предварительно все дела при содействии избранных тяжущимися двух приставов, но не решали их окончательно, а переносили их к посаднику и наместнику на доклад, т.е. для составления окончательного решения, или на пересуд, т.е. для пересмотра дела и утверждения выработанного тиуном решения. С посадником и наместником в таких случаях сидели 10 присяжных, по боярину и житьему от каждого конца. Все эти «док­ладчики», как они назывались, собирались на дворе новгородского архиепископа «во владычне комнате» три раза в неделю под страхом денежной пени за неявку. В Пскове учреждением, соответствовавшим этой коллегии докладчиков, была господа состоявшая из посадников, степенных и старых, и сотских (без кончанских старост) и заседавшая в судебне «у князя на сенех». Тысяцкий был, прежде всего, предводителем тысячи, т.е. новгородского ополчения. Новгородское войско состояло из трех элементов: княжеской дружины, или дворян, которыми командовал непосредственно князь или его наместник, владычня полка, которым командовал владычний боярин, и народной милиции, которой командовал тысяцкий вместе с сотскими. В Пскове роль тысяцкого играл второй посадник. В мирное время тысяцкий был начальником новгородской полиции и председате­лем торгового суда старость Иванского купечества. Тысяцкий делал и другие дела, одинаковые с посадником, например, исполнял дипломатические поручения, участвовал в совете господ и т. д; Посаднику и тысяцкому подчинены были низшие агенты — пристава, биричи, подвойские, позовники, изветники, которые исполняли разные судебные и административно-полицейские распоряжения, объявляли решения веча, призывали к суду, приводили в исполнение его решение и т. д. Посадник и тысяцкий получали за свои труды особый налог — поралье (от рало, соха).

10. Органы местного управления в Новгороде и Пскове.

Таково было устройство центрального управления в Новгороде и Пскове, верховного и подчиненного. Это же управление в известных пределах было и местным, ибо вече, совет господ и их исполнительные органы ведали не только общегосударственные дела, но и местные городские. Независимо от того как в Новгороде, так и в Пскове были органы местного управления. Новгород составился из нескольких самостоятельных поселков, которые, соединившись в одну городскую общину, в то же время продолжали сохранять известную обособленность, известную внутреннюю самостоятельность. То были концы, на которые делился Новгород. Два из этих концов — Славянский и Плотницкий — находились на правой стороне Волхова, или Торговой, где был торг, двор Яросла­ва, где собиралось вече, а три — на левой, или Софийской стороне — Неревский на севере, Загородский на западе. Гончарский, или Людин, на юге. Все пять концов опоясывались валом и рвом, за которыми шли многочисленные посады и монастырские слободы, составлявшие продолжение города. В Пскове было шесть таких концов. Концы отличались друг от друга составом насе­ления. Три Софийских конца в Новгороде имели демократический характер, населены были преимущественно черными людьми, а два конца Торговой стороны — аристократический, были населены преимущественно боя­рами и житьими людьми. Внутренняя самостоятельность концов проявлялась наиболее ярко в кончанских вечах, на которых постановлялись разные решения, касающиеся концов, выдавались грамоты, избирались кончанские старосты, заседатели высшего суда — у докладу во владычне комнате», депутаты для участия в посольствах, члены кончанской управы, т.е. коллегии знатных, которые были исполнительным и распорядительным органом конца под председательством кончанского старосты. У концов немало было собственных, местных дел: они строили и ремонтировали укрепления, заготовляли военные припасы, набирали и снаряжали войска, заботились о внутренней безопасности и т. д. Земли, расстилавшиеся за городом и шедшие во все стороны до пределов первоначальной Новгородской области, на которых многие кончане имели именья, держали половников и холопов, также находились в некотором ведении концов. Коренная Новгородская область делилась на пять пятин, и каждая из этих пятин, по сведениям Герберштейна, подлежала во всех общественных и частных делах начальству своей части города; сделки с согражданами, например, каждый мог совершать только в своей части города, и никому не позволялось обращаться с чем-либо к другому начальству того же города. И в новгородских документах есть кое-какие указания на административную зависимость загородных земель от городских концов. Так, писцовые книги XV века свидетельствуют, что съемщики подгородных земель в Вотской пятине тянули тяглом в Неревский конец. Новгородская судная грамота говорит о сельских волостных людях «кончанских и улицких», которых старосты концов и улиц обязаны были ставить на суд в исках на них сторонних лиц. Такое же отношение частей территории к концам города существовало и в Псковской земле. Здесь старые пригороды были издавна распределены между концами города. В 1468 году, когда накопилось много новых пригородов, на вече было решено также разделить их по жребию между концами по два на каждый конец.

Каждый конец в военном и полицейском отноше­нии делился, на две сотни, во главе которых стояли сотские. Сотские были предводителями ополчения сотни, наблюдали за мерами и весами, за мощеньем улиц и т. д. Они выбирались на сходах сотен. Сотни в свою очередь подразделялись на улицы, из которых каждая со своим выборным улицким старостой представляла также особый местный мирок, пользовавшийся само­управлением, защищавший интересы своих членов. Уличане, например, посылали на суд, где разбиралось дело их сочлена, двух представителей-защитников или «ятцев».

11. Органы областного и колониального управления.

Что касается областного управления, то в этом отношении надо различать те части Новгородской территории, которые были древнейшими составными ее частями и вош­ли в состав деления на пятины, от позднейших приростов ее, колоний и военных приобретений. Пятины распадались на волости, во главе которых стояли пригороды. Пригород со своей волостью был такой же местный самоуправляющийся мир, какими были новгородские сотни. В пригородах собирались веча для решения своих частных дел. Текущее же управление находилось в руках посадников, которых присылал и отзывал старший город. Старший город облагал пригороды денежными сборами на государственные нужды, вызывал во время войны ополчения пригородов, которые поступали под команду его властей, наказывал пригороды за ослушание денежным штрафом и карательными экспедициями, которые сожигали села и т. п. Пригороды подчинялись и в судебном отношении главному городу: некоторые дела от суда посадника и местных старост, сотских и рядовичей переходили на доклад и на пересуды в Новгород в известную коллегию докладчиков или в Псков в господу. Территории пригородов делились в Новгородской земле на погосты (всех в пятинах было до 340), в Псковской на волости или губы. Погосты были мелкими территориально-сословными (крестьянскими) организациями, во главе которых стояли выборные старосты, раскладывавшие и собиравшие налоги и ведавшие полицией.

Другими своими владениями, кроме пятин, Новгород управлял не так, как пятинами, и притом не всеми одинаково. Самым важным из этих владений было Заволочье, или Двинская земля. Судя по сообщениям летописи, управление этим краем до XIII века носило военный характер: для сбора дани туда отправлялись ежегодно вооруженные экспедиции новгородцев. Но в XIII и XIV веках здесь уже существовало постоянное гражданское управление. Из Новгорода присылалось сюда двое посадников, которые жили в Холмогорах. На суде посадника со стороны двинян всегда присутствовал сотский, один на всю Двинскую землю, а по делам финансовым представителями местных интересов были старосты, избиравшиеся отдельными волостями. Все остальные владения Новгорода на севере: Тре (Терский берег), Пермь, Печора, Югра — все время оставались в том же положении, в каком находилось Заволочье до XIII века: новгородцы не имели здесь постоянных орга­нов администрации, но посылали ежегодно данщиков в сопровождении вооруженных отрядов, которые и собирали дань.

12. Внутренняя политическая рознь и борьба в Новго­родской и Псковской республиках.

Итак, политическая организация северо-западной Руси в удельную эпоху вышла непохожей на политическую организацию северо-восточной Руси. Вместо феодальных монархий мы видим здесь две державные городские республики, власть которых простирается на обширные населенные территории за городской чертой и далеко в сторону от главных городов. Аналогичные державные городские республики представляли в древнем мире Афины и Рим, в средние века Генуя, Флоренция и, в особенности, Венеция. Следовательно, и в сопоставление нашего социально-политического строя удельной эпохи со средневековым западноевропейским Новгород и Псков не вносят диссонанса. Продолжая сравнение политического строя северо-западной Руси и северо-восточной, мы должны отметить, что северо-западная Русь в общем достигла в большей степени государственного единства, чем северо-восточная. Новгородская и Псковская волости и колонии, хотя и пользовались известным внутренним само­управлением, но при всем том были подчинены своим главным городам в гораздо большей степени, чем удель­ные княжества великому княженью. Мы видели, что и посадники в них присылались из главного города, и дань они платили туда же, и по судебным делам обращались туда же; их жители по временам участвовали в вечах главного города.

Но хотя de jure Новгород и Псков и крепче спаяны были со своими пригородами и колониями, чем великие княжения с удельными, на деле и в их областях царил дух местной розни и обособленности. Права державных городов и их осуществление нередко вызывали недовольство областных жителей, и в летописях новгородских очень часто читаются известия о восстаниях пригородов и волостей. Некоторые волости обнаруживали стремление к отпадению от Новгорода и к соединению с другими землями. Так, земля Двинская, или Заволочье, с половины XII века не раз обнаруживала тяготение к Суздальской земле, позже к Московскому княже­ству. Еще в 1169 году великий князь Андрей Боголюбский в борьбе с Новгородом привлек двинян на свою сторону, хотя и не надолго. В 1397 году Двинская земля сделала попытку переменить новгородскую власть на власть великого князя Московского Василия Дмитриевича. Попытка эта, впрочем, кончилась неудачей: двиняне заплатили новгородцам 2 тысячи рублей и дали новгородским всадникам 3 тысячи коней. В 1434 году восставали против Новгорода Великие Луки и Ржев, намереваясь присоединиться к Литве, но были усмирены. Но особенно важны были восстания Пскова, увенчавшиеся полным успехом. Псков вступил в борьбу за право иметь своего собственного выборного князя. Таким князем во второй половине XIII века был Довмонт, литовский выходец. Новгородцы помирились с этим фактом, но считали Довмонта и его ближайших преемников своими кормленщиками.

С 1322 года в Пскове появляются уже совершенно самостоятельные князья, не считавшие себя даже и de jure кормленщиками Новгорода: таким князем был тогда литовский князь Давыдко. В начале же XIV века в Пскове завелись собственные выборные посадники на­ряду с присылавшимися из Новгорода. Полным успехом псковские стремления к независимости увенчались в 1347 году, когда в Болотове между Новгородом и Псковом был заключен такой договор: «посадником новго­родским в Пскове ни седети, ни судити, а от владыки судити их брату псковитину, а из Новгорода их не позывати ни дворяны, ни Подвойскими, ни софианы, ни изветники, ни биричи». «Назваша братом молодшим Новгороду Псков», — заключает летописец. Так, Псков освободился окончательно от всякого подчинения Новгороду. Царство державного города разделилось, и это не могло не сказаться его политическим ослаблением. Хотя это отпадение было единственное, но центробежные стремления проявлялись, как мы видели, и со стороны других волостей Великого Новгорода. Для успешного противодействия им и вообще для успешного охранения государственной целости и единства необходимы были, прежде всего, солидарность и единение внутри самого державного города и заботливая бескорыстная политика в отношении пригородов и колоний. Ни того ни другого не оказалось в наличии.

В течение всего рассматриваемого времени Новгородская республика раздиралась внутренней борьбой партий. Партии группировались по самым разнообраз­ным поводам — по поводу выбора князей, посадников, по поводу разных вопросов, подлежащих решению веча. Но в большинстве случаев эта группировка имела в своем основании глубокий социальный антагонизм, борьбу меньших с большими, купцов и черных людей с боярами и житьими людьми, иногда всего общества с боярами. Борьба сплошь и рядом превращалась в открытое междоусобие, сопровождавшееся убийствами, грабежом и сожжением дворов, не говоря уже о побоищах на вечевой площади или на Волховском мосту. Параллельно с этим шло угнетение пригородов и волостей. «А в то время, — читаем под 1446 годом в летописи, — не бе в Новгороде правде и правого суда, и воссташа ябедницы, изнарядиша четы и обеты и целования на неправду, и начаша грабити по селам и по волостем и по городу, и беяхом в поругание суседом нашим, сущим окрест нас; и бе по волости изъежа велика и боры частыя, кричь и рыдания и вопль и клятва всими людми на старейшины наша и на град наш, зане не бе в нас милости и суда права» (4-я Новгородская летопись). Социальная вражда и борьба и земская рознь в конце концов превратили Новгородское государство в дряхлое политическое сооружение, еле державшееся на старых подпорах и связях, и достаточно было двух мощных ударов извне, чтобы это сооружение развалилось и рассыпалось. «Новгородцы люди житии и молодшии, — пишет летописец, — сами его (Ивана III) призвали на тыя управы, что на них насилья держат: как посадники и великие бояре никому их судити не мочи тии насильники творили, то их также имет князь великий судом по их насильству по мзде судити». Так от произвола и насилия великих бояр новгородское население искало спасения в московском абсолютизме. В минуту последней решительной борьбы Новгорода за свою самостоятельность не только младший брат его Псков, но и Двинская земля не оказали ему никакой поддержки и даже послали свои полки на помощь Москве.

Литература.

1.                 С. М. Соловьев. Об отношениях Новгорода к великим князьям. М., 1846.

2.                 Костомаров. Севернорусские народоправства. Том 1-11.

3.                 Никитский. Очерки из жизни Великого Новгорода (Журн. Мин. Народн. Просвещ. 1869. № 10). Он же. История экономического быта Новгорода. СПб., 1893. Он же. Очерк внутренней истории Пскова. СПб., 1873.

4.                 Н. А. Рожков. Обзор русской истории с социологической точки зрения. Ч. П. Вып. 1. СПб., 1905.

5.                 В. О. Ключевский. Боярская дума древней Руси изд. 4-е. Москва, 1909.

6.                 Б. Д. Греков. Новгородский дом св. Софии. Ч. 1. СПб., 1914.