Гладиаторы

Гладиаторы

 

 

Децебал с усилием открыл глаза. Он лежал на утоптанной земле спиною к забору. Рядом сидели или лежали товарищи по несчастью, привезённые в город, раскинувшийся у подножия зелёной горы.

Никто им не объяснил, что это за город и как называется гора, возвышающаяся над местностью и далеко видная с моря. На корабле с ними не разговаривали. Только за час до высадки их вывели из трюмы и отделали молодых от старых. Высадив на берег, молодых повели задворками к этому забору и открыли железные ворота.

 Когда Децебал помешкал, стражник ударил его по лицу, крикнув: «Сервус». Это слово напоминало скрип закрывавшихся ворот. В нём был привкус крови, - капли её стекали в рот. Так Децебал ещё вчера узнал первое слово языка римлян - «раб».

Внезапно он увидел быстро идущего человека с татуировкой на мощной обнажённой груди. «Такие знаки выжигают только дакийцы», - подумал Децебал и вскочил на ноги.

Дакиец шёл прямо на него, но при виде. Децебала не остановился, а с силой оттолкнув, крикнул на его языке:

-         Прочь, деревяшка!

Децебал оторопел, недоумевая, чем он заслужил подобное обращение и почему его обозвали «деревяшкой ». Но, опомнившись, решил, что не надо давать списку, и кинулся за обидчиком. На его тунике сзади была вышита красным буква «П».

-         Остановись, добрый человек! – послышался окрик сзади.

Децебал обернулся. Перед ним был курчавоволосый юноша. Незнакомец говорил по-гречески. Этот язык Децебал понимал, хотя и с трудом.

-         Не стоит гневаться. В каждом доме свои законы. А здесь – самые жестокие.

-         Но он меня толкнул и обозвал деревяшкой, - возмущённо объяснял новичок. – Я ещё земляк…

-         Ты дакиец? – спросил курчавоголовый.

Децебал кивнул головой.

-         Римляне напали на наше селение ночью и увезли всех, - пояснил он.

-         А мы восстали против них всем народом. Три года длилась страшная война. Оставшиеся в живых стали рабами…

-         Ты иудей, - догадался  Децебал. На родине он слышал о восстании иудеев. На подавление его были брошены стоявшие на Данувии войска, и несколько лет римляне вернулись ещё более злыми.

-         Иудей, - подтвердил курчавоголовый. – Меня зовут Давидом. Но по эту сторону забора нет иудеев, дакийцев, галлов. Здесь есть гладиаторы и деревяшки. Гладиаторами называют тех, кто прошёл обучение и получил право на железное оружие. Новичков, которых учат сражаться деревянными мечами, зовут деревяшками. Гладиаторы - патриции этого Содома, а деревяшки- плебеи.

-         Этот город называется Содомом? – поинтересовался Децебал.

     Давид улыбнулся одними губами.

-         Ты попал в Помпеи. Содом и Гоморра – два города Палестины, на которые в далёкие времена господь обрушил свой гнев и стёр с лица земли. Теперь не найдёшь и места, где стояли эти города. Содом и Гоморра теперь в Италии. И их ждёт та же судьба.

-         Я вижу, ты гладиатор, - сказал Децебал, разглядев на Давиде такую же тунику, что на земляке.

-         Да, гладиатор, - ответил юноша со вздохом.

-         Но почему ты не стыдишься разговаривать со мною, новичком, а мой земляк толкнул меня? Давид ответил не сразу.

-         Наверное, потому, - проговорил он после раздумья, - что твой земляк – первый меч нашей школы – непобедимый Студиоз. И ещё потому, что он – язычник, а я живу по заветам Христа.

-         Ты - христианин! – воскликнул Децебал с ужасом.

-         Ого! – сказал Давид. – Я вижу, что не только в Риме, но и в Дакии о нас распространяют небылицы.

-         Но ведь вы – враги рода человеческого, - проговорил Децебал.

-         Да, так называют нас римляне, живущие по волчьим законам.

                                 ***                

         Пришёл весёлый Кванкватр, а вместе с ним желанный для всех помпейцев день гладиаторских боёв. И не только для них. Ещё вчера из соседних городков в Помпеи нахлынули любители кровавых зрелищ. Их привлекло известие, что устроитель игр Помпедий Руф выставляет на аренду тридцать гладиаторов, и среди них известных по схваткам прошлых лет Юбу и Давида. Люди шли по узким улицам к городскому амфитеатру на окраине Помпеи. То в одном, то в другом месте над головами плыли крытые носилки, скрывавшие от любопытных взоров знатную матрону или богатого старца. Толпа с шумом ломилась в амфитеатр, чтобы занять лучшие места. В ложах видели даже двух римских сенаторов. Они прибыли в Помпеи из своих поместий под Неаполем.

По случаю предстоящего праздника гладиаторов выпустили из камер и освободили от занятий. В казарме остались одни стражники, проклинавшие свою судьбу: им приходилось наблюдать лишь учебные бои тупым оружием.

В проёме ворот виднелся Везувий. – Туда из гладиаторской казармы в Капуе бежало восемьдесят гладиаторов, среди которых был Спартак.

-         Спартак был фракийцем, он попал в Капую и прославился там, на арене, получил свободу. Но этого ему было мало. Он подговорил гладиаторов бежать. С ним на волю вырвалось восемьдесят бойцов. На вершине Везувия Спартак скрывался несколько месяцев, а когда римляне заняли единственно удобный спуск с горы, он не растерялся. Из ивовых прутьев и виноградных лоз была сплетена длинная, прочная лестница. Беглецы спустились по ней там, где их не ждали. Римский легион был разбит. Узнав о победе, сотни тысяч рабов бежали от господ и присоединились к Спартаку.

Гладиаторы нередко кончали самоубийством. Говорят, что это были просто трусы. Но Давид показал храбрость и искусство. Он закололся, чтобы бросить вызов толпе, чтобы выразить ей своё презрение. И толпа ревела, требуя продолжения борьбы.

Чтобы успокоить зрителей, устроитель игр выставил на аренду дакийца Студиоза, равного которому не было среди гладиаторов. В схватке погибли оба, Юба и Студиоз. Ланиста рвал на себе волосы. Потерял трёх первоклассных бойцов в один день!

                                  

                                       ***

Децебал всё чаще смотрел на Везувий. До самой вершины гигантская гора была покрыта деревьями и кустарником, и только раздвоенная вершина была пепельной, в расщелинах – цвета жжёного кирпича. Где – то там прятался Спартак. Нет, не прятался, а гордо стоял, бросая вызов Риму.

В июльские календы в казарму прибыла новая партия гладиаторов.

Вновь прибывшие были опытными бойцами из школ в Пренесте. И у  Децебала появилась надежда: не знает ли кто из них о Спартаке? О великий фракийце слышал Марк Арторий. Это был человек необычной судьбы. С детства Арторий бредил амфитеатром и знал всех знаменитых гладиаторов. Не проходило ни одного представления в Капуе или в Риме, на котором он бы не побывал. После смерти  отца Арторий сам явился к ланисте римской школе, предложив свои услуги. Его заставили принести клятву в том, что он позволил сечь себе розгами, жечь огнём и убить мечом. К товарищам по ремеслу Арторий относился с некоторым пренебрежением, так как он не был «варваро» и сражался в римском амфитеатре в присутствии самого императора Тита.

-         Спартак! Знаю, знаю…- снисходительно и равнодушно ответил Арторий дрожавшему от нетерпения Децебалу. – Из школы Лентула Батиата в Капуе. Недурно владел мечом. Сражался без забрала. Но в Риме его бы засмеяли. Я видел бойцов капуанской школы. Щенки Тройным выпадом не владеют. А ещё хвалятся, что из школы, где был рудиарием Спартак.

-         Ну а как он освободил рабов? – тихо спросил Децебал.

-         Каких рабов? Разве раб может сражаться, как свободный?

Это всё, что удалось Децебалу выжать из Артория. Может быть, римляне забыли о восстании рабов? Или Арторию известна одна лишь история фехтовального искусства?

Очень мало узнал Децебал о Спартаке. Но всё же образ великого фракийца стал вырисовываться полнее. Среди учителей фехтования в школе было немало рудиариев, и среди них Пап. Это настоящие цепные псы, признававшие лишь своего господина – ла – нисту. Чтобы получить полное освобождение, они притесняли новичков, издевались на ними. «Спартак был не таким, - думал Децебал. – Ему, получившему рапиру, не угрожала смерть на арене. А он заботился не о себе. Он хотел завоевать свободу для всех и превратил в аренду всю Италию»