Исторический портрет Эрвина Роммеля

Исторический портрет Эрвина Роммеля

Балтийский государственный технический университет

«Военмех»

Кафедра истории

Р Е Ф Е Р А Т

ИСТОРИЧЕСКИЙ ПОРТРЕТ ЭРВИНА РОММЕЛЯ

Исполнитель:

Студент группы Р153

ШАНГИН Р. А.

Научный руководитель:

Канд. ист. наук., доц.

БУТЫРСКАЯ И. Г.

                  

                       

Санкт-Петербург

2006 г.

ПЛАН

1.          Вступление……………………………………………………………..3

2.          Биография Эрвина Роммеля…………………………………………..4

3.          Победы и поражения в Северной Африке…………………………....6

4.          Характеристика Роммеля его современниками. Кох Лутц ...……….20

5.          Заключение…………………………………………………………....24

6.          Список литературы…………………………………………………...25

Вступление

Меня всегда интересовала история. Особенна та её часть, которая меньше всего обозревается в школьной и вузовской программе. Всегда интересно самому узнать, прочитать, осмыслить то, о чём преподаватель не говорил тебе, за неимением свободных учебных часов. Обычно в школах и вузах даётся краткий обзор тех или иных событий, биографические сведения об исторических личностях так же даются в сильно сокращённых вариантах.

Вторая мировая война – наиболее знаковое событие в истории не только России, но и всего мира. Именно в период войны проявилась гениальность многих людей того времени. Рузвельт, Черчилль, Сталин, Гитлер – каждый из них был гениальным политиком, великолепным оратором и превосходным стратегом. Но объектом моего внимания не стал ни один из них. Я выбрал человека рангом поменьше, но от этого не менее гениального. Я выбрал генерала-фельдмаршала германской армии Эрвина Роммеля. Одни его считают нацистом и ровней Гитлеру, другие считают его мучеником и истинным слугой своего народа. В данном реферате мне бы хотелось поподробнее раскрыть личность Роммеля как умнейшего тактика и попробовать объяснить двоякое отношение историков и современников к нему.

Для раскрытия темы я собрал наиболее авторитетные, по отзывам критиков, издания и книги. В реферате так же дана оценка полководческого гения Э. Роммеля со стороны его современника Коха Лутца. Такая точка зрения наиболее важна для нас, так как она наиболее приближена к реальности и не завышена.

Биография Эрвина Роммеля подготовлена по источникам Советской военной энциклопедии и так же не должна вызывать сомнений в своей точности и соответствии с реальностью.

Я не стал подробно раскрывать роль Роммеля в июльском заговоре 1944 г. против Гитлера, так как в нём Эрвин не играл ведущей роли. Главными заговорщиками были полковник Штауффенберг, Век, Фромм и многие другие, но фельдмаршал, активно в попытке устранения Гитлера не участвовал.

В основном в реферате изложены события, происходившие с африканским корпусом нацистской Германии под командованием Эрвина Роммеля. Противостоять превосходящей почти в два раза армией противника смог бы только настоящий гений, коим фельдмаршал и являлся. Но даже после грандиозной победы Роммелю не удалось удержать Северную Африку – союзные войска  всё же вытеснили его оттуда.

Существует так же легенда о награбленном золоте фельдмаршала, которое хранится на дне океана. Сведений об этом сохранилось немного, но доподлинно известно одно – золото найти не удалось до сих пор.

Итак, теперь, собственно, перейдём к основной части реферата.

Биография Эрвина Роммеля

Роммель, Эрвин (Rommel), (1891-1944), генерал-фельдмаршал германской армии. Родился 15 ноября 1891 в Хейденхейме, близ Ульма. Армейскую службу начал в 1910 кадетом. Вскоре стал профессиональным военным и посвятил этому всю свою жизнь. Во время 1-й мировой войны служил лейтенантом в Альпийском батальоне в Румынии и Италии. В 1915 был награжден Железным крестом I степени. После войны был командиром пехотного полка, затем преподавал в военном училище в Дрездене. С Гитлером Роммель познакомился в 1935. Прочитав книгу Роммеля "Пехота наступает", Гитлер в 1938 назначил его командиром личного батальона охраны. Во время 2-й мировой войны Роммель стал наиболее популярным немецким полководцем, мастерство и профессионализм которого высоко ценили даже его противники. В 1940 Роммель был назначен командиром 7-й бронетанковой дивизии на Западном фронте (командующий генерал Герд фон Рундштедт). 6 февраля 1941 Гитлер назначил Роммеля командующим только что созданным Африканским корпусом, поставив перед ним задачу отбросить британские войска обратно в Египет.

Африканская кампания, начавшаяся для Роммеля успешно, принесла ему прозвище "лис пустыни". 21 марта он разбил английские войска под командованием генерала Арчибальда Вавеля близ Эль-Агейла и двинулся на Тобрук, защищавший путь вглубь страны, к Нилу. Лишь к концу 1941 британским войскам удалось вернуться в Бенгази. В январе 1942 Роммелю было присвоено звание генерала армии. 27 мая, возобновив наступление, он нанес неожиданный удар англичанам, заставив противника отступить к границам Египта. 21 июня его войсками был захвачен Тобрук - ключевой пункт британской обороны, а 33 тыс. его защитников, за мужество и упорство прозванных "тобрукские крысы", попали в плен. На следующий день Гитлер присвоил Роммелю звание генерал-фельдмаршала. В конце июня 1942 войска Роммеля находились уже возле Эль-Аламейна, в 100 км от Александрии и дельты Нила. Для союзнических войск это был один из самых драматических моментов за все время войны.

Продвижение Роммеля было остановлено в конце октября 1943 ввиду сложностей со снабжением и из-за наращивания сил противника. Улетев в Германию на лечение, Роммель вернулся в Сев. Африку уже после того, как битва при Эль-Аламейне была проиграна. Менее чем за две недели его войска были отброшены на 1000 км. 9 марта 1943 Роммель был отозван из Туниса. В середине 1943 Роммель был назначен командующим группой армий "Б" в Сев. Италии. Перед ним стояла задача не допустить капитуляции итальянских войск и отразить наступление союзников на юге Европы. В январе 1944 он был назначен командующим группой армий на севере Франции. Дважды, 17 и 29 июня, Роммель и фон Рундштедт встречались с Гитлером, пытаясь убедить его прекратить войну пока еще сохраняются значительные силы германской армии. Бледный и трясущийся фюрер ответил на их предложения яростной обличительной бранью.

После высадки союзников в Нормандии, Роммель был тяжело ранен 17 июля, когда его автомобиль был обстрелян британским самолетом. Его отправили домой в Ульм на лечение.

К этому времени Роммель был уже полностью разочарован в далеком от реальности военном руководстве Гитлера и постепенно начал открывать глаза на зверства нацистов.

По-военному прямой и решительный Роммель, тем не менее, стал постепенно втягиваться в политическую деятельность. Однако он выступал против планов физического устранения Гитлера, полагая, что подобная акция сотворит из него мученика. Он считал, что целесообразнее будет привлечь фюрера к суду, разоблачив все его преступления перед нацией. Роммель никогда не играл активной роли в Июльском заговоре 1944, хотя некоторые заговорщики и хотели, чтобы именно он возглавил страну после устранения Гитлера.

После провала заговора один из умиравших в агонии участников назвал имя Роммеля, в результате чего судьба полководца была предрешена. 14 октября 1944 Гитлер направил к Роммелю домой двух офицеров, предоставив ему выбор - покончить с собой или предстать перед судом. "Через пятнадцать минут я умру", - сказал Роммель жене и принял яд (здесь следует уточнить, что в некоторых источниках утверждается, что Роммель застрелился, как и подобает боевому генералу). Гитлер приказал похоронить его со всеми воинскими почестями. Фон Рундштедт произнес в надгробной речи: "Безжалостная судьба вырвала его у нас. Его сердце принадлежало фюреру".

Победы и поражения в Северной Африке

После того как Роммель в начале сентября 1942 г. тщетно пытался прорвать оборону англичан в районе Эль-Аламейна и выйти к Нилу, немецкие и итальянские войска не получили достаточных пополнений; больше того, соотношение сил начало постепенно изменяться в пользу англичан. Мальта срывала всякий подвоз в Африку. Теперь итальянское командование сожалело о том, что отказалось от захвата этой английской базы. Немецкая авиация уже не могла вывести ее из строя. Итало-немецкие потери торговых судов и боевых кораблей резко возросли. Хотя предпринятое 10 октября воздушное наступление на Мальту и принесло некоторое облегчение, но через две недели его пришлось прекратить, так как потери в самолетах стали слишком большими.

В начале октября генерал Александер, английский главнокомандующий на Ближнем Востоке, решил в конце месяца бросить в наступление 8-ю армию Монтгомери. Для подготовки этого наступления 9 октября начались постоянные воздушные налеты на итальянские порты Неаполь и Савону, чтобы парализовать снабжение войск в Африке, и на итало-немецкие аэродромы в Сицилии и Северной Африке для планомерного уничтожения военно-воздушных сил. Коммуникации африканской армии протяженностью 1800 км также подвергались систематически атакам. Все эти налеты регулярно проводились в течение более двух недель и были настолько эффективными, что английские самолеты незадолго до начала наступления могли уже совершенно беспрепятственно летать через позиции противника. Генерал Штумме, который заменял Роммеля во время его отпуска, согласно его приказу, эшелонировал четыре немецкие и восемь итальянских дивизий следующим образом.

Оборонительные позиции занимали пять итальянских дивизий, отчасти смешанные с немецкими частями 164-й пехотной дивизии и парашютной бригады Рамке. В качестве резерва — чтобы можно было быстро локализовать вклинение противника, прежде чем он сумеет добиться решающего прорыва на фронте не особенно стойких итальянцев, — непосредственно за пехотными дивизиями располагались на юге одна немецкая и одна итальянская танковые дивизии, на севере—две немецкие и две итальянские танковые и две моторизованные дивизии. Немецкие соединения уже так и не смогли восполнить потери, понесенные в начале сентября.

Между тем 8-я английская армия увеличилась до семи пехотных, трех бронетанковых дивизий и семи отдельных танковых полков. Англичане имели 1100 танков, в том числе 400 тяжелых американских машин типа «Грант» против 500 немецких и итальянских танков. Таким образом, у них было более чем двойное количественное превосходство, не говоря уже о качественном, Превосходство в воздухе было, несомненно, на английской стороне и граничило с абсолютным господством. Монтгомери основную массу своих войск—два армейских корпуса—расположил на оборонительных позициях, а за северным флангом привел в боевую готовность крупные танковые силы. Посредством крайне искусной маскировки и различных мероприятий с целью ввести противника в заблуждение, например таких, как использование макетов танков и сооружение ложного нефтепровода на юге, ему удалось дезориентировать противника не только относительно направления своего главного удара, но даже и относительно всей подготовки к наступлению. 23 октября в 23 часа после мощной двадцатиминутной артиллерийской подготовки, в которой приняли участие свыше тысячи орудий, войска Монтгомери перешли в наступление на северном участке фронта. Одновременно на южном участке, чтобы ввести противника в заблуждение и сковать расположенные там немецкие и итальянские резервы, было предпринято ложное наступление. Замысел быстро прорвать северную часть позиции и, проделав проходы в минных полях, ввести в прорыв танковые соединения, несмотря на использование огромного количества техники, с самого начала потерпел неудачу. Обороняющиеся сумели остановить продвижение англичан в глубине главной полосы обороны. Вечером 25 октября прибыл Роммель, которому пришлось прервать свой отпуск, и снова принял командование армией вместо своего заместителя, погибшего в первый же день наступления. Контратаками резервов, находившихся за северным флангом, а также стянутых с юга, удалось в течение нескольких дней настолько ограничить глубокое вклинение англичан, что Монтгомери был вынужден отвести в тыл свои танковые соединения, чтобы привести их в порядок и перегруппировать. Английские пехотные дивизии понесли большие потери, триста танков было выведено из строя. Но положение немецких и итальянских войск было гораздо хуже. Расходуя огромное количество боеприпасов, беспрерывно атакуя с воздуха, располагая танками, обладающими более мощным вооружением и большим запасом хода, чем немецкие танки, англичане нанесли противнику потрясающие потери. Итальянские пехотные дивизии отчасти не отвечали требованиям ведения войны с большим количеством техники. Немецкие запасы бензина подходили к концу. Слабые силы авиации самоотверженно пытались вместе с итальянцами воспрепятствовать действиям английских войск, но были отогнаны превосходящими силами английской авиации и мощным заградительным огнем зенитной артиллерии. Роммель после этого относительного успеха в обороне понял, что при его больших потерях и огромном превосходстве противника он не сможет удержать своих позиций. Если войска своевременно не отвести, то прорыв полностью моторизованных частей противника будет вопросом лишь нескольких дней. Роммель не скрыл от итальянского командования эту оценку создавшегося положения. 30 октября удалось еще раз предотвратить прорыв австралийской дивизии, которая продвинулась от участка вклинения на север до побережья. Затем англичане в ночь с 1 на 2 ноября начали решающее наступление. Чтобы избежать уничтожения целой армии и иметь возможность спасти прежде всего немоторизованные итальянские пехотные дивизии, Роммель должен был немедленно отвести свои войска. 2 ноября он начал отступление, сообщив в Рим и в ставку Гитлера о том, что оно стало неизбежным. Муссолини ответил, что он должен удержать позицию любой ценой. Гитлер, как всегда, когда не хватало резервов, пытался воздействовать высокопарными словами. Весь немецкий народ, убеждал он Роммеля, преисполнен глубочайшей веры в его командование и в храбрость немецких и итальянских войск. Необходимо бросить в бой все до последнего солдата. Даже превосходящие силы противника будут, в конце концов, измотаны и обескровлены; важно только держаться с железной стойкостью. У его войск только один выход: победа или смерть. Роммель, который всегда считал себя прежде всего солдатом, подчинился приказу и прекратил начавшееся отступление.

Приказ Гитлера воодушевил войска на отчаянное последнее сопротивление, которое оттянуло прорыв еще на два дня. Затем англичане разгромили на центральном участке фронта самоотверженно сражавшийся итальянский моторизованный корпус и создали брешь шириной 20 км. Так как, согласно приказу, в бой были введены все силы и средства до последнего солдата, то не было резервов, чтобы закрыть зияющую брешь. Англичане в основном уже разгромили итальянские пехотные дивизии и вклинились в трех местах даже в оборону немецкого Африканского корпуса. Ликвидировать эти вклинения немцы уже были не в состоянии. Тогда Роммель решил под свою ответственность дать приказ об отходе и сообщил о том, что он отдал приказ отойти к Фуке, однако не знает, возможно ли там снова организовать оборону.

Из-за несвоевременной реакции высшего руководства теперь наступило то, чего так опасались итальянцы со времени первого отступления зимой 1941/42 г. и чего они хотели во что бы то ни стало избежать. Малоподвижные итальянские пехотные дивизии, которых никогда нельзя было обеспечить необходимыми транспортными средствами, оказались беспомощными перед преследующими их полностью моторизованными соединениями противника. Моторизованные немецкие дивизии и остатки почти совершенно разгромленных итальянских моторизованных дивизий в результате этого сражения были настолько ослаблены, что даже медленный отход от рубежа к рубежу с учетом темпа движения пехотных дивизий стал неосуществимым. Оборонительную позицию у Фуки уже нельзя было удерживать. Противник навязал свой темп.

Между Роммелем, который хотел спасти как можно больше подвижных сил, и итальянским верховным командованием возникли неизбежные крупные разногласия; итальянцы дошли до упрека в том, что Роммель нервничает, оставляет быстрее, чем это необходимо, одну позицию за другой и не обращает должного внимания на итальянские интересы. Противоречия еще более обострились, когда итальянские офицеры увидели, что немецкие тыловые службы вместо того, чтобы предоставить автомашины в распоряжение итальянцев, перевозят на своих и итальянских автомашинах такие вещи, без которых вполне можно обойтись на фронте.

Большая часть итальянцев и значительная часть немецких немоторизованных соединений уже погибли в результате боев под Эль-Аламейном или были потеряны в первые дни отступления. Зато попытка англичан параллельным преследованием бронетанковыми войсками преградить подвижным германо-итальянским силам отступление на позицию у Мерса-Матрух потерпела неудачу вследствие упорного сопротивления немецких охраняющих частей. Внезапно начавшийся дождь также помешал передвижению англичан вне дорог. После того как 8 ноября позицию у Мерса-Матрух пришлось оставить ввиду угрозы охвата с юга, итальянцы потребовали, чтобы удерживались сильные позиции в районе Эс-Саллума и прохода Хальфайя. По мнению Роммеля, при существующем неблагоприятном соотношении сил об этом не могло быть и речи. Вряд ли было возможно также захватить Тобрук и помешать англичанам хотя бы на короткое время пользоваться портом и прибрежным шоссе. Это поглотило бы все силы армии и открыло англичанам путь на Триполи. Положение заставляло предпринять быстрый отход, так как уже 11 ноября показались первые английские дозоры в районе Эль-Мекили—верный признак того, что противник стремился снова выйти на рубеж Эль-Мекили, Завиет-Мсус, чтобы отрезать все силы, отступающие к Бенгази. В ночь с 12 на 13 ноября англичане заняли Тобрук.

По мнению итальянского верховного командования, которое уже энергичнее включилось в руководство операциями и для выполнения своих распоряжений подчинило Роммеля командующему войсками в Ливии маршалу Бастико, ближайшей позицией теперь являлся оборонительный рубеж у Гаср-эль-Брега. Итальянцы его тщательно укрепляли и подтягивали туда войска. Они делали также все возможное, чтобы подбросить армии подкрепления и пополнить запасы; правда, они были не в силах устранить хроническую нехватку горючего, которая часто даже сказывалась на действиях танков. Надо отметить, что в результате действий вражеской авиации большое количество боеприпасов, горючего и продовольствия было потеряно еще в море или при подвозе автотранспортом. Кроме того, западные державы к этому времени высадили свои войска в Марокко и в Алжире, так что подкрепления и все необходимое шло теперь прежде всего в Тунис. Кессельринг и итальянское верховное командование были убеждены в том, что противник, который до Бенгази прошел путь 850 км, обеспечивая с большим трудом свое снабжение, неизбежно должен был потерять наступательную мощь. Поэтому они требовали, чтобы позиция у Гаср-эль-Брега энергично оборонялась. Это требование решительной обороны вызвало резкое возражение Роммеля. Он также считал, что на подходящих позициях следует по прежнему готовиться к задержанию противника, но полагал, что решительная оборона в Триполитании невозможна, так как англичане могли обойти все эти позиции. Поэтому всякое слишком долгое их удерживание связано с потерей армии или, по меньшей мере, с потерей ее немоторизованных частей, как это случилось под Эль-Аламейном. Такое же мнение он выразил во время беседы с Гитлером, чем вызвал бурю возмущения. Уже из одних только политических соображений должен удерживаться большой плацдарм в Африке, поэтому отступление с позиции Гаср-эль-Брега исключено. Данные тогда Роммелю обещания своевременно подбросить ему подкрепления и снабдить войска всем необходимым впоследствии так и не были выполнены. Было невозможно обеспечить достаточное снабжение морским путем одновременно Туниса и Триполитании. События ближайших же недель оправдали господствовавший в Риме оптимизм лишь постольку, поскольку Монтгомери продвигался вперед очень медленно, причем это не затрагивало принципиального мнения Роммеля о возможностях дальнейшего ведения военных действий. 20 ноября англичане вступили в Бенгази, пройдя за четырнадцать дней 850 км. Их армия была сильно растянута, а для ее снабжения они вынуждены были обходиться лишь одним прибрежным шоссе. Теперь им нужно было сначала подтянуть свои войска, а также развернуть по крайней мере отдельные части и организовать их снабжение.

Монтгомери, всегда действовавший планомерно и методично, также не хотел неосторожными действиями подставлять свои войска под удар все еще опасного противника. Без сильной поддержки авиации, переброска и снабжение которой требовали напряженной работы транспортных частей, он считал преследование невозможным. Поэтому перед позицией Гаср-эль-Брега была снова сделана остановка на несколько недель. Снабжение через Триполи несколько увеличило силу сопротивления армии Роммеля. Монтгомери выдвинул вперед только три дивизии: трудности с подвозом не позволяли пока использовать большие силы. Он решил двумя дивизиями наступать фронтально, а одной танковой дивизией предпринять глубокий обход. 11 декабря английская авиация приступила к бомбардировке позиций итало-немецких войск; наступление наземных войск предполагалось начать 14 декабря. Роммель своевременно разгадал приготовления англичан к наступлению и уже в ночь с 6 на 7 декабря начал отводить малоподвижные итальянские пехотные дивизии на позиции у Буэрат-эль-Хсуна в юго-западном углу залива Сидра. Когда англичане в ночь с II на 12 декабря стали бомбить позиции у Гаср-эль-Брега, Роммель приказал и моторизованным частям отойти, так что удар английской авиации пришелся по пустому месту. В последующие дни все же сказался начатый войсками противника обход этой позиции в сочетании с фронтальными атаками. Завязались ожесточенные бои, и немецкие арьергардные части избежали окружения только благодаря удачно проведенной контратаке.

Опять наступила длительная пауза, прежде чем английская армия развернулась перед позицией у Буерат-эль-Хсуна и подготовила ее обход; снова Ром-мель получил из Рима приказ удерживать эту последнюю позицию перед Триполи до последней возможности. Только когда он поставил ультимативное требование, что в таком случае итальянскому верховному командованию придется смириться с уничтожением итальянских пехотных дивизий, в начале января был получен приказ об отходе. 18 января англичане начали наступление, и немецкие арьергарды своевременно отступили. После совсем короткой задержки на позиции, которая находилась в 100 км восточнее Триполи и была немедленно обойдена англичанами, Роммель бросил столицу итальянской колонии на произвол судьбы. 23 января она была занята англичанами. Англичане говорят, что перед самым Триполи их запасы пришли к концу, так что они вынуждены были или немедленно использовать порт Триполи или отступить. Так как вход в порт преграждал только один потопленный корабль, то через пять дней после захвата в него уже могли заходить мелкие суда, так что англичане теперь были свободны от всяких забот.

С потерей Триполи итальянцы лишились последней части своей колониальной империи в Северной и Восточной Африке, которую они с большой любовью и ценой тяжелых материальных жертв создавали в течение полувека. Это был серьезный удар для итальянского народа, три года лелеявшего надежды получить Ниццу, Корсику и Тунис. Сомнения в целесообразности войны росли, потому что теперь она уже стучалась в ворота родины.

Англичане могли гордиться своей победой. Целых два года в ожесточенной и упорной борьбе они удерживали свои позиции на Средиземном море, и хотя временно и потеряли господство на море и в воздухе, но не отступили. Теперь они, наконец, сами перешли в наступление и в самом ближайшем времени должны были начать в Тунисе совместные действия с американскими войсками Эйзенхауэра. Несмотря на все старания Роммеля, пробил последний час немецкого Африканского корпуса.

в декабре 1941 г. японцы нанесли мощный и неожиданный удар, американцы уже начали мобилизацию людских резервов и техники, но были еще очень далеки от того, чтобы иметь возможность бросить в бой многочисленные и хорошо оснащенные и обученные соединения. Небольшое количество имевшихся в их распоряжении войск требовалось немедленно использовать на Дальнем Востоке, чтобы помешать безграничному расширению Японии. Главное заключалось в том, чтобы не дать Японии приблизиться к Австралии и Индии.

Несмотря на неотложные заботы о настоящем, думали и об общем плане ведения войны. Чтобы получить ясность в этом вопросе, Черчиль с 22 по 26 декабря 1941 г. вел переговоры в Вашингтоне. Конференция, на которой участвовали также его военные советники, привела к двум решающим результатам.

Для координации совместных военных усилий был создан штаб, который имел свою резиденцию в Вашингтоне. В этот орган входили постоянные представители главных штабов всех трех видов английских вооруженных сил; во главе стоял начальник американского генерального штаба Маршалл. С самого начала стремились максимально уменьшить трения, связанные с ведением коалиционной войны, слишком хорошо знакомые обоим партнерам по первой мировой войне. Несомненно, в военном отношении этого удалось достигнуть почти полностью .

Главной целью войны было поражение обеих европейских держав оси. Против Японии американцы хотели бросить ровно столько сил, сколько требовалось для того, чтобы сначала задержать продвижение японских войск, а позднее захватить выгодные исходные позиции с целью добиться окончательного поражения Японии.

Причины такого решения были ясны. Вооруженные силы трех союзников, к которым относился и Советский Союз, могли совместно действовать только против Германии и Италии. Если бы Соединенные Штаты сосредоточили главные усилия на борьбе с Японией, это означало бы не только раскол сил, но и опасность того, что предоставленные самим себе Англия и Советский Союз тем временем потерпят поражение в Европе.

Но было легче принять решение, чем быстро его осуществить. Тоннаж торгового флота был крайне ограничен. Для снабжения Британских островов ежегодно требовалось 20—25 млн. брт. Русским нужно было все в большей степени посылать через Северный Ледовитый океан и Иран оружие, автомашины и снаряжение. В Австралии было необходимо создать базу для обороны и для последующего наступления на Японию. Потребовались годы, пока войска стали достаточно сильными, чтобы осуществить вторжение в Европу. В феврале 1942 г. нехватка тоннажа стала настолько велика, что предложение отправить в Египет американскую бронетанковую дивизию не осуществили уже по одной той причине, что эти войска не на чем было перебросить. Борьба немецких подводных лодок и надводных кораблей на морских коммуникациях в Атлантике достигла в то время кульминационной точки. Каждый месяц гибло большое количество судов, в том числе особенно нужные танкеры. Временами из-за действий подводных лодок прекращалось сообщение между портами Северной и Южной Америки.

Мысль о строительстве специальных десантных судов — необходимых вспомогательных средств для высадки десанта — возникла лишь в феврале 1942 г.

Прошел почти год с момента вступления Соединенных Штатов в войну, пока американские вооруженные силы смогли принять участие в операциях в районе Средиземного моря. Путь к этой цели был долгим и трудным. Когда

Весной 1942 г. американцам теоретически уже была ясна форма запланированного вторжения в Европу. Они с самого начала стремились к высадке во Франции. Британские острова могли служить достаточно широким плацдармом для сосредоточения войск и последующего полного развертывания вооруженных сил обоих союзников. Туда вел кратчайший путь от восточного побережья Америки, там имелась густая сеть хорошо укрепленных и мощных портов, необходимых для выгрузки прибывающего из-за океана огромного количества живой силы и техники. Далее, поскольку каждый конвой, идущий в Англию, должен был охраняться воздушными и морскими силами, эта организация обороны одновременно могла принести пользу и военным транспортам американцев. В случае наступления на Германию из Северной Африки, которому вначале также придавалось серьезное значение, американцы лишались большей части этих преимуществ; кроме того, в ходе наступления требовалось преодолеть Альпы.

Многие с глубоким сомнением относились к плану высадки во Франции и задавали вопрос, возможно ли будет вообще высадить десант во Франции, учитывая немецкие оборонительные сооружения на французском побережье, многочисленные и сильные базы подводных лодок и немецкой авиации, тем более что немцы имели в своем распоряжении для укрепления побережья несколько лет? Не было недостатка в людях, которые считали такое предприятие безумием, равносильным самоубийству. Однако военные руководители в американском генеральном штабе во главе с их начальником, генералом Маршаллом, стояли твердо на той точке зрения, что если создать подавляющее превосходство в воздухе, устранить угрозу со стороны немецких подводных лодок, использовать сильный флот обеих морских держав и провести тщательную техническую подготовку, то такая операция будет иметь все шансы на успех. В апреле 1942 г. англичанам был предложен план, который они в основном одобрили, несмотря на многие опасения военного, и политического характера, появлявшиеся у них в дальнейшем довольно часто. Но все это пока оставалось только планом и, как вскоре выяснилось, не могло быть осуществлено до весны 1944 г.

Между тем наступил июнь 1942 г. и положение русских, казалось, стало в высшей степени опасным. Их настойчивые требования об открытии второго фронта усиливались изо дня в день и встретили живой отклик в англосаксонской прессе, которая не могла понять, почему военное командование оставалось совершенно бездеятельным. В это время генерал Эйзенхауэр, который до сих пор был начальником оперативного управления американского генерального штаба, стал верховным главнокомандующим американскими вооруженными силами в Европе. Когда он прибыл в Лондон, в Северной Ирландии находилась одна пехотная и одна танковая американские дивизии, а также небольшие авиационные подразделения. Обучение обоих соединений еще не было закончено, так что о вторжении в Европу в скором времени не приходилось и думать. Однако Рузвельт считал, что если американцы в 1942 г. не предпримут никаких решительных действий, то это тяжело отразится как на положении на русском фронте, так и на мировом общественном мнении. Поэтому он дал указание начальнику генерального штаба при любых обстоятельствах еще в 1942 г. начать наземные операции в районе Европы. Имелись три возможности: усилить английскую армию в Египте, высадить десант в Северо-Западной Африке и создать плацдарм во Франции. Египет был исключен, так как переброска войск и грузов вокруг Южной Африки потребовала бы слишком много времени и транспортных судов. Высадка десанта во Франции представлялась американскому командованию очень заманчивой операцией. Американцы оставались верными своему первоначальному плану и не давали сбить себя политическими соображениями на неверный путь. Однако проверка осуществимости высадки для создания плацдарма в Бретани или на полуострове- Котантен привела к выводу, что риск был слишком большим. Небольшой радиус действия еще не позволял истребителям, базирующимся на английские аэродромы, поддерживать десантную операцию в Северной Франции. Таким образом, оставалась только высадка десанта в Северной Африке, которая 25 июля и была одобрена Рузвельтом.

Ее осуществление было связано с немалыми трудностями и сомнениями. Все предыдущие расчеты и выводы касались высадки на ограниченном участке побережья Франции; его можно было достигнуть одним коротким прыжком через пролив. Эта же операция была связана с длительным переходом через океан, в глубинах которого таились вражеские подводные лодки, и должна была проводиться на обширной территории, где прежде велись лишь небольшие колониальные войны. На первом этапе поддержка с воздуха, поскольку не имелось достаточного количества авианосцев, должна была осуществляться главным образом с Гибралтара, на аэродроме которого с испанской территории можно было сосчитать все самолеты. Для десанта были подготовлены только несколько дивизий. Поэтому сначала ставились очень ограниченные задачи: воспретить державам оси использование Французской Северной Африки в качестве базы подводных лодок и авиации (впрочем, весьма сомнительный предлог для захвата), облегчить положение Мальты и в случае благоприятной обстановки быстро захватить побережье Северной Африки во взаимодействии с 8-й английской армией, которая еще стояла у Эль-Аламейна. Радиус действия самолетов, базирующихся на Гибралтар, ограничивал выбор районов первых высадок. Бизерта и Тунис исключались, так как английский флот опасался слишком тяжелых потерь от авиации противника; из восточных портов можно было говорить об Оране и Алжире. Представлялось целесообразным высадить десант в Касабланке, чтобы немедленно оказать сильный нажим на Испанию и на марокканские племена, и во всяком случае закрепиться в Африке. В общем, полной уверенности в успехе десантной операции на Средиземном море не было. Полагали, что немцы могут предпринять решительные действия против Гибралтара, и даже считали возможным при известных обстоятельствах преграждение Гибралтарского пролива. Самым ранним сроком этой операции, для которой требовалось собрать большой транспортный флот, занятый выполнением различных задач, была поздняя осень.

Поведение 200-тысячной французской армии в Северной Африке и все еще значительных морских сил в североафриканских портах приобретало решающее значение. Ни здесь, ни во Франции не были забыты Оран, Дакар и Сирия. Поэтому операция была подготовлена так, как будто бы дело шло о высадке исключительно американских войск. Англичане по возможности должны были предпринять высадку лишь тогда, когда выяснится позиция французов. Однако совершенно обойтись без содействия английского флота было нельзя. Поэтому, чтобы лишний раз не задеть самолюбия правительства Петена, де Голль не был привлечен к этим планам и даже не был посвящен в них. Напротив, американец Мэрфи, который с 1940 г. находился в Северной Африке в качестве дипломатического представителя США, установил связь с некоторыми видными французскими генералами и представил важные данные относительно численности, морального духа и предположительного сопротивления французских вооруженных сил в Северной Африке. Очень надежным для Виши был французский генеральный резидент в Марокко генерал Ноге. На основании переговоров со своими доверенными лицами – французами — Мэрфи предложил сразу же после высадки десанта направить генерала Жиро, бежавшего из немецкого плена и находившегося на не оккупированной территория Франции, в Северную Африку, так как считалось, что он пользуется среди французских войск очень большим влиянием.

В одном из своих отчетов Маршаллу Эйзенхауэр писал, что французские вооруженные силы в Африке, располагающие 500 самолетами и 14 слабыми, скудно оснащенными, но зато хорошо обученными дивизиями с опытным командным составом, вполне могут воспрепятствовать высадке, если только они не будут политически разложены и не станут оказывать лишь видимость сопротивления. Позиция Испании его беспокоила меньше, хотя, конечно, немцы могли своевременно разгадать угрожающую им опасность и вступить в страну. Чтобы этого не случилось, английская разведка с успехом распространяла слухи о том, что англичане в ближайшем будущем предполагают отправить конвой из Гибралтара на Мальту и для этой цели сосредоточили крупные силы авиации в Гибралтаре. Представляется весьма сомнительной готовность Франке в то время открыть немецким войскам свои границы, не говоря уже о том, что положение на Восточном фронте становилось все более напряженным и у немцев почти не было войск и авиации для предупредительных мероприятий. Ведь Роммель еще в сентябре тщетно просил прислать подкрепления для усиления немецко-итальянских позиций в восточной части Средиземного моря и для действий против Мальты.

9 сентября было решено назначить высадку в Северной Африке на 8 ноября. Когда Эйзенхауэр 5 ноября прибыл на свой временный командный пункт в Гибралтаре, флот, состоявший из 110 транспортов и свыше 200 военных кораблей, уже несколько дней находился в пути из портов Соединенных Штатов и Англии. 28 транспортов, на борту которых находились 37 тыс. превосходно оснащенных американцев, отплыли 23 и 24 октября из Чесапикского залива на восточном побережье Соединенных Штатов, суда с 49 тыс. американцев и 23 тыс. англичан 27 октября вышли из устья реки Клайд в Шотландии. На гибралтарском аэродроме было сосредоточено столько истребителей и бомбардировщиков, сколько он смог принять. Можно ли скрыть от противника такие огромные силы и удастся ли благополучно доставить большое количество судов через океан? И как будут держать себя французы?

Для американского главнокомандующего, руководившего пока еще единственной в своем роде операцией, которая по своему размаху, если не по смелости, оставила далеко позади высадку немецких войск в Норвегии, это были дни, полные напряженного ожидания. Сообщения о погоде были неблагоприятными, что могло особенно тяжело отразиться на высадке десанта в Касабланке со стороны открытого океана.

Утром 8 ноября далеко не отлично работавшая радиосвязь принесла первые сообщения о высадке десанта. По обе стороны Алжира, где высаживались части двух американских дивизий, французские войска почти не оказывали сопротивления. В 8 часов аэродром, быстрый захват которого имел решающее значение, находился в руках американцев. Но когда два английских эскадренных миноносца попытались проникнуть в порт, обороняемый французским флотом, по ним открыли огонь. Один эсминец затонул. Батареи на восточном берегу бухты обстреливали каждое приближающееся судно англичан, и их пришлось подавить огнем с крейсера. Временно выгрузка в порту была невозможна. Из Орана, где высаживались одна американская дивизия и части бронетанковой дивизии, пришли сообщения о сопротивлении с суши, но особенно со стороны действовавших там частей французского военно-морского флота. Два американских десантных катера были уничтожены. Из Касабланки сообщений пока не поступало.

Было еще не ясно, как закончится операция. Прежде всего следовало поколебать моральный дух французов. Официальное заявление американцев о том, что они якобы вынуждены предупредить германо-итальянское вторжение в Северную Африку, так как в случае его удачи создастся непосредственная угроза Америке вследствие сравнительно небольшого расстояния между Западной Африкой и американским континентом, было шито белыми нитками. Аргумент, что теперь создан эффективный второй фронт для поддержки героически борющихся союзников в России, также звучал не слишком убедительно для французов, которые, за немногим исключением, твердо держались за Петена, видели в наступлении еще один акт насилия, опасались за свой авторитет в Северной Африке и не испытывали никакого энтузиазма от того, что им представлялась возможность снова оказаться втянутыми в войну. Поэтому они вопреки всем ожиданиям американцев не перешли с развевающимися знаменами на сторону западных держав. Жиро, прилетевший из Гибралтара в Алжир, встретил холодный прием.

Дальнейшее осложнение (хотя в конечном счете оно привело даже к улучшению отношений между американцами и французами) возникло оттого, что адмирал Дарлан, главнокомандующий французскими вооруженными силами и заместитель Петена, находился уже в течение нескольких дней в Алжире по личным делам. Когда накануне высадки один из посвященных в тайну французских генералов проинформировал его о предстоящей операции, Дарлан немедленно передал Петену предложение не оказывать сопротивления десанту, а на следующее утро, поскольку никакого ответа он не получил, приказал прекратить бой. Этот приказ Дарлана частично оказал свое влияние на действия французских частей в Алжире и Оране, которые и без того находились под командованием сочувственно относившихся к союзникам и посвященных в тайну высадки генералов. Но моряки и войска в Марокко продолжали сопротивление.

Пока американцы, несмотря на принадлежность Дарлана к правительству Виши, вели с ним переговоры о том, чтобы с его помощью окончательно сломить сопротивление французов, бои в некоторых местах продолжались. В порту Алжир обороняемые моряками форты оказывали сопротивление до вечера 8 ноября, в районе Орана бои прекратились лишь 10 ноября. С наибольшим ожесточением французы оборонялись перед Касабланкой. Американские самолеты были сбиты французскими истребителями, современный линкор «Жан Барт» вел бои до тех пор, пока не был потоплен американскими бомбардировщиками. Высадка десанта, предпринятая в стороне от Касабланки, в трех местах прошла успешно, но в двух местах также встретила упорное сопротивление.

Резкие контрприказы Петена, которые, правда, давались им больше для сохранения своего лица перед Германией, опять вселили колебания в Дарлана, и лишь 13 ноября было достигнуто окончательное соглашение с американцами. Дарлан, указав на то, что немцы вторглись в не оккупированную часть Франции и что поэтому Петен уже не является хозяином своих решений, дал от его имени приказ прекратить всякое сопротивление. Теперь офицеры и чиновники в Северной Африке, до этого отрицательно настроенные по отношению к союзникам, почувствовали себя свободными от присяги в верности правительству Петена. По соглашению с американцами Дарлан стал главой французской администрации, Жиро—главнокомандующим всеми французскими вооруженными силами в Северной Африке.

Пока продолжались переговоры с французами и бои в Марокко, были уже приняты необходимые меры, чтобы как можно скорее начать продвижение в восточном направлении. Англичане, высадившиеся в Алжире, стояли в 700 км от Бизерты и от Туниса. Нужно было спешить изо всех сил, если они хотели взять эти порты раньше, чем там высадятся войска держав оси; последние, конечно, сделают все, чтобы их удержать. На широкую десантную операцию западные державы не могли решиться, потому что они боялись посылать конвой, считая авиацию противника в Сицилии и Южной Италии еще слишком сильной. Оставалось только одно: всеми силами, какие только имелись в распоряжении, как можно скорее и дальше продвигаться по суше и по морю вдоль побережья в надежде достичь Бизерты и Туниса прежде, чем они будут захвачены противником. Необходимо было использовать также воздушные десанты, 1-я английская армия имела для выполнения этой задачи одну дивизию и парашютные войска. Она немедленно отправила по морю небольшие части, которые вместе с воздушным десантом II ноября захватили Бужи, на следующий день Бон и находящиеся в этом районе аэродромы. Из-за недостаточного количества моторизованных транспортных средств и незначительной пропускной способности идущего вдоль побережья шоссе Алжир—Тунис нельзя было немедленно начать наступление крупными силами. Все же брошенные вперед войска и парашютные части до 25 ноября заняли район, который на юге простирался до Фондука, а на севере включал населенные пункты Меджез-эль-Баб и Табарка.

В связи с этим в руки союзников попало еще несколько французских аэродромов. Когда головные части англичан 28 ноября продвинулись до Джедейды и Матёра, они встретили превосходящие силы противника, который их немедленно атаковал и после ожесточенных боев отбросил на запад.

Для держав оси высадка войск западных держав во Французской Северной Африке была неожиданностью. Правда, они с некоторого времени считались с возможностью подобной операции англичан и американцев. Они знали, что американцы уже отправили крупные сухопутные и воздушные силы в Англию, и следовало ожидать, что западные державы не дадут бездействовать этим силам. Но о месте готовящейся высадки они не могли получить точных данных. Из многочисленных источников поступали сведения о самых разнообразных планах и различных датах. Судя по этим данным, западные державы могли высадиться как в Северной Норвегии, так и в Ливии, Сардинии, Корсике, Сицилии и, наконец, даже в Итальянской или Французской Северной Африке. Слухи, несомненно, сознательно и очень искусно распространявшиеся западными державами, еще более усиливали неуверенность. Наиболее вероятной все же казалась высадка в итальянской части Средиземного моря, будь то в Африке, где высадившийся десант мог взаимодействовать с наступавшими войсками Монтгомери, или на одном из расположенных перед Италией островов. На эту возможность и были рассчитаны оборонительные мероприятия на море. Немецкая авиация и без того базировалась в этом районе.

Первое донесение, непосредственно указывавшее на предстоявшую высадку, было получено от одного самолета-разведчика: 6 ноября он обнаружил, что количество идущих к Гибралтару судов непрерывно растет. У итальянцев сразу же возникло подозрение, что предполагается высадка десанта в Северной Африке. В отношении поведения французов они не питали никаких иллюзий. Их первой мыслью было захватить Корсику, в случае если французы присоединятся к другой стороне—для высадки десанта в Тунисе они считали себя слишком слабыми. Наоборот, Гитлер и Геринг, введенные в заблуждение широкими мероприятиями западных держав по оперативной маскировке, были убеждены в том, что транспорты с войсками шли в порты Дерна или Триполи, а может быть, даже на Сардинию или Корсику. Кессельринг, находившийся в Риме, был скорее склонен к мнению итальянцев и выразил его в телефонном разговоре Герингу, который все-таки исключал всякую возможность высадки в Северной Африке. Он приказал атаковать конвой всеми имеющимися силами, как только тот окажется в радиусе действия немецких и итальянских самолетов, и ожидал, что решающий успех окажет очень благоприятнее воздействие и изгладит неприятное впечатление от Эль-Аламейна. Кессельринг в пламенном обращении к летчикам должен был указать на исторический час и призвать их к крайнему самопожертвованию. Германским военно-воздушным силам нужно было выдающимися действиями возродить свою былую славу.

Когда 8 ноября пришли первые сообщения о высадке десанта в Африке, такой оборот событий совершенно всех ошеломил. Все еще питали надежду на то, что французы отобьют нападение. Дарлан, по-видимому, для своей маскировки, затребовал помощи из Алжира. Сообщалось, что французский флот в Тулоне готов к выходу в море. В этих обстоятельствах Гитлер и Муссолини были даже готовы заключить союз с Францией. Однако в ближайшие дни все надежды лопнули. В перехваченном воззвании Жиро говорилось о намерении немцев и итальянцев захватить Французскую Северную Африку; Жиро призвал французские войска перейти на сторону высадившихся американцев, оказать ему доверие и под его командованием завоевать для Франции победу. Следовало рассчитывать на то, что сопротивление, о котором сообщали из отдельных мест, например из Касабланки, будет сломлено в короткий срок. Уже не было никакого сомнения в том, что высадка десанта в Алжире и Оране прошла успешно. Виши хотя и протестовало, но довольно сдержанно и даже, ссылаясь на итальянские притязания на Тунис, выразило опасения относительно использования итальянских войск в этом районе.

Второй фронт был открыт . Нужно было быстро действовать. 10 ноября Гитлер приказал перебросить немецкие войска по морю и по воздуху в Тунис, чтобы создать там плацдарм. Принимая во внимание позицию французов, участие итальянцев считали пока неподходящим. Но они не дали себя исключить и, кроме того, решили захватить Корсику. Уже в тот же день воздушным путем прибыли в Тунис первые немецкие соединения, а двумя днями позже — первый немецко-итальянский конвой. Местный французский гарнизон занял выжидательную позицию. Войска отошли на запад, важный порт Бизерта в начале декабря после немецкого ультиматума был сдан французским комендантом без боя. В течение ноября соединения, командование которыми 15 ноября принял генерал Неринг, настолько усилились, что растянулись на юг до Габеса и Сфакса и к началу декабря отбросили англичан на Меджез-эль-Баб и Табарка. По боевому опыту и выучке немецкие войска значительно превосходили своих американских, английских и французских противников, так что теперь им удалось на несколько месяцев сковать их активной обороной на рубеже Гафса, Фаид, Фондук, Табарка. Немецко-итальянские соединения, объединенные в 5-ю танковую армию, принял 8 декабря генерал-полковник фон Арним. Постепенно она выросла до двух немецких танковых, одной гренадерской моторизованной и двух пехотных дивизий, к которым еще прибавились три итальянские пехотные дивизии. 1-я английская армия, испытывавшая затруднения с подвозом, тщетно пыталась своими собственными, американскими и французскими силами сохранить инициативу. Непрерывные смелые и искусные удары немецких войск и действия еще достаточно сильной немецко-итальянской авиации причиняли западным союзникам настолько серьезные потери, что у английского главнокомандующего даже возникла мысль отойти от противника. Эйзенхауэр энергично выступил против всякого добровольного оставления захваченной территории и даже назначил на 24 декабря наступление, от которого, однако, пришлось отказаться, так как после дождей почва была размыта, что почти совершенно исключало всякое движение вне дорог. Войска западных держав не достигли своей цели и вынуждены были перейти к обороне.

Ввиду все еще очень плохого положения со снабжением американский корпус очень медленно продвигался вперед и был введен на южном участке фронта между городами Гафса и Фондук. Французские соединения, сформированные из частей, находившихся в Северной Африке, располагались на центральном участке. Они лишь с трудом могли выдерживать частые немецкие атаки и несли тяжелые потери. Тяжелые неоднократные кризисы на фронте устранялись только благодаря срочной помощи англичан и американцев.

Характеристика Роммеля его современниками. Кох Лутц.

В феврале 1942 года по заданию редакции я отправился в Северную Африку, к Роммелю. Штаб-квартира командующего Африканским корпусом располагалась тогда у укрепрайона Тмими. Я застал генерала в канун подготовки наступления на Тобрук. Во время многочисленных поездок к линии фронта мне довелось ближе узнать этого удивительного человека. Его человеческие качества и полководческий талант, чувство пустыни и почти сверхчеловеческая работоспособность, простота и неприхотливость произвели на меня неизгладимое впечатление. Пожалуй, характеристика, которую Алан Мурхед дал английскому оппоненту немецкого полководца, генералу Очинлеку, вполне подошла бы и Эрвину Роммелю:

— Очинлек был аскетом. У него не было того, что принято называть личной жизнью. Он был очень серьезным человеком, несмотря на врожденную любезность и развитое чувство юмора. Всепоглощающей страстью его жизни была армия. Его не интересовало ничего, кроме войны. Он не курил. Генерал и на минуту не мог позволить себе расслабиться.

Мне довелось видеть Роммеля — мыслителя, застывшего в раздумьях над штабной картой, и Роммеля — бойца, безудержно устремляющегося в самую гущу сражения. По долгу службы у меня было много фронтовых журналистских встреч — от командира роты до командира дивизии и выше; была возможность сравнить Роммеля с другими военачальниками вермахта. Никогда — ни раньше, ни позже — я не  встречал человека такой глубины, масштабности и личного обаяния. Такие люди всегда лидеры, всегда «во главе» — да он и был кумиром Африканского корпуса.

Хорошо помню то восхищение и преклонение перед личностью Роммеля, которые испытывали все мы — наши друзья и противники — после взятия форта Бир-Хакейм. 11 июня 1942 года я отправил в редакцию репортаж с фронта:

— Захват форта Бир-Хакейм — это заслуга, принадлежащая исключительно Роммелю. После двух выигранных «мешков», когда противник значительно превосходил нас в танках и артиллерии, Роммель почувствовал усилившееся давление на юге. Командующий танковой армией «Африка» молниеносно перегруппировал свои силы на левом фланге у Бир-Хакейма, подтянул к форту с юга, востока и запада танко-разведывательные подразделения, а сам ударил с севера, замыкая кольцо вокруг голлистских дивизий.

Час от часу оно сжималось все плотнее, окончательно перекрыв для неприятеля и так почти иссякший ручеек снабжения. Роммель был настроен самым решительным образом, но послал парламентера на позиции «французских добровольцев», чтобы избежать ненужного кровопролития. Французы отказались капитулировать и выбрали бессмысленный и безнадежный бой. Помощи им было ждать неоткуда — все попытки британцев деблокировать форт ударами с востока и юга закончились безрезультатно. Роммель спешил, чтобы не позволить противнику перейти к более активным действиям и сэкономить силы для будущих операций. В этот момент он сам возглавил штурмовую группу, выкуривающую противника из укреплений на северных подступах к форту. В эти решающие дни он не уходил с передовой. Роммель разъезжал по позициям в легком бронетранспортере, который в лучшем случае мог защитить от осколков и пуль, выпущенных из стрелкового оружия. Он исколесил весь передний край под артиллерийским огнем, бомбежкой и охотившимися за одиночными машинами штурмовиками британских ВВС. Он сам находил слабые места в обороне противника, намечал стрелковые и артиллерийские позиции, указывал саперам танкоопасные направления, перебрасывал осадную артиллерию. Нам, сопровождавшим его журналистам, казалось, что он все время в пути. Его НП был оборудован на переднем крае — генерал не испытывал ни малейшего неудобства в своем командирском танке, занимавшем артпозицию за первой же линией немецкой обороны. Не выпуская из рук бинокля, он пристально осматривал вражеский передний край и, непреклонно следуя своему плану, бросал в атаку одну штурмовую группу за другой. Вместе с немецкими пехотинцами в бой шли два батальона итальянской дивизии «Триест». Он подбадривал итальянцев их боевым кличем «Avant!» — и силы бойцов удваивались, потому что в бой их вел победитель многих сражений в пустыне. Когда через две недели жестоких боев уже не осталось никаких сил, а нужно было идти и идти вперед под сводящим с ума солнцем, по простреливаемой со всех сторон пустыне, Роммель личным примером увлекал солдат за собой. Когда на рассвете саперы проложили первый проход в минных полях, то уже через несколько минут там был бронетранспортер генерала, возглавившего прорыв пехоты. Он дождался подхода полевой и зенитной артиллерии, сам наметил позиции и указал цели...

...Над фортом Бир-Хакейм развевается наше знамя. В результате этой победы мы вплотную продвинулись к южному флангу стокилометрового «оборонительного вала» британцев от Эль-Газали до Бир-Хакейма. Десятки пустынных фортов, минные поля и укрепления превращают этот район в мощный узел обороны. Если до сих пор война в пустыне чем-то напоминала морское сражение, то теперь она будет развиваться по строгим классическим канонам. Система «преодоления вражеского предполья и ликвидация сопротивления противника в предмостном или полевом укреплении» прекрасно известна Роммелю как бывшему опытному преподавателю тактики в военных училищах Германии. У него есть все шансы разыграть и выиграть классическое «ретро» — сражение...

При взятии Тобрука Роммель еще чаще оказывался в первых рядах атакующих, чем при штурме Бир-Хакейма. Победная волна успеха вознесла его на самую вершину военного руководства «Третьего рейха» и сделала самым молодым генерал-фельдмаршалом вермахта.

Портрет на фоне Тобрука. Наверное, ни один немецкий или итальянский солдат, из тех, кто 20 июня 1942 года принимал участие в штурме Тобрука, не скажет нам сегодня, где конкретно был генерал во время атаки. Роммель был везде! Он как молния перемещался по всему полю боя, требовал действовать быстро и еще быстрее и тщательно контролировал неукоснительное, поэтапное выполнение разработанного еще в 1941 году плана штурма крепости, сорванного тогда неожиданным наступлением Очинлека. Сразу же после боя я отправил в редакцию репортаж, в котором по горячим следам описал взятие крепости и рассказал: читателям о выдающемся вкладе в победу немецкого оружия генерала Роммеля:

— Ночь на 20 июня была наполнена старым, как мир грозным гулом идущей навстречу врагу армии. Сотни колес шуршали по брусчатке покрытого пылью веков старинного торгового тракта. Восточнее по Виа-Бальбио шли танковые дивизии. В призрачном свете луны скрывалась за барханами главная тайна сегодняшней ночи: скрытное выдвижение на позиции штурмовых соединений Африканского корпуса. Еще днем казалось, что непосредственная угроза пограничному бастиону миновала, и «томми» с облегчением переводили дух, утирая кровавый пот с лица.

Роммель только имитировал отступление, а англичане с удовольствием проглотили наживку. Это была одна из самых молниеносных операций немецкого полководца: по непредусмотренному врагом плану, в самое последнее мгновение он взметнул бронированные кулаки над самой сильной крепостью Африки. Автоколонны постепенно сосредоточились во внутреннем кольце между рокадной дорогой и первой, внешней линией обороны Тобрука. Тысячи машин развернулись под покровом ночи на запад, к египетской границе и ждали только пробуждения нового дня, чтобы безудержной лавиной обрушиться на врага. Даже жаворонки не успели подняться над чахлыми побегами верблюжьей колючки и вознести величальную песню пробуждающемуся на востоке светилу, а наши саперы и пехотинцы уже заняли позиции перед заграждениями из колючей проволоки, опоясывающими расположенные в шахматном порядке бастионы противника. Гармонию нарождающегося дня нарушил угрожающий рев двигателей полусотни «Штукас», пронзительным аккордом взорвавших предрассветную тишину. Сотни тяжелых бомб зажгли адский огонь уничтожения, над первой линией обороны противника выросли свинцовые грибы разрывов. От залпа тысячи орудий содрогнулась земля — под непроницаемой завесой из стали и огня саперы и пехотинцы пошли вперед. Уже в наших руках первая линия полевых укреплений англичан, уже, шатаясь от потрясения и контузии, бредут в тыл первые колонны военнопленных, уже саперы расширили проходы в минных полях для неудержимым потоком хлынувших в пробитые бреши штурмовых батальонов Роммеля.

...Удивительное ощущение — оказаться в глубине оборонительных порядков англичан. Ширина участка вклинивания не достигала и пяти километров, но ни один британский солдат не оказывал нам здесь сопротивления. Мы остановились у глубокого противотанкового рва, который по замыслу «томми» должен был преградить путь тяжелой бронетехнике. Но это была не самая сложная задача для наших инженерно-саперных рот. Через препятствие перебросили разборные настилы, и немецкие саперы быстро установили опоры и укрепили их песком и камнем. Меньше чем через час загорелись сигнальные огни — работа завершена — и тяжелые танки в яростном броске еще глубже вгрызлись в кровоточащую рану британской обороны.

Когда Роммель, не раз возглавлявший штурмовые колонны своей армии, оказался во внутреннем кольце обороны крепости, атакующий порыв немцев стал неудержим. Даже на закоренелых скептиков положительно действовала его непоколебимая уверенность в окончательной победе над врагом — еще в 11 утра он во всеуслышание заявил: «Солдаты, сегодня мы увенчаем наш ратный труд захватом крепости Тобрук».

Золото Роммеля. Драгоценности, награбленные гитлеровцами в завоеванных странах, ищут сейчас в горах Австрии, на дне Балтийского моря и у берегов Италии.

Сохранились смутные сведения, обросшие легендами, что, по приказу фельдмаршала Роммеля проигравшего сражения в Африке, сундуки с золотом, платиной, ювелирными изделиями и археологическими ценностями были помещены в большие сундуки, погружены на военный катер и затоплены где-то около Корсики. Оставшиеся в живых офицеры из корпуса Роммеля с 1948 года искали их на дне Средиземного моря.

С 1951  года экспедиции организовывали французы, швейцарцы, американцы, но удача никому не сопутствовала. Более того, происходила весьма таинственная гибель водолазов. Специалисты пришли к выводу, что клад либо затянуло в глубину илистого грунта, либо его следует искать в песках Сахары. Во всяком случае, новые попытки найти его продолжаются.

Заключение

По своим тактическим навыкам и полководческому таланту Роммель стоял на уровне величайшего русского генерала Жукова и многих других. Отношение историков к Роммелю неоднозначно. Одной из причин такого отношения является июльский заговор 1944 г. Роммель стал одним из немногих, кому открылись глаза на реальное положение дел нацисткой Германии. Он один из немногих, кто понял планы Гитлера на тотальное покорение мира и искоренение некоторых рас. Фельдмаршал искренне желал своему народу только добра и процветания и поэтому предпочёл смерть служению фюреру.

Эрвин Роммель получил прозвище “пустынный лис” благодаря великолепному чувству пустыни и своей дьявольской хитрости. Перед умом полководца преклонялись, не только друзья и подчинённые, но и враги. Не каждый генерал смог бы не просто противостоять двукратно превосходящему противнику, а наоборот – еще и взять штурмом такой форт как Бир-Хакейм и крепость Тобрук.

Его можно считать предателем мира, фашистом, но его нельзя считать предателем своего народа или бездарным руководителем. Мой реферат ни в коем случае не направлен на оправдание военных преступлений Роммеля. Я всего лишь хотел сказать, что даже военные преступники заслуживают пристальнейшего внимания и изучения.

Что относительно меня, то я считаю самым главным подвигом фельдмаршала Роммеля – это не победы в Африке, это не взятие крепостей и фортов, а это отказ от идей Гитлера и, пусть не открытое, но посильное, противостояние фюреру. К сожалению Эрвин поздно осознал, на какого зверя он работает. Кто знает – может, в таком случае, фельдмаршал сразу бы перешёл на сторону союзных войск, и победа над Гитлером была бы проще и быстрее. Но всё это нам так и останется неизвестным... В любом случае Роммель был тем человеком, про которого можно было сказать больше хорошего, нежели плохого.

Эрвин не был нацистом в нынешнем понимании этого слова. Он не никогда не стремился исполнить какой-нибудь дьявольский план по уничтожению городов или целых народностей. Ему давали приказ – он выполнял его, как это и следует делать настоящему военному. Без сомнений именно военное дело давалось ему лучше всего. Надо заметить, что фельдмаршал получил своё знание не только благодаря своему таланту, фюрер назначил Роммеля командующим африканским корпусом, прочитав книгу Эрвина “Пехота наступает”, в которой генерал полностью раскрыл свои навыки.

Гениальный тактик, отличный стратег, примерный семьянин, сын своего отечества – и всё он – Эрвин Роммель.

        

Список литературы

1.     Советская военная энциклопедия в 8-и томах, т. 7.

2.     Использованы материалы сайта Третий Рейх.

3.     “Битва под Эль-Аламейном”. Карвер М. 2003 г.

4.     “Лис пустыни. Глава 4. Харизма”. Кох Лутц. Издание 1999г.

5.     “Величайшая победа Роммеля”. Митчем С.У. 2003 г.

6.     “С Роммелем в пустыне”. Шмидт Х.В. 2004 г.

7.     Документальные источники: письма Роммеля, телеграммы Гитлера, доклад командования австралийской дивизии о ходе кампании.