Метод комплексного археолого-искусствоведческого анализа могильников
Метод комплексного археолого-искусствоведческого анализа могильников
Омский государственный университет
Кафедра первобытной истории
М.А. Саплинова
Метод комплексного археолого-искусствоведческого анализа могильников
Курсовая работа студентки 4 курса, гр. И-72
Научный руководитель:
проф. В.И. Матющенко
Омск, 2001
Оглавление
Введение
3
Глава 1. Комплексный метод для саргатской культуры
5
Глава 2. Погребения
9
Глава 3. Поселения
18
Заключение
23
Источники и литература
24
Приложение 1
26
Приложение 2
27
Приложение 3
29
Введение
В современной науке многими исследователями отмечается переход от узкой специализации к созданию интегрированных дисциплин и междисциплинарным исследованиям. По мнению автора данной работы, археология является той наукой, которой полезно сотрудничество практически с любой областью человеческого знания. Это связано с тем, что археологи работают с большим комплексом различных материалов (костные остатки, вещи, сделанные человеком, отходы производства) и разными методами (статистико-комбинаторный, трассология и др).
На данный момент накоплена масса материалов по саргатской культуре. И сейчас особенно актуален вопрос теоретического осмысления этих материалов и перевод их в исторический пласт. Но, к сожалению, пока что не выработана единая методика такого теоретического осмысления. В данной работе предлагается один из возможных методов реконструкции мировоззрения саргатского населения.
«Всякое мировоззрение – это собственно воззрение на мир: природу, общество и человека, совокупность социально-политических, философских, религиозных, этических и эстетических взглядов»[1]. К этому определению автору данной работы хотелось бы добавить еще и экономический и психологический факторы. Для изучения мировоззрения населения саргатской культуры, то есть, совокупности всех перечисленных факторов, с нашей точки зрения наиболее удачно комплексное археолого-искусствоведческое исследование.
Идеи подобного исследования неоднократно высказывались советскими и российскими учеными. А.Д. Столяр пишет, что изучение первобытного искусства «может опираться лишь на комплексный подход – археолого-искусствоведческий анализ известных науке материалов».[2] Также в современной отечественной историографии актуальность комплексного анализа подчеркивается такими археологами как А.А. Формозов, Е.Ф. Чежина, Я.А. Шер.
С точки зрения И.Л. Симоновой и автора данной работы, создание такого комплексного метода анализа необходимо по следующим причинам. Отдельные опыты искусствоведческого подхода, применяемые к изучению археологического материала, отличаются неоправданной широтой охватываемого материала и, как следствие, поверхностностью. Кроме того, по мнению А.Д. Столяра, неоправданным представляется перенос на архаичное искусство «тех оценок и представлений, которые сложились на основе изучения позднейшего искусства, вплоть до его современных проявлений»[3].
Археологи, со своей стороны, часто пренебрегают широкими возможностями искусствоведения при исследовании мировоззрения культур и контактов между ними. Вместе с тем, искусствоведческий анализ позволяет уточнить семантику изображений на предметах, а так же перейти к рассмотрению особенностей психологии их создателей.
Искусствоведческая составляющая, которая в данной работе почти не рассматривается, в нашем методе зависит от археологической. Поэтому доработку метода необходимо начать именно с универсализации археологической части анализа. Искусствоведческая же часть, наоборот, должна идти по пути сужения специализации, так как для анализа планировки поселений, жилищ, могильников, внутримогильных конструкций, устройства отдельных строений необходим специальный анализ архитектурных конструкций.
Данная работа ставит своей целью усовершенствовать археологическую часть схемы комплексного археолого-искусствоведческого анализа и сделать возможным исследование не только курганов, но и поселений саргатской культуры предлагаемым методом.
Для выполнения этой цели автор ставит перед собой следующие задачи:
1) проанализировать археологическую часть имеющейся схемы анализа;
2) дополнить имеющуюся схему;
3) создать схему комплексного археолого-искусствоведческого анализа для реконструкции мировоззрения населения саргатской культуры, основываясь на всех типах памятников, характерных для этой культуры.
В данной работе использован большой круг литературы и некоторое количество источников. Литература в основном – это обобщающие труды таких исследователей саргатской культуры, как Л.Н. Корякова, Н.П. Матвеева, В.А Могильников; опубликованные и неопубликованные материалы раскопок (Гладунино I, Нижне-Ингальского I, Сидоровки I и т.д.); статьи по отдельным вопросам (например, конструкция жилища, импорт и т.д).
Глава 1. Комплексный анализ памятников саргатской культуры
Комплексный археолого-искусствоведческий анализ представляет собой синтез археологических и искусствоведческих методов и нацелен на выяснение мировоззрения носителей заданной культуры.
В курсовой работе за прошлый год автором данной работы было высказано предположение, что основной источник информации о мировоззрении носителей определенной культуры – это инвентарь. Сейчас автор вынужден отказаться от него. Не меньше информации о мировоззрении населения той или иной культуры дают поселения и погребения в случае исследования их с использованием не только археологических методов, но и специальных знаний по искусствоведению и архитектуре.
В прошлом году автором была предложена схема исследования мировоззрения саргатской культуры (см. Приложение 1). Сейчас она кажется автору неполной и излишне абстрактной. Но именно эта схема послужила основой для археологической части схемы комплексного археолого-искусствоведческого анализа.
Работа в рамках комплексного археолого-искусствоведческого метода сочетает две части и совмещает нисходящий (от памятника к предмету) и восходящий (от предмета к мировоззрению) метод, притом последний является, по сути, синтезом итогов. На каждом этапе анализа возникает необходимость его разветвления. Например, после анализа комплекса в целом возникает необходимость отдельно анализировать каждый курган, затем – каждый ровик, каждую могилу, каждый предмет. Итоги подобного метода позволяют сделать некоторые обобщающие выводы по комплексу в целом, а при наличии анализа большого количества комплексов культуры можно сделать выводы о мировоззрении ее населения[4].
В текущем году И.Л. Симоновой и автором данной работы была создана схема комплексного археологического анализа курганных могильников[5] (см. Приложение 2). Фактически эта схема позволила обрабатывать только материалы курганов, так как целью ее создания была выработка метода анализа и тестовая проверка его на материалах одного из археологических памятников.
Многие исследователи (например, С.С. Тихонов, В.Б. Яшин и др.) считают целесообразным решать проблему мировоззрения населения древних обществ, либо вопросы, так или иначе с этой проблемой связанные, на материалах могильников. Мы считаем такой поход излишне узким. Для разработки подобных проблем необходимо опираться и на материалы поселений и других памятников. Собственно, этим и вызвана необходимость данной работы.
Л.И Погодин указывает, что при изучении социальной структуры древних обществ многими исследователями используются так называемые «дополнительные» критерии. К таким критериям исследователь причисляет фаунистические остатки, антропологический материал, экологическую емкость регионов, дополнительные погребальные сооружения, нормы потребления и т.п[6]. На примере использования в исследованиях материалов остеологических остатков исследователь доказывает, что предпочтение одного из «дополнительных» критериев должно быть надежно обосновано. В нашем случае такими критериями могут считаться «Художественные особенности предмета (композиция, стиль)», «Психология восприятия», использование которых составляет одну из наиболее сильных сторон предлагаемого анализа.
Комплексный археолого-искусствоведческий анализ при помощи специальных искусствоведческих методов, к которым относятся указанные критерии, позволяет исследовать особенности психологи древнего человека. Исследование психологии человека, изготовившего предмет, возможно с определенной погрешностью даже при исследовании одного предмета. Каждый из предметов, традиционных для саргатской культуры и изготовленных самими саргатцами, в той или иной степени отражает их мировоззрение. Положение предмета в комплексе дает дополнительную информацию о его назначении. Относительно целесообразности исследования заимствований и импортных предметов в целях получения информации о мировоззрении саргатцев отметим следующее. Во-первых, по мнению М.П. Грязнова, заимствовалось только то, «что отвечало потребностям самих кочевников, то, что отвечало их мировоззрению»[7]. Во-вторых, импортные предметы, найденные в погребениях, явно отвечали мировоззренческим представлениям саргатцев, а значение, которое люди вкладывали в импортные предметы, должно открыться в процессе исследования.
Для исследования психологии саргатцев необходимо большое количество импортных вещей, потому что неясно, каким именно образом саргатцы воспринимали предметы. Это может стать ясно только если учитывать при анализе все, от структуры самого комплекса до положения предмета в комплексе и, безусловно, художественных особенностей предмета.
А.А. Формозов рассматривает три возможных аспекта изучения предметов архаического общества:
1) описание и классификация, анализ технических особенностей и выявление хронологической позиции;
2) эстетическая оценка как художественных произведений;
3) «использование памятников как источника по истории культуры, главным образом, по истории мышления, религии, духовной жизни»[8].
Е.Ф. Чежина, опираясь на приведенное выше высказывание, пишет, что метод исследования должен определяться свойствами изучаемого объекта. «Как археологический источник, предметы искусства могут исследоваться типологическим методом. Что касается двух других аспектов, указанных А.А. Формозовым, то следует рассмотреть возможность применения методов, которыми пользуются искусствоведы»[9].
Комплексный археолого-искусствоведческий анализ археологических памятников для саргатской культуры представляет собой систему, состоящую из трех блоков (по одному на каждый основной тип памятников). В некоторых пунктах блоки совпадают (например, сравнение планировки кургана и поселения).
Фактически археологическая часть комплексного анализа состоит из нескольких ступеней.
1. Описание памятника по предложенной схеме.
2. Сравнение его с уже описанными памятниками с учетом датировки и географического положения. Анализ описания на предмет выявления отличий от норм для данной культуры или ее локальных вариантов.
3. Выявление закономерности либо уникальности отличий.
К этому привязываются выводы искусствоведческого анализа.
При исследовании различных типов археологических находок или остатков соотношение археологического и искусствоведческого компонента в анализе изменяется. Большая доля искусствоведческой составляющей представляется рациональной при исследовании украшений, керамики, других предметов, украшенных орнаментом или сюжетами. Кроме того, искусствоведческий анализ, но уже с точки зрения архитектуры, представляется авторам полезным при исследовании поселений и отдельных сооружений, в том числе погребальных.
Процесс исследования с использованием комплексного археолого-искусствоведческого анализа основан на методе «мозгового штурма». Результативность этого метода доказана психологами, и он применяется при групповом обсуждении сложных проблем. Техника «мозгового штурма» состоит из четырех этапов: высказывание идей, отбор нескольких из них, наиболее отвечающих заданным требованиям, разработка оставшихся проектов, детальная проработка одного из них. Такой метод работы дает очень высокую эффективность при сравнительно небольших затратах времени. А это становится очень важным в связи с трудоемкостью работы по предлагаемой схеме.
Существуют другие способы решения проблемы изучения личности в первобытном обществе. С.С. Тихонов и В.Б. Яшин предлагают следующий алгоритм: «1) статистико-комбинаторный анализ захоронений с учетом многих критериев (количество и качество погребального инвентаря, устройство над- и внутримогильных конструкций, расположение останков в могиле, антропометрия и т.д.); 2) выделение могил, отличающихся от "стандарта"; 3) интерпретация последних; 4) корреляция полученных результатов с данными социальной психологии, этнографии и других гуманитарных наук"[10].
Но автор данной работы считает, что данный алгоритм дает более узкий и менее точный результат, чем тот, которого можно добиться, используя предлагаемый метод.
Комплексный археолого-искусствоведческий анализ погребений отличается от анализа поселений прежде всего теми задачами, которые встают перед исследователями. Прежде всего, следует иметь в виду гипотезу об иранском происхождении саргатской знати. Кроме этого, на материалах могильников четко видны различия между традиционными захоронениями и могилами с заимствованиями в погребальном обряде; различаются и погребения лиц с разным социальным статусом. На материале могильников лучше заметны изменения традиции во времени, тогда как поселения четче отражают автохтонную традицию. Но главное отличие состоит в том, что изначально в могильниках доминирующими являются те элементы мировоззрения саргатцев, которые принадлежат к сфере духовной культуры, в поселениях же –материальной.
В.С. Ольховский приводит следующие выводы об изучении на материалах скифских погребальных памятников не только материальной, но и духовной культуры скифов:
«1 Изучение погребальных памятников позволяет в общих чертах реконструировать погребально-поминальную обрядность скифов
2 Изучение реконструируемой погребальной обрядности с привлечением широкого круга аналогий дает возможность в определенной степени реконструировать представления о месте живого и умершего человека в упорядоченном (и реальном и мифологическом) мире, о его состоянии после смерти, о путях достижения загробного мира, то есть выявить семантическую значимость акций ритуалов.
3 Основная религиозно мифологическая цель создания погребального памятника состояла в поддержании стабильности реального мира, его социальных и других структур в критические моменты»[11], к которым, безусловно, относилась и смерть члена социума, особенно выдающегося. Действия в такой ситуации были строго регламентированы, что подтверждается статистическим анализом скифских погребений VII—III вв. до н.э.
Все эти выводы можно распространить и на памятники саргатской культуры: «Охарактеризованные выше основные элементы мифологической модели мира на юге Восточной Европы фиксируются уже с эпохи энеолита, позже они особенно ярко проявились в погребальных памятниках кочевых и полукочевых народов — скифов, сарматов, сако-массагетов и т.д»[12]. Этой точки зрения придерживаются, кроме В.С. Ольховского, А.К. Акишев, Н.А. Боковенко, Г.Н. Курочкин.
Комплексный археолого-искусствоведческий анализ разделяется на две взаимосвязанных части: археологический и искусствоведческий анализ, первый из которых призван рассмотреть социально-политический и экономический факторы, частично – религию рассматриваемого общества, а второй – философию, этику, эстетику и – частично – религию общества. Безусловно, ни один фактор в рамках работы по прелагаемому методу нельзя рассматривать только с точки зрения либо археологии, либо искусствоведения.
Основными минусами предлагаемого метода являются следующие:
1. Большая трудоемкость – требуется подробный анализ каждой находки, имеющей художественную ценность. Понятие «художественная ценность» весьма относительно, поэтому выделять категории инвентаря, попадающие под это определение, как и признаки, которые должна нести в себе анализируемая вещь, выделять пока что представляется нецелесообразным.
2. Работа не может быть проведена специалистом в одной области. Для качественного проведения анализа необходима совместная работа как минимум трех специалистов: археолога, искусствоведа и архитектора.
3. На данный момент план анализа разработан только для одной культуры.
4. Имеющаяся схема, в особенности – не проверенная на практике схема анализа поселений, представляется недоработанной. Пока не учтены особенности анализа архитектурных конструкций в связи с тем, что проверка этой части анализа на практике была затруднена отсутствием специалиста. Такая проверка планируется авторами в ближайшее время.
Глава 2. Погребения
Могильники давно и справедливо считаются источником, в котором в наиболее высокой степени отражается мировоззрение населения древней культуры, уровень ее экономического и социального развития.
По мнению Л.Н. Коряковой, погребальная обрядность – это набор повторяющихся в различных могильниках групп признаков (способ погребения, характер сооружения, состав и расположение инвентаря, ритуальных остатков[13]), при наличии географической и хронологической устойчивости условий возникновения данных памятников. Система погребальной обрядности охватывает все погребения культуры. В ней отражена система социально-экономических и идеологических отношений общества, ее создавшего; этический облик этого общества. Анализ погребальной обрядности может проводиться на уровне статистической или динамической характеристики.
Позволим себе заметить, что вышеприведенное мнение об уровне анализа скорее нацелено на выяснение экономического состояния общества и – в меньшей степени – его социальной структуры. Данный же набор признаков отражает лишь небольшую часть погребального обряда. Необходим анализ, в том числе искусствоведческий, каждого предмета, положенного в могилу. Только так можно выяснить логику подбора внутримогильного инвентаря.
Кроме этого, позволим себе не согласиться с последним предположением Л.Н. Коряковой о том, что «В целом погребальная обрядность представляет собой замкнутую знаковую систему». Погребальная обрядность не может быть замкнутой системой, так как она не может отражать весь процесс захоронения умершего, начинающийся и заканчивающийся вне кургана. По той же причине невозможно произвести реконструкцию погребального обряда, опираясь только на данные курганных могильников.
Рассмотрим план комплексного археолого-искусствоведческого анализа на предмет выяснения его возможностей при исследовании мировоззрения конкретной археологической культуры.
Могильник. Это первый пункт плана, и главной задачей при его рассмотрении является описание могильника как археологического памятника.
Принадлежность могильника к культуре, ее локальному варианту – пункт введен скорее для удобства организации материала. Хотя в случае спорной принадлежности памятника к какой-либо культуре указание этого факта в описании должно акцентировать внимание исследователя.
Датировка – данная характеристика, так же, как и предыдущая, введена для удобства организации материала. Выделение его в особый подпункт (в первом варианте предлагаемого метода культурная принадлежность и датировка памятника составляли единый подпункт) обусловлена тем, что в случае выделения датировки можно при необходимости пересортировать уже проанализированный материал. Кроме того, выделение датировки позволяет лучше проследить динамику памятников одного назначения и региона на протяжении всего существования культуры.
Расположение могильника относительно рельефа. В среде археологов давно замечена удаленность саргатских погребальных комплексов от воды и поселений. Но уже упоминалось, что погребальный обряд начинался не у кургана, а гораздо раньше. Предлагаемый метод анализа может помочь в реконструкции погребального обряда.
В.С. Ольховский выводит это из имеющихся археологических и нарративных (Геродот), а также иных сравнительно-исторических данных. Погребальный обряд, как правило, отражает миф о путешествии в загробный мир. Мотив путешествия в загробный мир обнаруживается почти во всех мифологиях. Путь души либо героя труден – на нем возникают различные препятствия: вода (болота), горы, непроходимый лес, огонь пропасть, пещера. Преодоление их в мифах обычно зависит от выполнения ряда предписаний и запретов.
Подпункт «Расположение могильника относительно других памятников, караванных путей» ориентирован в основном на реконструкцию погребального обряда и верований саргатцев, связанных с загробным миром. По мнению В.С. Ольховского, «есть реальная возможность выявить подтверждения воплощения «стержня» любого эпоса — мифологемы пути — при изучении погребальных комплексов...» [14]
Кроме того, по наблюдениям Н.П. Матвеевой, для локального варианта саргатской культуры (Приишимье) характерно то, что в ряде случаев курганы саргатцев в этом районе насыпались над могилами эпохи бронзы. Более подробное исследование этого вопроса может пролить свет на вопросы культурной преемственности между эпохами бронзы и раннего железного века в Западной Сибири.
Планировка могильника (одиночный курган, цепочка, группа и пр.), количество комплексов (курганов, групп захоронений), – данный подпункт носит чисто статистический характер, хотя не исключена зависимость этого пункта от расстояния до другого синхронно действовавшего археологического объекта. Этот признак может дать информацию о ходе застройки могильника. Интересен был бы его анализ с искусствоведческой точки зрения. Кроме того, можно постараться сравнить структуру могильника с поселением, что, впрочем, будет затруднено тем обстоятельством, что насыпи малых курганов в большинстве случаев нивелированы распашкой и сейчас не прослеживаются; те же трудности и с поселениями.
Курган. При рассмотрении этого пункта ставятся следующие задачи: 1) рассмотреть курган как вертикальную модель мира носителей саргатской культуры; 2) попытка реконструкции погребального обряда саргатцев, точнее, его части, непосредственно связанной с курганом.
По указанию В.С. Ольховского, «скифский курган как искусственно созданный объект находится на границе трех естественных (реальных) и в то же время мифологических сфер средней (дневная поверхность, мир живых, здесь чаще всего находится устье входа в погребальное сооружение), нижней («подземелье», мир мертвых и хтонических божеств, где обычно располагается погребальная камера) и верхней (небесно-воздушная среда, мир высших божеств, куда устремлена курганная насыпь). Очевидная ассоциативность курганной насыпи и мифологической Мировой горы лишний раз свидетельствует в пользу неслучайности данного ключевого элемента скифского погребального комплекса, включенности его в строго упорядоченную систему мифологических представлений»[15].
Из тех же посылок исходит и Д.С. Раевский, утверждая, что могильные комплексы Скифии можно толковать «как своего рода тексты, воплощающие мифологическую концепцию мироздания»[16]. Хотелось бы отметить, что принадлежность саргатской культуры к скифо-сибирскому миру позволяет с большой долей вероятности распространить этот тезис и на саргатские курганы.
Размеры и высота насыпи. Предположительно, эта характеристика может быть связана с количеством погребенных в кургане, либо (если курган содержит всего одно захоронение) с социальным статусом погребенного. Впрочем, в случае нескольких захоронений в кургане, высота насыпи может быть связана с главным захоронением. При рассмотрении данного пункта необходимо указать, была ли насыпь по каким-то причинам нивелирована. Применение метода комплексного археолого-искусствоведческого анализа может позволить разрешить вопрос о связи размеров насыпи с какой-то из приведенных характеристик. Возможно, эта связь менялась в зависимости от расположения региона (локальный вариант) или периода существования культуры.
Находки в насыпи, по мнению большинства исследователей, как правило, являются чем-то вроде остатков тризны или жертвоприношений. В насыпи находят обычно кости животных, разрозненные или в анатомическом порядке, кости человека (находка редкая и, возможно связанная с деятельностью бугровщиков, хотя не исключена вероятность захоронения в насыпи), керамику, угли, прокалы, наконечники стрел, предметы конской упряжи, иногда – мечи. Кроме этого, в насыпи крупных курганов (например, у с. Татарка Омской области[17]) бывают обнаружены шатровые сооружения.
Среди находок в насыпи следует выделить мечи на поверхности курганов. Кроме аналогий со скифскими алтарями "Арея", возникает ряд вопросов: почему меч не был положен в могилу в момент захоронения? Имеет ли он отношение к конкретной могиле или всему погребению? Собственно, такие вопросы могут быть заданы по отношению к любой находке в насыпи.
Если удастся найти критерий, по которому можно отнести находки в насыпи к конкретному захоронению (вероятнее всего, распределение находок в насыпях и ровиках происходило по одному принципу), то этот критерий может стать дополнительным для определения социального положения погребенного. Также, находки в насыпи являются источником по экономическому благосостоянию общества, дополнительным источником о ХКТ.
Количество могил под насыпью. При описании этого подпункта важно указать, есть ли в кургане коллективные захоронения. Необходимо также указать, сколько в кургане захоронено мужчин, женщин, детей. Известно, что для саргатской культуры можно выделить условно-женские (например, Рафайловский) и условно-мужские (например, Сидоровский) могильники. С первого взгляда, логично было бы отнести этот подпункт к первому пункту предлагаемого анализа. Но предлагаемая позиция может дать сведения о соотношении среди раскопанных могил хронологически однородных мужских, женских и детских; о количестве чисто женских и чисто мужских курганов и т.д.
Расположение могил под насыпью. Этот подпункт может дать информацию о застройке могильника и об изменении погребального обряда с течением времени. Кроме того, этот показатель с нашей точки зрения целесообразно проанализировать с точки зрения искусствоведения, результатом чего может стать возможность уточнения некоторых аспектов мировоззрения, например, космогонические и идеологические представления носителей изучаемой культуры.
Наличие ровиков, их количество, расположение перемычек. Фактически этот пункт совпадает по значению с предыдущим. По ровикам можно установить порядок захоронения в кургане, попробовать реконструировать часть погребального обряда, как это сделала Н.П. Матвеева для кургана Нижнге-Ингальский 1[18].
Ровик, как уже указывалось, является весьма информативной частью погребального комплекса. Относительно саргатской культуры Л.Н. Корякова дает следующие результаты статистического анализа «На Иртыше и на Тоболе чаще встречаются замкнутые рвы, среди которых есть двойные, на Ишиме – рвы с двумя входами. Назначение рвов не совсем ясно, хотя есть параллели с каменными кольцами и оградками курганов эпохи бронзы, савромато-сарматских, сако-усуньских и т.д"[19].
О семантике ровиков в отечественной историографии сказано было немало. Существуют предположения, что ровики – это своеобразные алтари культа предков, открытые на время функционирования могильников. Также есть предположение, что ровики – это граница между средним и подземным мирами. В это предположение не укладываются факты существования перемычек и курганов без ровиков. Задача рассмотрения ровиков в нашем анализе – попытка выяснения их семантики, отдельных элементов погребального обряда. Любопытен также вопрос о наличии ровиков вокруг курганов, содержащих кенотафы.
Описание четырех подпунктов – «форма (округлый, многоугольный, и пр.)», «наличие перемычек, их ориентация», «характер дна ровика», «наличие находок в ровике, их расположение», – в данной работе из-за их взаимосвязанности имеет смысл произвести единым блоком. В плане анализа они выделены в связи с необходимостью сделать акцент именно на этих пунктах.
Итак, семантика ровиков неизвестна. Некоторые шаги в этом направлении можно сделать при помощи анализа, в том числе – анализа формы ровика их взаиморасположения, с точки зрения искусствоведения. Кроме этого, необходимо проследить направление хорды окружности кургана, проходящей через центры обеих перемычек. Если перемычка одна, то, с нашей точки зрения, следует взять хорду, проходящую через центр перемычки и центр кургана. Во-первых, эта линия должна совпадать с гипотетическим путем погребальной процессии. Во-вторых, любопытно было бы проследить направление этой линии с направлением ближайшей реки. При этом необходимо брать данные как левобережных, так и правобережных курганов, затем сравнить результаты.
Кроме этого, необходимо сопоставить этот подпункт с размерами насыпи, количеством могил под нею, предполагаемым социальным положением погребенных, социальным положением погребенного в центральной могиле (именно с ней большинство исследователей связывает ровики).
В ровиках часты находки. Инвентарь ровиков, как правило, стандартен. Это кости животных и керамические черепки. Для отдельных комплексов могильников могут быть характерны еще какие-то находки в ровиках. Например, в сидоровских ровиках были найдены псалии, удила, наконечники стрел, в т.ч. железные.
Искусствоведческий анализ находок в ровиках неактуален. Можно попробовать проанализировать их расположение в ровиках. Здесь, если справедлива гипотеза о том, что находки в ровике – это жертвы предкам, можно будет понять, к чему относились находки – к отдельным могилам или ко всему кургану в целом.
Могила. Этот пункт является переходным в двух планах. Первое. На уровне могилы осуществляется переход от изучения общества через продукт труда для многих (строительство кургана) к изучению общества через продукт труда для одного (строительство могилы). То есть, если курган строился для коллектива, то могила – для индивида. Второй переходный момент состоит в том, что выше искусствоведческая часть проявлялась спорадически, теперь же и археологический и искусствоведческий анализ идут параллельно, кроме особо оговоренных пунктов.
Форма, размеры, глубина могилы. Как показывает практика, последние две характеристики зависят от пола погребенного и его социального статуса. Первая же – от времени возникновения и места расположения комплекса.
В.И. Матющенко и Л.В. Татаурова на примере Сидоровского могильника указывают, что для курганов меньших размеров характерна меньшая глубина могил[20].
Характеристики погребенного (антропологический тип, возраст, пол, повреждения на скелете). Эти признаки необходимо выделить прежде всего для того, чтобы впоследствии, с использованием данных по инвентарю могилы, получить данные о дифференциации занятий в зависимости от пола. Цифры средней продолжительности жизни в саргатском обществе получить невозможно, так как в распоряжении ученых находится слишком мало материала, время жизни которого получено с точностью до десятков. Впрочем, в отдельных случаях это не означает невозможности вычисления среднего возраста захороненных в одном комплексе. По мнению Н.П. Матвеевой, единичность детских захоронений свидетельствует о том, что существовали отдельные детские кладбища.
Более точные данные, которые мы можем получить, исходя из анализа костяка – это уровень травматизма в саргатском обществе и причины смерти саргатцев. Особенное внимание следует обратить на патологические изменения костяков (предлагаемая градация: отсутствие, единичный случай, несколько случаев). Интересен вопрос: позволяли ли заведомо больным, возможно, даже нетрудоспособным людям жить в обществе, и каков был их социальный статус (по инвентарю, размерам могилы и пр).
Особняком в данном подпункте стоит вопрос о встречающихся в погребениях саргатцев захоронениях скелетов без черепов и, наоборот, черепов без костяков.
Ориентация погребенного в могиле по сторонам света. Этот признак выделен в отдельный подпункт в связи с возможной его корреляцией с ориентацией перемычек в ровике. Совпадение этих двух признаков указывает на то, что весь курган создавался по одному и тому же принципу. Крайне любопытно было бы сравнить оба принципа для всех курганов двух комплексов, расположенных одинаково относительно реки и возможной дороги.
Вместе с тем следует отметить, что результаты применения Л.Н. Коряковой и другими исследователями методики определения традиции ориентировки умерших, предложенной В.Ф. и В.В. Генингами, позволяют допустить, что саргатское население хоронило своих соплеменников головой на север, реже – на запад, руководствуясь при этом заходом солнца. Хотя сама исследователь отмечает необходимость проверки этих выводов и предлагает другой вариант. По ее мнению, доминирующими следует признать южные ориентиры, так как скорее всего похороны происходили днем. В этом случае получается, что умерших хоронили ногами на юг, в соответствии с его сакральным смыслом" [21].
Б.А. Коников проводит параллели в ориентировке умерших с селькупами, которые укладывали своих умерших ногами на север или же в них по течению реки (для Сибири эти два принципа часто совпадают). Широтные ориентировки, видимо, под влиянием индоиранцев, появляются на рубеже эр.
Внутримогильные сооружения (уступчики, канавки, настил, перекрытие и пр). По указанию Л.Н. Коряковой, для саргатской культуры характерны могильные ямы нескольких типов: "1 – с отвесными стенками, 2 – с наклонными, 3 – с заплечиками, 4 – с нишами"[22]. Существуют также подтипы, разновидности, комбинации типов. Встречаются захоронения во рвах, но это, скорее, отклонение от нормы.
Л.Н. Корякова разделяет внутримогильное пространство на горизонтальное и вертикальное, притом, если горизонтальное пространство в той или иной степени изучено, то вертикальное, включающее в себя различные внутри- и надмогильные конструкции, изучено слабо. В итоге исследователи не могут использовать целый пласт информации о погребальном обряде саргатцев и, соответственно, мировоззренческих принципов, отраженных в нем. На выявление именно этого пласта и введение его в научный оборот, в том числе, направлена идея комплексного археолого-искусствоведческого анализа.
Несмотря на явное сходство внутримогильных конструкций с самой самым консервативным элементом материальной культуры – жилищем, аналоги внутримогильным сооружениям без труда можно найти у степных кочевников. Впрочем, этот тезис нуждается в дополнительном подтверждении с точки зрения архитектуры. По утверждению Н.П. Матвеевой, на материалах Абатского могильника можно говорить о «строительстве "дома мертвых" для определенной категории покойников»[23]. Но распространять это положение на всю культуру нам кажется слишком смелым. Основная причина этого – этническая и культурная неоднородность саргатского общества.
Для внутримогильных конструкций региональные особенности характерны как, пожалуй, ни для какого иного проявления материальной культуры саргатцев. Также для них весьма характерна эволюция, в связи с чем именно среди внутримогильных конструкций мы можем наблюдать большое многообразие. Поэтому необходима некая классификация. Для форм могил классификация была создана А.В. и Н.П. Матвеевыми, взявшими за классообразующий признак рельеф дна могилы. Исследователи рассматривают два вида рельефа: могилы с двумя канавками и могилы с ямками[24]. Таким образом, охватывается и заимствованный (в первом случае) и автохтонный (во втором случае, позднее использовался хантами) способы.
На данный момент существует масса предположений, связанных с тем, откуда заимствован тот или иной элемент внутримогильной конструкции. Автор данной работы считает, что для уточнения возможных заимствований необходимо проведения специализированного анализа этих памятников с точки зрения архитектуры.
Если факты заимствования подтвердятся, то можно будет ставить вопрос о смене идеологии в определенных социальных слоях саргатского общества.
Наличие находок, их группы (по локализации во внутримогильном пространстве; по материалу, из которого они изготовлены; по изображениям на предметах). Инвентарь погребений – самая объемная категория археологических остатков. Фактически в инвентаре погребения отражаются почти все те факторы, которые вкупе составляют мировоззрение. Это система ценностей общества, религия, идеология, экономика, степень милитаризованности, структура общества. Л.Н. Корякова предполагает наличие связи между присутствием в погребении определенного предмета и социальным статусом погребенного[25]. Кроме того, в сложных случаях по наличию или отсутствию определенных категорий инвентаря с определенной долей вероятности можно определить пол погребенного. Вместе с тем, Н.П. Матвеева указывает, что к I тыс. до н.э. возрастает число женщин, захороненных с оружием[26], а, следовательно, определение пола погребенного по инвентарю становится более сложным.
Основные группы погребального инвентаря – керамика и кости животных (локализация – у плеча, пояса или в ногах умершего); оружие (располагается обычно так, чтобы из позы «лежа, вытянуто на спине» его удобно было взять в руки); сосуды (в ногах, в головах, по углам могилы); украшения (одеты на умершего); предметы туалета (то же, что и с оружием). Л.Н. Корякова указывает, что предметы, имевшие символическое значение, ставились в головном и ножном концах могилы, в углах, иногда в нишах (сосуды — у шеи, плеч, головы, у колена, голени; наконечники стрел у головы, в изножье, положение наконечников в женских погребениях, кости животных практически исключительно в головном и ножном концах могилы), Существуют предметы, не имеющие постоянного места локализации, например, пряслице, по мнению исследователей, связанное с представлениями о пути в мир иной, являющееся символом непрерывности движения, цикличности, что подчеркивалось орнаментом.
Существуют и безынвентарные погребения, число которых, по мнению Л.Н. Коряковой, составляет около половины от общего числа, а учитывая разрушенность комплексов, количество изначально безынвентарных могил составляет около трети от общего количества. Чаще всего такие погребения помещены в насыпи или во рву, то есть, являются нетипичными.
Следы огня в курганах, как правило, указывают на ритуальное его использование и встречаются, по данным Л.Н. Коряковой, в половине изученных ею курганов, притом в большинстве случаев это остатки костра в насыпях. Выделяются собственно погребения с остатками костров, с подсыпками в виде золы и углей. Есть случаи, когда могила, по предположениям, могла быть засыпана остатками еще не остывшего костра. Вместе с тем во многих саргатских комплексах ничего этого нет. Собственно при захоронении огонь применялся всего в 14% случаев, но способов его применения гораздо больше – в могилах встречаются продукты горения, минеральные подсыпки, мел. В ряде случаев обуглены элементы могильной конструкции. Следы огня также отмечены и на костях скелетов.
Н.В. Полосьмак считает, что огонь был одним из важных элементов саргатской погребальной обрядности. Его следы обнаруживаются: "1) в кострищах в насыпях курганов; 2) на обгоревшем деревянном перекрытии над могилами; 3) на костях погребенных"[27]. Для саргатской культуры исследователь считает вероятным существование культа огня по типу сакского или сарматского.
Несмотря на некоторую вариабельность, вполне естественную для такой обширной территории, рассмотренные выше элементы погребальной обрядности фиксируются во всех районах саргатской культуры. Различия между ними заметнее проявляются при рассмотрении деталей ритуала.
Предмет. Эта категория исследуется одновременно археологическими и искусствоведческими методами. Многие предметы, не представляющие художественной ценности, анализируются только по первому, четвертому и пятому подпунктам. Само понятие «художественная ценность», как уже говорилось, весьма относительно, поэтому здесь не дается перечня его критериев. В дальнейшем предполагается разработка анализа для тех предметов, которые с первого взгляда кажутся обыденными, но на самом деле относятся к декоративно-прикладному искусству, например, керамика.
Датировка, место изготовления предмета. Искусствоведы обычно дают более широкий круг предположительных мест изготовления предмета. Задача археолога – проанализировать каждый из предложенных вариантов и выбрать верный. Место изготовления предмета указывает на возможные линии культурного обмена.
Вид искусства (скульптура, декоративно-прикладное искусство и т. п.). Эта категория является основополагающей для искусствоведческого анализа, так как позволяет судить о преобладающем в данном регионе виде искусства, и как следствие, выходит на мировоззренческий уровень. Данная характеристика предмета соотносится с такими категориями мировоззрения как образ мышления и психология восприятия. Кроме того, от нее зависит выбор техники и материала, из которого изготовлено анализируемое произведение, а так же способ его изготовления.
Материал, способ изготовления, техника, технология. Обычно эта категория дает много информации об уровне производства данной культуры и бывает очень полезна при исследовании автохтонных вещей. Но в некоторых случаях она позволяет выделить ремесленные школы, местные традиции, причислить разные предметы из разных комплексов (не обязательно хронологически однородных) к одному ремесленному центру, возможно – установить, что они были сделаны одним и тем же мастером.
Подпункты «функции исследуемого предмета (для чего предназначался)» и «Место предмета, занимаемое в археологическом комплексе» носят скорее описательный характер. Выводы, которые можно сделать, основываясь на этом описании, при большом количестве исследованных предметов непосредственно выходят на мировоззрение населения, использовавшего эти предметы.
Пункты «Художественные особенности предмета (композиция, стиль)» и «Психология восприятия» – поле деятельности искусствоведов. Исследование обоих пунктов требует специальных знаний и позволяет вплотную подойти к реконструкции мировоззрения изучаемой культуры. На основе полученных археологами и искусствоведами выводов ведется дальнейшая совместная работа по намеченному плану.
Аналоги к предмету. По этому признаку можно выделить внешние связи культуры, а значит, линии возможного культурного обмена.
Признаков, по которым выделяются аналоги, может быть множество. Важно знать, что нужно найти. Например, при анализе серебряной пряжки из сидоровского кургана № 1 мы отталкивались от возможности того, что это – изображение-перевертыш, и было необходимо найти аналоги - перевертыши, чтобы определить, осознавали ли саргатцы двойственность изображения на пряжке.
Датировка аналогов, принадлежность их к определенной культуре (если возможно установить) позволяет определить, из какого региона заимствован принцип создания, технология изготовления или другие характеристики той или иной вещи.
Мировоззрение сообщества, создавшего исследуемый памятник. Этот пункт представляет собой выводы по анализу группы памятников, структурированные по представленному в Приложении 1 плану. Выводы носят тем менее предварительный характер, чем больше памятников исследовано по предлагаемому плану анализа.
Комплексный археолого-искусствоведческий анализ курганного могильника уже был опробован авторами на материалах могильника Сидоровка-1. При работе нами были использованы материалы МАЭ ОмГУ (ф. II, дд. 50-1, 50-2, 50-3). Результаты анализа (по техническим причинам сделанного не полностью) уже позволяют сделать выводы о бытовании среди саргатцев (видимо, среди саргатской знати) изображений-перевертышей. Возможно, это свойство изображений осознавалось саргатцами, но это предположение нуждается в дополнительной проверке.
По техническим причинам и за нехваткой времени в практической части мы вынуждены были ограничиться исследованием только одной могилы, но в процессе работы было выяснено, что комплексный метод при его применении дает хорошие результаты. В частности, это возможность реконструкции психологии древнего населения, поиск большего количества аналогий к предметам по признакам сходства сюжета и композиции. Кроме того, возможно выделение древних ремесленных школ.
Глава 3. Поселения
Изучение мировоззрения, основанное только на погребальных комплексах культуры, представляется нам половинчатым. Автором данной работы неоднократно отмечалось, что мировоззрение – это очень широкое понятие, в которое включаются практически все черты культуры. Черты мировоззрения можно условно подразделить на автохтонные и заимствованные. Основной блок информации по первому пункту можно получить, исследуя поселения и – в меньшей степени – керамику данной культуры.
В культуре любого народа жилища отличаются наименьшей изменчивостью, а значит, несут в себе автохтонные традиции. Вместе с тем, поселения саргатской культуры практически не изучены. А ведь именно они могут дать сведения о самобытных, незаимствованных чертах культуры. Кроме отдельно взятого жилища источником информации, бесспорно, является и само городище или селище – его расположение, планировка, размер; для городища – система фортификации.
Существует масса типов поселений – от сезонных, небольших, до хорошо спланированных с мощным культурным слоем. И каждый из этих типов может быть проанализирован комплексным методом.
Схема археологической части комплексного анализа для поселения может выглядеть так.
Поселение: Главной задачей при рассмотрении данного пункта плана остается, по аналогии с анализом курганного могильника, описание поселения как археологического памятника. Структура рассмотрения данного пункта плана совпадает со структурой рассмотрения вопроса «Могильник» в плане анализа кургана. Поэтому первые два подпункта – «принадлежность поселения к определенной культуре либо ее локальному варианту» и «датировка» опустим, так как логика их введения в план аналогична описанной в предыдущей главе.
На следующих подпунктах – «расположение относительно рельефа» и «расположение относительно других памятников, караванных путей» – остановимся чуть подробнее.
При анализе большого количества поселений можно выяснить, к каким географическим и/или экономическим объектам больше тяготело население культуры, выяснить систему приоритетов (жертвовало ли население своими удобствами для лучшей защиты от возможного нападения и т.д.).
Интересны наблюдения за местом возникновения памятника. Здесь нас должны интересовать следующие вопросы: возник ли памятник на необитаемом месте (количество слоев в памятнике, количество слоев более ранних, чем изучаемый, характер смены культур, если удается установить (наличие стерильной прослойки и др)). То же можно проследить и для более поздних культурных слоев.
Подпункт «Характер поселения» (имеется в виду постоянное, временное, летник и пр.) Связь с характером скотоводческо-земледельческого хозяйства саргатцев. То же прослеживается и на остеологическом материале, и на инвентаре жилищ. Здесь же уместно вспомнить предположение Л.Н. Коряковой о возможном использовании хозяйственных помещений в качестве зимников для скота и задаться вопросом о наличии у саргатцев специальных помещений для хранения продуктов земледелия.
Введение в план пункта «Планировка поселения» кажется рациональным из-за существующих указаний Л.Н. Коряковой на то, что на поселениях саргатской культуры преобладает рассеянная застройка, хотя порой прослеживается некоторая регулярность планировки, например, круговая застройка на городище Инберень IV, следы уличной планировки на селищах Андреевское I-III, две обособленные группы на Каграновском городище. Иногда группы жилищных впадин расположены с большим промежутком, и неясно, одно это поселение или их несколько[28]. В этом же подпункте необходимо оценить размеры межжилищного пространства для выяснения следующего вопроса: было ли поселение спланировано для ходьбы пешком, проезда верхом или проезда повозок. Здесь же необходимо попробовать выделить «главные» улицы по следующим показателям: ширина улиц; наличие «богатых» (относительно просторных, с большим количеством инвентаря) построек.
Сама возможность того, что саргатские поселения были спланированы, заставляет задаться вопросом о принципах этой планировки. Аналогии же могилы с жилищем наводят на мысль о возможности аналогий между планировкой поселения и могильника. Для проверки этого предположения необходим комплексный анализ с использованием в искусствоведческой части элементов архитектуры. На выяснение этого вопроса и направлен второй подпункт, «Расположение построек, структура поселения». По проведении анализа для большого количества памятников итоги исследования по этому подпункту сравниваются с итогами анализа расположения курганов.
Первый подпункт, «Площадь поселения, количество построек», проливает свет на вопрос о количестве населения саргатской культуры. Локальные варианты культуры различаются между собой площадью поселений
В прошлом году автором данной работы была высказана идея о том, что застройка поселения может дать исследователям обширные сведения об экономике и социальном устройстве саргатского общества. Третий подпункт, «Дифференциация построек по экономическому и социальному уровню их обитателей (возможно ли выделить кварталы знати, ремесленников и пр)», как кажется, может дать большое количество информации о мировоззрении саргатцев, по крайней мере, о его социальной структуре.
Последний подпункт здесь – «Оборонительные сооружения». Для саргатских городищ характерны два типа расположения на местности, связанные с этим пунктом:
1) с укреплениями, пролегающими поперек мыса или останца;
2) ограниченные замкнутым поясом обороны.
Оборонительные сооружения наряду с оружием представляют собой источник по военному делу изучаемой эпохи. Нас при изучении оборонительных сооружений интересуют следующие вопросы: сколько было защитных линий, одновременно ли они функционировали, как часто перестраивались, сколько требовалось человек для защиты городища.
Жилище. Как уже неоднократно указывалось, жилище – наиболее консервативная часть материальной культуры. И сходство в планировке жилищ указывает либо на генетическую близость культур, либо на контакты между их предками.
Конструкция саргатского жилища основывалась на эволюции жилых помещений еще с неолита. Вместе с тем его размер, как с точки зрения в нем живущего, так и его строящего, четко указывает на то, что саргатцы жили отдельными семьями.
Вместе с тем, известно, что кроме статичных поселений у саргатцев были и временные постройки. Поэтому подпункт «характер постройки (жилище, шалаш и т.д.)» имеет принципиальное значение. Разное назначение построений подразумевает разное количество людей, на которых строение рассчитано. Например, постоянное жилище саргатцев рассчитано на проживание малой семьи, из чего многими исследователями (Л.Н. Корякова, Н.П. Матвеева и др.) делается вывод о том, что основной ячейкой саргатского общества была именно малая семья. Летник, видимо, делался в расчете на то количество людей, которое необходимо для выпаса стада. Из этого числа можно попробовать вывести численность собственно саргатского стада.
Подпункт «размеры и глубина впадины» вкупе со следующим подпунктом – «количество камер, структура жилища» – дает информацию о социальном статусе людей, населявших этот дом. В дальнейшем выводы по этим подпунктам подтверждаются или опровергаются при анализе инвентаря. Планировочная схема саргатских жилищ отличается устойчивостью, и поэтому любое отклонение от схемы наводит на мысли о неместном происхождении жителей такого дома.
Подпункт «способ строительства», возможно, является ключом к вопросу о погребальной обрядности саргатцев, если подтвердится, что планировка могилы и жилища по большей части совпадают. Впрочем, не исключено, что курган – это модель жилища, а могила – камеры.
Для саргатских жилищ характерны частые перестройки и перепланировки. Метод постройки (видимо, рубка "в паз") позволял это проделывать при первой необходимости[29]. Любопытно было бы проанализировать закономерности в перестройках соседних жилищ, зависимость перестроек от внешних факторов.
Подпункт «пропорции строения», исследуемый на основе искусствоведческого анализа архитектурных конструкций жилищ позволит подтвердить или опровергнуть вывод Л.Н. Коряковой о существовании у саргатцев метрической системы и об их умении проектировать строение. Кроме того, есть вероятность выяснения системы счисления, бытовавшей в саргатском обществе (если такая была).
Подпункт «наличие находок в постройке» позволяет узнать ее назначение, занятия ее жителей. Фактически наличие большого количества находок, относящихся к одной сфере деятельности, может указывать на наличие в помещении мастерской, либо на существование у саргатцев «династий» мастеровых, а, следовательно, высокого уровня материального производства.
Пункт «Выход»
«Одной из особенностей саргатского домостроительства является традиция оформления выходов в виде длинных коридоров. Такой принцип устройства входа хорошо известен в условиях холодного климата Зауралья и Западной Сибири»[30] — указывает Л.Н. Корякова. На материалах саргатских поселений мы можем добавить, что выход мог быть как прямой, так и Г-образный.
Типы выхода, встреченные Н.П. Матвеевой на материалах Притоболья – тамбур, выступ, коридор и переход – зависели, по-видимому, от назначения выхода (между двумя камерами жилища, между жилищем и улицей и т.д.).
Кроме постоянных жилищ, предполагает Л.Н. Корякова, саргатцам были знакомы временные постройки типа шалаша. Такой вывод исследователь делает из находки на одном фрагменте дуванской керамики схематичного рисунка подобного сооружения.
«Расположение относительно жилища» (из какой камеры выходит) Видимо, этот пункт связан с чисто бытовыми нуждами. Вместе с тем, среди саргатских жилищ встречаются строения с двумя коридорами, один из которых – длинный, другой – короткий. Любопытно было бы проследить связь наличия коридора и его типа с назначением камеры, к которой он примыкает, и связи ее с другими камерами жилища. Здесь можно проверить предположение о том, что саргатцы зимой содержали скот в жилищах.
Наличие отдельного выхода вкупе с довольно ровной поверхностью пола (с обязательным локальным углублением) и с отсутствием постоянного очага, по мнению Л.Н. Коряковой указывают на хозяйственное назначение помещения[31].
«Расположение относительно поселения и отдельных его элементов (дорога, водоем и пр)». В саргатской культуре не отмечена традиция ориентировки выхода из жилища по сторонам света. Существует предположение, что это зависело от чисто бытовых нужд. Одно из предположений, которые нам хотелось бы проверить – это зависимость ориентировки выхода от расположения ближайшего водоема, дороги и пр. Интересно было бы узнать, чему отдавался приоритет, и существовал ли он.
Рассмотрение пункта «Камера» дает нам представление о бытовой жизни саргатцев.
Форма, размеры, глубина, камеры могут рассказать о трудозатратах на постройку жилища, о количестве членов семьи, об ее структуре. При этом важны следующие показатели: количество жилых комнат (с очагом) от общего количества камер жилища; выделение среди жилых комнат самой просторной. Хотя норма для саргатской культуры – одна жилая комната на жилище.
Наличие очага, его расположение, находки в очаге – все это указывает на назначение данной камеры и на занятия хозяев жилища.
Конструкция (столбики, настил и пр.) – исследование этого пункта производится скорее не с целью больше узнать о традициях саргатского домостроительства, а найти аналогии конструкции могилы в конструкции жилищной камеры. Интересно было бы сравнить то и другое в отдельном небольшом регионе, а лучше – в поселении и связанном с ним могильнике.
Наличие находок, их группы (по локализации в пространстве камеры; по материалу, из которого они изготовлены; по изображениям на предметах). Инвентарь в жилищах – это обычно втоптанные в пол черепки и остеологический материал. Последний необходимо включить в программу исследования, так как эта группа находок является основной для определения хозяйственно-культурного типа общества. Кроме того, соотношение костей различных животных и птиц в курганах могут пролить свет на ритуальное значение местной фауны.
Назначение камеры. Комбинация итогов этого пункта для всех камер данного жилища (интересно было бы установить, насколько синхронно существовали эти камеры) дает представление о том, чем занималось население жилища, и насколько однородны занятия жителей всего поселения.
Пункт «Предмет», по сути, одинаков для анализа как кургана, так и поселения, за исключением того, что здесь анализируются как предметы, найденные в жилищах, так и в межжилищном пространстве.
То же касается и всех последующих пунктов, т.е. «Художественные особенности предмета (композиция, стиль)», «Психология восприятия», «Аналоги к предмету». Все эти пункты рассмотрены в предыдущей главе, поэтому, здесь на них останавливаться не имеет смысла.
Мировоззрение сообщества, создавшего исследуемый памятник. Этот пункт, так же, как и в случае с погребениями, представляет собой выводы по анализу группы памятников, структурированные по плану, представленному в Приложении 3. Выводы так же носят тем менее предварительный характер, чем больше памятников исследовано по предлагаемому плану анализа.
Комплексный археолого-искусствоведческий анализ поселения авторами пока опробован не был. Но по той причине, что сам принцип анализа, апробированный на курганных могильниках, дает хорошие результаты, думаем, что анализ поселений будет столь же результативен.
Комплексный археолого-искусствоведческий анализ поселений, как уже говорилось, дает нам прежде всего сведения об автохтонной саргатской традиции.
По мнению автора работы, материалы поселений могут использоваться в качестве источника прежде всего по социальной структуре общества (размер жилищ, расположение их в центре или на периферии поселения, возможность или невозможность выделения "кварталов" по специализации или социальному положению семей).
Заключение
Предложенный метод комплексного археолого-искусствоведческого анализа памятников саргатской культуры открывает новые возможности для исследования мировоззрения данной культуры. Схема анализа представляет собой удобный способ организации материала для исследования и создания компьютерной базы данных. Используя данную схему, можно легко систематизировать материалы всех памятников исследуемой культуры.
Разработка метода подразумевала выделение всех признаков, отраженных в археологических остатках, которые несут в себе информацию о мировоззрении тех, кто их создал.
Метод, охватывающий все виды памятников данной культуры, позволяет рассмотреть мировоззрение культуры в целом. Рассмотрение же по данной схеме отдельных типов памятников позволяет выделить только те черты мировоззрения носителей культуры, которые в этих памятниках отражены. Так, исследование могильников дает нам большое количество информации о погребальном обряде, исследования погребений – о быте.
Как показывает практика, искусствоведческая составляющая анализа позволяет подыскать более широкий круг аналогий предметам. Кроме того, наряду с этноархеологическим направлением, комплексный археолого-искусствоведческий анализ с большой долей вероятности позволяет изучить психологию восприятия древних народов, что невозможно при использовании любых других методов.
Применение предложенного метода для других культур возможно при условии введения поправок в его археологическую часть. В дальнейшем планируется продолжить работу по универсализации метода.
Источники и литература
Источники:
1. МАЭ ОмГУ, ф. II, д. 50-1
2. МАЭ ОмГУ, ф. II, д. 50-2
3. МАЭ ОмГУ, ф. II, д. 50-3
Литература:
1. Базен, Жермен. История истории искусств. М.,1995
2. Бордовский А.П. Сюжеты зооморфных гравировок как отражение культурно-исторических связей саргатской культуры // Взаимодействие саргатских племен с внешним миром. Омск, 1998. С. 16-23
3. Грязнов М.П. Связи кочевников Южной Сибири со Средней Азией и Ближним Востоком в I тыс. до н.э. // Материалы Второго совещания археологов и этнографов Средней Азии. М., 1959, с. 139
4. Довгалюк Н.П. Происхождение стеклянных бус из могильников Саргатской культуры // Вестник Омского университета, 1997, Вып. 1.
5. Дьяконов И.М. Архаические мифы востока и запада. М., 1990
6. Дэйр М.И., Корякова Л.Н. Культура зауральских скотоводов на рубеже эр. Екатеринбург, 1997. – 240 с.
7. Завитухина М.П. Н.-К. Витсен и его собрание сибирских древностей // Археологический сборник, № 34, СПб, Госэрмитаж, 1999
8. Корякова Л.Н. Ранний железный век Зауралья и Западной Сибири (саргатская культура). Свердловск, 1988
9. Матвеев А.В., Матвеева Н.П. О реконструкции погребальных сооружений саргатской культуры // Вторые исторические чтения памяти М.П. Грязнова. Ч. I. Омск, 1992. С. 124-127
10. Матвеева Н.П., Матвеев А.В., Хренов В.Я. Исследование Нижне-Ингальского I курганного могильника // Актуальные проблемы сибирской археологии Барнаул, 1996. С. 61-64
11. Матвеева Н.П. О погребальном обряде саргатских могильников Приишимья // проблемы изучения саргатской культуры. Омск, 1991. С. 16-20.
12. Матвеева Н.П. О торговых связях саргатского населения с Центральной Азией (по материалам Тоболо-Ишимья) // Взаимодействие саргатских племен с внешним миром. Омск, 1998. С. 10-16
13. Матвеева Н.П. Саргатская культура на Среднем Тоболе. Новосибирск, 1993
14. Матвеева Н.П. Саргатская культура Приишимья. Новосибирск: Наука, 1994.
15. Матвеева Н.П. Социально-экономические структуры населения Западной Сибири в раннем железном веке. Новосибирск, Наука, 2000
16. Матвеева Н.П. Хозяйственно-жилой комплекс Рафайловского городища // Исторические чтения памяти М.П. Грязнова. Омск, 1987 С. 130
17. Матющенко В.И., Татаурова Л.В. Могильник Сидоровка в Омском Прииртышье. — Новосибирск: Наука, 1997. — 198 с.
18. Матющенко В.И., Яшин В.Б. Погребение воина из могильника у д. Сидоровка Омской области и некоторые вопросы мировоззрения кочевников степей // Исторические чтения памяти М.П. Грязнова. Ч. I. Омск, 1987, 200с С. 192-195
19. Могильников В.А. К вопросу о саргатской культуре // Проблемы археологии и древней истории угров. М.: Наука, 1972.
20. Могильников В.А. Саргатская культура // Археология СССР. Степная полоса азиатской части СССР в скифо-сибирское время. М.: Наука, 1992.
21. Ольховский В.С. К изучению сибирской ритуалистики: посмертное путешествие // Погребальный обряд. Реконструкция и интерпретация древних идеологических представлений. Сб. ст. М., 1999. С. 114-136
22. Погодин Л.И. К характеристике военной структуры саргатского общества // IV исторические чтения памяти М.П. Грязнова. Омск, 1997. С. 116-121.
23. Погодин Л.И. Лаковые изделия из памятников Западной Сибири раннего железного века // Взаимодействие саргатских племен с внешним миром. – Омск, 1998
24. Погодин Л.И. О "дополнительных" критериях при изучении социальной структуры древних обществ // Вторые исторические чтения памяти Михаила Петровича Грязнова. Ч. I. Омск, 1992. С. 58-60
25. Подольский М.П. Окуневские изваяния и оленные камни / Скифо-сибирский звериный мир. Новосибирск, 1987
26. Полосьмак Н.В. Бараба в эпоху раннего железа. Новосибирск: Наука, 1987
27. Раевский Д.С. Антропоморфные и зооморфные мотивы в репертуаре раннескифского искусства. Археологический сборник.№ 23 Л., 1983
28. Раевский Д.С. Модель мира скифской культуры. Проблемы мировоззрения ираноязычных народов евразийских степей I тыс. до н.э. М., 1985
29. Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. М., 1994
30. Рябинина Е.А., Флеенко О.Г. Раскопки саргатских курганов в Нижнем Притоболье (материалы могильника Гладунино-I) // ХХХI урало-поволжская археологическая конференция студентов, аспирантов и молодых ученых. По материалам InterNet.
31. Саплинова М.А., Симонова И.Л. Опыт комплексного археолого-искусствоведческого анализа курганного могильника и попытка его применения на материалах Сидоровки I. – Рукопись.
32. Саплинова М.А. Памятники саргатской культуры как источник для реконструкции социально-экономических отношений и мировоззрения населения. – Курсовая работа.
33. Столяр А.Д. Об основных аспектах изучения палеолитического изобразительного творчества как исторического источника. – Археологический сборник. № 25. Л., 1984
34. Тихонов С.С., Яшин В.Б. Возможности археологии при изучении личности в первобытном обществе // Вторые исторические чтения памяти М.П. Грязнова. Ч. I. Омск, 1992. С. 55-57
35. Троицкая Т.Н. Коллективные погребения в курганах конца скифского и начала гунно-сарматского времени // Проблемы изучения саргатской культуры. Омск, 1991. С. 167-170
36. Формозов А.А. Очерки по первобытному искусству. М., 1969
37. Формозов А.А. Что такое наскальные изображения/ Панорама искусств № 8. М., 1985
38. Чежина Е.Ф. О возможных применениях методов искусствознания в исследованиях звериного стиля.—Археологический сборник. № 30 Л., 1990
39. Шер Я.А. Первобытное искусство. Кемерово, 1998
Приложение 1.
Исследование мировоззрения саргатской культуры: цели и задачи (предварительный план) [32]
I. Социально-политический аспект:
a) внешняя обстановка в Барабе по материалам могильников (пол, возраст и причина смерти на каждом конкретном этапе существования саргатской культуры;
b) образ жизни саргатцев по материалам могильников и погребений (инвентарь жилищ и могил, расположение и планировка поселений и могильников, болезни, отразившиеся на костяках);
c) причины парных захоронений (пол и возраст погребенных в них, затраты труда и времени, необходимые для постройки одного кургана, датировка парных захоронений и обстановка в то время Прииртышьи);
d) социально-этнический аспект на материалах могильников (антропологические типы погребенных и связь их с определенными наборами инвентаря и вариациями погребального обряда; погребенные с искусственно деформированными черепами; могилы, не содержащие инвентаря).
II. Уровень технического и интеллектуального развития саргатцев:
a) способности к планированию ряда действий, наличие или отсутствие метрической системы (планировка поселений, жилищ, могильников) – возможны совместные исследования с психологами;
b) анализ отдельных вещей и категорий инвентаря (импортные или произведенные саргатцами, уровень сложности изготовления предмета, заимствованный или изобретенный (усовершенствованный) саргатцами).
III. Саргатская обрядность:
a) вариации погребального обряда (наличие и конструкция шатровых сооружений, следы культа огня в погребальном обряде, возможность кремации);
b) "нетипичные" захоронения: возможные причины на материалах кургана;
c) локализация отдельных предметов в могилах и возможность интерпретации этих данных;
d) мечи в насыпях: отдельные случаи или тенденция (наличие связи с курганом или могилой)
e) продолжение в саргатской погребальной обрядности традиций эпохи бронзы
f)
использование импортных
изделий в качестве обрядовых, культовых предметов
Приложение 2.
План комплексного археолого-искусствоведческого анализа курганного могильника
1. Могильник:
a) принадлежность могильника к определенной культуре либо ее локальному варианту;
b) датировка;
c) расположение относительно рельефа;
d) расположение относительно других памятников, караванных путей.
2. Планировка могильника:
a) Количество курганов в комплексе;
b) Расположение курганов, структура.
3. Курган:
a) размеры и высота насыпи;
b) наличие находок в насыпи;
c) количество могил под насыпью;
d) расположение могил под насыпью;
e) наличие ровиков (оградок, и пр.), их количество.
4. Ровик (оградки):
a) форма (округлый, многоугольный, и пр.);
b) наличие перемычек, их ориентация;
c) характер дна ровика;
d) наличие находок в ровике, их расположение.
5. Могила:
a) форма, размеры, глубина;
b) характеристики погребенного (антропологический тип, возраст, пол, повреждения на скелете);
c) ориентация погребенного в могиле по сторонам света;
d) внутримогильные сооружения (уступчики, канавки, настил, перекрытие и пр.);
e) наличие находок, их группы (по локализации во внутримогильном пространстве; по материалу, из которого они изготовлены; по изображениям на предметах);
f) следы огня.
6. Предмет:
a) датировка, место изготовления;
b) место находки;
c) функции исследуемого предмета (для чего предназначался);
d) вид искусства (скульптура, декоративно-прикладное искусство и т. п.);
e) материал, способ изготовления, техника, технология;
f) место предмета, занимаемое в археологическом комплексе.
7. Художественные особенности предмета (композиция, стиль):
a) композиционные линии;
b) композиционный центр;
c) большие композиционные отношения (геометрические фигуры);
d) отдельные элементы;
e) отношения отдельных элементов к большим композиционным построениям;
f) золотое сечение.
8. Психология восприятия:
a) пространство;
b) время;
c) динамика;
d) ритм;
e) цезуры;
f) семиотическое значение предмета.
9. Аналоги к предмету:
a) признак, по которому выделяются аналоги;
b) датировка аналогов;
c) принадлежность их к определенной культуре (если возможно установить).
10. Мировоззрение сообщества, создавшего исследуемый памятник:
a) господствующая идеология, религия;
b) эстетико-этические идеалы, ценности;
c) место искусства в обществе.
Приложение 3.
План комплексного археолого-искусствоведческого анализа поселения
1. Поселение:
a) принадлежность поселения к определенной культуре либо ее локальному варианту;
b) датировка;
c) расположение относительно рельефа;
d) расположение относительно других памятников, караванных путей;
e) характер поселения (постоянное, летник и т.д).
2. Планировка поселения:
a) площадь поселения, количество построек;
b) расположение построек, структура;
c) дифференциация построек по экономическому и социальному уровню их обитателей (возможно ли выделить кварталы знати, ремесленников и пр);
d) оборонительные сооружения.
3. Жилище:
a) характер постройки (жилище, шалаш);
b) размеры и глубина впадины;
c) количество камер, структура жилища;
d) способ строительства;
e) пропорции строения;
f) наличие находок в постройке.
4. Выход:
a) Расположение относительно жилища (из какой камеры выходит);
b) расположение относительно воды;
5. Камера:
a) форма, размеры, глубина;
b) наличие очага, его расположение, находки в очаге;
c) конструкция (столбики, настил и пр);
d) наличие находок, их группы (по локализации в пространстве камеры; по материалу, из которого они изготовлены; по изображениям на предметах);
e) назначение камеры.
6. Предмет:
a) датировка, место изготовления;
b) место находки;
c) функции исследуемого предмета (для чего предназначался);
d) вид искусства (скульптура, декоративно-прикладное искусство и т. п.);
e) материал, способ изготовления, техника;
f) место предмета, занимаемое в археологическом комплексе.
7. Художественные особенности предмета (композиция, стиль):
a) композиционные линии;
b) композиционный центр;
c) большие композиционные отношения (геометрические фигуры);
d) отдельные элементы;
e) отношения отдельных элементов к большим композиционным построениям;
f) золотое сечение.
8. Психология восприятия:
a) пространство;
b) время;
c) динамика;
d) ритм;
e) цезуры;
f) семиотическое значение предмета.
9. Аналоги к предмету:
a) признак, по которому выделяются аналоги;
b) датировка аналогов;
c) принадлежность их к определенной культуре (если возможно установить).
10. Мировоззрение сообщества, создавшего исследуемый памятник:
a) господствующая идеология, религия;
b) эстетико-этические идеалы, ценности;
c) место искусства в обществе.
[1] Краткий словарь по эстетике. М.: Просвещение, 1983. С. 91
[2] Столяр А.Д. Об основных аспектах изучения палеолитического изобразительного творчества как исторического источника. – Археологический сборник. № 25. Л., 1984, с.10.
[3] Там же, стр. та же.
[4] Саплинова М.А., Симонова И.Л. Комплексный археолого-искусствоведческий анализ курганного могильника и попытка его применения. – Рукопись. С. 1
[5] Там же, с. 10
[6] Погодин Л.И. О "дополнительных" критериях при изучении социальной структуры древних обществ // Вторые исторические чтения памяти Михаила Петровича Грязнова. Ч. I. Омск, 1992. С. 58-59
[7] Грязнов М.П. Связи кочевников Южной Сибири со Средней Азией и Ближним Востоком в I тыс. до н.э. // Материалы Второго совещания археологов и этнографов Средней Азии. М., 1959, с. 139
[8] Формозов А.А. Очерки по первобытному искусству. М., 1969, с.12.
[9] Чежина Е.Ф. О возможных применениях методов искусствознания в исследованиях звериного стиля. – Археологический сборник. Л., 1990, с.77.
[10] Тихонов С.С., Яшин В.Б. Возможности археологии при изучении личности в первобытном обществе // Вторые исторические чтения памяти Михаила Петровича Грязнова. Ч. I. Омск, 1992. С. 55-56
[11] Ольховский Р.С. К изучению сибирской ритуалистики: посмертное путешествие // Погребальный обряд. Реконструкция и интерпретация древних идеологических представлений. Сб. ст. М., 1999, с. 121
[12] Там же, с. 129
[13] Корякова Л.Н. Ранний железный век Зауралья и Западной Сибири (саргатская культура). Свердловск, 1988 C. 44-45
[14] Ольховский Р.С. Указ. соч. С. 119
[15] Там же, стр. та же
[16] Раевский Д.С. Модель мира скифской культуры. Проблемы мировоззрения ираноязычных народов евразийских степей I тыс. до н.э. М., 1985, с. 32
[17] Корякова Л.Н. Указ. соч. С. 48
[18] Матвеева Н.П., Матвеев А.В., Хренов В.Я. Исследование Нижне-Ингальского I курганного могильника // Актуальные проблемы сибирской археологии (тезисы научной конференции). Барнаул, 1996. С. 63
[19] Там же. C. 48-49
[20] Матющенко В.И., Татаурова Л.В. Могильник Сидоровка в Омском Прииртышье. Новосибирск, 1997. с.34
[21] Корякова Л.Н. Указ. соч. С. 49
[22] Там же, с. 48-49
[23] Матвеева Н.П., 1991. С. 17
[24] Матвеев А.В., Матвеева Н.П. О реконструкции погребальных сооружений саргатской культуры // Вторые исторические чтения памяти М.П. Грязнова. Ч. I. Омск, 1992. С. 126
[25] Корякова Л.Н. Указ. соч. С. 56
[26] Матвеева Н.П., 1991. 61 с. С. 18
[27] Полосьмак Н.В. Бараба в эпоху раннего железа. С. 13
[28] Корякова Л.Н. Указ. соч. С. 22-23, 34-35
[29] Матвеева Н.П., 1987. С. 132
[30] Там же. С. 38
[31] Корякова Л.Н., 1988 С. 40
[32] Саплинова М.А. Памятники саргатской культуры как источник для реконструкции социально-экономических отношений и мировоззрения населения. – Курсовая работа. С. 35
Перепечатка материалов без ссылки на наш сайт запрещена