Образование Израильского царства. Правление Саула

Образование Израильского царства. Правление Саула

Образование Израильского царства. Правление Саула

Период после вторжений «народов моря» и новых семитских народов из степи и пустыни и до ассирийского завоевания был временем независимости палестинских и сирийских государств. К концу этого периода серьезной угрозой стала Ассирия, но до правления царя Тиглат-Паласара III (745 — 727 гг. до н. э.) она не ставила своей целью прямой захват сиро-палестинских государств, ограничившись по существу грабительскими походами. Сами эти государства в то время вступали в самые разнообразные отношения и между собой, и с вновь набирающими силы крупными державами, как та же Ассирия и Египет. Среди новых государств, возникших в Сиро-Палестинском регионе на рубеже II — I или в начале I тысячелетия до н. э., было Еврейское царство, позже разделившееся надвое.

Тяжелое поражение, нанесенное евреям филистимлянами, привело к тому, что даже Ковчег Завета попал в руки врагов. Это поражение не только подчиняло израильтян филистимлянам, но из-за утраты религиозной святыни грозило полной потерей религиозно-национальной идентичности. Сокрушительное поражение резко усилило в народе монархические настроения, ибо казалось, что только могучий царь сможет спасти Израиль от покорения филистимлянами. Известную роль сыграл и пример соседей, ибо «монархисты» стремились к тому, чтобы и в Израиле был царь, как у других народов (I Sam., 8, 5). Антимонархические настроения тоже были сильны, и их выразителем стал пророк Самуил, который, к тому же, занимал пост «судьи» и успел передать свои полномочия сыновьям, так что был лично заинтересован в сохранении старых порядков. В Библии содержится красноречивая речь Самуила, пытавшегося отговорить народ от установления царской власти, перечисляя все виды насилия, которые царь обрушит на народ, который станет рабом царя (I Sam, 8, 11 — 18). Однако шок от поражения был столь велик, что попытки воспрепятствовать политической реформе провалились. И сам Самуил был вынужден совершить обряд помазания, признав первого законного царя Израиля. Им стал Саул, сын Киша, из племени Вениамина (I Sam. 9, 1 — 10, 1). Главной задачей нового царя стало спасение народа от внешних врагов (I Sam., 10, 1). Провозглашение Саула царем произошло на общесоюзном народном собрании (I Sam. 10, 20—24).

Дальнейший библейский рассказ изобилует противоречиями. Там говорится, что приблизительно через месяц после помазания Саула на царство на заиорданский город Иавис (Йавеш) в очередной раз напали аммонитяне, и жители Иависа обратились за помощью «во все пределы Израиля». Саул, находившийся в родном городе Гиве и занимавшийся в то время полевыми работами, узнав о нападении и требовании подчиниться аммонскому царю, призвал народ к бою, после чего, собрав армию, нанес аммонитянам страшное поражение. После этого народ, собравшийся в Галгале, «обновил» царство, т. е. вновь поставил Саула царем (I Sam., 11). Естественно, возникает вопрос, зачем было провозглашать Саула царем вторично, т. к. какова была действительная его роль в этих событиях. Многие ученые считают, что до победы над аммонитянами Саул был частным человеком, и уже в качестве победителя он был провозглашен царем (Tadmor, 1981, 116; Шифман, 1989,68).

Однако этот рассказ дает основания и для другого толкования. Рассказывая об избрании Саула на народном собрании, Библия различает два вида людей: храбрых, которые пошли с Саулом в Гиву, и негодных, которые презрели новоизбранного царя. Видимо, несмотря на общий рост монархических настроений, противоположные взгляды были еще весьма сильны. Может быть, еще важнее было соперничество различных племен, и далеко не все племена были в восторге от возвышения вениаминятян, с которыми еще сравнительно недавно приходилось воевать. Как бы то ни было, Саула, вероятно, признали далеко не все израильтяне, что, может быть, и заставило его на первых порах не афишировать свою власть. Но уже опираясь на свое новое положение, он в начале конфликта с Аммоном приказал всем выступить на войну, угрожая конфискацией имущества. Победа принесла Саулу такую славу, что никто не посмел выступить против, что и было закреплено вторичным провозглашением. Не случаен и выбор Галгала. По преданию, это был первое место, где израильтяне остановились после перехода через Иордан, здесь якобы были поставлены двенадцать камней со дна Иордана — по числу израильских племен (Jesus., 4, 19—24) и здесь же, на западном берегу Иордана, была отпразднована первая Пасха (Jesus., 5,10). Здесь к тому же находилось одно из древнейших израильских святилищ (Vaux, 1967, 134—135). Так что это место было священным в глазах потомков, и вторичное провозглашение Саула царем именно здесь в известной степени сакрализировало его власть.

Поскольку важнейшей задачей царя была война с филистимлянами, то главный акцент Саул сделал на военной реформе. В войне с аммониятами участвовало все израильское ополчение, но для войны с филистимлянами, как показали недавние события, оно не годилось. Поэтому на втором году своего правления Саул начал проведение реформы. Он создал постоянное войско в количестве 3000 человек, разделив его на две части, одну из которой, большую, возглавил сам, а другую поставил под командование своего старшего сына Ионатана (I Sam., 13,1—2). И это скоро дало свои плоды. Отряд Ионатана разбил филистимский гарнизон в Гиве и, видимо, освободил этот город. Победа была далеко не решающей, но она была первой после страшного поражения, и это подняло дух народа. После этого Саул снова собрал ополчение, с которым и выступил против филистимлян. В ожесточенном сражении, в котором значительная роль опять же принадлежала отряду Ионатана, израильтяне одержали победу (I Sam., 13, 3—14, 46).

После рассказа об этой войне библейский автор говорит, что Саул утвердил свое царство над Израилем (I Sam., 14, 47). Создается впечатление, что он был снова (фактически в третий раз) утвержден царем. Может быть, разгадка коренится в некоторых деталях предыдущего рассказа. Там упоминаются евреи, которые действовали заодно с филистимлянами, и те, которые прятались в горах, не участвуя в сражении; но узнав о победе Саула, те и другие примкнули к его армии (I Sam., 14, 21—22). По-видимому, и после победы над аммонитяиами оставались люди, по тем или иным причинам не признававшие Саула царем и отказывавшиеся ему повиноваться. Победа же над филистимлянами привела к окончательному признанию Саула царем всего Израиля.

Это дало царю возможность провести второй этап военной реформы. Библия сообщает, что Саул, приметив какого-либо сильного и воинственного человека, брал его себе на службу (I Sam., 14, 52). Это ясно свидетельствует о введении им какого-то вида рекрутского набора и, следовательно, создания регулярной армии. Во главе ее он поставил своего двоюродного брата Авенира, или Абнера (I Sam., 14, 50—51). Армия, по-видимому, еще не заменила полностью общеплеменное ополчение, но стала важным шагом к такой замене. Сама армия еще строилась с учетом родо-племенной структуры израильского общества, но в ней уже были созданы новые единицы — сотни и тысячи но главе со своими командирами (I Sam., 22, 7), впрочем, в них включались люди одного «дома», рода, племени (Tadmor, 1981, 117). Создание новой армии позволило Саулу успешно воевать с соседями, в том числе с амалектянами. Последняя война являлась в известной степени оборонительной, ибо ее целью была защита от набегов амалектян (I Sam., 14, 48). Поскольку ближайшей к территории амалектян была земля племени Иуды, то ясно, что целью кампании Саула была защита именно этой земли, и, следовательно, это южное племя тоже подчинялось власти Саула (Eissfeldt, 1975a, 576).

Созданием новой армии нововведения Саула не ограничились. С появлением монархии создается и царский двор. Вокруг Саула собираются его слуги, т. е. практические исполнители его решений. В условиях сохранения племенной структуры более всего надеяться царь, разумеется, мог на своих соплеменников, поэтому и двор его состоял преимущественно из вениамитян. Им в первую очередь он давал поля и виноградники (I Sam., 22,7). Поскольку в Библии, несмотря на отрицательное в целом отношение к Саулу, ничего не говорится о каких-либо конфискациях земель, то ясно, что земли для раздачи своим приближенным царь мог приобрести только в результате своих побед, отнимая их у побежденных, в частности у филистимлян (Tadmor, 1981, 117).

Таким образом, вне территорий отдельных племен, но в пределах государства создается царский сектор социально-экономической жизни. Однако ведение войн, содержание двора и армии требовали дополнительных средств. Единицей налогообложения был ятю «дом отца». Согласно Библии, Саул обещал сделать свободным, т. е. освободить от всяких податей, тот «дом отца», член которого убил бы филистимского великана Голиафа (I Sam., 17, 25). А в уста тому же Голиафу библейский автор вкладывает упреки израильтянам, что они — рабы Саула (I Sam., 17, 8). Учитывая, что на Востоке в древности под словом «раб» понимали не только собственно раба, но и всякого зависимого человека — от настоящего раба до вельможи, это выражение свидетельствует о подлинной власти царя над народом. Косвенным доказательством обложения народа различными податями является сцена, разыгранная Самуилом, когда тот спросил у народа, отнял ли он когда-либо вола или осла, обидел ли он кого-либо или взял ли у кого-либо дар, закрыв судебное дело. Народ с готовностью ответил, что ничего такого бывший «судья» не совершал (I Sam., 12, 3—4). Перед нами явное противопоставление ситуации, сложившейся после создания монархии.

О границах и структуре царства Саула что-либо определенное сказать трудно. Думается, что в его состав входили все израильские племена. Была высказана мысль, что племя Иуды занимало в нем особое место, поскольку его связи с царской властью были слабее, чем у других племен (Eissfeldt, 1975a, 574). Но разделение понятий «Израиль» и «Иуда» встречается только уже при описании более поздних событий. Так, упоминается, что после гибели Саула его наследник стал царем всего Израиля, а с Давидом осталось только его племя (II Sam., 2, 10). Однако это различие объясняется политическими обстоятельствами того времени. Во времена же Саула резких различий между Иудой и остальными израильскими племенами, как кажется, не было.

Саул, кроме войн с соседями, захватывал те ханаанские города, которые еще не были включены в территорию Израиля. Так, он лишил автономии Гаваон, причем это сопровождалось убийством значительного числа горожан (II Sam., 21, 1). Однако бывшие ханаанские анклавы не были включены в территории того или иного племени, а переходили в подчинение непосредственно царю. Возможно, земли подчиненных городов царь раздавал своим приближенным. Таким образом, внутри Израильского царства появлялись территории, не входившие в племенные структуры и прямо подчинявшиеся царю. Но и в этой политике могли быть исключения. Во II Книге Самуила (4, 2) упоминается, что город Беерот принадлежал племени Вениамина, в то время как в Книге Иисуса Навина (9, 17—18) он называется среди тех ханаанских городов, которые израильтяне не смогли захватить и с которыми заключили союз. Можно полагать, что Саул подчинил этот город, но включил его и территорию своего родного племени. Так что если и были исключения в территориально-завоевательной политике Саула в Палестине, то они делались в пользу соплеменников, а не всего Израиля.

В рассказе о первом призвании Саула на царство упоминается составленная Самуилом книга, в которой излагались права царства. Эта книга была положена перед Богом, т. е. в тот шатер, где, по мнению израильтян, Бог обитал, что придавало ей сакральный характер и гарантировало известную неприкосновенность и нерушимость (I Sam., 10, 25). К сожалению, ничего, кроме того, что такая «конституция» существовала, мы не знаем. Можно ли связать с ней ту антимонархическую речь, которую, по преданию, произнес Самуил, пытаясь отговорить народ от избрания царя (I Sam., 8, 11—18)? Вряд ли, ибо считается, что речь — более позднее тенденциозное сочинение, а не воспоминание о реальных фактах (Eissfeldt, 1975a, 574). Однако сопоставление описания царских прав в этой речи с положением в других монархиях, в том числе в Угарите, показывает, что оно вполне отражает реальность и времени Саула, и предыдущей эпохи (ср.: Шифман, 1989, 64—65). От чего же предостерегал Самуил народ, избравший царя? Царь, предсказывал Самуил, возьмет у народа его сыновей, сделав их своими всадниками, земледельцами и ремесленниками, отнимет поля, виноградники и сады и отдаст их своим слугам, возьмет десятину от доходов, юношей, рабов и ослов использует для своих надобностей, и сами израильтяне станут его рабами. Сопоставление предупреждений Самуила с реальным поведением Саула показывает, что кое-что из предсказания исполнилось: юноши были взяты в армию, какую-то часть своих доходов (не исключено, что действительно десятую) израильтяне выплачивали царю на содержание государственного аппарата, включая армию. Филистимляне после своей победы навязали израильтянам позорный мир, лишив их права изготовлять оружие и даже сельскохозяйственные орудия (I Sam., 13, 19—22). Однако успешные войны Саула показывают, что оружие у его армии появилось, а это говорит о создании новых ремесленных мастерских, так что и в этом пункте пророчество Самуила сбылось. Вспомним уже упомянутую похвальбу Голиафа, назвавшего израильтян рабами Саула. Все эти совпадения едва ли могут быть случайными. И если не все предсказания пророка исполнились, то только потому, что создаваемое государство еще не заявило в полную силу о своих правах. Видимо, значительная часть инвективы Самуила и составила содержание той книги, где излагались права царства.

Несмотря на существование книги прав, монархия Саула носила еще в значительной степени харизматический характер, ибо царь, как прежде «судьи», был якобы избран самим Йахве. То обстоятельство, что книга с изложением прав царя, была положена перед Богом, подчеркивает избранность царя. Но это решительно противоречит последующим событиям: поражению и гибели Саула и его сыновей, крушению его династии, о чем еще пойдет речь. Такой поворот дел необходимо было объяснить. И Библия тщательно фиксирует малейшие отступления Саула от предписаний, переданных Самуилом. Среди них и преждевременное жертвоприношение перед войной с филистимлянами, кстати совершенно оправданное сложившимися обстоятельствами (I Sam., 13, 8— 13), и пощада амаликтянского царя и лучшей части его имущества (I Sam., 15). Любимец Библии, Давид, совершал гораздо большие прегрешения, но они ему прощались. Прегрешения же Саула стоили ему и его сыновьям и царства, и самой жизни. Тенденциозность библейского рассказа бросается в глаза. Конечно, Книги Самуила, как и другие исторические книги Библии, были составлены много позже описываемых событий, и на изображение более ранних правлений, в том числе Саула, оказало влияние более позднее умонастроение. Но в этих пассажах все же ясно отражается атмосфера времени самого Саула: бурные споры относительно дальнейшего общественного устройства, влияние оппозиционных настроений.

Эйфория начального периода правления царя прошла. Царь спас народ от врагов, однако наложил на него тяготы, которых ранее не было, создал постоянную армию и двор, которых надо было кормить. Монархия не отменила прежнее деление народа по племенам, и те сохранялись как вполне реальные единицы социального бытия. Но царь на первый план выдвигал свое племя — Вениамина, оттесняя другие. Особенно недовольно этим было племя Иуды, чьи земли с юга граничили с территорией Вениамина. Это племя сыграло значительную роль на первых этапах завоевания Палестины, о чем уже упоминалось. В Пятикнижии это племя и его предок всячески выдвигаются на первый план. Предку всего союза Иакову-Израилю приписывается особое выделение Иуды и предсказание, что ему поклонятся все его братья и будет он властвовать до конца времен (Gen. 49, 8—12). Пятикнижие возникло в Иудейском царстве, так что такое восхваление не удивляет, понятно, что оно выражает самосознание иудеев. Возникает вопрос, когда появилось такое самосознание — после разделения единого Еврейского царства или все же гораздо раньше? Как нам кажется, оно все же коренилось в представлениях более раннего времени. И оно могло проявиться именно тогда, когда соседнее племя, до этого, как представлялось иудеям, ничем, кроме сравнительной малочисленности и своими преступлениями против всего Израиля не выделявшееся, выдвинулось на первый план. В оппозиции оказалось и жречество, недовольное Саулом, и, естественно, прежний правящий слой, выразителем интересов которого стал все тот же Самуил. Но положение изменилось. Прошло уже значительное время после провозглашения Саула царем, и монархическая идеология успела пустить в массах глубокие корни. Поэтому целью оппозиции стала не ликвидация монархии как института, а противопоставление Саулу другой кандидатуры.

Рассказывается, что Самуил по повелению Бога, разочаровавшегося в Сауле, помазал на царство юного Давида, до этого ничем не примечательного младшего сына Иессея, пастуха овец (I Sam., 16, 1—12). Однако Давид выступит против Саула не сразу. До этого он будет призван ко двору Саула, дабы утешать царя игрой на древнем струнном музыкальном инструменте «кинноре»; убьет Голиафа; станет другом Ионатана и зятем Саула; возглавит какую-то часть царского войска и прославится своими победами; рассорится с царем и бежит (I Sam., 16, 18—19, 18). Возникает вопрос, почему должно было пройти столько времени и совершиться столько событий до выступления Давида, да и после этого он никак не проявит качества «помазанника»? Ответ однозначен: сам рассказ о помазании Давида на царство есть лишь объяснение и оправдание его дальнейшего поведения, а затем и воцарения. Но это не отменяет фактического союза между Давидом и Самуилом как представителями антисауловских сил.

Ко времени разрыва с Саулом Давид уже прославился своими подвигами в войне с филистимлянами. Даже если рассказ об убийстве Голиафа чисто фольклорный (впрочем, само имя филистимского великана, напоминающее некоторые балканские топонимы, создает впечатление подлинности), другие эпизоды жизни Давида, хотя и походя упоминаемые, несомненно, исторические. По поручению Саула он успешно воевал с филистимлянами (I Sam., 18, 5), а затем стал другом наследника трона Ионатана и зятем самого царя (I Sam., 18,1—4, 20—27). Популярная фигура, царский зять, не принадлежащий не только к роду и «дому» Саула, но и к племени Вениамина, Давид становился весьма опасным для династии (Eissfeldt, 1975a, 578). Саул попытался убить Давида, но тот сумел бежать. Вскоре вокруг него собрался отряд приблизительно из 400, а затем и 600 человек, что представляло собой значительную силу. Это были угнетенные, должники и «огорченные душой» (I Sam., 22, 2). Перед нами по существу низы общества, его изгои, потерявшие связь со своим «домом», родом, племенем, т. е. те же социальные силы, которые ранее собирались вокруг Абимелеха и Иеффая и на которые те опирались в своем стремлении к власти. По существу отряд Давида был подобен отрядам хапиру предыдущего тысячелетия и рекрутировался из подобных же слоев населения (Na’aman, 2000, 622). Давиду оказал помощь жрец Ахимелех, за что тот и весь его род по приказу Саула были уничтожены (I Sam., 22, 9—20). Единственный уцелевший сын Ахимелеха, Афиафар, бежал и присоединился к Давиду, при котором осуществлял жреческие обязанности (I Sam., 20, 21; 23, 9). Можно, вероятно, говорить о создании своеобразного «единого фронта», направленного против Саула, в который вошли иудеи (недаром Давид называл иудейских старейшин своими друзьями (I Sam., 30, 26)), пророки, связанные с прежним правящим слоем, часть жречества, деклассированные элементы, оказавшиеся вне существующей родо-племенной структуры. Духовным его вождем выступал Самуил, военным — Давид.

Однако Саул был еще слишком силен, и действия Давида сводились, по существу, к чисто разбойничьим акциям. В конце концов ему с его отрядом пришлось перейти на сторону врага — перебраться к филистимлянам и поступить на службу к правителю Гата Анхусу (I Sam., 27, 2—3). От этого правителя Давид получил в удел небольшой город Циклаг, которым он управлял, явно получая доход, и который должен был защищать (I Sam., 27, 6; 30, 1—20). Сам Давид называл себя рабом Анхуса (I Sam., 219, 8), что означает, конечно, не потерю личной свободы, а признание власти гатского царя. Еще до этого Давид со своим отрядом приходил на помощь городу Кейле, вероятнее всего, еще ханаанскому, когда тому угрожали те же филистимляне (Veijola, 1984, 81—84). Эти эпизоды из жизни будущего еврейского царя показывают, что отрядам, подобным отряду Давида, и их предводителям, в принципе, было безразлично, кому служить; это были типичные кондотьеры, готовые наняться на службу к кому угодно. Был ли отряд Давида единственным и таком роде в то время, неизвестно. Забегая вперед, можно сказать, что предводителем такого же отряда был будущий основатель Дамаскского царства. Видимо, существование таких отрядов разного размера и происхождения было характерной чертой того времени, времени государствообразования.

Между тем, филистимляне снова начали войну с Израилем. На этот раз было собрано объединенное войско всего Пятиградья (1 Sam., 29, 1—2). Характерно, что Давид был готов принять участие в войне против своих соотечественников, к чему, по-видимому, его обязывали условия подчинения Анхусу, но был отвергнут филистимлянами, опасавшимися с его стороны предательства (I Sam., 29, 3—6).

Филистимляне двинулись по долине Изрееля, где находились сравнительно недавно подчиненные ханаанские города, и далее к горной цепи Гелвуй (Гилбоа), явно надеясь на то, что к ним присоединятся ханаанеяне, и стремясь разрезать царство Саула надвое (Tadmor, 1981, 118). В ожесточенном бою еврейская армия потерпела поражение, и сам Саул и его три сына, включая наследника Ионатана, погибли. Филистимляне захватили израильские города и поставили в них свои гарнизоны (I Sam., 31, 1 —7). Израиль снова, как это было перед воцарением Саула, оказался под властью филистимлян. Пожалуй, только те израильтяне, которые жили за Иорданом, сумели сохранить свою независимость. Недаром именно жители заиорданского Иависа Галаадского похоронили останки Саула и его сыновей (I Sam., 31, 11 — 13). Время правления Саула точно не определено. В Библии не содержится никаких указаний на это, хотя не исключено, что при составлении I Книги Самуила оно каким-то образом не было включено в текст, хотя в последующих Книгах говорится о продолжительности царствований Давида и Соломона. Иосиф Флавий (Ant. Iud, VI, 14, 9) пишет, что при жизни Самуила Саул царствовал 18 лет, а после его смерти — еще 22. Нам не известен источник знаний Иосифа. В остальном изложении этот историк просто следует библейскому тексту, повторяя не только факты, но и их оценки. Может быть, в его распоряжении был какой-то вариант I Книги Самуила, который позже не попал в канонический текст. Однако то, что в этом тексте сохранилось, не дает оснований для констатации такой продолжительности царствования Саула. После упоминания о смерти и погребении Самуила говорится о пребывании отряда Давида в южной части территории племени Иуды (I Sam., 25—26), а затем о его бегстве к филистимлянам, где он пробыл один год и четыре месяца (I Sam., 27, 7). Едва ли его блуждание по иудейской пустыне и прилегающим к ней местностям могло продолжаться двадцать с половиной лет, тем более, что, по II Книге Самуила (4, 4), Давиду было всего 30 лет, когда он сразу после смерти Саула укрепился в Хевроне. Поэтому, учитывая сообщение Иосифа о 18 годах царствования Саула при жизни Самуила, можно принять, что правил первый израильский царь около 20 лет, т. е. примерно в 1023 — 1004 гг. до н. э.

Список литературы

1. Циркин Ю.Б. История библейских стран; М.: ООО "Издательстао Астрель"; ООО "Издательство АСТ", 2003

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.world-history.ru/