Отношения Твери и Москвы с конца XIII в. по 1485 г.

Отношения Твери и Москвы с конца XIII в. по 1485 г.

Содержание

Введение

I.                  Великое княжество Тверское

1.                 История возникновения Твери

II.               Отношения Твери и Москвы с конца XIII века

1.                 Возвышение Москвы

2.                 Предпосылки борьбы Твери с Москвой. Великое княжество Тверское при Михаиле Ярославиче (1271-1318 гг.)

3.                 Начало и итоги войны Твери и Москвы

4.                 Продолжение борьбы. Великое княжество Тверское при Константине Михайловиче (1306-1345 гг.)

5.                 Отношения Твери и Москвы при Борисе Александровиче (1425-1461 гг.) и его потомках

Заключение

Список источников и литературы

Введение

Известно, что без прошлого нет будущего. Без истории нет настоящего. Интерес к прошлому не случаен: он помогает понять нам сегодняшний день и заглянуть в завтрашний. Именно поэтому формирование исторического мышления немыслимо без полной убежденности в том, что есть незыблемая, жизнеутверждающая опора памяти – это память истории и культуры нашего народа, нашей земли.

Заглянуть в далекое историческое прошлое, выяснить, какие отношения были между Тверью и Москвой – это и многое другое побудило меня обратиться к интересной и актуальной, на мой взгляд, теме: «Отношения Твери и Москвы с конца XIII века до 1485 года».

Целью работы является: выявление отношений Твери и Москвы в период с XIII века по 1485 год.

В соответствии с поставленной целью мне предстояло решить задачи: поиск научной литературы по данной теме; изучить историю великого Тверского княжества, а также установить, с чего началась война с Москвой и к каким результатам она привела; рассмотреть период возвышения Москвы.

Мною была проанализирована научная литература по данной теме. Наиболее подробной, понятной для меня была книга Р.Г.Скрынникова «Возвышение Москвы». Книга Александра Экземплярского «Великие и удельные князья северной Руси в татарский период с 1238 по 1505 гг.» позволила довольно глубоко проанализировать отношения Твери и Москвы в различные периоды времени, начиная с конца XIII века и заканчивая серединой XIV века.

Очень интересными показались мне и такие книги, как Борзаковский В.С. «История Тверского княжества», Жилина Н.В. «К вопросу о происхождении Твери». В них подробно описывается зарождение Твери, интересно излагается информация о возникновении названия города.

Огромнейшую помощь оказал сайт www.biblioteka.ru: мною был использован электронный вариант полного курса лекций Ключевского В.О. «Русская история». Невозможно было обойтись без таких знаменитых источников, как Ипатьевская и Никоновская летописи.

Работу по поиску и изучению литературы я проводил в районной и областной библиотеках, в читальном зале Самарского государственного архива.

Таким образом, использование различных методов исследования, изучение специальной научной литературы помогло мне довольно глубоко изучить выбранную тему.

I.                  Великое княжество Тверское

1.                 История возникновения Твери

Губернский город Тверь расположен по обоим берегам р. Волги при впадении в последнюю с правой стороны р. Тьмаки, а с левой - Тверцы, разделяющей заволжскую сторону города на две части. [2;31] В древности она называлась Тферью, Тьферью и, как теперь, Тверью. Начало ее относят к 1181 г. [2;32] Великий князь владимирский Всеволод Юрьевич (Большое Гнездо), для охранения своих владений от набегов новгородской и новоторжской вольницы, поставил при устье Тверцы городок, т. е. крепостцу. Отсюда неудачно производят и самое название города твердь - Тверь. Но низменный левый берег Волги представлялся неудобным для заселения, так как часто, особенно в половодье, подвергался наводнениям, а потому многие стали перебираться на правый, нагорный берег. Впоследствии и самая крепостца перенесена была великим князем Ярославом Всеволодовичем также на правый берег, так что образование Твери, как города в строгом смысле этого слова, относят ко времени около 1240 г. [2;34]

Но есть еще мнение о новгородском, а не суздальском происхождении Твери, принадлежащее профессору Беляеву. Он относит основание Твери к очень раннему времени. На р. Тверце новгородцы уже имели пригород Торжок, откуда по реке легко могли пробраться к верховьям Волги и основать новую колонию - Тверь. Недаром первоначальное поселение было на левом берегу Волги, т. е. на новгородской стороне ее. «Действительно, -говорит историк Тверского княжества 1258 г., - странно, как новгородцы могли оставить без внимания такой важный пункт, как слияние р. Тверцы (на которой у них был построен Торжок) и р. Волги, тогда как они обыкновенно строили города на путях сообщения при больших реках и озерах. Не имея точных фактических указаний на существование Твери ранее XIII в., можно с большею или меньшею вероятностью делать некоторые предположения. Вероятно, новгородцами было основано поселение при устье Тверцы, которое от имени реки и получило свое название; это поселение, вследствие своего выгодного в торговом отношении положения, стало богатеть (подобно Торжку, богатевшему по той же причине). Но поселение это не было укреплено, потому что не было в той надобности, и летописи умалчивали о нем, потому что о нем не приходилось говорить по поводу каких-либо событий. Позднее, когда суздальские князья, владевшие верхневолжским краем, ведут борьбу с Новгородом и у них происходят враждебные столкновения с ним на Волге, то они сочли за лучшее укрепить Тверь, как пункт для защиты приволжского края и вместе с тем как опорный пункт в своих действиях против Новгорода. Тогда и летописи начинают о ней упоминать. Едва ли этот город, т. е. Тверь, был укреплен Юрием Долгоруким, как это можно было бы предполагать на том основании, что он построил один из приволжских городов, именно Кснятин, потому что в противном случае новгородцы не могли бы соединиться в 1181 г. на устье Тверцы и отсюда начать опустошение Волги. Они должны были бы взять сперва Тверь, о чем - по всей вероятности - было бы замечено летописцем. Вернее, что этот город был укреплен не Юрием Долгоруким, а сыном его, Всеволодом III». [3;52]

Есть грамота начала XII в., по которой можно было бы заключить о том, что в 1134-1135 гг. Тверь уже существовала, так как эта грамота писана около помянутых годов. Она дошла до нас в двух списках; это - уставная грамота новгородского князя Всеволода-Гавриила Мстиславича, данная церкви святого Иоанна Предтечи на Опоках. В одном списке этой грамоты читаем: «дал есми (Всеволод) пошлины попом св. Великого Ивана Петрятино дворище с купець в Руси, на память князем великым дедом моим и прадедом, имати с купець тая старина и в векы: с тверского гостя и с новгородцкого и с Бежицкого» и пр. В другом списке этого нет. В этом последнем грамота начинается так: «Се яз Князь Великий Всеволод, нареченный во св. крещении Гаврил, самодержец сын Мстиславль, внук Володимеров Мономаха, властвующа всею Русскою землею» и пр. В первом списке, где упоминается тверской гость слово «властвующа» отнесено не к Мономаху, а к самому Всеволоду: «владычествующу ми всею Русскою землею» и пр. На эту несообразность, заставляющую заподозрить подлинность этого списка, указал еще С. М. Соловьев. [3;54]

Как бы то ни было, но в первый раз Тверь упоминается в летописях под 1209 г., в котором великий князь Всеволод сильно стеснил новгородцев. На помощь к последним явился торопецкий князь Мстислав Мстиславич Удалой. Вследствие этого Всеволод посылал на Торжок сына своего Константина, который, потом, «возвратишеся с Тьфери». В Воскресенской летописи 1260 г. (об этом говорится под 1208 г., но и под 1209 г.) Тверь упоминается: «Приходиша к Москве рязаньские два князя, Изяслав Володимеричь и Кюр Михаил Всеволодичь, слышаша бо, яко сынове Всеволожи отошли суть на Тверь в Володимерь ко отцю своему». [3;56]

II. Отношения Твери и Москвы с конца XIII века

1. Возвышение Москвы

В 1263 г. Александр Невский умер, а на великокняжеском троне утвердился его младший брат Ярослав Ярославович. Он многое сделал, чтобы укрепить свою отчину – «молодой» город Тверь. Трое сыновей князя Александра поделили между собой отцовскую отчину: Дмитрию и Андрею достались «старые» города Переяславль и Городец на Волге, младшему сыну Даниилу - Москва с крохотным удельным княжеством. Дождавшись смерти дядьев, Дмитрий занял владимирский великокняжеский стол. Однако его младший брат Андрей затеял кровавую усобицу и с помощью татар попытался овладеть Владимиром. В 1293 г. он привел на Русь многочисленное монгольское войско. Брат золотоордынского хана Дюдень разграбил Владимир и 14 других городов в Суздальской земле. Татары грозили разорить Новгород Великий. Новгородцам с трудом удалось откупиться от них дарами. [1;73]

Полагают, что Александр Невский играл ту же роль во Владимирской Руси, что и Владимир Мономах - в Киевской. Существенное различие заключалось в том, что эпоха Александра Невского была временем установления татарского ига и заката великокняжеской власти, смирившейся перед татарской угрозой. Усобица, затеянная сыновьями князя Александра, довершила крушение сильной великокняжеской власти и подготовила почву для торжества младших удельных князей - тверского и московского. В 1300 г. московские войска захватили город Коломну, принадлежавшую рязанскому князю, а в 1303 г. - город Можайск. Отныне все течение Москвы-реки оказалось под властью местного удельного князя. Князь Дмитрий, изгнанный братом из Владимира, передал отчину Переяславль сыну Ивану. Не имея наследников, Иван перед смертью в 1302 г. завещал Переяславль не старшему дяде Андрею, который был его врагом, а младшему Даниилу Московскому. Год спустя Даниил умер, и переяславцы признали своим князем его сына Юрия. Род Александра Невского был ослаблен многократными разделами отчины и внутренними распрями. Старшие сыновья Александра умерли, и владимирский стол перешел в род Ярослава Ярославича. Хан передал ярлык на Владимир племяннику Александра Михаилу Ярославичу Тверскому. [1;74]

Непрекращающиеся татарские «рати» (набеги) вели к тому, что население суздальских ополий отхлынуло на тверскую окраину. Волга сохраняла значение главной водной и торговой артерии Северо-Восточной Руси, что давало большие преимущества Твери, располагавшейся на волжских берегах. Монголы сознательно истребляли или увозили в плен каменщиков и других русских мастеров. После Батыева нашествия строительство каменных зданий на Руси надолго прекратилось. Тверь была первым из русских городов, возобновившим у себя каменное строительство. Тверская отчина избежала дробления, что усилило местную династию. В отношении Орды Тверь проводила более независимую политику, чем другие княжества. Помимо собственных средств, тверские князья располагали ресурсами Владимирского великого княжества. Москва значительно отставала от Твери, и ее князья не рассчитывали одолеть тверскую братию собственными силами. Свои главные надежды они возлагали на интриги в Орде. Князь Юрий Данилович в течение двух лет жил в Сарае, прежде чем добиться своего. Женившись на сестре хана Узбека Кончаке, он получил ярлык на великокняжеский стол. Когда Юрий в сопровождении ордынского посла Кавгадыя и татар явился на Русь, Михаил Тверской отказался подчиниться воле монголов и разгромил московское войско. Кавгадый велел татарской дружине «стяги по вреши» (опустить знамена). Юрий Московский бежал с поля боя. Его жена Кончака попала в руки тверичей вместе с другой добычей. В плену Кончака вскоре же умерла. Бежав в Орду, Юрий обвинил тверского князя в том, что он отказался подчиниться воле хана, а затем отравил его сестру. Михаил Тверской был вызван в Орду и предстал перед судом ордынских князей. Суд признал Михаила виновным и осудил его на смерть. В 1318 г. Юрий занял Владимир и княжил там до 1324 г., когда был убит в Орде сыном погибшего тверского князя. [1;76]

Еще в 1299 г. митрополит Максим перенес резиденцию из разоренного Киева во Владимир. После его смерти тверской князь Михаил попытался возвести на митрополию своего ставленника, но потерпел неудачу. Константинополь прислал на Русь митрополита Петра, выходца из Галицко-Волынской Руси. Михаил Тверской затеял интригу с целью низложения Петра. Но на суде в Переяславле в 1312 г. Петр получил поддержку московского князя, бояр и духовенства и сумел оправдаться. Перед смертью Петр распорядился похоронить его в Москве, а не во Владимире, находившемся тогда в руках тверского князя. [1;77]

Юрию Даниловичу наследовал его брат Иван I Данилович Калита (1325-1340). При нем преемник Петра митрополит Феогност окончательно переселился в Москву. В период правления Ивана I борьба между Москвой и Тверью разгорелась с новой силой. Тверской князь Александр Михайлович превосходил могуществом и авторитетом московского князя. Считаясь с традицией, Орда вернула ярлык на великое княжество Владимирское Твери. Одновременно хан решил добиться от тверского князя Александра полной покорности и с этой целью в 1327 г. отправил на Русь царевича Чолхана с большой вооруженной свитой. Явившись в Тверь, он изгнал тверского князя с его двора и сам водворился во дворце. Насилия татар вызвали народное восстание. Чолхан и его дружина были перебиты. Иван I Московский немедленно привел на Русь татарские рати Федорчука и Туралыка. Татары разгромили Тверскую землю. Князь Александр отверг приказ хана и не явился в Орду по его вызову. Он сел на княжение в Пскове, куда тотчас двинулся с войсками Иван I. Псков стал готовиться к обороне. Но митрополит пригрозил псковичам церковным проклятием, и князю Александру пришлось покинуть город. Он пытался найти подмогу в Литве. В конце концов, князь отправился на поклон в Орду и вернул себе тверской престол. Но тут в дело вновь вмешалась Москва. По навету Ивана Калиты хан призвал к себе Александра Тверского и его сына и в 1339 г. предал их мучительной казни.

После 1328 г. владимирский стол окончательно перешел в руки московских государей. [1;79]

Историки высказывали удивление по поводу «таинственных исторических сил, работавших над подготовкой успехов Московского княжества с первых минут его существования». Полагают, что возвышению Москвы способствовало выгодное положение на перекрестке торговых путей. Однако нетрудно заметить, что положение Твери на волжском торговом пути было не менее выгодным. Одолевая своих противников с помощью татар, Москва сама превратилась в орудие Монгольской империи. Разгром Твери нанес огромный ущерб общерусским интересам. Иван Калита добился «великой тишины» - временного прекращения татарских набегов. Но московское «замирение» надолго упрочило монгольское господство. Доверяя московскому князю, хан предоставил ему право собирать дань со всей Руси и доставлять ее в Орду. Дань стала средством обогащения московской казны. В народе Иван I получил прозвище Калита, что значит «денежный мешок». Московские государи не щадили сил и, не стесняясь, использовали подкуп, обман, насилие, чтобы расширить свои владения. Эти князья, лишенные таланта и отличавшиеся устойчивой посредственностью, вели себя, как мелкие хищники и скопидомы. [5;61]

Быстрое возвышение Москвы задерживало процесс дробления Северо-Восточной Руси, позволяло собирать «дробившиеся части в нечто целое». Приведенные слова В. О. Ключевского оказали глубокое влияние на русскую историческую мысль. В блестящем исследовании о московском государстве А. Е. Пресняков сосредоточил внимание на формировании основ новой государственности при ближайших преемниках Ивана Калиты, на собирании власти московскими великими князьями. [11]

Понятие "собирание власти" не вполне точно отражает факт завоевания Москвой различных, не принадлежавших ей, земель. На первых порах эти завоевания не имели важных исторических последствий. Ожесточенная борьба между Москвой и Тверью ускорила распад Северо-Восточной Руси. Подле великих княжеств Владимирского, Тверского и Московского образовалось Нижегородско-Суздальское великое княжество. Ростовское, Ярославское и Стародубское княжества распались на множество удельных княжеств. [11]

Начальные успехи Москвы не заключали в себе ничего загадочного. Московское княжество избежало дробления, подорвавшего мощь других великих княжеств Руси. Помимо объективных причин, возвышению Москвы благоприятствовали случайные факторы: низкая рождаемость в семье Ивана I и смертоносное действие чумы. Эпидемия унесла жизнь сначала старшего сына Ивана I Семена Гордого и его детей, а затем второго сына Ивана II Красного. Будущее династии сосредоточилось на сыне Ивана II Дмитрии. Княжич стал великим князем в 9 лет. Правителем при нем был, как полагают, митрополит Алексей, который при помощи игумена Сергия Радонежского воздвиг на Руси здание православной теократии. Приведенная оценка легендарна. Византийские источники сообщают, что Иван Красный перед смертью назначил опекуном сына и правителем страны митрополита Алексея. Но византийцы получили информацию от посланцев самого Алексея, придерживавшихся тенденциозной версии. Алексей был митрополитом Киевским и всея Руси. В это время древняя церковная столица Руси попала под власть Литвы. Когда Алексей отправился в Киев для упорядочения церковных дел, его там арестовали и длительное время держали в темнице. Как раз в это время в Москве умер Иван II. В его завещании не упомянуто даже имя Алексея. [9;128]

Правителями Московского княжества был и не "теократы" Алексей или Сергий, а московские великие бояре. Они-то и управляли государством от имени малолетнего княжича. Без них Дмитрий Иванович не мог вести войну и решать государственные дела Северо-Восточная Русь делилась на множество независимых княжеств, постоянно враждовавших между собой. Если князь затевал войну, без совета с боярами, те могли покинуть его и поступить на службу к другому князю. Их право на отъезд подтверждали все без исключения междукняжеские договоры. Время великого князя Дмитрия Ивановича с полным правом называют золотым веком боярства. [9;131] По словам летописи, Дмитрий советовал своим сыновьям править государством в согласии с боярами: «И боляры свои любите, честь им достойную воздавайте, противу служению их, без совета их ничьто же не творите». [I;32] В прощальной речи к боярам великий князь сказал: «Великое княжение свое вельми укрепих... отчину свою с вами соблюдах... И вам честь и любовь даровах... И веселихся с вами, с вами и поскорбех. Ве не нарекостеся у меня боляре, но князи земли моей...» [I;36] Сочиненные много позже речи при всех их риторических красотах и преувеличениях, достаточно верно отражали характер взаимоотношений великого князя и его бояр.

По временам великим князьям не удавалось избежать раздора с «правителями земли», что приводило к кровавым драмам. При жизни Семена Гордого боярин Алексей Хвост затеял интригу в пользу его брата удельного князя Ивана. Семен наказал боярина и запретил братьям принимать его в уделы. Когда Иван II занял великокняжеский престол, он тотчас поставил боярина Хвоста на пост тысяцкого - главы столичной «тысячи» воинов. Московские бояре, вершившие дела при Семене Гордом, не пожелали уступить первенство Хвосту. Они убили его и бросили труп посреди Кремля. Инициатор заговора Василий Васильевич Вельяминов принужден был после гибели тысяцкого бежать в Орду.

Татарское нашествие привело к тому, что старая знать, происходившая от варяжских дружинников, исчезла с лица земли. Бояре Вельяминовы принадлежали к числу немногих уцелевших норманнских родов. Предок Василия Протасий Вельяминов обосновался в Москве при Данииле Александровиче. При Иване Даниловиче Калите занял пост тысяцкого. В том же чине служили его сын Василий и внук Василий Васильевич, тысяцкий Семена Гордого. [9;135]

Московский митрополит Алексей, происходивший из знатного боярского рода Бяконтов, позаботился о том, чтобы потушить конфликт при дворе. Благодаря его ходатайству Вельяминов мог вернуться в Москву и вновь занял одно из первых мест в думе. Вскоре он породнился с великокняжеской семьей, женив великого князя Дмитрия и своего сына Микулу на родных сестрах. Когда тысяцкий В.В. Вельяминов умер, Дмитрий Иванович, тяготившийся опекой старых бояр, упразднил должность тысяцкого, после чего сын умершего И. Вельяминов бежал в Тверь, а оттуда в Орду. [7;49]

Начиная с XIV в. все большую роль в истории Восточной Европы начинает играть Литовское великое княжество, подчинившее себе Белую Русь. При князе Ольгерде (1345-1377) литовцы захватили историческое ядро Руси - Чернигов, Киев и Переяславль, а также большую часть Владимирско-Волынского княжества. Для западных и южных русских земель присоединение к Литве сулило освобождение от татарской власти и постылого «выхода».

К середине XIV в. Литва превратилась в Литовско-Русское государство. Подавляющую часть его населения составляли русские люди, а государственным языком Литвы стал русский язык. Литовские князья стали претендовать на то, чтобы объединить под своим княжеством всю Русь, что неизбежно сталкивало их с Москвой. Важную роль в назревавшем конфликте играла Тверь. [8;136]

В 1368 г. князь Дмитрий пригласил в Москву тверского князя Михаила Александровича. Положившись на обещания митрополита, Михаил прибыл в Москву, где его бросили в тюрьму, а затем продиктовали условия мира. Навязанный Твери мир оказался непрочным. Тотчас по возвращении в Тверь Михаил обратился за помощью в Литву. Вскоре же Ольгерд во главе литовских, тверских и смоленских полков вторгся в пределы Московского княжества. Застигнутый врасплох князь Дмитрий не успел собрать значительного войска. Высланный им под Волоколамск сторожевой полк был разгромлен на реке Тросна ратью Ольгерда 21 ноября 1368 г. Князь Дмитрий затворился в недавно отстроенном каменном Кремле. Литовцы три дня стояли у стен крепости, а затем отступили, подвергнув страшному разорению московскую округу. [8;137]

Тверской князь Михаил попытался вовлечь в войну с Москвой не только литовцев, но и татар. В 1370 г. он ездил в Орду к эмиру Мамаю и получил от него ярлык на великое княжество Владимирское. Но Дмитрий отказался подчиниться Орде и не пустил Михаила Тверского во Владимир. Тогда Тверь во второй раз призвала на помощь литовцев. В течение двух дней Ольгерд безуспешно пытался взять Волоколамск, а затем восемь дней осаждал Москву. Второй поход на Москву закончился тем, что противники заключили перемирие на полгода. [8;140]

Вернувшись из похода, Михаил Тверской снова отправился к Мамаю и вернулся на Русь с ярлыком в сопровождении татарского посла Сарыхожи. Дмитрий Иванович и на этот раз отказался подчиниться воле Мамая, но принял Сарыхожу в Москве и осыпал подарками. Чтобы избежать полного разрыва с Мамаем, князь Дмитрий вынужден был отправиться на поклон к нему в Сарай. Истратив огромные суммы денег, он вернул ярлык на великое княжество.

В июне 1372 г. Ольгерд и Михаил Тверской предприняли новый поход на Москву. Но этот раз князь Дмитрий успел хорошо подготовиться к войне. Многочисленное московское войско встретило противника близ южной границы под Любутском. Несколько дней рати стояли друг против друга, а затем разошлись в разные стороны. Мирное соглашение завершило длительную и трудную войну. [2;41]

Как и в 1368 г. Москва пустила в ход всевозможные ухищрения, чтобы навязать Твери свои условия мира. Московские послы заплатили татарам неслыханную сумму "тму рублев" (10 000) за княжича Ивана, наследника тверского князя, оставленного отцом в Орде в качестве заложника поле получения ярлыка на великое княжение. В конце 1372 г. княжича привезли в Москву и стали "держати в ыстоме" на митрополичьем дворе. Михаилу пришлось покориться. Мир был подписан, а княжич Иван отпущен к отцу.

В начале правления Дмитрий и его бояре проводили политику подчинения Орде, традиционную со времен Александра Невского и Ивана I Калиты. Однако как только в Орде начались междоусобицы и смута, Русь попыталась избавиться от чужеземного ига. В 1374 г. в Нижнем Новгороде народ перебил татарских послов с отрядом в 1000 человек. Москва немедленно послала на границу свои войска. При посредничестве митрополита Алексея и посланца константинопольского патриарха Киприана русские князья составили коалицию и стали готовиться к войне с Мамаем, правителем Орды. Основу коалиции составил союз между Москвой, Тверью и Рязанью. Крушение коалиции началось после того, как в Твери появился беглый московский боярин И. Вельяминов. Он поведал тверскому князю Михаилу о раздорах в Москве и склонил к войне с князем Дмитрием. Литва и татары обещали Михаилу военную помощь. Вельяминов отправился в Орду, после чего хан передал ярлык на владимирский престол тверскому князю. Получив ярлык, Михаил тотчас послал рать на московскую границу. Он явно переоценил свои силы. В 1375 г. войска десятка русских княжеств, собранные, по-видимому, для войны с Ордой, обрушились на Тверь. После месячной осады Твери Михаил признал свое поражение и объявил о возвращении в состав антиордынской коалиции. Боярин И. Вельяминов, будучи в Орде, именовал себя московским тысяцким. Князь Дмитрий нашел случай отомстить ему за интриги. Боярина хитростью заманили на Русь, схватили и обезглавили. [9;141]

В 1378 г. полки Московского и Рязанского княжеств нанести поражение татарам на реке Воже в пределах Рязанского княжества. Правителю Орды надо было либо отказаться от богатого русского улуса, либо обрушить на Русь сокрушительный удар, чтобы в корне пресечь угрозу татарской власти. [9;142]

В орде эмир Мамай имел серьезного противника в лице хана Тохтамыша, подчинившего себе среднеазиатские владения империи. Тем не менее, под властью Мамая оставались обширные территории от Нижней Волги до Крыма и Северного Кавказа.

Золотая Орда представляла собой сложный конгломерат кочевых племен и народностей. Монгольские племена, приведенные на Волгу Батыем, по-прежнему составляли ядро ее военных сил. Но основным населением ордынских степей были половцы. Завоеватели сохранили власть над половцами, но приняли их культуру. В качестве государственного языка в Орде в конце XIV в. стал использоваться половецкий.

Русь вступила в войну с Ордой в неблагоприятных условиях. Против нее объединились два наиболее сильных противника - татары и литовцы. Орда Мамая придвинулась к русской границе. На помощь ему шел литовский великий князь Ягайло с литовско-румынскими полками. Дмитрий Иванович решил отправиться в ордынскую степь, чтобы сразиться с татарами до их соединения с Ягайло. Ему удалось осуществить свой план.

Когда началась война, антиордынская коалиция окончательно распалась. Главные союзники Тверь и Нижний Новгород бросили Москву на произвол судьбы, а Рязань переметнулась на сторону татар. Лишь два княжества - Ростовское и Ярославское - прислали на помощь князю Дмитрию свои дружины. Эти княжества, пережившие дробление, находились в сфере московского влияния. Представление об участии в войне до полумиллиона ратников с обеих сторон сильно преувеличено. Москва едва ли могла выставить против Мамая более двадцати-тридцати тысяч человек. Численное превосходство было на стороне татар.

В конце лета 1380 г. князь Дмитрий Иванович отправился в поход на татар. Проделав путь в 200 км от Коломны до Дона, русская рать на рассвете 8 сентября 1380 г. переправилась на Дон и выстроилась в боевом порядке на обширном поле между Доном и Непрядвой. [11]

Подойдя с юга, Мамай разбил ставку на вершине Красного Холма, господствовавшего над местностью. Поле заметно понижалось к северу, что благоприятствовало атакующим. Около полудня Мамай бросил свою конницу в атаку на русские полки. Но Дмитрий Иванович и воевода Боброк умело использовали особенности местности, располагая войска. Татары не смогли применить свою излюбленную тактику охвата флангов русской армии.

Русские воеводы понимали, что сеча будет кровавой и победит тот, кто сохранит больше сил. Великий князь пошел на риск. Подчинив Боброку значительные силы, он велел ему укрыться в засаде в зеленой дубраве на левом фланге. Соотношение сил в первой линии стало еще более неблагоприятным для русских.

Считается, что битва началась с традиционного богатырского поединка. Из русских рядов выехал инок Пересвет, из татарских - пятисаженный "злой печенег". Богатыри ударили друг друга копьями, и оба пали замертво. Пересвет - историческая личность. В старину любая битва после сближения армий распадалась на множество поединков. В одном из таких поединков и сложил голову Пересвет, обороняя родную землю.

В Древней Руси случалось, что бою небольших сил предшествовал поединок. Когда храбрый князь Мстислав победил князя Редедю Касожского, касоги ушли с поля боя, не вступая в сражение. Поединок терял смысл в битвах с участием больших масс войск. Состязание между богатырями уступало место столкновению сторожевых отрядов.

Героем первой схватки с татарами был не Пересвет, а великий князь Дмитрий Иванович, выехавший навстречу татарам во главе сторожевого войска. Что могло побудить главнокомандующего русским войском к такому безрассудному риску? Известно, что при виде надвигающихся ордынских полчищ бояре настойчиво советовали Дмитрию поскорее покинуть передовую линию. 29-летний князь отверг их совет. [11]

Замечание, мимоходом оброненное новгородским летописцем, вполне объясняет его поведение. Когда Мамаевы полчища облегли поле и стали надвигаться на русские полки подобно грозовой туче, многих новобранцев охватили неуверенность и страх, а некоторые из них стали пятиться и «на беги обратишася». Тогда-то Дмитрий Иванович и возглавил атаку. Чутье полководца подсказало ему, что исход битвы будет зависеть от того, удастся ли ему воодушевить дрогнувших «небывальцев» (новобранцев) и одновременно сбить наступательный порыв врага. [11]

2. Предпосылки борьбы Твери с Москвой. Великое княжество Тверское при Михаиле Ярославиче (1271-1318 гг.)

Михаил Ярославич вступил на великокняжеский тверской стол после брата своего Святослава, вероятно, в 1282 г., но никак не позднее 1285 г. Михаилу было еще только лет 15, как уже ему пришлось испытать тревоги военного времени: в 1286 г. литовцы вторглись в Тверскую землю, повоевали некоторые волости и угрожали не только Тверскому, но и соседним княжествам. Это последнее обстоятельство заставило вооружиться не только тверичей, но и новоторжцев, волочан, зубчан, ржевичей, дмитровцев и москвичей. Соединенные силы догнали литовцев в каком-то лесу, отобрали у них весь полон и даже захватили князя их Доманта. [2;44]

В 1288 г. Михаилу пришлось выдерживать натиск со стороны великого князя Дмитрия, который поднялся на Тверь потому, что «не вьсхоте Михаил тверскый поклонитися великому князю Дмитрию», как другие князья. Кроме того, Дмитрий не забыл, конечно, что прежде, при Святославе, Тверь помогала противнику его, Андрею. Дмитрий с братьями: Андреем городецким, Даниилом московским, а также Димитрием Борисовичем ростовским, прошел до Кашина, где простоял 9 дней; города союзники не взяли, но вокруг него - по выражению летописи – «все пусто сотвориша»; потом они взяли Кснятин и пошли к самой Твери. Михаил вышел навстречу; стали трактовать о мире, и заключили его, но неизвестно, на каких условиях. [2;45]

В 1293 г. мы видим Михаила в Орде, - но летописи не говорят, по какой причине он был там. В то же время приезжает туда и Андрей городецкий с другими князьями жаловаться на великого князя Дмитрия и похлопотать о великокняжеском ярлыке. Хан послал на Дмитрия татар, которые опустошили не только Переяславль, но и многие другие владимиро-суздальские города. От татарских неистовств в Твери укрылось множество несчастных, бежавших из разоренных или только ждавших разорения городов; они клялись биться с татарами не на живот, а на смерть, - но их смущало отсутствие тверского князя. Между тем, Михаил возвращался из Орды; проезжая почти в виду татар, он должен был, по указанию какого-то священника, избрать необычный путь, безопасный от татарских отрядов, и благополучно прибыл в Тверь. Но на этот раз татары не решались нападать на Тверь, потому ли, что видели готовность к отчаянному сопротивлению, или потому, что Михаил ездил в Орду действительно за ярлыком. Вслед за Михаилом, в том же 1293 г., в Тверь приходил татарский царевич Тохтамер (Токтомерь); но для чего он приходил, из летописей не видно. Последние замечают только, что царевич «многу тягость учинил людем». Между тем, Димитрий бежал в Псков. Со стороны Михаила в это время не только не видно враждебных действий против Дмитрия, - напротив - как будто расположение к нему: он, в 1294 г., принял Дмитрия у себя, в Твери. Дмитрий - вероятно, не без согласия Михаила - посылал отсюда тверского епископа и какого-то князя Святослава к Андрею и новгородцам для переговоров. Неизвестно, что из этих переговоров вышло, но вскоре после этого Дмитрий постригается и умирает, а Андрей становится великим князем. В том же году (1294) 8 ноября Андрей и Михаил женятся на дочерях только что умершего кн. ростовского Димитрия Борисовича (Михаил - на Анне). Конечно, эти браки заключены не без практических соображений. [2;47]

В следующем году Михаил заключил с Новгородом договор, по которому обе стороны обязываются помогать друг другу в случае обиды от великого князя Андрея, от татар и др. Тогда же у Михаила вышла ссора - неизвестно, из-за чего - с Андреем; на стороне первого были Даниил московский и Иван Димитриевич переяславский; на стороне же великого князя - Федор Ростиславич переяславский и Константин Борисович ростовский. Князья собрались во Владимире, куда прибыл из Орды и посол ханский для решения их дела. Впрочем, спорящих примирил владимирский епископ Симеон. Но в том же году, по некоторым известиям, Андрей хотел идти на Переяславль, Москву и Тверь. Тверской и московский князья стали у Юрьева, так что загородили Андрею путь к Переяславлю. Князья помирились и на этот раз.

В 1301 г., - конечно, вследствие договора 1294 г., - Михаил пошел на помощь новгородцам против шведов, построивших на Неве, против Охты, крепостцу Ландскрону, которая могла господствовать над соседним морем и мешать новгородской торговле. Но с дороги он вернулся назад, узнав, что новгородцы с Андреем и владимирским войском сожгли Ландскрону и одержали над шведами победу.

В том же 1301 г. был съезд князей в Дмитрове. Здесь были: великий князь владимирский, Михаил тверской, Даниил московский и Иван Димитриевич переяславский. Зачем они собрались, из летописей не видно, - но последующие события говорят за то предположение, что съезд был из-за Переяславля. Как бы то ни было, но на этом съезде тверской и переяславский князья в чем-то не сошлись. В 1302 г. умер Иван Димитриевич. Андрей хочет захватить Переяславль, который теперь Михаил не защищает, как в 1296 г. Впрочем, и без него Даниил, по-видимому, без особенного усилия захватывает Переяславль и выгоняет оттуда Андреевых наместников. [2;48]

В 1304 г. умирает великий князь Андрей, и его бояре, в том числе и Акинф, отъезжают в Тверь, предполагая, конечно, что в грядущих событиях она возьмет верх. С этого времени начинается продолжительная борьба Твери с Москвою, где по смерти Даниила (1303 г.) занял стол сын его Юрий. Михаилу открывался путь к великокняжескому столу, и он отправился в Орду за ярлыком. Юрий также отправился в Орду и с тою же целью, несмотря на убеждения митрополита Максима - не ездить, и на обещание его, что тверской князь даст ему из отчины "вашея" то, что он захочет. Юрий сказал, что в Орду он все-таки поедет, хотя и не за велико-княжеским ярлыком, и обманул митрополита.

Между тем, тверские бояре действовали в пользу своего князя, хотя и безуспешно: они захватили в Костроме брата Юрьева Бориса, хотели захватить и самого Юрия, но он благополучно пробрался в Орду. Далее, не сносясь с Новгородом, они послали туда "с безстудством многим" тверских наместников, но новгородцы "высокоумие их и безстудство ни во что же положиша"; они даже выслали к Торжку, как важному пункту, войско; сюда подошла и тверская рать. Стороны, впрочем, примирились до приезда князей из Орды. Наконец, тверичи захотели овладеть и Переяславлем, о чем кем-то тайно дано было знать в Москву, а потому брат Юрия Иван с московским и переяславским войсками пошел на выручку города, близ которого тверичи потерпели совершенное поражение, причем лишились, между прочим, боярина Акинфа, сыновья которого с остатками войска убежали в Тверь. Между тем, Михаил, обладая большими денежными средствами сравнительно с Юрием, получил в Орде ярлык на великокняжеский владимирский стол.

Теперь Михаилу, естественно, захотелось обессилить свою соперницу, и он пошел на Москву ратью, но, не могши взять ее, помирился с Юрием и возвратился в Тверь. В следующем 1305 г., после того, как Юрий, убив рязанского князя Константина Романовича, бывшего у него в плену, взял Коломну, - его братья, Александр и Борис Даниловичи, почему-то отъехали в Тверь. Михаил не думал ограничиться походом 1304 г. на Москву: в 1308 г. он опять пошел на последнюю, бился под городом, и «много зла сотвори»; но и на этот раз, не взявши города, заключил мир и возвратился в Тверь. [2;49]

Вслед за битвой 1308 г. Михаил приглашен был в Новгород для разбора возникших там споров и ссор. От этого времени сохранилось довольно значительное число договорных грамот Новгорода с Тверью. Во всех этих грамотах новгородцы ревниво отстаивают свои права и преимущества, особенно относительно того, чтобы, начиная с князя (тверского) и его семьи и оканчивая приближенными к нему, никто не приобретал земель, селений и каких бы то ни было угодий на их территории, чтобы возвращены были Новгороду слободы и села, некогда данные ими князю Димитрию, Андрею и др.; тут же определяются границы между новгородскими и тверскими землями и т. д. Михаил выехал из Новгорода без ссоры, а волостей все-таки не возвратил.

Не успевши овладеть Москвой, Михаил задумал овладеть Нижним Новгородом. Конечно, овладевши Нижним, Тверь могла бы господствовать над верхней частью бассейна Волги, - тем не менее, трудно объяснить это желание тверского князя. В 1311 г. он отправляет в Нижний Новгород рать под начальством (конечно, номинальным) 12-тилетнего сына своего Димитрия, а сам, - вероятно, из боязни нападения на Тверь московского князя в случае, если бы лично отправился в поход, - остается в Твери. Но во Владимире Димитрий встретил препятствие в лице митрополита Петра, который, по словам летописи, "не благослови его (Димитрия) столом в Володимери", - так что тот простоял во Владимире 3 недели, "бил челом Петру митрополиту, да его разрешит". Митрополит разрешил, и Димитрий, распустивши рать, возвратился в Тверь.

В 1313 г. Михаил и митрополит Петр поехали в Орду за ярлыками к новому хану Узбеку. Михаил возвратился позднее митрополита Петра (1313 г.), а именно в 1315 г. Тогда же (неизвестно, добровольно, или по требованию князя) тверской епископ Андрей удалился в монастырь, а на его место митрополит Петр поставил Варсонофия. [2;51]

Пока Михаил был в Орде, новгородцы, в 1314 г., решились выгнать его наместников, вынужденные к тому притеснениями их. Надобно заметить, что еще в 1312 г. Михаил за что-то прогневался на новгородцев: вывел из Новгорода своих наместников и остановил подвоз хлеба в Новгородскую землю. Эта ссора окончилась миром, по которому новгородцы должны были заплатить Михаилу 1500 гривен серебра, а Михаил - пропустить в Новгород обозы с хлебом. Наместники Михаила вернулись в Новгород и, конечно, еще более стали притеснять новгородцев. Это обстоятельство и вызвало восстание новгородцев в 1314 г. Новгородцы звали к себе Юрия Данииловича, который - несмотря на то, что на великом княжении был Михаил - согласился на предложение их и наперед послал туда князя Федора Ржевского, который заключил Михаиловых наместников во владычнем дворе, вышел с новгородцами в Тверскую землю и пожег села на левом берегу Волги. Против новгородцев выступил 15-летний сын Михаила Димитрий, также на берег Волги. Враги, простоявши друг против друга 6 недель, заключили мир. После этого к новгородцам является сам Юрий, которого они звали на всей своей воле, хотя потом это обстоятельство невыгодно отозвалось не только на Новгороде, но и на Пскове: вскоре там вздорожал хлеб, что, вероятно, зависело от остановки тверским князем новгородских гостей. Впрочем, Юрий вскоре должен был оставить Новгород и ехать в Орду, куда звал его Узбек. [2;53]

Вероятно, Михаил, во время пребывания в Орде, успел настроить хана против Юрия, так как тверской князь не только был утвержден в великокняжеском достоинстве, но и получил еще силу татарскую для борьбы с Новгородом (1315 г.). Юрий же, позванный в Орду, почему-то медлил исполнением ханской воли.

С низовскими полками, татарами и татарскими послами Михаил вторгся в Новгородскую землю, и начались грабежи; многие села заложились за князя, княгиню и бояр тверских, конечно, для того, чтобы избавиться от грабежа; наконец, Михаил встретил новгородцев с новоторжцами, бывшими под начальством Юриева брата Афанасия, с которым шел и князь Федор Ржевский, под Торжком, где новгородцы стояли 6 недель, собирая вести о тверичах. Новгородцы потерпели полное поражение (10 февраля 1315 г.) и затворились в Торжке, посад которого был сожжен тверичами. Михаил требовал от осажденных выдачи князя. Афанасия и Федора Ржевского, но получил отказ; требовал одного Федора Ржевского, но и этого сначала отказывались выдать, а потом все-таки выдали. Тут же был заключен мир: новгородцы должны были дать окуп в 5,000 гривенок серебра. По заключении мира, Михаил позвал к себе Афанасия и новгородских бояр, конечно, на пир, но коварно приказал схватить их и отправил в Тверь, как заложников. Он не пощадил, против обещания, и Торжка: брал с жителей окуп, кто сколько мог дать; отбирал коней и оружие и разрушил кремль. В Новгород он послал наместников. Несмотря, однако, на мир, он все-таки продолжал теснить Новгород: так, он не пропускал туда хлебных обозов.

Еще до Новоторжской битвы Юрий с некоторыми новгородцами выехал из Новгорода; после же битвы отправился в Ростов, а отсюда - в Орду. После новоторжской же битвы и новгородцы пошли в Орду «сами о ceбе», как сказано в летописи; но тверичи перехватили их и привели в Тверь. Между тем, последние события и эта неудачная поездка в Орду взволновали весь Новгород: новгородцы искали измены, некоторых даже убили. Такое грозное настроение новгородцев заставило тверских наместников, в 1316 г., выехать из Новгорода. [2;55]

В том же 1316 г. Михаил поднялся на Новгород со всею Низовскою землею. Новгородцы, в свою очередь, всей своей волостью новгородской приготовились к отпору. Михаил остановился верстах в 50 от Новгорода, а потом повернул назад, может быть, потому, что увидел полную готовность новгородцев к защите, или потому, что Юрий, побывавши в Орде, готовился напасть на Тверь. Притом же Михаил захворал в это время. Таким образом, тверской князь решился отступить, но отступление это было гибельно для его войска, которое, блуждая по болотам и лесам, страдало от голода: ели конину, даже кожу со щитов. Очень естественно, что множество воинов заболевало и умирало.

Теперь новгородцы возымели надежду на уступчивость со стороны тверского князя и послали в Тверь владыку Давида - хлопотать об освобождении новгородских пленников (1315 г.) с предложением за них окупа; но Михаил не согласился.

Юрий возвратился из Орды с успехом: там он породнился с ханом, женившись на сестре его Кончаке, и получил ярлык на великокняжеский стол. С ним были татары и ханские послы. Михаил и князья суздальские (державшиеся еще Михаила или потому, что не знали об успехах Юрия в Орде, или потому, что сомневались, чтобы Юрий взял верх в предстоящей борьбе) встретились с Юрием на Волге, близ Костромы. Враги долго стояли здесь друг против друга. Михаил сносился с ханским послом Кавгадыем, прибывшим с Юрием из Орды. Осторожность требовала уступки со стороны Михаила: на стороне Юрия были и татары и родство с ханом, и Михаил отказался от великокняжеского достоинства и вернулся в Тверь. Но он по собственному опыту должен был предполагать, что Юрий и теперь не оставит его в покое. Так, действительно, вскоре и случилось. [2;56]

3. Начало и итоги войны Твери и Москвы

Юрий собирал войска в Костроме. Сюда явились к нему теперь и князья суздальские. План московского князя, в предстоящей с Михаилом войне, состоял в том, чтобы напасть на Тверь самому с юга, а новгородцам - с севера. Объяснить это дело в Новгороде он послал какого-то Телебугу. Новгородцы выступили в поход. Простоявши под Торжком 6 недель, откуда они сносились с Юрием о том, чтобы заодно ударить на Михаила, новгородцы, наконец, подошли к тверской границе и начали пустошить тверские селения. Михаил с расчетом поторопился выступить против новгородцев, пока еще не подошел Юрий. В последовавшей битве Михаил одержал победу, и новгородцы вынуждены были заключить мир с условием не стоять ни за ту, ни за другую сторону; они удалились в Новгород.

Между тем, Юрий с суздальскими князьями и татарами подошел к Клину. По дороге все делалось жертвой грабежа и насилия. На самую Тверь Юрий почему-то не пошел, а остановился в 15 верстах от нее, где простоял 5 недель (всего же опустошал край в продолжение трех месяцев). Михаил затворился в Твери, куда Кавгадый посылал послов «все с лестию, и не бысть межи ими мира». Наконец, войска Юрия пошли к Волге, конечно, для переправы на левую сторону, которая еще не тронута была. [10;84]

Почему же Михаил до сих пор бездействовал? Некоторые летописи передают беседу Михаила с епископом, князьями и боярами (которой в действительности, может быть, и не было, но которая может передать нам взгляд современников на событие); из этой беседы видно, что князь, щадя отчину, воздерживался от военных действий (чтобы, конечно, не раздражать хана и не навлечь гнева его на отчину). Что же делать теперь? Присутствующие заявляют, что они готовы кровь пролить за отчину. Но дело, кажется, объясняется тем, что теперь поднялись и кашинцы, которым угрожала беда; а до последнего времени одними собственными силами Михаилу трудно было бороться с Юрием. Тверичи и кашинцы теперь соединились и встретили Юрия при теперешнем ceле Бортеневе, где 22-го декабря (1318 г.) произошла битва. Михаил одержал верх: взял множество полону, захватил многих князей и бояр, в том числе Бориса, Юриева брата, и жену Юрия, Кончаку. Кавгадый отдал своим приказ бросить стяги и идти в стан, а Юрий бежал в Новгород.

Юрий бежал, но оставался еще Кавгадый, который в данном случае играл такую важную роль, и который был в большой милости у хана. Вот почему Михаил старается помириться с ним, щадить его татар: хочет, как видно, перетянуть его на свою сторону. На другой день после битвы Михаил сам виделся с ним, пригласил его с дружиной в Тверь и держал в чести. Кавгадый обещал Михаилу защиту перед ханом; про себя говорил, что он приходил без царева позволения, что теперь он боится опалы (как вскоре увидим, все это - татарская дипломатия) и т. д. [10;85]

Между тем, Юрий просил помощи у Новгорода, который, таким образом, оказался в щекотливом положении: страшно, с одной стороны, не угодить ханскому родственнику, с другой - у тверского князя были новгородские заложники. Однако, страшась усиления тверского князя, они, а также и псковичи, взявши с собой владыку Давида и Юрия, пошли на Волгу. Михаил встретил их у брода. Здесь решено было, что оба князя пойдут на суд в Орду. Тогда же Михаил заключил с Юрием и новгородцами договор, по которому обязался признать старые границы между новгородскими и тверскими землями; не задерживать у себя купцов и послов новгородских, а также хлебных обозов; возвратить Новгороду села, захваченные им и вообще тверичами, и уничтожить некоторые старые грамоты. При этом Михаил обязался освободить Кончаку, Бориса и Афанасия Даниловичей, а также и новгородцев, прежде захваченных им. Но Кончака умерла в это время. Прошла молва, что ее отравили, и это обстоятельство сильно повредило Михаилу.

Как сказано выше, Михаил и Юрий решили отдать свое дело на суд хана. Но Михаил медлил отъездом в Орду; он послал туда пока 12-летнего сына своего Константина, конечно, не хлопотать по своему делу, а скорее как заложника. Затем (1318 г.) в Москву отправил Александра Марковича "посольством о любви", но Юрий приказал убить этого посла. Между тем, Кавгадый, недавно так дипломатично рассуждавший с Михаилом, давал Юрию советы, как поставить дело в Орде: он советовал взять с собой поболее бояр, князей и новгородцев (конечно, в качестве свидетелей виновности Михаила). По совету того же Кавгадыя, как сообщают некоторые источники, написаны были (против Михаила) многие «лжесвидетельства».

В 1318 г. Кавгадый и Юрий отправились в Орду, где первый взводил на Михаила обычную в то время клевету об утайке им дани (хотя это и часто случалось, но в данном случае взводить на Михаила такую клевету не было оснований) и намерении его бежать к немцам. Хан в гневе хотел уморить голодною смертью сына Михайлова Константина. Но когда хану представили на вид, что вследствие такого поступка Михаил совсем может не приехать, он отменил свое решение. [10;86]

Кавгадый опасался, что Михаил оправдается, и тогда ему плохо придется от хана. Поэтому он подсылал к Михаилу убийц, но безуспешно. Наконец, он начал представлять хану, что Михаил вовсе не приедет, и хан готов уже был послать на Русь войско, как является Михаил.

Михаил выехал в Орду уже в августе 1318 г. Его провожали княгиня Анна и сыновья - одни до Нерли, другие - до Владимира, где Михаил встретился с ханским послом Ахмылом. Этот Ахмыл, как видно, был не в ладах с Кавгадыем, так как предупреждал тверского князя, что Кавгадый наклеветал на него перед ханом, что он, Михаил, должен торопиться в Орду, иначе ханская рать придет на Русь и т. д. Окружавшие князя советовали ему послать в Орду другого сына, а самому переждать, пока пройдет царский гнев. Но Михаил, не желая навлекать на свою отчину ханского гнева, решился продолжать путь. Он отослал домой сыновей своих, «дав им ряд, написа грамоту, разделив им отчину свою». В начале сентября он нашел хана при ycтье Дона. Для безопасности хан дал ему пристава. Михаил одарил всех влиятельных при хане лиц и самого хана. Но Юрий еще до его приезда успел уже всех задобрить.

Прошло полтора месяца. Хан приказал дать суд князьям, который производился два раза и кончился не в пользу Михаила. Но окончательно участь Михаила не тотчас же была решена: Узбек собирался тогда в поход на хана Абусаида, монгольского властителя Ирана. За ним должен был следовать и Михаил, подвергаясь всевозможным унижениям обреченного на смерть. Наконец, подошли к Дербенту. В недалеком расстоянии от этого города и совершена была над Михаилом казнь 22 ноября 1318 г. Тело его привезено было в Москву и погребено в Спасском монастыре (Спас на Бору). В том же или следующем году дети Михаила упросили Юрия отпустить им тело их отца; только после некоторых проволочек Юрий удовлетворил их просьбу. Тело Михаила перевезено было в Тверь и погребено в Спасо-Преображенском соборе. [10;89]

По смерти Михаила Ярославича великим князем тверским сделался старший сын его, Димитрий, по прозванию Грозные Очи. Он родился 15-го сентября 1299 г., а 8 ноября 1302 г. над ним совершен обряд постриг.

Первой заботой Димитрия, по занятии им тверского стола, как и его братьев и матери, было высвободить из рук московского князя тело Михаила. Бывший в то время в Твери (1319 г.) ростовский епископ Прохор звал (конечно, с согласия Юрия москковского) брата Димитриева Александра к великому князю московскому "в любовь" "по целованию их крестному". Александр ездил во Владимир, где, по выражению летописи, «докончал любовь», после чего и отпущено было в Тверь тело Михаила. Вероятно, в это же время Юрий отпустил князя Константина Михайловича и тверских бояр, захваченных им в Орде по убиении там Михаила. Хотя известий об этом и нет в летописях, - но так нужно думать потому, что в следующем 1320 г. старшие братья: Димитрий, Александр и Константин, играли свои свадьбы: Димитрий женился на Марии, дочери литовского князя Гедимина, Александр - на Анастасии, известной нам только по имени, а Константин - на Софье, дочери великого князя московского Юрия. [1;82]

Судя по ходу тогдашних событий, весьма вероятным будет предположение, что Димитрий тяготеет к Литве, очевидно, надеясь на поддержку литовских князей, так как собственными средствами ему трудно было бы бороться с противниками, тем более, что Тверь при предшественниках Димитрия, особенно при его отце, должна была сильно потратиться в Орде. Так, в 1321 г. приходил из Орды в Кашин татарин Таянчар (по Тверской летописи - Гачна) «с жидовином должником и много тягости учинил Кашину», может быть, за долги Михаила. В том же году великий князь Юрий Данилович пошел на Кашин, а почему, летописи не говорят. Но результаты похода, достигнутые Юрием, могут указывать на цель этого похода. Димитрий с братьями вывели навстречу Юрию тверские и кашинские полки; дело до битвы, однако, не дошло: противники, при посредстве бывшего тверского владыки Андрея, заключили «докончание»: тверские князья, по этому «докончанию», должны были выдать Юрию 2000 рублей выхода (ордынской дани) и, кроме того, Димитрий обязывался не искать великого княжения под Юрием. Юрий, получивши выход, не отдал его ханскому послу, как бы следовало; он не вышел даже к послу навстречу, а отправился в Новгород. Димитрий воспользовался этим обстоятельством, отправился (в 1322 г.) в Орду и рассказал там о неблаговидном поступке великого князя. Хан, вследствие такой дерзости Юрия, дал ярлык на великое княжение Владимирское Димитрию: «и подъя великое княжение под вел. кн. Юрьем Данииловичем». Тогда же в Орде был и брат Юрия, Иван Калита; но он ничего не мог сделать в пользу своего брата, может быть, потому, что не обладал такими средствами, как Димитрий, или потому, что хана сильно озлобил поступок Юрия. Этот последний сам отправился в Орду с серебром. Но его подстерегал брат Димитрия, Александр, который и отнял у него серебро. Юрий бежал в Псков, а оттуда его позвали в Новгород, где готовились к войне со шведами. В это время возвратился из Орды Димитрий, вслед за которым явился и Иван Калита с татарским послом, который «много пакости чини по низовской земли» и звал Юрия к хану. Юрий, а за ним и Димитрий отправились в Орду. Здесь, не дождавшись ханского суда, Димитрий убил Юрия 21 ноября 1324 г., за что навлек на себя ханский гнев. Но хан не вдруг решился наказать поступок Димитрия; даже свободно отпустил из Орды брата его, Александра, с которым пошли "должницы его" татары, которые много причинили тяготы Тверской земле. Наконец, почти год спустя после расправы тверского князя с Юрием, хан приказал убить Димитрия. Это было на р. Кондракле (15 сентября 1325 г.) Впрочем, хотя хан и сильно гневался на тверских князей, но ярлык на великое княжение дал все-таки не брату Юрия, Ивану Калите, а брату Димитрия, Александру. Недаром, должно быть, из Орды пошли с ним «должницы его». [1;84]

4. Продолжение борьбы. Великое княжество Тверское при Константине Михайловиче (1306-1345 гг.)

В 1327 г. в Твери произошло известное избиение Узбекова посла Шевкала и его свиты. Этим обстоятельством воспользовался Иван Данилович московский (Калита): он привел из Орды на Тверскую землю татарские полчища. Тогдашний тверской князь, Александр Михайлович, вынужден был бежать из Твери; примеру его последовали и братья его, Константин и Василий, которые, с матерью и боярами, также бежали из Твери в Ладогу. По удалении татар, братья Александра возвратились, по словам летописи, «препочивше от великия печали и скорби, и седоша во Твери в велицей нищете и убожестве, понеже вся земля Тверская пуста... и начаша помалу сбирати люди, и утешати от великия печали и скорби». [II;16]

В следующем 1328 г. Константин, старейший - за отсутствием Александра - из тверских князей, поехал вместе с Иваном Калитой в Орду, где последний получил ярлык на великое княжение Владимирское, а Константин - на Тверское.

Мало-помалу Тверь начала поправляться от татарского погрома, но Константину нечего было и думать о первенстве; недаром летопись и замечает про него: «нача княжити тогды мирно и тихо». Ему нужно было теперь позаботиться о делах внутренних, об утверждении своей отчины, о предупреждении повторения мести со стороны татар за щелкановщину, по выражению некоторых летописей. Теперь Москва, во все продолжение княжения Калиты не страдавшая от татар, следовательно, сильная и материально, и нравственно, может держать тверских князей в своих руках. Когда Узбек приказал князьям искать Александра, то к последнему вместе с Калитой посылал и Константин сказать, чтобы он шел в Орду. Александр не слушал, и хан отдал новое приказание князьям, «изымав» Александра, доставить его к нему. Вследствие этого, вместе с Калитой, в 1329 г., Константин и Василий Михайловичи ходили на Псков и требовали выдачи Александра; когда же последний бежал в Литву, чтобы не подвергать привязавшихся к нему псковичей неприятности, то русские князья, в том числе и тверские, извещали об этом хана. Вообще, видно, что Константин шел за Калитой, как бы на привязи. Так, в 1331 г. он едет вместе с Иваном Даниловичем в Орду, но неизвестно зачем; в 1333 г. Калита, рассорившись с новгородцами из-за закамского серебра, идет на Новгород войной - и ему должен был помогать Константин. Может быть, благодаря этой покорливости Константина Калите, Тверская земля несколько отдохнула и поправилась при нем. [2;64]

Прошло еще несколько лет мирного княжения Константина. Наступил 1337 г. Александр начал хлопотать в Орде и - получил прощениe, а с ним и великокняжеский тверской стол. Константин уступил, и не видно, чтобы между братьями происходили какие-либо неприязненные столкновения по этому поводу.

Но Александру недолго пришлось вторично быть великим князем тверским: в 1339 г. 28 октября он был убит в Орде, и тверской стол опять перешел к Константину. В это время Иван Калита начинает сильно теснить другие княжества, на что жалуются даже летописцы: «наста насилование много, сиречь княжение великое Московское досталось князю великому Ивану Даниловичу». И на Тверь наложил Калита свою тяжелую руку: он приказал снять колокол с тверской Спасо-Преображенской церкви и привезти его в Москву. [4;72]

31 марта 1340 г. внезапно умер враг Твери - Калита, и престол перешел к сыну его, Семену. Этот последний и Константин с другими князьями поехали в Орду, где Семен получил великокняжеский владимирский стол, а все остальные князья даны были «под руце его». Потом еще два раза Константин ездил в Орду вместе с Семеном: в 1342 г. к новому хану Чанибеку, и в 1343 г. Остальное время жизни Константин провел мирно до года смерти своей (1345 г.). Всеволод Александрович бежал в Москву к великому князю Семену, а Константин поехал в Орду. Вслед за ним отправился в Орду и Всеволод. Но прежде чем рассудил их хан, Константин умер в Орде в том же 1345 г. [4;73]

5. Отношения Твери и Москвы при Борисе Александровиче (1425-1461 гг.) и его потомках

Борис Александрович, средний из троих сыновей Александра Ивановича, великого князя тверского, начинает упоминаться в летописях с 1426 г. В этом году, по смерти старшего брата своего Юрия, он занял великокняжеский тверской стол, причем племяннику своему, Ивану Юрьевичу, дал Зубцов. Из летописей не видно, добровольно или не без борьбы племянник уступил дяде великокняжеский стол; но вероятнее всего дело не обошлось без борьбы, на что косвенным образом указывает поступок Бориса с двоюродным дедом его, Василием Михайловичем кашинским: этот последний, по смерти Ивана Михайловича, вернулся в Кашин в надежде, конечно, на то, что и для него наступило более счастливое время, но Борис, по занятии великокняжеского стола, посадил его под стражу. [2;66]

Хотя Борис Александрович не ссорился с Москвой, тем не менее, Тверь является при нем временным убежищем для московских беглецов: в 1433 г. сюда прибегает из Москвы Иван Всеволожский, тесть Борисова дяди, Юрия Ивановича; отсюда потом он ушел к Юрию галицкому, претенденту на великокняжеский московский стол. В том же году, побежденный Юрием, в Тверь пришел и сам великий князь московский с матерью и женой, а отсюда свободно пробрался в Кострому; далее, в 1434 г., после вторичной победы Юрия над великим князем Василием, в Тверь прибежал шурин Бориса, князь Иван можайский, державший сначала сторону Василия, а потом - Юрия; наконец, сын Юрия Василий Косой, проигравши великому князю битву в 1435 г., бежал в Кашин.

Между тем как к Василию Васильевичу народ начинает выражать полное сочувствие и стремиться к нему, положение Сигизмунда становится непрочным. И вот, Борис Александрович склоняется на сторону Москвы и заключает с Василием Васильевичем договор (не ранее 1437 г. и не позднее 1440) и притом как равный с равным. По этому договору Борис обязывается, между прочим, действовать заодно с великим князем московским против татар, ляхов, Литвы и немцев; складывает крестное целование к Сигизмунду. Но Борис выговаривает, со своей стороны, нечто для новгородцев, с которыми московский князь должен жить по старине; если татары будут давать Василию дом Св. Спаса, Тверь и Кашин, он не должен этого принимать и пр. Тем не менее, в 1440 г. Борис давал помощь Василию против Новгорода, а потом, в 1444 г., и сам Борис почему-то ходил войной на Новгород и повоевал новгородские волости: Бежецкий Верх, Заборовье и вcе новоторжские волости. В 1446 г. он опять два раза делал набеги на новгородские земли: в первый раз пограбил пятьдесят новгородских и бежецких волостей и взял Торжок; во второй раз взял опять Торжок, причем награбленного добра увез в Тверь сорок павозков. Такой успех Твери, теперь более слабой чем прежде, можно объяснить только раздорами с немцами и внутренними смутами в самом Новгороде. [2;67]

В том же 1446 г. Василий Васильевич был ослеплен. Некоторые летописи передают, что в это дело Димитрий Шемяка замешал и тверского князя. Юрьевич, желая склонить на свою сторону Бориса, передавал будто бы последнему, что Василий Васильевич хочет отдать Московское княжество хану, а себе взять Тверь; Борис будто бы перепугался и соединился с Шемякой. Но, во-первых, Тверская летопись не говорит об этом, а, во-вторых, положение Бориса было таково, что ему нечего было бояться Василия; кроме того, последующие события указывают на хорошие их отношения. Ослепленного Василия сослали в Углич; затем дали ему Вологду, откуда он через Кириллов Белозерский монастырь отправился в Тверь, наперед переговоривши по этому поводу с Борисом через послов. Здесь же, в Твери, где Василий принят был с почетом и богато одарен Борисом, состоялось обручение семилетнего сына Василиева Ивана с Марией, дочерью Бориса. Сюда к Василию начинает стекаться множество сторонников его, так что предпринятый потом князем-слепцом поход против Шемяки при тверской помощи вполне удался: 17 февраля 1447 г. Василий вошел в Москву; тогда же он уступил Борису Ржеву; но ржевичи почему-то не слушали послов Бориса и города не сдавали, так что тверской князь сам должен был идти и брать город с пушками, и только тогда граждане добили ему челом. [2;68]

Зимой того же 1447 г. Борис вместе с женой своей приехал во вновь приобретенный город, на который тогда же напал великий князь литовский Казимир, и Борис едва спасся от него в Опоки, между тем как Казимир занял Ржеву. Года через два после того (в 1449 г.) Борис заключил с Казимиром договор, подобный договору его с Витовтом; разница только та, что у Бориса по этому новому договору оказываются служебные князья, которые отличаются от его «братии молодшей», но которые имеют отчины. Замечательно, что в том же году и Василий Васильевич заключил с Казимиром договор, по которому они обязывались быть заодно, а про Бориса Василий говорит: он «в твоей (Казимировой) стороне, а со мною, с великим князем Васильем, в любви и докончании», - и как прежде Борис говорил Василью при заключении с ним договора, что он должен жить с Новгородом по старине, так теперь Василий говорит относительно Бориса в договоре с Казимиром.

В 1452 г. Марья Борисовна вышла за Ивана Васильевича, а после 1453 г., может быть, в 1454 г., тверской и московский князья нашли почему-то нужным возобновить договор. Обязательства этого договора следующие: а) недругов Василия ни Борис, ни дети его, ни его молодшая братия не должны принимать к себе, и наоборот: Василий принимает на себя такое же обязательство относительно недругов Бориса; б) отчины отъехавших от Бориса служебных князей остаются за Борисом, и наоборот; в) если который из договаривающихся князей умрет, то о жене и детях умершего должен заботиться оставшийся в живых; г) в случае нападения на которого-нибудь из договаривающихся литвы, ляхов или немцев, другой должен лично садиться на коня на защиту первого. Кроме того, по этому договору князья обязуются не принимать от татар: Василий - Твери и Кашина, Борис - Москвы и Новгорода Великого. К тому же времени (1453 г.) Тверская летопись относит нападение Шемяки на Кашин. Впрочем, Юрьевич не мог взять города и ограничился только сожжением посада. В том же году Борис вступил во второй брак с Анастасией, дочерью Александра Васильевича Глазатого-Шуйского. Первая жена его, именем также Анастасия, была сестра Ивана Андреевича, князя можайского. Вот почему, когда последний заключал договор с великим князем Василием Васильевичем, обе стороны брали Бориса порукою. [2;70]

Борис Александрович скончался 10 февраля 1461 г. и погребен в Спасопреображенском соборе. От первого брака он имел дочь Маpию, а от второго - сыновей: Михаила, который и вступил, по смерти отца, на великокняжеский тверской стол, и Александра, родившегося и умершего в 1455 г.

По смерти Бориса Александровича, в 1461 г., тверской великокняжеский стол перешел к малолетнему сыну его Михаилу. [2;71]

В следующем 1462 г. Михаил, - конечно, не сам, а его бояре, - заключил договор с великим князем московским, как равный с равным. В грамотах статьи договора такие же, как и в договоре отца Михайлова с московским же князем. По договору князья, между прочим, обязываются помогать друг другу против их врагов. Но Михаил ни с кем не ссорился, да не видно, чтобы и с ним кто-нибудь ссорился. Таким образом, Михаилу не приходилось пользоваться помощью московского князя, - между тем как последний воспользовался всеми выгодами этого договора. Так, в 1471 г. Иван III пошел на Новгород, и Михаил выслал на помощь ему свою рать под начальством воевод, князя Юрия Андреевича дорогобужского и Ивана Никитича Жита; а во втором походе того же московского князя на Новгород, в 1477 г., назначив воеводою тверской вспомогательной рати князя Михаила Федоровича микулинского, присутствовал и сам Михаил Борисович. Еще когда Иван Васильевич пришел только в Волок, Михаил послал к нему своего боярского сына Хидырщика отдавать кормы по своей отчине, а потом через князя Андрея Борисовича микулинского звал Ивана к себе "хлеба ести". Можно отсюда заключить, что Михаил чувствовал себя как бы в большой зависимости от московского князя; это видно, между прочим, еще из того, что он «всел на конь», а в то же время отдает и кормы по своей отчине, чего мог бы, по договору, и не делать, принимая личное участие в походе. Вероятно, московский великий князь потому-то и не трогал пока безвинного Михаила, получая от него и вспомогательные войска и принимая к себе (1476 г.) в большом количестве выезжих из Твери бояр и детей боярских. Но не одними новгородскими походами ограничились услуги Михаила Ивану Васильевичу: тверские войска под начальством Михаила Димитриевича холмского и Осипа Андреевича дорогобужского, в 1480 г., были и на Угре, в походе на Ахмата. [2;73]

Но с 1483 г. политика тверского князя изменяется: вероятно, Михаил начал сознавать свое опасное положение, видя, что Москва окружает его почти со всех сторон (Новгород уже покорен был Москвой), сдавливает Тверскую землю как железным кольцом. И вот он, по примеру предшественников своих, бросается в сторону от Москвы, по проторенной дороге, к Литве: заключает с Казимиром договор, которым князья обязываются помогать друг другу против врагов их; старается прочно закрепить этот договор родственными связями: хлопочет о женитьбе на внучке Казимира, так как первая супруга его скончалась в том же 1483 г.

В Москве узнали о сношениях Михаила с Казимиром, вследствие чего посланные Иваном Васильевичем войска сильно опустошили Тверскую землю. Не видя помощи от Казимира, Михаил через владыку «доби ему (Ивану III) челом на всей воли его». На этот раз великий князь московский не посягнул на целость Тверского княжества, - но заключил договор с Михаилом на таких условиях, что тверской князь из равного брата становится молодшим не только по отношению к самому великому князю московскому, но и к старшему сыну его; кроме того, по договору Михаил обязался разорвать мир с Казимиром и ничего не предпринимать самолично, а о всем предварительно сноситься с Москвой или, в не важных случаях, только извещать великого князя московского о своих действиях; наконец, «что назовет князь великий (московский) земель своими землями и новоторжскими, то те земли князю великому».

После этого опять начинаются отъезды князей и бояр из Твери в Москву: так, в 1485 г. отъехали князь Андрей микулинский, получивший от Ивана Васильевича Дмитров, и князь Осип дорогобужский, получивший Ярославль; отъехало и множество бояр. Последние, между прочим, потому, может быть, отъезжали, что в спорах о своих порубежных землях с москвичами последние всегда оставались правыми, благодаря сильному московскому князю, у которого, следовательно, выгоднее было служить.

Между тем, Михаил возобновил сношения с Литвой. Но один из послов его к литовскому князю схвачен был москвичами, и дело открылось. Тверской князь послал к Ивану Васильевичу владыку - добить ему челом, но великий князь челобитья не принял; Михаил отправил в Москву другое посольство, но его Иван и на очи к себе не пустил. [2;75]

21 августа 1486 г. Иван Васильевич лично выступил в поход на Тверь, а 8 сентября был уже у цели похода. Тут являются к нему с челобитьем о принятии на службу тверские князья и бояре... Ночью на 12 сентября Михаил, «видя свое изнеможение», забравши казну, бежал из Твери с немногочисленной дружиной и направился в Литву к Казимиру. В тот же день владыка Вассиан, князь Михаил холмский с братьею и с сыном и все другие князья и бояре, а также и земские люди отворили московскому князю городские ворота: жители приведены были к присяге; Тверь великий князь отдал сыну своему Ивану Ивановичу, а тверских бояр «у себя пожаловал, в боярех учинил». [2;76]

Между тем, Михаил Борисович просил помощи у Казимира, но получил отказ, о чем литовский князь и известил Ивана Васильевича. Потом Михаил куда-то уезжал, был в Кракове, получал от короля поминки и села. Но с 1505 г. он уже исчезает со страниц летописей.

Заключение

Подводя итог вышеизложенному, хочется сделать вывод: мне удалось достичь главной цели - выявить отношения Твери и Москвы в период с XIII века по 1485 год.

Итак, историки высказывали удивление по поводу "таинственных исторических сил, работавших над подготовкой успехов Московского княжества с первых минут его существования". Полагают, что возвышению Москвы способствовало выгодное положение на перекрестке торговых путей. Однако нетрудно заметить, что положение Твери на волжском торговом пути было не менее выгодным. Одолевая своих противников с помощью татар, Москва сама превратилась в орудие Монгольской империи. Разгром Твери нанес огромный ущерб общерусским интересам. Иван Калита добился "великой тишины" - временного прекращения татарских набегов. Но московское "замирение" надолго упрочило монгольское господство. Доверяя московскому князю, хан предоставил ему право собирать дань со всей Руси и доставлять ее в Орду. Дань стала средством обогащения московской казны. В народе Иван I получил прозвище Калита, что значит "денежный мешок". Московские государи не щадили сил и, не стесняясь, использовали подкуп, обман, насилие, чтобы расширить свои владения.

Начальные успехи Москвы не заключали в себе ничего загадочного. Московское княжество избежало дробления, подорвавшего мощь других великих княжеств Руси. Помимо объективных причин, возвышению Москвы благоприятствовали случайные факторы: низкая рождаемость в семье Ивана I и смертоносное действие чумы. Эпидемия унесла жизнь сначала старшего сына Ивана I Семена Гордого и его детей, а затем второго сына Ивана II Красного. Будущее династии сосредоточилось на сыне Ивана II Дмитрии. Княжич стал великим князем в 9 лет. Правителем при нем был, как полагают, митрополит Алексей, который при помощи игумена Сергия Радонежского воздвиг на Руси здание православной теократии.

Приведенная оценка легендарна. Византийские источники сообщают, что Иван Красный перед смертью назначил опекуном сына и правителем страны митрополита Алексея. Но византийцы получили информацию от посланцев самого Алексея, придерживавшихся тенденциозной версии. Алексей был митрополитом Киевским и всея Руси. В это время древняя церковная столица Руси попала под власть Литвы. Когда Алексей отправился в Киев для упорядочения церковных дел, его там арестовали и длительное время держали в темнице. Как раз в это время в Москве умер Иван II. В его завещании не упомянуто даже имя Алексея.

Правителями Московского княжества были и не "теократы" Алексей или Сергий, а московские великие бояре. Они-то и управляли государством от имени малолетнего княжича. Без них Дмитрий Иванович не мог вести войну и решать государственные дела Северо-Восточная Русь делилась на множество независимых княжеств, постоянно враждовавших между собой. Если князь затевал войну, без совета с боярами, те могли покинуть его и поступить на службу к другому князю. Их право на отъезд подтверждали все без исключения междукняжеские договоры. Время великого князя Дмитрия Ивановича с полным правом называют золотым веком боярства.

Таким образом, усиление военной мощи Московского княжества на рубеже XIII-XIV вв. во многом, по-видимому, было связано именно с приходом на службу к Даниилу Александровичу служилых людей из Южной Руси - из Черниговского и Киевского княжеств. Сегодня это может представляться как своеобразная передача Москве "эстафеты" древней столицей - Киевом, Черниговом - вторым по значению центром Южной Руси домонгольского периода, и Брянском, имевшим потенции стать средоточием центростремительных процессов в Юго-Восточной Руси, но не реализовавшим их из-за противодействия Орды. Но в то время это было, разумеется, не более чем стечение политических обстоятельств. Решающая борьба за первенство в Северо-Восточной Руси была еще впереди, тем более что Тверь также значительно усилилась: в 1304 г. к Михаилу "отъехали" бояре, служившие прежде Андрею Александровичу. Но в значительной мере благодаря притоку служилых людей из южнорусских земель Московское княжество сумело стать в начале XIV в. равным соперником Твери в условиях, когда расклад политических сил, казалось бы, должен был отодвинуть московских князей на второй план. В фундамент могущества Москвы был заложен один из первых камней. [12]

Список источников и литературы

Ипатьевская летопись

Никоновская летопись

1.                 Александр Экземплярский. Великие и удельные князья северной Руси в татарский период с 1238 по 1505 гг.

2.                 Борзаковский В.С. История Тверского княжества. Тверь, 1994.

3.                 Жилина Н.В. К вопросу о происхождении Твери //КСИА. 1986. Вып. 187.

4.                 Из истории управления Москвой в XIV – XV вв. // Проблемы истории Московского края. М., Изд-во МПУ "Народный учитель", 2002. С. 17 – 19.

5.                 Карамзин Н. М. История государства Российского. Т.1. М., 1989. С.333

6.                 Московские станы и волости XIV – XVI вв. // Древнейшие государства на территории СССР. Материалы и исследования. 1987. М.: Наука, 1989. С. 114 – 122.

7.                 М.Г. Рабинович. Облик Москвы в XIII-XVI веках

8.                 М.Н. Тихомиров. Древняя Москва. XII-XV вв / Сост. Л.И. Шохин; Под ред. С.О. Шмидта, М., Московский рабочий, 1992, стр. 6 - 181.

9.                 Р.Г.Скрынников. Возвышение Москвы.

10.            Ю. Г. Саушкин. Москва // Под ред. члена-корр. Академии наук СССР

11.            www.biblioteka.ru: Ключевский В.О. Русская история. Полный курс лекций.

12.            www.hrono.ru: Страны и государства