Плач о пленении и о конечном разорении Московского государства

Плач о пленении и о конечном разорении Московского государства

Плач о пленении и о конечном разорении Московского государства

Одним из самых ярких эмоциональных откликов на бедствия, постигшие Россию в Смутное время, стал “Плач о пленении и конечном разорении Московского государства”. Анонимный «Плач» возник, по предположениям С.Ф. Платонова летом—осенью 1612 г. в одном из провинциальных городов, вероятно в Казани. Текст «Плача» использован составителем так называемого «Казанского сказания», компиляции, датируемой М.Н. Тихомировым теми же месяцами 1612 г., к которым С.Ф. Платонов относит создание «Плача». Сам «Плач» рано получает общерусское распространение: в 30—40-е гг. XVII в. его сокращенная редакция включается в сборник, составленный жителями Устюга Великого, в 1672—1674 гг. входит в состав московской исторической компиляции о Смутном времени. В XVII в. «Плач» был присоединен в качестве заключительной главы к «Сказанию Авраамия Палицына».

По своему характеру “Плач” напоминает произведения XIII—XIV вв., в которых древнерусские книжники пытались понять причины “гибели Руси” во время татаро-монгольского нашествия. Более всего отдельные фрагменты “Плача” близки к “Слову о погибели Русской земли”, ибо в зачине “Плача” его неизвестный автор воспевает настоящую похвальную песнь России и ее красоте.

Однако в этом отношении автор “Плача” идет намного дальше автора “Слова о погибели Русской земли”. И основная причина в том, что, по глубочайшему убеждению автора “Плача”, к началу XVII столетия Россия стала истинным богоизбранным государством. Поэтому эпитеты и понятия, которые в “Плаче” применяются к характеристике России связаны не столько с описанием ее красоты, сколько служат подтверждением ее богоизбранности, а русский народ объявляется единственным истинным “народом христианским”.

Особо подчеркивается значение Москвы, как богоизбранного города. Столица России, Москва — это “высокоименитый и преславно царствующий град”, “самой земли око”, “вселенной светлость”. Именно здесь в Успенском соборе хранится Владимирская икона Божией Матери и потому Москва является единственном в мире городом, находящимся под покровительством Богородицы — “Пречистой Владычицы нашей град и наследие”. И Покров Божией Матери, распростертый над Москвою, неоднократно спасал столицу России от многоразличных напастей. В итоге же автор “Плача” именует Москву “дщерью Нового Сиона”, как бы развивая тот ряд идеалов-образов, которые возникли в России в XVI веке, углубляя их ветхозаветные аналогии.

Стоит напомнить, что сами понятия “Сион”, “Израиль”, “Иерусалим” восходят к библейской символике. Так, “Новый Иерусалим”, согласно Откровению Иоанна Богослова, — это святой город, “новый, сходящий от Бога с неба”, символ чистоты и правды, “ибо сила Божия осветила его” и “спасенные народы будут ходить во свете его, и цари земные принесут в него славу и честь свою” (Откр. 21:2, 23-24). “Израилем” в Библии называется избранный Господом народ.

Столь же глубок и образ “Сиона”, святой горы в Иерусалиме, в Библии трактуется как “вышний Иерусалим” (Евр. 12:22), как символ присутствия и благословения Божиего (Пс. 128:5; 132:13; Ис. 8:18; 24:23; Евр. 12:22; Откр. 14:1). Следовательно, Москва, называемая “Новым Сионом”, в данном случае воспринимается как избранный Богом город, таким же, как древний Иерусалим. Образ “дщери (дочери) Сиона” также восходит к Библии — к книге пророка Иеремии (6:2,23; 13:21 и др.). Этот образ используется пророком Иеремией как символ неверной дочери, нарушившей законы, установленные Господом-Отцом. Поэтому Господь грозит неверной “дочери Сиона” многочисленными карами за ее грехи.

Таким образом, Москва, как “дщерь Нового Сиона”, — это богоизбранный город, который забыл о Господе и погряз в грехах. Использование этого образа давало возможность автору “Плача” оплакать греховность Москвы с одновременным подчеркиванием идеи ее богоизбранности.

Как видно, текст “Плача” показывает, что идея особой богоизбранной судьбы России, выраженная ранее в учениях “Москва — Новый Иерусалим”, Россия, как “Третий Рим” и других, к началу XVII столетия стала не только общепринятой, но и основной линией во всех религиозно-философских построениях русских мыслителей этого периода. А ветхозаветная символика, уподобление России ветхозаветному Израилю приобрели самое широкое распространение в сознании людей и в религиозно-философской мысли рубежа XVI—XVII вв.

Признавая богоизбранность России, автор “Плача” испытывает тем большее потрясение оттого, “сколь быстро” Российское государство “поддалось разорению и всеядным огнем погублено было!”. Ведь это означает, что кары и наказания на Россию могли быть посланы лишь Самим Господом. Причем наказания Божии столь велики, что даже “единственная спасительница и всегдашняя охранительница” России, Богородица, “нас оставила”. Следовательно, идея “гибели Руси”, вроде бы уже ушедшая в прошлое, вновь становится главным поводом для религиозно-философских размышлений.

Ответы на многочисленные риторические вопросы, которые ставит автор “Плача”, вполне традиционен — “грехов ради наших разлился превеликий Божий гнев”. Однако автор “Плача” не останавливается на простой констатации данного факта, а дает развернутую характеристику этих грехов, как бы показывая страшную картину морального несовершенства, воцарившегося на Руси. По его мнение, бедствия, постигшие Россию, содеялись Промыслом Божиим “за неправды, и за гордыню, и за вымогательство, и за коварство, и за прочие злые дела”. Чуть ниже картина греховности дополняется: “...Правда в людях оскудела и воцарилась неправда, и всяческая злоба, и ненависть, и безмерное пьянство, и блуд, и ненасытное стяжательство, и ненависть к братьям своим умножилась, ибо оскудела доброта и обнажилась злоба, и покрылись мы ложью”.

В данном случае автор “Плача” неслучайно употребляет понятие “мы” — “и покрылись мы ложью”. Дело в том, что столь глобальные потрясения могли быть вызваны лишь глобальной же греховностью всего русского общества. Идея глобального, всеобщего греха — одна из главных идей “Плача”. Именно за всеобщие грехи явился на Русь “предтеча богоборного Антихриста”, “сын тьмы”, “родич погибели” — Лжедмитрий I, с появлением которого и связывают начало собственно Смутного времени.

Однако автор “Плача”, рассуждая о том, “отчего пала превысокая Россия и разрушился столь крепкий столп”, указывает и на конкретных виновников. Ими оказываются русские цари, причем, все цари без исключения. Этим тезисом об особой виновности всех русских царей “Плач” значительно отличается от других сочинений, в которых анализировались причины Смуты. Ведь в данном случае виновным оказывается и царь Федор Иванович, который обычно как раз исключался из списка виновных, ибо прославлялся как “добродетельный” правитель.

Само появление подобного тезиса вполне объяснимо. Именно цари считались на Руси истинными Помазанниками Божиими, которым русский народ доверил и управление собой, и созидание “столпа благочестия” “превеликой” России. Следовательно, цари несут личную ответственность за “разрушение” столь “крепкого столпа”. Поэтому-то автор “Плача” и считает возможным возвести на русских царей многочисленные обвинения.

Тезис об особой виновности всех русских царей — это новое явление в истории русской религиозно-философской мысли, свидетельствующий об определенном кризисе устоявшихся, традиционных представлений о роли государя в русском обществе. Понятие “царя” в той или иной степени стало утрачивать свою сакральность, свое религиозно-мистическое значение. Во всяком случае, Смутное время, с его безвластием и засильем многообразных самозванцев, серьезно потрясло представления русских людей о царях, как Помазанниках Божиих.

Однако автор “Плача”, рисуя ужасные картины “разорения” России, не впадает в абсолютный исторический пессимизм. По его твердому убеждению, Господь не отвернулся от своего избранного народа, а послал России испытание для того, чтобы русские люди очистились от грехов, вернулись к истинной вере и тем самым заслужили бы вечное спасение в “Небесном Иерусалиме”.

Поэтому автор “Плача” стремится показать и пути выхода, пути спасения гибнущего государства. Так, на страницах “Плача” возникает яркий образ патриарха Гермогена — “непоколебимый же столп благочестия, предивный радетель христианской веры, крепкий твердый алмаз, человеколюбивый отец, премудрый священноначальник”. Именно устами патриарха Гермогена произносятся слова, которые и указывают путь спасения России — всенародное покаяние.

А в качестве примера истинно-православного поведения, который порождает надежду в сердце автора “Плача”, он указывает на героическую оборону Смоленска, жители которого “решились лучше в мученических страданиях умереть”, нежели изменить православной вере. Следовательно, сохранились на Руси еще люди, способные своим мученическим подвигом искупить всеобщие грехи и тем самым указать пример другим. Этих-то других автор “Плача” и призывает принять “страх Божий в сердца свои”, и всеобщим покаянием испросить Божией милости.

“Плач о пленении и о конечном разорении Московского государства” был услышан в России и получил самое широкое, общерусское распространение. В 1620-е годы он читался по церквям во время ежегодной праздничной службы иконе Казанской иконе Божией Матери. Позднее “Плач” включался в различные рукописные сборники, посвященные Смутному времени.

Предисловие и комментарии С.В. Перевезенцев, подготовка текста А.С. Ермолина.

Публикуется по: Памятники литературы Древней Руси. Конец XVI — начало XVII веков. — М., 1987. С. 130—146. Перевод С.К. Россовецкого.

ПЛАЧ О ПЛЕНЕНИИ И О КОНЕЧНОМ РАЗОРЕНИИ МОСКОВСКОГО ГОСУДАРСТВА

С чего начнем оплакивать, увы! такое падение преславной, ясносияющей, превеликой России? Какой источник наполнит пучину слез рыдания нашего и стонов? О, какие беды и горести довелось увидеть очам нашим! Молим внимающих нам: «О христоименитые люди, сыны света, чада церковные, порожденные банею бытия! Раскройте уши разума вашего и чувств, и составим сообща оргáн словесный, вострубим в трубу плачевную, возопим к «Живущему в неприступном свете», к «Царю царствующих и Господу господствующих», к херувимскому Владыке с горестью сердец наших, в грудь бия себя и восклицая: «Ох, увы! горе! Как обрушился такой столп благочестия, как разорен был богонасажденный виноградник, ветви которого многолиственной славою до облаков возносились и гроздь спелая всем в сладость неисчерпаемое вино источала? Кто из правоверных не заплачет или кто не возрыдает, видя гибель и окончательное падение столь многонародного государства, исполненного христианской святою верою греческого, от Бога данного закона и сияющего, как солнце на тверди небесной, и блеском уподобляющегося янтарю? Многие годы создававшееся, сколь быстро поддалось разорению и всеядным огнем погублено было!»

Всем людям, угодным Христу, известна высота и слава Великой России, каким образом возвысилась и сколь страшна была басурманам, германцам и прочим народам. Преславное творение для видевших — построена была главная соборная церковь, и в ней живописные святые иконы (1), а еще столпы благочестия, и после смерти реки чудес православным изливающие! (2) Какие были царские роскошные палаты, золотом внутри украшенные и красками многоцветными расписанные! Сколько сокровищниц чудными царскими венцами, пресветлыми царскими багряницами и порфирами, и драгоценными каменьями, и всяким жемчугом многоценным были преисполнены! Какие были дома знатных — в две и в три кровли, богатством и честью кипящие! Пресветлым и предивным этим государством владели преславные великие цари, гордились им родовитые князья, и во всем, — дерзновенно сказать, — таким совершенным устроением оно отличалось, и светом, и славою всех превзошло, как невеста жениху на прекрасный брак уготованная! (3)

Однако же прибегну к обычному молению. О Христос царь! О Спас и Слово Божие и Боже! Увы! О! О град, которым и в котором преславные возглашались Божии слова, глас великого царя и Бога! О Всечистая Богоматерь! Как же твой, высокоименитый и преславно царствующий град Москва, самой земли око, вселенной светлость, увы! угас? О Честной и Пречистой Владычицы нашей Богоматери град (4) и наследие, в котором преславное, ярче солнца сияющее в преславном храме твоем подобие пречистого тела твоего, запечатленное пресветлым Лукою евангелистом (5) твое изображение с превечным твоим младенцем, Богом нашим, на руках твоих, милосердие излучающее, будто пресветлая заря, и исцеления всем изобильно дарящее! О! О, в нем ведь великое и всевоспетое пречестное твое имя с сыном твоим Господом Богом нашим и Спасом Иисусом Христом ангелоподобно и благоговейно всегда воспеваемо и славимо! О над всеми царица, Богородица и госпожа всего сущего, выше слова освященная, превыше мысли несомненная Богородительница и сверх естества Приснодева и Мать! Увы! Как, единственная спасительница и всегдашняя охранительница, нас оставила? От каких только бедствий и осад прежде не избавлявшая нас (6), ныне же почему, милостивая, не помогла? Или — как это, прежде всего заступница, ныне же, ради себя и образа своего, как не спасла людей того же племени? И как затворили мы чрево человеколюбия твоего или, — что и помыслить трудно, — соборную церковь, которая на земле небом солнцеобразно в поднебесной сияла и была как второй рай для православных благочестия ради? Беды изведала, разорение и запустение, а в ней ведь со вселенскими святыми отцами — увы, о! — священные таинства совершались о спасении всего мира! И красота пения в Троице восславляемому Богу, о! и икон святых чудотворных на землю ныне бросаемых и попираемых и от своих украшений со смехом отторгнутых! О! Доныне были почитаемы и неприкосновенны те, которые приняли на себя ангельский образ иночества, а ныне сколько их пострадало от гнусных убийц, сколько осквернено чистых девственниц и множеством пленников чужие земли наполнены! Увы, могущественные князья и бояре наши и все христолюбивые люди повсюду по-разному попущением Божиим от иноплеменников и в междоусобной брани без счета пали, кровью же их насытились оковы и секиры и прочее оружие, и вместе с невинными младенцами горько погибли они различными смертями! О, как о том помыслить и как заговорить о том, что у нас содеялось и ныне совершается промыслом Божиим за неправды, и за гордыню, и за вымогательство, и за коварство, и за прочие злые дела, о коих с плачем вещают пророки: «О лукавая злоба, откуда излилась, чтобы покрыть землю? „Но за ложь их подверг ты их бедствиям и низложил, когда возгордились они. Почему постигло их разорение? Внезапно пропали и погибли за беззакония свои, будто сны пробудившегося". Ибо исчезли благоговейные с лица земли, ибо правда в людях оскудела и воцарилась неправда, и всяческая злоба, и ненависть, и безмерное пьянство, и 6луд, и ненасытное стяжательство, и ненависть к братьям своим умножилась, ибо оскудела доброта и обнажилась злоба, и покрылись мы ложью (7). «Хоть и навел я на вас запустение, и саранчу, и гусениц, и голод, и пленение, и всякое зло, злобы вашей не отринул от вас". И после всего этого не отвратилась ярость Его, но еще рука Его высока».

Как не ужаснусь, как твоему, Христос, не удивлюсь долготерпению! О христоименитый род, как лист и цвет уже опалый, горькой всемирной жертвы принявший чашу неразбавленного праведного гнева! Увы! О небо, как ты не потряслось, и земля не поколебалась, и солнце не померкло, это видя? как вытерпело, такую увидев всенародную гибель? как еще не устыдилось такого бедствия и в недрах земных безвестию себя не предало, и все во тьме не оставило, как было в полдень при Спасовом мучении? (8) О, «кто даст голове моей воду и глазам моим источник горьких слез» неисчерпаемых, чтобы оплакать дщерь нового Сиона (9) — преславноцарствующий наш град Москву, подобно многоскорбящему пророку (10), который в древности оплакивал беды Иерусалима? Итак, перст на уста свои налагаю, в бездну смиренномудрия себя низвергая и ожидая свыше, как и подобает после сокрушения, божественного утешения, о чем Создавший солнце над нами сказал: «Если поражу, снова исцелю», ибо «не до конца гневается и не вовеки негодует» человеколюбивый наш Господь Бог.

Начну же так короткую свою беседу с богоизбранным стадом, со словесными овцами незлобивого пастыря Спаса Христа.

Вот отчего пала превысокая Россия и разрушился столь крепкий столп. Цари, в нем жившие, вместо к Богу возводящей лестницы спасительных слов, кои рождаются от содержащихся в книгах истин, приняли богоненавистные дары: бесовские козни, волшебство и чародейство. И вместо духовных людей и сынов света (11) возлюбили детей сатаны, которые уводят от Бога и несомненного света во тьму. И не позволяли слуху разума своего воспринимать слова правдивые, однако, ненависти ради, клевету на знатных слышали ясно и кровь множества народа из-за нее, как реку, пролили. И вместо непобедимого скипетра богоподражательных кротости и правды возлюбили гордость и злобу, из-за которой и тот, что прежде был пресветел, как утренняя заря, с превысочайшего неба низвергся и ангельской светлости и славы лишился. К тому же от великих знатныx людей, от премудрых и до простолюдинов, — и короче говоря, — от главы и до ног все неисцелимыми струпьями опоясались и Содома и Гоморры и прочими бесовскими бесчисленными язвами покрылись (12). И за то вначале голодом, обуздания ради, были наказаны Богом — но нимало не обратились с пути погибели на путь спасения (13).

После того такая кара и гнев такой воздвиглись, какие немалого удивления, более того, и слез достойны. И ни одна ведь книга апостольская, ни жития святых, и ни философские, ни царственные книги, ни хронографы, ни летописи, и никакие другие книги не поведали нам о такой казни ни над одной монархией, ни над царством или княжеством, какая совершилась над превысочайшею Россией!

Явился предтеча богоборного Антихриста (14), сын тьмы, родич погибели, из чина иноческого и дьяконского и вначале светлый ангельский чин отринул и отторгнул себя от участи христианской, как Иуда из пречистого сонма апостольского. И бежал в Польшу и там скрижали сердца своего бесчисленными богомерзкими ересями наполнил и, тьмообразную свою душу еще больше предавая в руки сатаны, вместо святой христианской веры греческого закона лютеранскую треокаянную веру возлюбил. И бесстыдно назвал себя царем Димитрием, вечнопамятного царя Ивана сыном, утверждая, что избежал рук убийц. И попросил помощи у литовского короля, чтобы идти с воинством на Великую Россию. Король же польский и паны — рада его, и кардиналы, и архиепископы их, и епископы много радовались о том, что меч поднялся на кровь христианскую, поскольку нет никогда ничего общего ни у тьмы со светом, ни у Велиара (15) с Христом. И дали этому окаянному в помощь литовские войска, и дерзнул бесстыдно прийти в пределы Московского государства, в грады Северские (16), назвав себя царем Димитрием. Жители же той стороны соблазнились суетной мыслью и обезумели умом, и малодушием перевязались, и как истинного царя приняли его, и подняли меч против братьев своих, христовых воинов. И, как реки, пролилась с обеих сторон христианская кровь, — грехов ради наших разлился Божий превеликий гнев, его же праведным судам сопротивление невозможно, вот и попустил этому окаянному царствовать в великой России. Когда же принял скипетр и царский престол, многие из жителей царствующего града и окрестных городов и сел безошибочно узнали в нем врага креста Христова расстригу Гришку Отрепьева, а не царевича Димитрия, однако, страшась бесчисленных смертоносных пыток, не смели разоблачить его, но тайно о нем в уши христиан нашептывали.

Тот же окаянный каких только бед и злобы не обрушил на Великую Россию! Святителей, над отцами начальствующих, свергнул (17), многих пастырей и наставников от паствы отлучил, много крови христианской пролил и, не насытившись таким бесовским ядом, взял себе в жены лютеранской веры девку Маринку (18). И, не устыдившись нимало и не убоявшись бессмертного Бога, ввел ее, некрещеную, в соборную апостольскую церковь Пресвятой Богородицы и венчал ее царским венцом. И хотел после этого разорить православную христианскую веру и святые церкви, завести костелы латинские и установить лютеранскую веру.

Премилостивый же наш триединый Бог не до конца позволил этому врагу изливать всезлобный яд и вскоре расстроил бесовские его козни. И душа его мучительно исторглась из него, и позорную смерть принял от руки правоверных (19). После же его, окаянного, смерти все жители Великой России надеялись, что не только в нынешние времена такие соблазны искоренятся, но и те из будущих наших потомков, кто узнает из книг об этом, очень удивятся, и что подобных вражеских козней больше не будет. Грехов же ради наших, всего православного христианства, опять под тем же именем царя Димитрия иной враг явился (20) и прельстил малоумных и безумных, одержимых пьянством людей той же стороны, и все ту же преждеупомянутую Маринку-блудницу взял к себе на ложе, и собрал войско на богобоязненного и святым елеем помазанного царя и великого князя Василия Ивановича всея России (21), который был от корня святого благоверного великого князя Александра Ярославича Невского.

К злочестивому его замыслу присоединился король литовский и послал бесояростное свое воинство. И многие города и села разорил, и святые великие лавры разрушил, и нетленные после успения почитаемые тела святых из благоговейно устроенных гробниц изверг и последнему поруганию предал. И бесчисленное множество православных были преданы мечу, и потоки крови пролились. И не из-за одного этого ненасытного кровопролития великодержавная Россия в погибель впала, но множество явилось врагов, и неисчислимые обрушились на нее несчастья. И многие из грабителей и ненасытных кровопийц царями объявляли себя и различные имена себе брали: один назовется Петром, другой Иваном по прозванию Август, иной Лаврентием, иной Гурием (22). И из-за них также много пролилось крови и бессчетное число знатных скончалось от меча. Но и их всех превысокая Божия десница победила, и мимолетная пребедственная их слава, как дым, рассеялась и, как пыль, рассыпалась. Но все-таки оскудели многие города и села, и бессчетно полегло предобрых воинов Христовых.

В это же время поднялся на православную христианскую веру нечестивый литовский король и воздвиг великую ярость и злобу. Пришел он в пределы Московского государства под град Смоленск и многие города и села разорил, церкви и монастыри разрушил. Живущие же во граде Смоленске благочестивые люди решились лучше в мученических страданиях умереть, нежели в лютеранство уклониться, и многие от голода погибли и насильственную смерть приняли. И захвачен был город нечестивым королем (23). И кто не исполнится слез и жалости о таком падении? Много святых церквей и монастырей было разорено, без числа православных скончалось от меча, не покорившись и не пойдя на присоединение к беззаконным, многие пали духом и были захвачены в плен! Когда же этот ненасытный кровопийца, польский и литовский король, был под градом Смоленском, тогда враг креста Христова, который царем Димитрием себя называл, стоял под царствующим градом Москвой с проклятыми литовцами. Многие и из русских людей из-за малодушия своего, ради лихоимства и грабежей, к нему присоединились и так же кровь христианскую, как воду, проливали.

К тому же поднялись на православную христианскую веру домашние враги: из царского двора Михайло Салтыков, из рода купеческого Федька Андронов и иные с ними, которых множества их ради не называю (24). И ради мимолетной суетной земной славы лишили себя будущей бесконечной жизни и вечного блаженства. И согласились быть послами к злочестивому королю, будто бы от царствующего града, просить королевского сына в Великую Россию государем. И составили злодейский заговор, и посланиями королевскими и своими предательскими речами прельстили царствующий град Москву, обещая посадить королевича после крещения на царский престол в Великой России. И побудили короля послать злояростного и бесодерзостного гетмана с войском, и много пролили христианской крови, и пришли с ним под царствующий град Москву.

А тот последователь Антихриста, что назвался царем Димитрием, по лукавому совету треклятого воинства литовского начал многие местности всеядным огнем истреблять и насилие великое творить царствующему граду. Люди же, живущие в Великой России, не поняли враждебного лукавства королевского, захотели принять королевича царем в Московское государство. И простоты ради своей и из-за несовершенства ума Богом избранного царя (25) свергнули с престола, и от царства отлучили, и в иноческий чин насильно облекли, и к королю под Смоленск отослали, и гетмана польского и литовского с войском его впустили в царствующий град Москву.

Непоколебимый же столп благочестия, предивный радетель христианской веры, крепкий твердый алмаз, человеколюбивый отец, премудрый священноначальник, святейший Гермоген патриарх (26), видя, что люди Божии в Великой России в большом смятении и совсем погибают, много поучал их и, наставляя как поступать, говорил: «Чада паствы моей, прислушайтесь к словам моим! Зачем понапрасну впадаете в смятение и вверяете свои души неверным полякам? Возможно ли для вас, разумных овец, приобщение к злохищным волкам: вы кротки во имя Христа, эти же дерзостны во имя сатаны. Сами ведь знаете, что издавна православная наша христианская вера греческого закона ненавистна иноплеменным странам! Как же мы можем примириться с иноплеменниками этими? Лучше бы вам о том подумать, как со слезами и с рыданием всенародно, с женами и детьми, прибегнуть к неотсекаемой надежде, ко всемилостивому в Троице славимому Богу и просить милости и щедрот у прещедрой Его десницы, да одарит вас разумом благим, чтобы получили пользу душам своим, а царствующему граду и окрестным городам принесли успокоение, а не мятеж!»

Одни из православных христиан сладостно прислушались к благим его речам, иные же многие, охваченные суетными помыслами, выступили против дивного своего пастыря с неподобающими речами. А нечестивые польские и литовские люди коварством проникли в царствующий и преименитый град Москву, прокрались, подобно губительным волкам, в ограду Христова стада и много насилия начали творить над православными христианами и внутри царствующего града устроили костелы.

Затем же — горе, горе! увы, увы! ох, ох! — свершилось огромное несчастье, и многомятежная буря поднялась, реки крови пролились! Люди правоверные, те, что не видели этого Великой России разорения, приблизьтесь, да поведаю вкратце боголюбезному вашему слуху о падении и последнем разорении такого превысокого и славой превознесенного царства.

Когда эти губительные волки в царствующий град Москву водворились, то не сразу яд злобы своей излили, а, поджидая удобного времени, советовались с предателями христианской веры и врагами Московского государства, с Михаилом Салтыковым да Федькой Андроновым о том, как разорить царствующий град Москву и пролить кровь христианскую. И когда совершился злочестивый их заговор, окаянные приготовили дерзкобесовские свои руки и задумали растерзать оружием Христовых овец, и поглотить виноград, и сокрушить сам город, чтобы погасить славу христоименитого царствующего града.

Когда же пришло время святого Великого поста и настала Страстная неделя, приготовились окаянные поляки и немцы, которые вошли с ними в царствующий град, к нечестивой резне и жестокосердно, как львы, устремились, поджегши сначала во многих местах святые церкви и дома, подняли потом меч на православных христиан и начали без милости убивать народ христианский (27). И пролили, как воду, кровь неповинных, и трупы мертвых покрыли землю. И обагрилось все многонародною кровью, и всеядным огнем истребили все святые церкви и монастыри, и укрепления, и дома, каменные же церкви разграбили и прекрасные иконы Владыки и Богоматери Его и святых угодников Его с установленных мест повергли на землю и бесчисленной добычей, всяческими предорогими вещами, свои руки наполнили. И расхитили сокровища царские, в течение многих лет собранные, на которые и глядеть таким, как они, не годилось бы! И гробницу блаженного и исцеления приносящего тела великого Василия, Христа ради юродивого (28), рассекли на многие части; и ложе, что было под гробницей, с места сдвинули; а на том месте, где лежит блаженное его тело, для коней стойла устроили и, похожие обличьем на женщин (29), бесстыдно и бесстрашно в церкви святого блудную мерзость творят. Неповинно же убиенных правоверных христиан и погребения не удостоили, но в реку тела всех их побросали. И опозорили многих женщин и дев растлили; из тех же, кто избежал их рук, многие на дорогах скончались от мороза, голода и различных невзгод.

И кто из христиан не преисполнится плача и рыдания? Кто не ужаснется, услышав о такой скорби и печали родной по духу братии своей? Кто не наставится столькими бедами, не о богатствах своих скорбя, но о разорении святых церквей и о погибели столпа благочестия, о святой христианской вере рыдая? О благочестивые, христоподражательные, любви исполненные люди! Приклоните уши ваши, и примем страх Божий в сердца свои и начнем просить милости у всещедрого Бога с неутешными слезами и вздохами и стенанием! Отяжелевшее бремя грехов наших покаянием и милостынями и прочими благими деяниями рассыплем, дабы премилостивый Бог наш человеколюбия ради своего пощадил остаток рода христианского и устранил от нас врагов наших и злолукавый заговор их уничтожил, и остаток бы российских царств, городов и деревень миром оградил и всякою благодатью наполнил. И не предаст нас врагам в расхищение и в плен, милостив ведь и человеколюбив Бог наш: на покаявшихся в любое время пучину милосердия своего изливает и, по Писанию, — «не до конца гневается, и не вовеки негодует», но удилами и уздою, то есть скорбями и бедами, испытывает нас, чтобы стали мы детьми света и жителями небесного Иерусалима и насладились бесконечной будущей жизнью и небесными благами. Да будет всему разумному стаду, Великой России православным христианам, во имя Христа мир.

ПРИМЕЧАНИЯ:

1. Имеется в виду Успенский собор Московского Кремля, в котором пребывали главные православные святыни, в том числе Владимирская икона Божией Матери.

2. Имеются в виду тот факт, что в Успенском соборе хранились святые мощи московских митрополитов, канонизированных Церковью — святителей Петра (XIV в.), Киприана, Фотия, Ионы (XV в.) и др.

3. Здесь автор «Плача» приравнивает Москву к мистическому «Новому Иерусалиму» (ср.: Апок. 21. 2.).

4. В этих эмоциональных строках подчеркивается, что Москва в русской духовной традиции почиталась как город, находящийся под небесным покровительством непосредственно Пресвятой Божией Матери.

5. Речь идет об одном из авторов Евангелий — Луке, который в православной традиции считался еще и знаменитым иконописцем. В том числе его руке приписывался иконописный образ Владимирской иконы Божией Матери, почитавшийся как главная святыня в Московском государстве.

6. Здесь имеются в виду различные нашествия на Москву иноплеменных народов: 1395 г. — нашествие Тамерлана; 1480 г. — нашествие Ахмета, хана Большой Орды; 1521 г. — нашествие крымского хана Мухаммед-Гирея. По убеждению православных людей той поры, во время этих нашествий Москва была спасена от разорения заступничеством Божией Матери после всенародных молений перед Ее Владимирской иконой. Поэтому в память о каждом из этих событий были установлены церковные праздники в честь Владимирской иконы Божией Матери. Эти праздники до сих пор являются важными вехами в жизни Русской Православной Церкви.

7. В данном случае автор “Плача” неслучайно употребляет понятие “мы” — “и покрылись мы ложью”. Дело в том, что столь глобальные потрясения могли быть вызваны лишь глобальной же греховностью всего русского общества. Идея глобального, всеобщего греха — одна из главных идей “Плача”.

8. Бедствия москвичей сравниваются со страданиями на кресте Иисуса Христа (ср.: Лк. 23, 44—45, Мф. 27, 51). Согласно Евангелию, во время распятия Христа настала тьма, продолжавшаяся с 6-го до 9-го часа — по древнерусскому счету часов в середине дня.

9. Сион здесь — символ избранного Богом места. Образ «дочери Сиона» взят у пророков Исайи (1, 8 и др.) и Иеремии (6, 23 и др.).

10. Имеется в виду библейский пророк Иеремия.

11. Здесь под «духовными людьми» и «сынами света» имеются в виду русские православные люди.

12. Автор «Плача» сравнивает греховность москвичей и всех российских жителей с греховностью жителей библейских городов Содома и Гоморры, разрушенных Господом за моральное разложение.

13. Здесь имеется в виду страшный голод, поразивший Россию и унесший сотни тысяч жизней в 1601–1603 гг.

14. «Предтечей Антихриста» именуется самозванец Лжедмитрий I. Ниже следует рассказ о деяниях Лжедмитрия I, которого в те времена все считали беглым расстриженным монахом Григорием Отрепьевым. В современной науке происхождение Лжедмитрия I является предметом дискуссий.

15. Велиар — одно из символических имен Сатаны.

16. Северской землей в России именовали земли древнего Новгород-Северского княжества, с городами Путивль, Брянск, Переяславль и др.

17. Речь идет о патриархе Иове, сведенном Лжедмитрием с патриаршего престола. (Отцам начальник — перевод с греческого «патриарх».)

18. Имеется в виду дочь сандомирского воеводы Марина Мнишек, ставшая женой Лжедмитрия I и, следовательно, русской царицей.

19. Лжедмитрий I был убит в мае 1606 г. в ходе восстания москвичей. Смерть самозванца была страшна. Спасаясь от преследования, он выпрыгнул из окна дворца, но сломал ногу и был застрелен. Затем труп самозванца волоком притащили на Красную площадь и бросили в грязь посреди рыночных рядов. Спустя три дня его тело закопали в поле за Серпуховскими воротами. Некоторое время спустя, боясь колдовской силы даже убитого самозванца, — над местом погребение его ночью горели странные голубые огни, — его труп вырыли, сожгли на костре, пепел смешали с порохом и выстрелили из пушки в ту сторону, откуда Лжедмитрий I пришел в Москву.

20. Имеется в виду очередной самозванец — Лжедмитрий II, объявившийся в России в 1607 г.

21. Речь идет о Василии Ивановиче Шуйском, который взошел на царский престол после убийства Лжедмитрия I в 1606 г. (царствовал до 1610 г.). Род Шуйских был одним из ответвлений рода Рюриковичей (из династии Суздальских князей), почему автор «Плача» называет Василия Ивановича потомком Александра Невского. Принадлежностью к Рюриковичам Василий Иванович Шуйский доказывал законность своих претензий на царский титул.

22. Приведено перечисление имен многочисленных самозванцев, при этом назван неизвестный по другим источникам Гурий.

23. Героическая оборона Смоленска в 1609–1611 гг. продолжалась 18 месяцев.

24. Автор «Плача»перечисляет изменников, впустивших польско-литовские войска в Москву в 1610 г.

25. Имеется в виду Василий Шуйский, свергнутый с престола в 1610 г., насильственно постриженный в монахи и отправленный в Польшу.

26. Патриарх Гермоген (ок. 1530–1612) возглавлял Русскую Православную Церковь в 1606–1612 гг. После того, как поляков и литовцев впустили в Москву, именно патриарх Гермоген встал на защиту государства и православных святынь, инициировал и возглавил народное сопротивление иноземным захватчикам. Поляки уморили святителя голодной смертью. В 1914 г. Гермоген был причислен к лику святых.

27. По другим источникам, сожжение Москвы произошло 19 марта 1612 г., во вторник Страстной недели. Для автора-проповедника важно было указать не конкретную дату, а подчеркнуть, что поляки и немцы совершали убийства, грабежи, насилия и святотатства в конце Великого поста, за несколько дней до главного христианского праздника — Пасхи.

28. Имеется в виду гробница знаменитого московского юродивого Василия Блаженного, находившаяся в специальном приделе Покровского собора (другое название — собор Василия Блаженного) на Красной площади.

29. Автор имеет в виду бритые («женоподобные») лица иноземных захватчиков, среди которых были выходцы из разных стран Европы, нанятые польским королем Сигизмундом III для похода в Россию. Для русских жителей такой вид мужчин был непривычен и неприемлем — в те времена русские мужчины бороды не брили.

Список литературы

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.portal-slovo.ru/