Политическая полиция России в конце XIX – начале XX вв

Политическая полиция России в конце XIX – начале XX вв

Министерство Внутренних Дел Российской Федерации

Белгородский юридический институт

Кафедра: государственно-правовых дисциплин

Дисциплина: История органов внутренних дел.

РЕФЕРАТ

по теме: «Политическая полиция России в конце XIX – начале XX в.»

Подготовил:

Студент 221 группы

Абдулов Э.Э.

Белгород

2008 г.

ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПОЛИЦИЯ РОССИИ В КОНЦЕ XIX - НАЧАЛЕ XX в.

Политическая полиция в конце XIX-начале XX в. организационно состояла из Отдельного корпуса жандармов и охранных отделений. В указанный период структура жандармерии определялась Поло­жением об Отдельном корпусе жандармов от 9 сентября 1867 г., в соответствии с которым корпус состоял из Главного управления, управлений Кавказского, Варшавского и Сибирского округов, 56 гу­бернских управлений, 50 уездных управлений Северо-Западного края, наблюдательного состава, петербургского и московского дивизионов, 13 конных команд и полицейских управлений на железных дорогах[1].

Основным звеном структуры Отдельного корпуса жандармов были губернские управления. Положение 1867 г. различало жандармские управления Московской губернии и губернские управления первой и второй категории. Различия основывались на размерах губерний, этнографических и экономических условиях и выражались в большей или меньшей штатной численности и сумме добавочного жалованья, выплачивавшегося чинам. В штат губернского управления входили: начальник, помощник начальника, адъютант, секретарь и два писаря.

Наблюдательный состав Отдельного корпуса жандармов, переиме­нованный в 1870 г. в дополнительный штат губернских жандармских управлений, состоял исключительно из унтер-офицеров, в задачу кото­рых входил сбор информации о настроении умов в Империи. Унтер-офицеры размещались в губерниях и уездах в специальных пунктах из расчета по два человека на пункт.

Корпус жандармов комплектовался офицерами и классными чинами переводом офицеров из других частей войск всех родов оружия и классных чинов из запаса армии или отставки. Нижними чинами Корпус пополнялся по ежегодным распределениям новобранцев Глав­ным штабом или переводом их из других частей войск. Унтер-офицеры принимались на сверхсрочную службу в жандармерию из запаса или отставки. В жандармские дивизионы принимались только кавалерий­ские офицеры, прослужившие в строю не менее двух лет.

К переводу в Отдельный Корпус жандармов допускались офицеры, имевшие звание не выше капитана или ротмистра армии. Изъятия из этого правила могли быть сделаны только командиром Корпуса "в видах особой, ожидаемой для службы пользы"[2]. Безусловно не при­нимались в Корпус офицеры, бывшие в штрафах по суду или имевшие долги.

Желавший поступить на службу в Корпус офицер подавал на имя начальника штаба докладную записку с приложением кратких сведе­ний о своей службе. Так как докладные записки подавались через начальников местных жандармских управлений, последние, представ­ляя их в штаб, обязаны были приложить к ним послужные списки, а также сведения о нравственных качествах и способностях офицера, его репутации и отношении к службе. Те офицеры, которые удовлет­воряли условиям, требуемым для службы в жандармерии, подвергались экзаменам при штабе Корпуса. Экзаменационная комиссия под председательством начальника штаба Корпуса состояла из генерала или штаб-офицера для особых поручений при главном управлении Корпуса жандармов, чинов штаба и представителей Департамента полиции. Экзамен проходил в два этапа - сначала письменный, состоявший в написании работы на заданную тему, а затем устный, причем комиссия должна была удостовериться в знакомстве офицера с иностранными языками, если о знании их было заявлено при подаче докладной записки. Офицеры, сдавшие экзамен, вносились в список кандидатов на прикомандирование к штабу Корпуса. С появлением вакансий старшие по времени внесения в список кандидатов офицеры, с разрешения командира Корпуса, прикомандировывались к штабу, где проходили специальную подготовку к будущей службе в жандармерии. Затем прикомандированные к штабу офицеры сдавали экзамен по преподававшейся им программе. Те, кто проходил это испытание успешно, назначались командиром корпуса на вакантные должности.

Согласно § 46 Положения 1867 г. к переводу в Корпус жандармов допускались лишь офицеры, "которые окончили курс наук не ниже средних учебных заведений и прослужили в войсках во фронте не менее пяти лет"[3]. Однако со временем срок необходимой выслуги уменьшился до двух лет, а в 1906 г. шеф жандармов Дурново хода­тайствовал не только о полной его отмене, но и об отказе от образовательного ценза. В представлении в Военное министерство от 15 июня 1906 г. он писал, что "в настоящее время встречается крайнее затруднение в комплектовании офицерами частей и подразделений От­дельного корпуса жандармов"^19 и что вследствие этого к переводу в корпус нужно допустить всех офицеров независимо от их образования и выслуги в войсках. Тем не менее непрестижность службы в жан­дармерии приводила к все большему некомплекту в Корпусе, особенно обер-офицеров. Так, в 1916 г. в России насчитывалось 76 губернских жандармских управлений и только в шести из них были заняты должности адъютантов, причем даже в столичных управлениях, где штатами предусматривалось по две должности адъютантов, в Москве вакантными были обе, а в Петербурге одна[4].

Состав нижних чинов дополнительного штата губернских, област­ных и уездных жандармских управлений и крепостных жандармских команд комплектовался исключительно унтер-офицерами всех родов войск, принимавшимися на сверхурочную службу в Корпус из запаса армии или отставки. Зачисление на сверхсрочную службу произво­дилось распоряжениями начальников управлений и командиров жан­дармских дивизионов. О каждом принимавшемся в Корпус унтер-офицере собирались подробные сведения относительно благонадеж­ности, прежнем прохождении службы и личных качествах. В соот­ветствии с § 53 Положения о Корпусе жандармов 1867 г. поступивший на службу унтер-офицер должен был дать подписку о том, что он обязуется прослужить в жандармерии не менее пяти лет[5].

Объем дисциплинарной власти начальников жандармских частей определялся армейским дисциплинарным уставом. Согласно § 10 По­ложения о Корпусе жандармов 1867 г. шеф жандармов, а с 1882 г. ко­мандир корпуса обладал правами командующего войсками военного округа. Это означало, что в отношении личного состава он имел право: объявлять замечания и выговоры устно или в приказе, подвергать штаб и обер-офицеров аресту домашнему или на гауптвахте до 30 су­ток, удалять от должности любого чина Корпуса и разрешать уволь­нение в запас или в отставку. Начальники округов пользовались правами командиров дивизий, что означало право объявления замечаний и выговоров устно или в приказе подведомственным чинам вплоть до генералов и гражданских чиновников соответствующих классов, право ареста штаб-офицеров на 14 и обер-офицеров на 30 суток, право снимать с должностей начальников подведомственных частей и право отказывать в назначениях и представлениях к званиям. Начальники губернских управлений и командиры дивизионов имели права коман­диров полков и могли объявлять замечания и выговоры устно и в приказе, подвергать аресту штаб-офицеров до трех и обер-офицеров до семи суток и входить с представлением по команде о служебном несоответствии подведомственных им чинов[6].

Судебная реформа 1864 г. оказала существенное влияние и на функции жандармерии. Новые Судебные уставы о жандармах вообще не упоминали, и корпус оказался в нелепом положении, так как не было понятно каким нормативным актом регулируется его деятель­ность. Эта ситуация была исправлена 19 мая 1871 г. принятием "Правил о порядке действий чинов Корпуса жандармов по исследованию преступлений"[7]. Этот акт вводил жандармерию в число участников у головного процесса, предоставив ей право производства дознаний по государственным и уголовным преступлениям, причем жандармам вменялось в обязанность содействовать прокуратуре и полиции в  обнаружении уголовных преступлений. Жандармы были обязаны сооб­щать в прокуратуру и полицию о всех замеченных преступлениях и проступках, подсудных общим судебным установлениям. В тех случаях, когда до прибытия полиции следы преступления могли уничтожиться, а подозреваемый скрыться, жандармы были обязаны принять меры к сохранению следов и задержанию подозреваемого. Прокурор имел право, с согласия начальника губернского жандармского управления, назначать жандарма для проведения дознания по уголовному преступ­лению, причем последний в таком случае действовал в полном объеме предоставленных законом прав, не стесняясь присутствием чинов общей полиции.

Специальный раздел Правил 19 мая 1871 г. определял порядок производства дознаний по государственным преступлениям, в ходе ко­торых жандармы имели право совершать ряд следственных действий -осмотры, освидетельствования, обыски и выемки.

Причин неэффективности полиции в годы правительственного кризиса 70-х - начала 80-х годов XIX в. было множество. Главной же из них, на наш взгляд, были недостатки в оперативно-розыскной дея­тельности, а точнее — ее негибкость и даже косность. Дело в том, что во второй половине XIX в. полиция продолжала искать врагов госу­дарства вблизи трона, прямо прозевав этап революционного движения, на котором в борьбу с самодержавием включились разночинцы. Образно говоря, агентурные сети были расставлены слишком высоко, и дичь проскальзывала под ними.

III Отделение не могло эффективно бороться с революционерами именно потому, что его агентура освещала сравнительно узкий слой российского общества. Для того, чтобы расширить сферу агентурного проникновения, необходимо было создать принципиально новую служ­бу, специально приспособленную для этой цели. Почин здесь был по­ложен в 1866 г., когда после покушения Каракозова на Александра II при Санкт-Петербургском градоначальнике было создано "Отделение по охранению порядка и общественного спокойствия". В 1883 г. было утверждено положение "Об устройстве секретной полиции в Импе­рии", которое предусматривало создание таких же отделений в наиболее крупных городах. Руководство этими органами возлагалось на Инспектора секретной полиции, которым был назначен под­полковник Г.П. Судейки. О том, какие принципы клал Судейкин в основу работы своего ведомства, можно судить по написанному им циркуляру, в котором он изложил свои взгляды на способы, цели и задачи агентурной работы. Судейкин предполагал: "1) Возбуждать с помощью особых активных агентов ссоры и распри между различными революционными группами; 2) распространять ложные слухи, удру­чающие и терроризирующие революционную среду; 3) передавать через тех же агентов, а иногда с помощью приглашений в полицию и кратковременных арестов, обвинения наиболее опасных революцио­неров в шпионстве; вместе с тем дискредитировать революционные прокламации и разные органы печати, придавая им значение агентур­ной, провокационной работы"[8]. Апофеозом деятельности Судейкина была вербовка члена Военного Центра "Народной Воли" штабс-капитана С.П. Дегаева, при помощи которого Судейкин намеревался соз­дать контролируемое революционное подполье с Дегаевым во главе. Этим планам не суждено было сбыться, так как 16 декабря 1883 г. Судейкин был убит собственным агентом Дегаевым, однако разрабо­танные им методы работы были восприняты и развиты Департа­ментом полиции.

В 1898 г. в составе Департамента полиции был создан Особый от­дел, который руководил работой с заграничной и внутренней агентурой, обобщал результаты перлюстрации писем и наблюдал за политическим настроением рабочих. В компетенцию этого отдела входила также выемка и систематизация всех противоправитель­ственных книг, брошюр, воззваний и прокламаций, напечатанных в России и за рубежом. Сюда стекалась вся информация, полученная оперативным путем, отсюда исходили указания, касавшиеся деятель­ности вновь создаваемых розыскных органов.

 Следующим шагом по пути развития оперативно-розыскных орга­нов был изданный 13 августа 1902 г. циркуляр Департамента полиции № 5200. В нем содержалось утвержденное Министром внутренних дел 12 августа 1902 г. "Положение о начальниках розыскных отделений", которые в народе и называли "охранками"[9]. Этот документ строго разграничил компетенцию жандармерии и охранных отделений, указав, что жандармы должны заниматься производством дознаний по политическим преступлениям, а охранные отделения должны осуще­ствлять оперативно-розыскные мероприятия по этим же преступле­ниям. Для того, чтобы материально подтвердить это разделение функций, циркуляр объявлял, что отныне деньги на розыскные нужды, выдававшиеся Департаментом полиции начальникам губернских жан­дармских управлений, будут выдаваться начальникам охранных отделений. Положение установило, что начальниками отделений назначаются офицеры Корпуса жандармов по выбору директора Департамента полиции. Должность эта могла замещаться и чинов­ником Департамента полиции, как это было, например, с начальником московского охранного отделения С.В. Зубатовым. Если начальник отделения был офицером, он, согласно § 4 "Положения", подчинялся в строевом отношении начальнику губернского жандармского управле­ния. Указания же относительно розыска начальник отделения получал от Департамента полиции. Начальники охранных отделений обладали некоторыми, причем весьма существенными, правами в отношении жандармерии. Например, без согласия начальника охранного отделе­ния жандармы не имели права производить обыски и аресты и, напротив, были обязаны производить их по указанию того же начальника. Губернские жандармские управления должны были допускать начальников охранных отделений ко всем своим бумагам, а также сообщать им о лицах, предлагавших агентурные услуги. Охран­ные отделения создавались как органы исключительно оперативно-розыскные для деятельности, называвшейся тогда розыском. Несмот­ря на то, что непосредственные результаты их работы не имели доказательственного значения для суда” получаемая ими информация должна была ощутимо двинуть вперед дознание и следствие, что, кстати, и случилось, так как практически все политические дела начинались и велись с помощью "охранок". Жандармерия в надле­жащих масштабах оперативно-розыскной деятельностью не зани­малась и с момента создания корпуса его руководство никаких доку­ментов по этому вопросу не издавало. Во-первых, считалось, что в работе с агентами все зависит от личных качеств жандарма, а, во-вторых, офицеры корпуса в большинстве своем брезговали общаться с лицами, предающими своих товарищей.

Принимая во внимание эти обстоятельства, руководство Депар­тамента полиции предпочло создать новые органы, специально предна­значенные для агентурной работы и подчиненные Департаменту, чем использовать для этой цели в значительной степени независимую жан­дармерию. Не устраивали Департамент и лица, служившие в корпусе, так как старые жандармы были слишком прямолинейны и туго вос­принимали новшества розыскной работы.

Создание охранных отделений сильно поколебало принцип жан­дармской исключительности. Не подчинявшиеся раньше никому кроме штаба и командира Корпуса, начальники губернских жандармских управлений обязаны были выполнять требования начальников охран­ных отделений и даже допускать их к своей переписке. О том, как от­носились жандармы к охранникам, свидетельствовал начальник Киев­ского губернского жандармского управления генерал В.Д. Новицкий: "Злоба не только начальников жандармских управлений, но и вообще офицеров Корпуса дошла до ужасающих пределов ненависти к своему шефу и Департаменту полиции, образовавшему филиальные жандарм­ские управления в губерниях в лице ненавистных охранных отделе­ний... многие из жандармского корпуса, не разделяя систему Зубатова по ведению розыскного дела, оставили службу потому, что состояние на службе при таких условиях было равносильно нарушению присяги и долга службы"[10].

Итак, резюмируя изложенное, отметим, что охранные отделения были созданы исключительно как органы оперативно-розыскной дея­тельности и никаких дознаний, а тем более следствия не вели. Они были совершенно независимы от жандармских управлений и подчи­нялись только Департаменту полиции. Если охранное отделение воз­главлял жандармский офицер, он также подчинялся Департаменту полиции, числясь прикомандированным к губернскому жандармскому управлению. Это означало, что должностной оклад он получал от Де­партамента полиции, а полагавшиеся по чину, или, как сказали бы мы сегодня, деньги за звание - от Штаба корпуса. Информация, которую добывали охранные отделения, служила, по общему правилу, от­правным моментом для дознаний, которые возбуждала и вела жан­дармерия, а также была основанием для других официальных действий полиции.

Каждое охранное отделение состояло из общей канцелярии, отдела внутреннего наблюдения и отдела наружного наблюдения. Штаты охранок были различными и зависели от местной оперативной обстановки. В сентябре 1903 г., например, в Томском охранном отделении числилось 9 человек, а в Санкт-Петербургском - 15.

14 декабря 1906 г. было принято Положение о районных охранных отделениях. Эти новые структуры должны были объединить розыскные органы целых районов, с тем, чтобы обработать получен­ную ими информацию и составить наиболее объективную картину о противоправительственных организациях, действующих на территории района. Кроме этого районным охранным отделениям предписывалось "учреждение центральной внутренней агентуры, могущей освещать деятельность революционных сообществ вверенной его надзору области"[11].

9 февраля 1907 г. было принято новое Положение об охранных отделениях. Этот документ, повторяя, в общем, Положение 1902 г., еще раз подчеркнул, что оперативно-розыскные мероприятия по госу­дарственным преступлениям должны проводиться исключительно охранными отделениями, которые обязаны питать агентурной инфор­мацией производящиеся жандармами дознания. Положение указывало на необходимость постановки и ведения оперативного учета с тем, "чтобы начальник отделения в каждый данный момент мог дать все сведения о преступной деятельности известного отдельного лица"[12].

Опыт оперативно-розыскной работы был обобщен в разрабо­танной Особым отделом Департамента полиции в 1914 г. "Инструкции по организации и ведению внутреннего наблюдения в жандармских и розыскных учреждениях". Этот документ подразумевал под "агентом внутреннего наблюдения" лицо, либо "непосредственно состоящее в революционной организации, либо косвенно осведомленное о жизни и деятельности как самой организации, так и отдельных ее членов". Внутренняя агентура подразделялась на "секретных сотрудников", т.е. лиц, являвшихся членами организаций и "вспомогательных сотруд­ников" или "осведомителей", т.е. тех, кто хотя и не состоял в орга­низации, но каким-либо образом соприкасался с ней. Осведомители делились на постоянных, доставляющих систематические и связные сведения, и случайных, доставляющих информацию эпизодически, и не имеющую связи. Осведомители, сообщающие сведения за плату, за каждое указание, назывались "штучниками" Инструкция 1914 г. указывала, что в правильно поставленном деле "штучники" не жела­тельны, так как, стремясь получить возможно больше денег, они начинают давать маловажную, а порой и лживую информацию и становятся дорогим и ненужным бременем для розыскного органа. Инструкция классифицировала агентуру и по профессиональному признаку. Различались агентуры: тюремная - из лиц, содержавшихся под стражей, которые при полезности работы представлялись к сокращению сроков; сельская, вербовавшаяся чаще всего из владель­цев трактиров, прислуги постоялых дворов и не имевших наделов крестьян; университетская, фабричная, железнодорожная и т.д. и т.п.

Сведения внутреннего наблюдения развивало и проверяло наблю­дение наружное, осуществлявшееся при помощи филеров. Само до себе наружное наблюдение не могло объективно осветить револю­ционную организацию и в опубликованной в 1908 г. организационным бюро при ЦК партии социалистов-революционеров инструкции указы­валось, что "наибольшую выгоду из наружного наблюдения можно получить только при строгом сообразовании его с указаниями внутрен­ней агентуры"[13]. В филерскую службу принимались строевые запасные нижние чины, преимущественно унтер-офицеры, не старше 30 лет Упоминавшаяся инструкция предъявляла к филерам столь высокие требования, что на практике выполнение их было весьма сомни­тельным. Так, пункт второй предписывал, что филер "должен быть политически и нравственно благонадежным, твердым в своих убеждениях, честным, смелым, ловким, трезвым, развитым, сообрази­тельным, правдивым, откровенным, но не болтливым” дисциплини­рованным, выдержанным, уживчивым, крепкого здоровья, с хорошим зрением, слухом и памятью, с такой внешностью, которая позволяла бы ему не выделяться из толпы "[14]. Интересно, что чрезмерная нежность к семье считалась качеством несовместимым с филерской службой. Лица польской и еврейской национальностей в филеры не принимались. Принятому в службу наружного наблюдения новичку поручали сначала наблюдение за своим же служащим, и если с этой задачей он справлялся успешно, ему доверялось настоящее наблю­дение, причем на первый случай он назначался в помощь старо­му, опытному филеру. Если филер впервые брал под наблюдение лицо, он давал ему кличку и наблюдаемый, таким образом, имел два псевдонима - один внутреннего, а другой наружного наблюдения. Начальство внушало филерам, что наблюдение должно быть строго конспиративным и что лучше вовсе бросить его, чем дать себя заметить. Если наблюдаемый ускользал от филера, последний должен был, не боясь выговоров и взысканий, доложить об этом начальству. В тех случаях, когда филер скрывал, что ему не под силу вести наблю­дение, и руководство узнавало об этом, его ждало строжайшее нака­зание. В розыскных учреждениях любили правду и к недобро совестным сотрудникам относились более чем сурово. Заведовавший при Зубатове наружным наблюдением Московского охранного отде­ления Е.П. Медников просто избивал филеров, дававших ложные сведения.

К тайной работе полиции относился и негласный надзор, органи­зация и осуществление которого регламентировались "Положением о негласном полицейском надзоре", утвержденным министром внутрен­них дел гр. Игнатьевым 1 марта 1882 г.[15] В отличие от надзора гласного, как меры пресечения и наказания, негласный надзор был мерой превентивной, и § 1 Положения 1 марта 1882 г. определял его как способ, предупреждения государственных преступлений посред­ством наблюдения за лицами сомнительной благонадежности. Поскольку негласный надзор осуществлялся способами, исключав­шими возможность лицу поднадзорному знать о ведущемся за ним наблюдении, таковое, естественно, не могло подвергаться стеснениям в свободе передвижения, образе жизни и выборе занятий, как это имело место при надзоре гласном.

Негласный надзор, согласно § 3 Положения 1 марта 1882 г., уч­реждался исключительно Департаментом полиции - либо по непо­средственному его указанию, либо вследствие представлений мест. Из этого правила было только три исключения. Без разрешения Департа­мента надзор устанавливался за студентами, исключенными из высших учебных заведений за участие в политических беспорядках, за лицами, возвращенными из административной ссылки и освобожденными от гласного надзора полиции, и лицами, отбывавшими тюремное заклю­чение за совершение государственных преступлений.

В соответствии с § 4 Положения 1 марта 1882 г. негласный надзор осуществлялся жандармерией и общей полицией. Этот факт был "вея­нием времени" - времени объединения всех полицейских сил Россий­ской империи против революционного движения.

§ 5 устанавливал, что "начальники губернских жандармских управ­лений действуют в сей области служебной деятельности по согла­шению с губернаторами и градоначальниками при содействии чинов подчиненной сим последним общей полиции". Взаимодействие жандар­мов и губернских властей существенно расширяло возможности над­зора, так как через канцелярию губернатора и губернское правление проходила вся информация о жизни губернии. Например, канцелярия губернатора, ведавшая выдачей видов на жительство, немедленно ставила в известность жандармерию о предполагавшемся выезде поднадзорного в другую местность. Как видим, надзор осуществлялся совокупной деятельностью полиции, жандармерии и администрации. В фондах ГА РФ сохранились дела об учреждении негласного надзора, изучение которых дает возможность воссоздать порядок установления и формы его проведения. Так, 2 августа 1895 г. начальник Московского губернского жандармского управления сообщил своему помощнику в Московском и Звенигородском уездах, что состоящий под негласным надзором полиции бывший студент Харьковского ветеринарного института А.В. Тесленко прибыл в с Кусково, и предписал установить за ним негласный надзор. 3 августа помощник начальника губернского жандармского управления отдал приказ пунктовому унтер-офицеру "...предписываю тебе, по установлении места жительства означенного Тесленко, иметь за ним негласный надзор и мне донести немедленно, а затем доносить мне последовательно. 3 августа пунктовый унтер-офицер донес помощнику начальника губернского жандармского управления, что "негласноподнадзорный ветеринар А.В. Тесленко живет на даче Власова в с. Кусково первого стана Московского уезда по отпускному билету от Главного Военно-медицинского инспектора от 19 июля 1894 г. за № 10197. За Тесленко надзор мною установлен с 6 сего августа"[16]. 11 августа в дело включилась полиция и уездный исправник уведомил помощника начальника губернского жандарм­ского управления, что "бывший студент Харьковского Ветеринарного института А.В. Тесленко прибыл на жительство в с. Кусково на дачу Власова. Негласный надзор за ним учрежден"[17]. Интересно, что отъезд Тесленко первой заметила полиция и 24 августа исправник донес в губернское жандармское управление, что "состоящий под негласным надзором полиции А.В. Тесленко из с. Кусково 21 сего августа выбыл на жительство в г. Москву"[18]. Аналогичное сообщение жандармского унтер-офицера было отправлено в губернское жандармское управ­ление через три дня.

Способы ведения негласного полицейского надзора также опре­делялись по соглашению губернатора или градоначальника с началь­ником жандармерии. Сведения о поднадзорных доставлялись чинами общей полиции, пунктовыми унтер-офицерами, а также агентами наружного и внутреннего наблюдения и стекались в жандармское управление, где велся учет лиц, подчиненных негласному надзору.

Обо всех поднадзорных велись особые списки: общие по всей Империи в Департаменте полиции и частные по каждой губернии. Были разработаны специальные формы, по которым велся учет. В каждом губернском жандармском управлении велся алфавит по форме "литера А". Сюда заносились подробные сведения о прошлой жизни поднадзорного, о его семейном и имущественном положении, сведения о поводе, по которому учрежден надзор, а также год, число и номер распоряжения Департамента полиции об установлении надзора. Кроме того, о каждом поднадзорном велось дело, куда заносились все получаемые о нем сведения

Если поднадзорный временно выезжал в другую местность, жандармскому управлению последней высылалось извещение по форме "литера Б", в котором указывались установочные данные и повод учреждения надзора. По прибытии поднадзорного на ста­рое место жительства, "литера Б", пополненная новыми сведениями, возвращалась в подлежащее жандармское управление, где приобща­лась к его делу. В том случае, когда поднадзорный переезжал в другую губернию на постоянное жительство, его дело пересылалось в соответ­ствующее жандармское управление, которое и продолжало надзор. О всех подобных переездах ставился в известность Департамент полиции. Так, жандармское управление, территорию которого покидал поднадзорный, направляло в Департамент "литеру Г", в которой указывалась избранная поднадзорным для жительства местность и номер сооб­щения о выезде начальнику жандармского управления последней. При­нимавшее поднадзорного управление сообщало в Департамент поли­ции "литерой Д" о его прибытии, указывая адрес места жительства.

Каждые шесть месяцев жандармские управления, согласно § 12 Положения 1 марта 1882 г. отсылали в Департамент полиции полу­годовые ведомости о лицах, состоящих под надзором. В этих доку­ментах, называвшихся "литера В", сначала помещались лица, надзор за которыми был установлен либо по непосредственному, распоряжению Департамента полиции, либо по представлению местных властей, затем лица, состоящие под негласным надзором по освобождении от тюремного заключения. В конце ведомости содержались сведения об исключенных из высших учебных заведений за политические бес­порядки. К "литеру В" прикладывались листки на каждого поднад­зорного с краткой аттестацией. § 12 Положения требовал, чтобы в аттестациях отсутствовали "общие выражения", как, например, "неблагонадежен", или "находится в сношении с неблагонадежными людьми".

Положение 1 марта 1882 г. не указывало, на какое время учреж­дался негласный надзор, предоставляя решение этого вопроса усмот­рению жандармерии и Департамента полиции. 1 декабря 1889 г. цир­куляром министра внутренних дел № 4113 было установлено, что нормальным сроком негласного надзора считается два года с момента его учреждения[19]. Если за это время в поведении поднадзорного не было замечено ничего предосудительного, жандармское управление одновременно с полугодовой ведомостью отсылало в Департамент по­лиции представление о снятии надзора. Если в департаменте не имелось порочащих поднадзорного сведений, надозор прекращался. Такой порядок окончания надзора применялся ко всем без исключения лицам - к тем, надзор за которыми был установлен по непосред­ственному распоряжению Департамента полиции, и тем, кто попал под надзор по представлению мест, или же по другим, указанным ранее ос­нованиям. Правда, в последнем случае местное жандармское управ­ление снимало надзор самостоятельно, но обязательно посылало в де­партамент уведомление, в котором указывало, по какому поводу надзор прекращен, причем Департамент полиции мог изменить реше­ние управления и отдать распоряжение о продлении надзора. Как видим, снятие негласного надзора было исключительно компетенцией Департамента полиции.

На первый взгляд может показаться, что негласный надзор был идентичен розыску, так как и тот и другой велись примерно оди­наковыми методами. Тем не менее между этими формами негласной работы было несколько весьма существенных различий. Первое из них состояло в том, что объектом негласного надзора были отдельные лица, тогда как главным объектом розыска были политические партии и организации. Вторым различием было широкое привлечение к ведению надзора общей полиции и губернской администрации, в то время как розыскная работа проводилась в основном охранными от­делениями и жандармскими управлениями. Различными были и цели надзора и розыска. Первый должен был выяснить политическую бла­гонадежность лица, второй же, освещая деятельность политических партий и организаций, имел результатом арест лиц, в них состоявших. Кроме того, негласный надзор, как указывалось ранее, учреждался исключительно Департаментом полиции, в проведении же розыскных мероприятий местные органы обладали широкой самостоятельностью. Наконец, к лицам, в отношении которых велся розыск, не применялся порядок регистрации, предусмотренный Положением 1 марта 1882 г.

Внутреннее положение в стране заставляло правительство пос­тоянно изыскивать пути усиления полиции. С 1906 г. почти постоянно работали различные комиссии и подкомиссии, которые выработали значительное число проектов по переустройству полицейских сил.

Несмотря на различия, проекты в общем сводились к одному -объединению всей полиции под руководством какого-либо лица или органа. Существовал даже проект - после революции 1905 г. - о создании Корпуса государственной стражи, сущность которого своди­лась к военизации всей полиции империи. Автор проекта предлагал прямо установить, что Государственная стража является военной организацией и что ее численность и состав должны быть такими, чтобы "справляться с волнениями собственными силами, прибегая к содействию войск только в крайних случаях"[20].

23 марта 1913 г. Министерство внутренних дел представило в Со­вет Министров проект о преобразовании полиции в Империи, которым была увенчана работа комиссии под председательством сенатора А.А. Макарова. Смысл предлагавшихся изменений сводился к учреж­дению должности помощника губернатора по полицейской части, которому подчинялась бы вся полиция губернии. Военную организа­цию жандармерии предполагалось сохранить, назначая на проекти­руемую должность помощника губернатора жандармского офицера. Министр внутренних дел Н.А. Маклаков отверг проект на том основании, что жандармы как военные не могут подчиняться невоен­ному губернатору и предложил, со своей стороны, подчинить губернаторов командиру корпуса жандармов. Эта карусель проектов и предложений так ничем и не закончилась, и вплоть до февраля 1917 г. структура полиции не изменялась.

27 февраля 1917 г. восставший народ захватил Петроградское гу­бернское жандармское управление и сжег более десяти полицейских участков, многие полицейские и жандармы были арестованы. Юриди­чески полиция дореволюционной России прекратила свое существо­вание 11 марта 1917 г., когда Временное правительство издало поста­новление об упразднении Департамента полиции, выводе всех его чи­новников за штат и образовании Особой комиссии по ликвидации дел политического характера. 19 марта 1917 г. был распущен Отдельный корпус жандармов. Его имущество передано военному ведомству, ар­хивы — Главному штабу, а дела губернских управлений - комиссиям из представителей суда и местных комиссаров Временного правитель­ства.

Литература:

1.            Мулукаев Р.С. Политическая полиция дореволюционной России, ее реакционный, антинародный характер. - М., 1986.

2.            Мулукаев Р.С. Полиция России (IХ в. - нач. ХХ в.). - Н.Новгород, 1993.

3.            Новицкий В.Д. Из воспоминаний жандарма. Л., 1929.

4.            Обозрение настоящего состояния и деятельности С.-Петербургской полиции. С.Пб., 1883.

5.            Органы и войска МВД России: Краткий исторический очерк. - М. 1996.

6.            Полиция и милиция России: страницы истории. - М., 1995.

7.            Полиция и милиция России: страницы истории / А.В. Борисов, А.Н. Дугин, А.Я. Малыгин и др. – М.: 1995.

8.   Сизиков М.И., Борисов А.В., Скрипилев А.Е.  История полиции России: 1718 - 1917 гг. - М., 1992.

9.            Тимофеев Л. Обязанности жандармской железнодорожной полиции. СПб., 1912.

10.        Федоров К.Г., Ярмыш А.Н. История полиции дореволюционной России. Ростов н/Д, 1976.

[1] Мулукаев Р.С. Политическая полиция дореволюционной России, ее реакционный, антинародный характер. - М., 1986. С. 57.

[2] Залесский. Справочная книжка для адъютантов частей и управлений Отдельного корпуса жандармов. СПб., 1910. С. 11.

[3] Мулукаев Р.С. Политическая полиция дореволюционной России, ее реакционный, антинародный характер. - М., 1986. С. 65.

[4] Залесский. Справочная книжка для адъютантов частей и управлений Отдельного корпуса жандармов. С.Пб., 1910. С. 11.

[5] Полиция и милиция России: страницы истории. - М., 1995. С. 46.

[6] Органы и войска МВД России: Краткий исторический очерк. - М. 1996. С. 48.

[7] Там же. С. 48.

[8] Богучарский В.Я. Из истории политической борьбы в 70-80-х годах XIX века. М., 1912. С. 311.

[9] Добряков. Краткий систематический свод действующих законоположений и цирку­лярных распоряжений, относящихся до обязанностей чинов губернских жандармских управлений по наблюдению за местным населением и по производству дознаний. СПб., 1903. С. 124.

[10] Новицкий В.Д. Из воспоминаний жандарма. Л., 1929. С. 203.

[11] Федоров К.Г., Ярмыш А.Н. История полиции дореволюционной России. Ростов н/Д, 1976. С. 69.

[12] История полиции дореволюционной России. М., 1981. С. 70.

[13] Инструкция по организации наружного наблюдения. СПб., 1908. С. 1.

[14] Там же. С. 3.

[15] Добряков. Указ. соч. С. 89.

[16] Сизиков М.И., Борисов А.В., Скрипилев А.Е.  История полиции России: 1718 - 1917 гг. - М., 1992. С. 51.

[17] Там же. С. 53.

[18] Полиция и милиция России: страницы истории / А.В. Борисов, А.Н. Дугин, А.Я. Малыгин и др. – М.: 1995. С. 65.

[19] Добряков. Указ. соч. С. 92.

[20] Мулукаев Р.С. Полиция России (IХ в. - нач. ХХ в.). - Н.Новгород, 1993. С. 76.