Политические интересы социальных групп. Лоббизм в политической жизни России

Политические интересы социальных групп. Лоббизм в политической жизни России

Политические интересы социальных групп. Лоббизм в политической жизни России

1. Динамика социальной стратификации и ее влияние на политический процесс

Одним из основных подходов к природе и содержанию политики и политического является социальная концепция политики, согласно которой политика и политическое имеют социально-групповую природу. Именно социальная дифференциация, складывание социально-групповых интересов явились основой для возникновения публичной власти и ее институтов (в том числе государства), призванных, с одной стороны, способствовать реализации этих интересов, а с другой — управлять их взаимоотношениями и поддерживать целостность сообщества. Политический процесс с точки зрения этого подхода — процесс взаимодействия интересов социальных групп (например, в виде классового конфликта) или/и смена состояний политической системы, обусловленная уровнем и характером политизации социального организма.

Не призывая полностью следовать за представителями данного подхода, все же отметим, что взаимоотношения социально-групповых интересов играют большую, а порой и определяющую роль в политическом процессе. Например, содержание и результаты законодательного процесса могут во многом зависеть от деятельности групп интересов, объединяющих в себе представителей какой-либо социальной группы (или нескольких социальных групп). Другой пример — изменение под влиянием динамики социальной дифференциации последних десятилетий характера политических партий, а также характера партийного соревнования. В качестве примера можно также отметить появление новых тенденций в поведении избирателей под влиянием социальных сдвигов. Все это свидетельствует о том, что анализ особенностей социальной стратификации и ее динамики, а также выявление зависимостей между социальной структурой и политическими явлениями (акторами, действиями акторов и т.п.) является важной частью исследования политического процесса.

Особенно значимым при этом является понимание современных изменений социальной структуры, связанных с переходом общества в постиндустриальную стадию развития. Учет этих изменений необходим, в первую очередь, для анализа развития институтов политического представительства, сложившихся в период развития индустриального общества, а также для выявления особенностей современных индивидуальных и коллективных акторов политического процесса (от индивида до государства).

В период индустриального общества, социальная структура которого была в целом верно описана марксистами, сформировались институты политического представительства (партии, законодательные органы власти и т.д.) социально-групповых интересов. Эти институты были во многом предназначены для защиты и реализации интересов определенных классов или более мелких групповых образований. Их особенности, а также само их наличие в основном отражали основные социальные расколы, характерные для индустриального общества. В частности, многие социал-демократические партии Западной Европы, возникшие на волне рабочего движения, были предназначены для представительства и реализации интересов рабочего класса. Некоторые из этих партий до сих пор сохранили в своем названии упоминание той социальной группы, для выражения интересов которой они и создавались, например СДРПШ (социал-демократическая рабочая партия Швеции).

Начиная примерно с 60-х гг. XX в. в социальной структуре западных стран происходят заметные изменения, которые сказываются на характере институтов политического представительства. Сокращение сферы материального производства по сравнению со сферой нематериального производства, кризис традиционных отраслей промышленности наряду с развитием высоких технологий и третичного сектора экономики, потребности рынка в новой рабочей силе (как правило, высококвалифицированной), внедрение новых форм занятости (предполагающих не коллективные, а индивидуальные трудовые соглашения) оказали значительное влияние на характер и динамику социальной стратификации.

В качестве основных тенденций эволюции социальной структуры можно выделить следующие:

1. распад традиционных социальных групп (рабочий класс, мелкая буржуазия, крестьянство и т.д.);

2. дальнейшая социальная дифференциация, образование новых социальных групп и возникновение сложной, мозаичной социальной структуры;

3. изменение критериев социальной стратификации и появление новых средних и высших слоев общества;

4. возрастание социальной и географической мобильности и изменение образа жизни, большая открытость социального пространства;

5. кризис традиционной социальной идентификации и индивидуализация социального протеста.

Увеличение доли наемных работников при сокращении доли рабочего класса (то есть лиц преимущественно физического труда, занятых преимущественно в индустриальной сфере) было замечено еще в 60-х гг. Именно тогда в среде исследователей стали говорить о «закате пролетариата». Вместе с тем речь следует вести не только о значительном сокращении доли рабочего класса, но и дифференциации, происходящей в его среде, а также об изменении его социальных характеристик.

Ученые отмечают, что в настоящее время многие виды труда требуют, при всей их рутинности, значительной подготовки, а работники, занятые таким трудом, по своему профессиональному уровню и жизненным стандартам могут быть отнесены к средним слоям населения. Кроме того, отличительной чертой многих представителей данной социальной группы является участие трудящихся в акционерном капитале своих предприятий, а в некоторых случаях и в процессе управления.

Наряду с этой группой «рабочих» существует и другая категория — неквалифицированные и низкоквалифицированные работники, потребность в которых остается и по сей день. По своим характеристикам они также не подпадают под традиционное понятие пролетариата. Их интеллектуальный потенциал оказался обесценен современной технической организацией труда. Они лишены определенной классовой принадлежности и находятся под постоянной угрозой потерять работу. Эту категорию трудящихся А. Горц называл «неклассом нерабочих» или «неопролетариатом».

Исследователи также отмечают сокращение доли других традиционных социальных групп (например, крупной и мелкой буржуазии, крестьянства), а также распад локальных сообществ. Этот распад, в первую очередь, происходит под влиянием возрастающей географической мобильности.

Возникающие многочисленные социальные группы «нового среднего класса» (речь идет именно о многочисленности социальных групп в силу аморфного характера понятия «новый средний класс») включают в себя высококвалифицированных специалистов, занятых, в первую очередь, в высокотехнологичных отраслях (то есть представителей той социальной группы, которая получила в зарубежной литературе название «кадры»). Кроме того, по жизненным стандартам, а часто и по характеру труда к этой социальной группе можно отнести некоторых представителей традиционных средних слоев населения, таких как преподаватели, врачи, адвокаты и т.п.

К новым высшим слоям населения исследования 60—80-х гг. относили тех людей, которые концентрировали знания и информацию о производственном процессе, развитии общества в целом, а также участвовали в принятии управленческих решений («высшие кадры», менеджеры и проч.). Они получили название технократы (Д. Белл, Дж. Гелбрейт, Э. Тоффлер, А. Турен и др.). Господствующие позиции в обществе технократов («нового высшего класса») основываются уже не на собственности на «видимые вещи», такие как земля, фабрики, капитал и т.п., а на знаниях и информации, которые тоже могут рассматриваться как своеобразный капитал. Влияние данной социальной группы обуславливается, в первую очередь, доминирующим положением в социальной иерархии, сложившейся в различных областях человеческой деятельности. Хотя принадлежность к этой группе определяется, в первую очередь, научной компетентостью, а «новый высший класс» считается более открытым, чем традиционные высшие слои общества, не всякий человек может попасть в эту страту в силу переплетенности различных социальных институтов.

В 90-х гг. концепция «нового высшего класса» получила свое дальнейшее развитие в рамках теории «постэкономического общества». В рамках этой теории «новый высший класс» описывается следующим образом: «мы видим новую доминирующую социальную группу, обладающую контролем за информацией и знаниями, стремительно превращающимися в основной ресурс производства... Представители господствующего класса во все большей мере руководствуются мотивами нематериалистического типа: во-первых, потому, что их материальные потребности удовлетворены в такой степени, что потребление становится одной из форм самореализации; во-вторых, потому, что пополняющие его творческие работники стремятся не столько достичь материального благосостояния, сколько самоутвердиться в качестве уникальных личностей... В новых условиях господствующий класс не только, как прежде, владеет средствами производства, либо невоспроизводимыми по своей природе (земля), либо созданными трудом подавленного класса (капитал) на основе сложившихся принципов общественной организации, но сам создает эти средства производства, обеспечивая процесс самовозрастания информационных ценностей».

Одна из тенденций социального развития западных стран, наблюдавшихся примерно до 80-х гг., — тенденция сокращения социального неравенства и разрыва уровня жизни различных слоев населения, характерная для экономического общества. В настоящее время наблюдается противоположная тенденция: усиление дифференциации доходов и социальной поляризации.

В целом не подтверждаются выводы некоторых исследователей, сделанные ими в 70—80-х гг. о стирании социальных различий и сглаживании социальных противоречий. Вероятно, речь следует вести о формировании нового социального раскола наряду с существованием старых социальных противоречий. Новый социальный раскол формируется между «новым высшим классом» и низшим классом: «С одной стороны, это высший класс постиндустриального (формирующегося постэкономического) общества, представители которого происходят, как правило, из образованных и обеспеченных семей, сами отличаются высоким уровнем образованности, являются носителями постматериальных ценностей, заняты в высокотехнологичных отраслях хозяйства, имеют в собственности или свободно распоряжаются необходимыми им условиями производства и при этом либо являются руководителями промышленных или сервисных компаний, либо занимают высокие посты в корпоративной и государственной иерархии. С другой стороны, это низший класс нового общества, представители которого происходят в большинстве своем из среды рабочего класса или неквалифицированных иммигрантов, не отличаются высокой образованностью и не рассматривают образование в качестве значимой ценности, движимы главным образом материальными мотивами, заняты в массовом производстве или примитивных отраслях сферы услуг, а зачастую являются временно или постоянно безработными». Необходимо отметить, что эти две группы не являются социально однородными образованиями; они включают в себя множество разнообразных социальных подгрупп, отличающихся друг от друга некоторыми социальными характеристиками. Не представляет собой целостного образования, как отмечалось выше, и средний класс.

Среди ученых нет единого мнения относительно интерпретации более диверсифицированной и мозаичной социальной структуры современного общества. Одни из них считают, что социально-классовая принадлежность продолжает играть существенную роль. Однако при этом отмечается значительное изменение характеристик социально-классовой принадлежности. В частности, в качестве таких отмечаются уровень образования, обладание информацией и т.п. Другие считают, что социальная структура в современном обществе основывается не только на принадлежности к определенной социальной группе на основе социально-статусных характеристик, напрямую свидетельствующих об обладании какими-либо ценностями. Социальная дифференциация, по их мнению, осуществляется также на основе социально-психологических и социально-культурных различий.

В последние десятилетия появился ряд работ, авторы которых пытаются объяснить социальные позиции стилем жизни и выделяют на этой основе различные социокультурные группы. Ярким примером такой позиции является типология социостилей французского исследователя Б. Катля, положившего в основу своей типологии различия в условиях жизни и системах ценностей, определяющих, по его мнению, социальный выбор. В каждый из выделенных пяти типов социально-культурного менталитета автор включает представителей различных социально-статусных групп. Именно стиль жизни, сочетание социальных и ценностных факторов определяет, по мнению Б. Катля, политические предпочтения избирателей и характер их политического поведения.

Эволюция социальной структуры породила значительные изменения в массовом сознании, характере политического поведения и особенностях институтов политического участия. Характерные особенности этих изменений рассматриваются в соответствующих главах пособия. Мы же пока отметим, что среди этих изменений наиболее существенными с точки зрения параметров политического процесса являются следующие:

1. формирование новых черт политической элиты и стиля ее политической деятельности;

2. индивидуализация и рационализация социального протеста и политического поведения, влекущая за собой кризис традиционных механизмов и институтов политического представительства, имевших ранее устойчивую социальную базу, а также всей системы партийно-политического представительства;

3. появление нового ценностного раскола, характерного для постиндустриальной фазы общественного развития и влияние этого раскола на политические разногласия;

4. изменение значения для индивидуальных акторов уровней политического процесса, в частности усиление значимости местного уровня при снижении значимости общенационального уровня.

Для социальной структуры посткоммунистических обществ также характерна значительная динамика, оказывающая существенное влияние на массовое сознание, политическое поведение и участие. Среди основных тенденций можно выделить следующие:

1. значительное социальное расслоение и образование «новых богатых» и «новых бедных»;

2. несформированность «среднего класса»;

3. значительное перераспределение занятости по отраслям экономики;

4. высокая социальная мобильность и нестабильность социальной структуры в целом;

5. массовая маргинализация.

Как отмечают некоторые исследователи, основным критерием статусности в России и во многих других посткоммунистических странах является в настоящее время (и, вероятно, будет являться в ближайшем будущем) обладание капиталом или уровень дохода.

Новые параметры социальной структуры, характерные для постиндустриального и постэкономического обществ, лишь начинают вырисовываться. Это обуславливает то, что трансформация социальной структуры в посткоммунистических странах оказывает другое, отличное от западных стран влияние на политический процесс:

1. Нестабильность социальной структуры затрудняет процесс агрегирования и артикуляции групповых интересов и формирование институтов политического представительства;

2. Происходящая социальная поляризация способствует поляризации политических акторов;

3. Отсутствие сложившегося «среднего класса» затрудняет процесс формирования центристских политических сил и неблагоприятно сказывается на перспективах демократического развития;

4. Массовая маргинализация способствует усилению позиций радикальных политических партий и организаций;

5. Особая роль материальных критериев статусности свидетельствует о значительном преобладании в посткоммунистических странах ценностных расколов, характерных для индустриальных обществ, а также обуславливает значительное влияние представителей экономической элиты на процесс принятия политических решений.

2. Группы интересов

Как известно из курса по основам политологии, группы интересов — организации, целью которых является объединение граждан для выражения и защиты каких-либо специальных, конкретных интересов (например, по определенной конкретной проблеме или специфических интересов небольшой социальной, профессиональной, поселенческой, религиозной или культурно обособленной группы). Их основное отличие от партий лежит не только в организационной области. Оно также заключается в способах взаимодействия с государственной властью: группы интересов не ставят перед собой задачу прийти к власти и бороться за ее завоевание. Они пытаются лишь оказывать воздействие на механизм принятия политических решений с целью реализации групповых интересов.

В политической науке и политической мысли существуют два основных подхода, по-разному трактующих роль групп интересов в политической жизни и дающих разную нормативную оценку этому институту представительства.

Представители первого подхода считают их существование явлением отрицательным, оказывающим негативное влияние на функционирование демократической политической системы в силу того, они служат проводниками частного влияния на принятие политических решений. Все, что происходит в мире политики, рассматривается представителями этого подхода как следствие махинаций различных бизнес-групп, корпораций, мафии и т.п.

Аргументы, приводимые сторонниками данного подхода, можно целом свести к следующим.

Во-первых, существование групп интересов создает неравенстве возможностей различных групп относительно влияния на процесс принятия политических решений; в частности, таких возможностей больше у бизнес-групп, в то время как у групп, не обладающих достаточными ресурсами, они значительно ниже.

Во-вторых, существование групп интересов способствует неэффективности экономической политики и препятствует проведению aктивной социальной политики: более «сильные» группы интересов добиваются экономических и прочих благ, начинают в дальнейшем препятствовать перераспределению и переменам, а действительно нуждающиеся так и остаются без поддержки.

В-третьих, существование групп интересов может привести к утверждению монополии на представительство групповых интересов или неокорпоратизма, когда заинтересованные группы присваивают право на монопольное представительство интересов общества. При этом извращается сам принцип представительства, который сводится к сделкам заинтересованных групп и бюрократии. Заинтересованные группы начинают представлять скорее самих себя, чем граждан. Наиболее точную, на наш взгляд, характеристику этому явлению дал Ф. Шмиттер, описавший неокорпоратизм как «систему представительства интересов, составные части которой организованы в несколько особых, принудительных, неконкурентных, иерархически упорядоченных, функционально различных разрядов, официально признанных или разрешенных... государством, наделяющим их монополией на представительство в своей области в обмен на известный контроль за подбором лидеров и артикуляцией требований и приверженностей». Такая монополия характерна, как правило, для недемократических политических режимов. Вместе с тем элементы корпоративизма отмечаются и в странах развитой демократии.

Представители другого направления признают объективный характер существования заинтересованных групп и отмечают их положительную роль в политическом процессе. В частности, «родоначальник» теории групп интересов А. Бентли в своей работе 1908 г. «Процесс правления. Изучение общественных давлений» отмечает, что все явления государственного управления есть результат деятельности групп, давящих друг на друга и выделяющих новые группы и групповых представителей для посредничества в общественном соглашении.

В целом сторонниками данного подхода выдвигаются три основных аргумента.

Во-первых, не все общественные группы имеют возможность участвовать в ресурсно-затратных видах политической деятельности: в выборах, в правительственных структурах и т.п. Существование групп интересов не подрывает принцип представительства, а, напротив, повышает его эффективность, так как предоставляет шанс мелким группам влиять на процесс принятия политических решений.

Во-вторых, существование заинтересованных групп является одним из элементов обеспечения необходимого для демократического правления плюрализма интересов.

В-третьих, группы интересов, так же как и партии, способны выполнять посреднические функции между государством и гражданским обществом, обеспечивая при этом не только реализацию собственных интересов, но и лояльность со стороны отдельных социальных групп. Представители данного направления считают (и с ними нельзя не согласиться), что чем более демократическим является общество, тем больше в нем существует различных механизмов, способов, организационных форм, облегчающих влияние на процесс государственного управления, тем больше в нем разнообразных групп интересов.

В политической науке и смежных дисциплинах разработано несколько типологий групп интересов. Типологией, в наибольшей степени отражающей эволюционные особенности того или иного типа, является типология Ж. Блонделя. Ее основанием выступает способ связи между членами группы и характер деятельности. Он выделяет два противоположных «идеальных типа» групп, которые не встречаются в действительности в чистом виде: группы общинные и группы ассоциативные. Их конструкция построена на противопоставлении традиционного современному (институтов, практик и т.д.).

Члены общинной группы связаны между собой, прежде всего, принадлежностью к сообществу, а только затем — своими мыслями и стремлениями. Можно сказать, что человек рождается, будучи уже членом группы. Близкими к таким группам можно считать существующие в действительности племенные и некоторые этнические группы. Ассоциативные группы создаются людьми вполне сознательно для реализации достаточно ограниченных интересов. Например, похожей на явления такого типа можно считать организацию, созданную в целях ликвидации атомной электростанции или химического завода. Остальные типы групп интересов располагаются между этими двумя по мере их удаления от традиционных форм и приближения к современным: группы «по обычаю», институциональные группы, группы защиты, группы поддержки.

Группы «по обычаю» чаще всего встречаются в странах «третьего мира», где обладание властным статусом рассматривается, прежде всего, как средство обеспечения своих родных и близких доходными местами и привилегиями. При этом к группам «по обычаю» относятся и группы, созданные с менее корыстными целями, например религиозные. Главная особенность этих групп заключается в том, что они действуют в обход формальных институтов, используя личные контакты с представителями государственной власти. В современных обществах роль таких групп невелика, исключение составляют некоторые религиозные организации.

Институциональные группы — группы, чья деятельность базируется на формальных организациях внутри государственного аппарата (органах исполнительной власти, законодательных органах, армии, силовых структурах и т.п.). Их влияние связано с близостью к процессу принятия политических решений. Эти группы интересов (кланы), имеющие влияние внутри каких-либо организаций (партий, армии и т.д.), выполняют посредническую роль между государством и обществом в основном в странах «третьего мира». Однако существование подобного типа групп имеет место и в странах развитой демократии.

Группы защиты и поддержки — наиболее распространенные в странах развитой демократии типы заинтересованных групп. Например, в США около 50% взрослого населения состоит в различных ассоциациях. Группы защиты — это, прежде всего, предпринимательские ассоциации и профсоюзы. Они призваны отстаивать, в первую очередь, материальные интересы своих сторонников. В силу распространения государственного вмешательства в экономическую и социальную сферы эти группы достаточно активно взаимодействуют с государством для решения основных вопросов. Некоторые из них являются постоянными участниками двухстороннего диалога с правящими структурами или трехстороннего диалога групп защиты (предпринимательских и профсоюзных) с участием государства.

Необходимо отметить, что роль групп защиты в настоящее время в странах развитой демократии постепенно эволюционирует, а их влияние неуклонно снижается. Наблюдается кризис профсоюзного движения, а трехсторонние отношения бизнеса, профсоюзов и государства постепенно утрачивают свое значение. Эти тенденции обусловлены, в первую очередь, социальными процессами, связанными с переходом к постиндустриальной стадии общественного развития: с изменением социальной структуры, с эволюцией отношений в сфере производства, с индивидуализацией массового сознания и социального протеста. Как справедливо отмечает С.С. Перегудов, одним из главных недостатков сложившейся в 50—70-е годы системы трехсторонних отношений явилась «ее неспособность адекватно реагировать на необходимость далеко идущей структурной перестройки экономики, новые повышенные требования к менеджменту и рабочей силе в условиях НТП... Укрепивший свои позиции бизнес предпочитает теперь решать проблемы напрямую с правительством и лишь в отдельных случаях соглашается на участие профсоюзов в переговорах и консультациях».

Группы поддержки — такие группы, которые стремятся к достижению определенных ограниченных целей. К ним относятся различные экологические движения, антивоенные организации и т.п. Эти группы, как правило, отличаются аморфной структурой, отсутствием четкого членства, иногда им присуще спонтанно организованное руководство. Вместе с тем некоторые из них с течением времени могут превращаться в постоянно действующие структуры, обладающие значительной степенью организованности и более/менее разветвленной структурой управления. Иногда группы поддержки оказывают существенное влияние на политический процесс и обладают солидным политическим весом.

Следует отметить, что разные группы интересов используют различные каналы влияния на принятие политических решений. Можно отметить определенную закономерность: чем «современнее» группа интересов, тем меньше она использует непосредственные каналы и механизмы воздействия на государственные институты, тем больше она стремится воздействовать на общественное мнение.

Следует отметить, что способы воздействия на власть, так же как и сами группы интересов, претерпевают эволюцию с течением времени. В частности, как отмечают исследователи, многие заинтересованные группы успешно осваивают роль активного участника электорального процесса, выступая помощником определенных политических партий в обмен на поддержку групповых целей. Другой тенденцией является то, что группы интересов активно интегрируются в систему «функционального представительства», созданную во многих странах в XX в. (комитеты, советы и проч. при исполнительных органах власти, состоящие из представителей групп интересов, трипартистские органы и проч.). Причем в настоящее время эта система активно используется не только группами защиты, но и группами поддержки. Третьей тенденцией является широкое распространение лоббирования и профессионализация лоббистской деятельности.

На современное развитие групп интересов в России наложили большой отпечаток проблемы социально-политической трансформации и политические традиции. Речь идет, в первую очередь, о том, что гражданское общество переживает лишь стадию своего становления, интересы отдельных групп лишь выкристаллизовываются, организационные формы их выражения только начинают складываться. Другим важным моментом является незавершенный характер модернизации, параллельное существование традиционных и современных практик и форм организации политической деятельности. Поэтому можно отметить наличие в России практически всех типов групп интересов, выделенных Ж. Блонделем. Кроме того, на деятельность заинтересованных групп, существующих сегодня в России, накладывают свой отпечаток традиции групп интересов советского периода, составивших систему корпоративно организованного представительства. Неразвитость демократических принципов конкуренции и формирования органов власти, несовершенство институциональных условий существенно ограничивает возможности развития «современных» групп интересов.

К особенностям отечественных групп интересов можно отнести то, что они предпочитают использовать различные механизмы воздействия на аппарат государственной власти, нежели на общественное мнение. При этом преобладают механизмы неформального влияния. Уровень институциализации функционального представительства интересов достаточно низок, однако наблюдается сравнительно быстрое развитие его форм.

Анализ развития групп интересов в России показывает, что эти организации играют своего рода компенсаторную функцию в условиях «недоразвитой» системы политического представительства, способствуя тем самым канализации политических интересов и политической стабилизации.

3. Лоббизм

3.1. Понятие, цели и виды лоббизма

Вместе с реформами российского общества все больше и больше входят в нашу политическую жизнь явления, объективно присущие демократическим процессам, выступающие их составной частью, атрибутом, признаком. Среди таких явлений можно выделить и лоббизм.

Лоббизм — одна из актуальнейших политико-правовых проблем современности, неотъемлемая составная часть политической и правовой жизни России.

Само слово «лоббизм» имеет сложную судьбу. В 1553 г. оно употреблялось для указания на прогулочную площадку в монастыре. Столетие спустя так же начали называть помещение для прогулок в палате общин Англии. Но политический оттенок данное слово приобрело еще через два столетия, причем в Америке. По некоторым легендам, защитники различных интересов тех или иных политических сил или финансовых групп вышли на авансцену жизни Нового Света вместе с американской нацией, т.е. в последней трети XVII столетия. Так это или нет — не доказано. Но достоверно известно, что традиция лоббизма уходит своими корнями в годы президентства У.С. Гранта (1869—1877), генерала, снискавшего славу во время гражданской войны в Соединенных Штатах 1861—1865 гг. Вечерами 18-й американский президент и его команда после дневных «трудов праведных» имели привычку снимать стресс в одной из гостиниц, точнее, ее вестибюле, который назывался лобби. Там министры, а также сенаторы встречались с разными людьми, выслушивали их просьбы и давали слово выполнить их зачастую небескорыстно, а за звонкую монету.

Так термин «лоббирование» начал обозначать покупку голосов за деньги. Однако в Англии такая политика долгое время считалась предосудительной и слово прижилось лишь в XX в., а затем его начали употреблять и в других странах. Теперь вот приживается и в России.

Лоббизм (от англ. — «кулуары») — термин, обозначающий разветвленную систему контор и агентств монополий или организованных групп при законодательных органах, оказывающих давление (вплоть до подкупа) на законодателей и чиновников с целью принятия решений (определенных законопроектов, получения правительственных заказов, субсидий) в интересах представляемых ими организаций.

Само слово «лоббизм» неоднозначно оценивается общественным сознанием, ибо имеет как «световой», так и «теневой» смысл. Если говорить о последнем, то, как правило, термин «лоббизм» здесь приобретает сугубо отрицательное звучание, в чем-то напоминающее эффект от слов «блат», «протекционизм», «подкуп», «покупка голосов» в чьих-либо корыстных или узкопартийных интересах в ущерб интересам другим, прежде всего общественным. Крайним выражением негативного лоббирования могут выступать незаконное давление на представителей власти, взяточничество, коррупция — все, с помощью чего принимаются управленческие решения в интересах определенных групп или лиц. Отрицательное отношение к лоббизму формируется именно благодаря подобной практике «влияния» на управленческие решения. Разумеется, это лишь одна сторона медали, показывающая не только силу и возможности различных социальных структур, но и уязвимые, слабые места власти.

«Световой» же смысл характеризует лоббизм как здоровое, нормальное, жизненно необходимое явление, выступающее в качестве института демократического процесса. Ведь лоббизм как система организационного оформления, выражения и представительства разнообразных групповых интересов столь же неотъемлемый элемент'общества, как и наличие в нем этих разнообразных групповых интересов, каждый из которых настойчиво стремится привлечь к себе внимание властей. Лоббизм в этом позитивном смысле есть форма законного влияния «групп давления» на управленческие решения государственных органов с целью удовлетворения интересов определенных социальных структур (организаций, территориальных образований, слоев граждан и т.п.).

Лоббистская деятельность отличается следующими чертами.

Во-первых, лоббизм весьма жестко связан с политической властью. Можно даже вывести такую закономерность: лоббизма больше, как правило, там, где сконцентрирована реальная власть. То есть лоббизм — своего рода признак власти, ее специфическая отметина. И наоборот, он не будет проявляться там, где власть отсутствует или где она выступает лишь в качестве номинальной силы. Органы власти и должностные лица выступают объектами воздействия лоббистов.

Во-вторых, лоббистская деятельность всегда ведется в чьих-либо интересах (классов, слоев, регионов, партий, общественных организаций, наций, конфессий и т.п.).

В-третьих, лоббисты выполняют функцию посредничества между влиятельными заинтересованными группами, финансовыми корпорациями, коммерческими организациями, политическими партиями, общественными объединениями (блоками), гражданами и государственными структурами (законодательными и исполнительными органами власти).

В-четвертых, лоббизм допускает возможность отстаивания интересов не только организаций и объединений, но и отдельных лиц. Ведь у определенных граждан и их коллективов могут быть как общие, так и сугубо индивидуальные интересы. И те, и другие важно научиться законно отстаивать.

В-пятых, лоббизм представляет отдельным гражданам и группам граждан возможность косвенно участвовать в создании и подготовке правовых и политических решений, и это весьма важно, поскольку большинство этих групп может не иметь представителей в парламенте, заинтересованных в отстаивании их интересов, аналогично и в органах исполнительной власти. Таким образом, через лоббистскую деятельность возможно реализовать различные интересы, которые в ином случае могли бы остаться невостребованными.

Лоббизм как полноценный институт появляется тогда, когда уже существуют два необходимых условия:

1) большое многообразие интересов в обществе, возникающее вследствие его социальной дифференциации, расслоения, «специализации»;

2) расширяется доступ к власти на основе политического плюрализма, что характерно прежде всего для демократических режимов. В связи с тем что власть объективно не в состоянии удовлетворить одновременно и наиболее полно все интересы сразу, возникает проблема очередности, приоритета осуществления тех или иных интересов. Отсюда закономерно стремление различных групп и слоев общества воздействовать на поведение государства с целью переориентации политики в свою пользу, стимулировать его, принимать выгодные для себя управленческие решения.

С двумя вышеназванными условиями лоббизма не повезло российскому обществу во времена господства административно-командной системы управления. С одной стороны, официально признавалось существование лишь двух классов (рабочих и крестьян) плюс прослойки (интеллигенции). То есть ориентация была не на социальную дифференциацию, а на социальную унификацию, что, в частности, выражалось в формировании единой новой общности «советский народ», в провозглашении идеи бесклассового общества. Кроме того, неоднократно заявлялось, что только одна партия — КПСС — сможет выразить общенародные интересы, защитить в наиболее полном объеме разнообразные стремления и чаяния людей.

С другой стороны, при слабых демократических традициях и нормах этот важный социальный институт был деформирован, проявлялся в формах, присущих для авторитарного общества. Жесткость и однолинейность командно-административных структур, практически безграничное всевластие партийно-государственного аппарата и его чиновников подменили лоббизм ведомственностью, коррупцией, «телефонным правом». Следовательно, уравнительно-номенклатурные идеи (но далеко не социалистические, как это пытаются представить некоторые политологи) и их реализация на практике препятствовали расширению цивилизованного лоббизма, не позволяли ему «развернуться».

И сегодня в России многое в этой области по-прежнему вызывает недоуменные вопросы. Так, только за первые восемь месяцев 1992 г. центральные органы власти России приняли более 60 постановлений и распоряжений, предусматривающих разного рода привилегии и исключения для некоторых предприятий или регионов. В результате российская казна недополучила несколько сотен миллиардов рублей. Какими принципами при этом руководствовались власти? Насколько их указания на сей счет были согласованы друг с другом, а главное — с возможностями государственного бюджета России? Наконец, насколько они целесообразны, кому выгодны и что получил взамен налогоплательщик (бюджет-то формируется в основном за его счет)? На все поставленные вопросы не так-то легко ответить.

В целях обсуждения отечественного и зарубежного опыта в сфере лоббирования в середине мая 1993 г. в Москве состоялась международная конференция «Лоббизм и его место в общественно-политической жизни». Среди участников конференции был проведен опрос. Большинство из них (62 процента) считают, что на сегодняшний день в России уже сложились условия для развития лоббизма. Для того чтобы данный процесс «пошел» еще активнее, необходимо знать и умело применять наиболее употребляемые в мировой практике средства и методы, с помощью которых достигаются цели лоббизма.

Цели лоббизма разнообразны. Однако даже в странах с богатыми демократическими традициями лоббизм преследует преимущественно социально-экономические цели, связанные с решением вопросов собственности и прав распоряжения ею; предоставлением прав на ведение конкретной деятельности (экспорта сырьевых ресурсов, производства вооружения и т.д.); государственным заказом; квотами, лицензиями; дотациями, кредитами; тарифами на энергоресурсы; экономическими и налоговыми льготами; финансированием социальных программ.

Цели, которые преследует лоббизм, могут достигаться различными средствами и методами. Их выбор зависит от политико-правовой ситуации, складывающейся в данной стране, потенциальных возможностей субъекта и особенностей объекта лоббирования. В мировой и российской практике распространены следующие формы лоббизма:

1) выступление на слушаниях в профильных комитетах законодательного органа;

2) составление законопроектов и вынесение их на обсуждение парламента;

3) организация пропагандистских кампаний в средствах массовой информации по поводу готовящихся или принятых решений;

4) проведение научно-практических конференций с участием представителей законодательной и исполнительной властей;

5) психологическое давление на депутатов и представителей исполнительной власти (звонки, письма, телеграммы в их адрес, личные визиты влиятельных деятелей и местных избирателей);

6) митинги, забастовки, демонстрации, пикеты и т.п.

Для наиболее эффективной реализации целей лоббизма в тех же США существуют развитые материальные структуры.

Во-первых, практически все крупные корпорации, предпринимательские союзы, профессиональные ассоциации, общественные и различные специализированные организации имеют в своем составе особые, занимающиеся только лоббистской деятельностью подразделения, насчитывающие до нескольких десятков и даже сотен человек (как правило, бывших советников, сенаторов, министров, чиновников, юристов и прочих специалистов, имеющих крепкие связи, соответствующие способности и качества).

Во-вторых, заинтересованные группы, особенно монополии, активно пользуются услугами наемных лоббистов, в роли которых чаще всего выступают влиятельные юридические, пропагандистские и консультативные (профессионально-лоббистские) фирмы или их ведущие сотрудники. Наконец, нередко создаются организации типа предпринимательских, профессиональных или общественных по членству и другим признакам, но целиком или преимущественно лоббистские по назначению.

Лоббистская деятельность, по справедливому мнению А.С. Автономова, сродни деятельности адвоката. Только адвокат защищает уже нарушенное право клиента, а лоббист стремится обеспечить его право путем принятия соответствующих нормативных актов.

Лоббизм может проявляться в разных сферах и иметь соответственно различные виды. Например, в зависимости от того, в какой ветви власти решается вопрос, можно выделить законодательное, исполнительное и судебное лоббирование. Так, перед выборами в Государственную Думу Российской Федерации в декабре 1995 г. предприниматели ставили своей целью формирование политического лобби, которое, придя к власти, в законодательных структурах защищало бы свободу частной собственности и торговли. В связи с тем что здесь принимаются стратегические и долгосрочные решения, именно эти органы являются основной мишенью для лоббистов.

Что касается лоббизма в исполнительных структурах, то, по мнению большинства опрошенных участников названной выше конференции (65 процентов), именно в органах исполнительной власти Российской Федерации чаще всего осуществляется лоббирование3. Это связано с тем, что кардинальные вопросы в нашей стране законодательной властью пока еще решаются редко. Фактически это происходит через президентские указы и постановления Правительства, которые играют доминирующую роль в системе правового регулирования и имеют прямое действие.

Особо здесь выделяется лоббирование в Администрации Президента. В прессе справедливо отмечается, что «несколько триллионов рублей оставляют себе коммерческие структуры в результате умелого «подсовывания» под президентскую ручку своих льготных указов». Как пример подобного лоббирования можно привести Указ Президента РФ от 6 декабря 1993 г. «Об обеспечении надежного газоснабжения потребителей Российским акционерным обществом «Газпром» в 1994—1996 годах», в п. 8,9 которого Президент даровал РАО «Газпром» освобождение от импортных таможенных пошлин на оборудование, материалы и товары для данной отрасли, освобождения от налогообложения средств, зачисляемых в фонд стабилизации и развития указанного РАО.

«Продавливание» интересов в области судопроизводства тоже имеет место. По данным прессы, лоббисты принимают самое живое участие в слушаниях 60—70 процентов дел, которые рассматриваются в Верховном Суде США.

Условно тут можно говорить и о лоббизме в средствах массовой информации, которые в связи с мощным воздействием на сознание и поведение людей, в том числе и в сфере политики, обоснованно считают особой ветвью власти. (Сам же лоббизм на Западе, в частности в США, настолько престижный вид деятельности, что некоторые называют его пятой, после денежной, ветвью власти.)

В зависимости от того, в каком управленческом решении достигаются цели лоббирования, оно может подразделяться на правотворческое (лоббизм в законодательных органах через нормативные акты), правоприменительное (лоббизм через акты применения права) и правоинтерпретационное (лоббизм через акты толкования права). В зависимости от характера интереса, который «продавливается», можно выделить политическое, социальное, экономическое, финансовое, правовое и т.п. лоббирование. В зависимости от времени действия бывает «одноразовый» и постоянный лоббизм.

В зависимости от того на каком уровне власти происходит лоббирование, оно может классифицироваться на федеральное (осуществляется в системе высших органов государственной власти исправления) и местное (осуществляется в республиканских, краевых, областных органах).

В зависимости от того в чью пользу решается вопрос, лоббирование может подразделяться на следующие разновидности:

— лоббирование различных социальных структур: общественных организаций, движений, партий, групп, слоев (профсоюзы, антивоенные и экологические движения, предпринимательские союзы и т.д.);

— ведомственное лоббирование — лоббизм министерств, ведомств, государственных комитетов, отраслевое «продавливание» тех или иных интересов. Так, в Государственной Думе РФ существуют так называемые ведомственные депутаты, которые лоббировали и лоббируют в пользу, например, энергетического, агропромышленного или воен-нопромышленного комплексов и т.д.;

— региональное лоббирование — воздействие на власть со стороны представителей республик, краев, областей, районов Крайнего Севера, Сибири, Урала, Дальнего Востока, Поволжья и прочих мест, выбивающих определенные льготы и преимущества для регионов.

— иностранное лоббирование — влияние зарубежных «групп давления» либо национальных общин на те или иные государственные органы с целью добиться от них определенных решений.

3.2. Плюсы и минусы лоббизма

Лоббизм вносит в жизнедеятельность общества как определенные позитивные, так и негативные последствия. К плюсам лоббизма отнесем следующее.

Во-первых, влияя на управленческие решения, он заставляет I «держаться в форме» органы государственной власти и управления, в определенном смысле конкурирует, соревнуется с ними, придает им Ц большую динамику и гибкость. В условиях разделения властей каждая из ветвей может использовать то или иное лобби в своих интересах. Так, в Конгрессе США законодатели официально сотрудничают с лоббистскими кадрами определенных заинтересованных групп, что, бесспорно, только усиливает позиции законодательной власти.

Во-вторых, лоббизм выступает инструментом самоорганизации ражданского общества, с помощью которого мобилизуется общественная поддержка или оппозиция какому-либо законопроекту, оказывается влияние на политику. Лоббизм в этой ситуации — своего рода соперник бюрократии. Учитывая также, что государство в условиях становления рыночных отношений все больше и больше оставляет многое из своих позиций в сфере защиты интересов различных социальных групп и слоев, этот вакуум должен быть заполнен соответствующими структурами гражданского общества.

В-третьих, создает возможности для обеспечения интересов I меньшинства, ибо выступает в качестве специфической формы проявления политического плюрализма.

В-четвертых, воплощает собой принцип свободы социальных негосударственных структур: ассоциаций, общественных организаций, слоев и т.п. С помощью лоббирования они сами пытаются решать свои проблемы, обладая определенным выбором путей и средств подобного решения.

В-пятых, применяется как своеобразное социально-политическое стимулирование, направленное на ускорение претворения в жизнь тех или иных целей и интересов, на побуждение к конкретным действиям. При таком подходе лоббизм выступает как способ активизации каких-либо процессов и явлений в сфере политики.

В-шестых, позволяет расширить информационную и организационную базу принимаемых решений и гораздо убедительнее обратить внимание на определение «кричащие» проблемы. Лоббисты обеспечивают органы государственной власти потоком информации по тому или иному вопросу, который вносится на парламентское слушание, «информируют законодателей о том, что происходит на самом нижнем общественном уровне (и на других уровнях)». Поэтому они больше походят на торговцев информацией. Через лоббирование придается интересам различных групп и слоев большая злободневность, актуальность, социальная значимость, убеждаются властные структуры в приоритетном, оперативном и более полном их удовлетворении. То есть лоббирование выступает в виде системы аргументации, механизма подготовки и принятия соответствующих актов.

В-седьмых, лоббизм можно рассматривать как инструмент взаимодействия представительной и исполнительной власти. Разделение властей не противопоставляет их друг другу, оно должно иметь рабочий характер. Поэтому «взаимопомощь министерских лоббистов и депутатских комитетов — на пользу делу, она лишена корыстного интереса и вполне укладывается в рамки нормальной политической жизни».

В-восьмых, лоббизм можно оценивать и как более широкое, средство достижения компромисса, способ взаимного уравновешивавния и примирения между собой разнообразных интересов. Общепризнанно, что лоббистские группы, отстаивающие порою диаметрально противоположные интересы своих «хозяев» (государственных, классовых, частных и т.п.), как это ни странно, на первый взгляд, способствуют сохранению своего рода равновесия различных сил, нахождению точек соприкосновения и достижению консенсуса при принятии управленческих решений, ведь в конце концов стержень лоббизма — взаимовыгодное сотрудничество.

К минусам лоббизма отнесем следующее.

Во-первых, он может стать инструментом приоритетного удовлетворения иностранных интересов в ущерб интересам государственным, т.е. реализоваться подчас как «непатриотическое» средство.

Во-вторых, выступает иногда проводником неправового воздействия (давления) на государственные органы. Здесь уже надо говорить о преступных видах лоббизма (взяточничестве, коррупции и т.п.), которые подтачивают фундамент власти.

В-третьих, может служить фактором развития и защиты ведомственности, местничества, национализма и т.п., усиливать крайние формы удовлетворения специальных интересов. В качестве примера приведем энергичную атаку директоров спиртоводочных заводов на российское правительство, в результате которой акциз на алкогольные напитки, увеличенный с 1994 г. до 90 процентов, был уменьшен до прежнего уровня в 85 процентов.

В-четвертых, лоббизм таит в себе немалую опасность «размывания» народовластных устоев общества, превращения демократических институтов в мощный инструмент отдельных властных групп.

В-пятых, лоббистские мероприятия выступают в определенных условиях и в форме проявления социальной несправедливости. Как показывает социальная практика некоторых западных государств, результативность лоббизма большого бизнеса несравненно выше (в виду главным образом финансово-материальных возможностей), чем у других групп и структур. Подобная ситуация, повторяющаяся постоянно, способна дистабилизировать обстановку, дисбалансировать интересы, содействовать росту социальной напряженности.

В-шестых, позволяет расширить информационную и организационную базу принимаемых решений и гораздо убедительнее обратить внимание на определение «кричащие» проблемы. Лоббисты обеспечивают органы государственной власти потоком информации по тому или иному вопросу, который вносится на парламентское слушание, «информируют законодателей о том, что происходит на самом нижнем общественном уровне (и на других уровнях)». Поэтому они больше походят на торговцев информацией. Через лоббирование придается интересам различных групп и слоев большая злободневность, актуальность, социальная значимость, убеждаются властные структуры в приоритетном, оперативном и более полном их удовлетворении. То есть лоббирование выступает в виде системы аргументации, механизма подготовки и принятия соответствующих актов.

В-седьмых, лоббизм можно рассматривать как инструмент взаимодействия представительной и исполнительной власти. Разделение властей не противопоставляет их друг другу, оно должно иметь рабочий характер. Поэтому «взаимопомощь министерских лоббистов и депутатских комитетов — на пользу делу, она лишена корыстного интереса и вполне укладывается в рамки нормальной политической жизни».

В-восьмых, лоббизм может использоваться и в более прозаичных целях — как инструмент обогащения отдельных слоев, элит. «Лоббизм как таковой — это существование мощных групп людей у власти, предпринимающих все возможные меры для перераспределения материальных ресурсов и благ в свою пользу».

Лоббизм, как и всякое иное социальное средство, может быть употреблен как на благо всего общества (в конечном счете, разумеется), так и в узкопартийных, узкогрупповых и т.п. «узких» интересах. Все зависит от социально-экономического, политического и культурного фона, от ряда обстоятельств, которые способны наделить лоббизм как плюсами, так и минусами.

Для того чтобы он приносил пользу всему обществу, необходимы соответствующие условия: реальное действие демократических институтов и норм, экономическая и политическая стабильность, свобода средств массовой информации, устойчивое гражданское общество и т.д. Только при наличии данного набора факторов расширяются шансы на использование лоббизма в общественных интересах, он начинает «работать» в общесоциальных (общечеловеческих) режимах.

В условиях же экономического, политического и духовного кризиса, переходных периодов, непредсказуемости, когда каждый слой, класс, группа стремятся «урвать» именно сейчас, лоббизм выходит из цивилизованных рамок и приобретает больше минусов, чем плюсов. «Сегодня лоббизм, — пишет А. Луговская, — пронизывает все структуры власти сверху донизу. Никем и ничем не контролируемый, наглый и дикий, он стал в России реальной властью».

Частный бизнес, меняя структуру экономики, меняет и формы лоббирования своих проектов в органах власти, доводя их до изощренных преступлений и прямого подкупа. Если раньше в условиях административно-командной системы управления непререкаемое первое место в ограниченном лоббистском соревновании занимали отраслевые лобби, то теперь все больше и больше торгово-финансовый капитал в тесном союзе с мафией. «Самые сильные лоббисты, способные влиять на правительство, президентские структуры и парламент, — отмечается в прессе, — это торгово-финансовый капитал. Сфера его интересов ясна: максимальная либерализация внешнеэкономической деятельности, слом протекционистских барьеров для ввоза в Россию импортных товаров, приватизация валютоемкой промышленности (нефтяной и вообще сырьевой), введение частной собственности на землю».

Условия разгосударствления, приватизации, передела собственности резко активизировали негативную, преступную лоббистскую деятельность, придали «второе», а зачастую «третье дыхание» всем тем, кто хочет, пользуясь властью и криминальными возможностями, отрезать от некогда общего «государственного пирога» кусочек потолще и послаще. Как сказал по этому поводу один высокопоставленный американский дипломат в Москве: «Россия, несмотря на все передряги, остается супердержавой хотя бы потому, что здесь процветает суперлоббизм... Где еще можно так спокойно, не опасаясь ни морального осуждения общественности, ни сурового решения суда, делить колоссальные куски госсобственности в своих интересах?»

Ущерб от такого лоббизма (верно названного диким), лишенного очерченных законом рамок, определить весьма непросто. И когда чиновник одновременно является и депутатом, и представителем лоббистской группировки, провести в его действиях грань между протекционизмом, лоббизмом и коррупцией практически не представляется возможным.

3.3. Проблемы правового регулирования лоббистской деятельности

В связи с тем, что лоббизм имеет целый спектр возможных последствий, он, безусловно, нуждается в упорядочении, юридическом оформлении. Общество и государство должны совместно участвовать в налаживании механизмов трансформации негативных моментов лоббирования в позитивные, а также в использовании эффективных инструментов минимизации вредных результатов от лоббизма и в наращивании позитивных, в утверждении цивилизованных его начал.

Вероятно, лучше создавать легальные формы для лоббирования, чтобы их можно было хоть как-то контролировать, вместе с тем надо отдавать себе отчет в том, что абсолютного контроля над данным явлением установить невозможно. Оно многолико, многогранно, воплощается зачастую в уникальных формах. В различных странах, в виду своеобразия демократического строительства, институтов и норм, существующих там, пытаются найти свои пути разрешения проблемы упорядочения лоббистской деятельности.

Так, в США в 1946 г. приняли специальный закон о регулировании лоббизма, в котором было установлено требование о необходимой регистрации всех профессиональных лоббистов. В § 266 сказано, что действие данного закона распространяется на любое лицо, «которое непосредственно либо через своих представителей, служащих или иных лиц собирает или получает денежные средства или иные ценности с целью использования главным образом для достижения одной из нижеследующих задач: а) принятия или отклонения Конгрессом Соединенных Штатов какого-либо законодательного акта; б) воздействия прямо или косвенно на принятие или отклонение Конгрессом Соединенных Штатов какого-либо законодательного акта».

В законе подробным образом была описана процедура регистрации лоббистов секретарем Сената и клерком Палаты (§ 267). В частности, зафиксировано, что лоббист представляет под присягой в письменном виде заявление, в котором приводятся: имя и адрес учреждения регистрируемого лица, имя и адрес лица, которое его нанимает и в чьих интересах оно выступает, сроки найма, сумма вознаграждения, сумма и цели выделенных на расходы средств. Кроме того, лоббисты обязаны представлять под присягой подробные отчеты, в которых приводятся все средства, полученные и израсходованные на указанные цели в предшествующем квартале, и лица, которым были выплачены какие-либо суммы, а также цели произведенных выплат; наименование каких-либо документов, периодических изданий, журналов и иных публикаций, в которых по инициативе лица были помещены статьи или материалы по законопроектам, которым оно согласно договору о найме должно препятствовать либо оказывать поддержку. В § 269 указаны правовые ограничения лоббизма — запреты и меры ответственности. Взятки и откровенный подкуп, например, членов Палаты представителей и Сената запрещены. Меры ответственности были установлены следующие: штраф до 5000 долларов, либо тюремное заключение на срок не более 12 месяцев, или то и другое наказание одновременно; в качестве дополнительной меры — лишение права заниматься в течение трех лет лоббистской деятельностью.

Вместе с тем практика реализации данного закона (и некоторых других, связанных с ним) свидетельствует, насколько трудно бывает выработать и сформулировать однозначные принципы и нормы, применимые к деятельности большого числа неоднозначных и разнохарактерных организаций. Необходимо учитывать и то, что такой закон будет работать лишь в том случае, если существует и функционирует специальный контрольный орган, наделенный широкими полномочиями и располагающий достаточными средствами.

В 1995 г. Б. Клинтон подписал новый, более жесткий закон о раскрытии лоббистской деятельности. Его действие распространилось на лоббирование не только Конгресса, но и исполнительных органов власти, было введено много новых терминов, а также перечислены 19 видов действий, не подпадающих под понятие «лоббизм». Штрафы за нарушение закона увеличены в пять раз, но тюремное заключение нарушителям не грозит. Необходимость принятия нового закона объяснялась тем, что только один из пяти лоббистов регистрировался, а остальные предпочитали не афишировать свою деятельность и выдавали себя за экспертов, консультантов, информаторов и т.п. Платность лоббистских услуг стала профессиональным фактором. Все недостатки, связанные с лоббизмом, американским политикам, юристам и политологам хорошо известны. Но лоббистов принято сравнивать с комаром, вьющимся над быком (Конгрессом) и заставляющим его энергично пахать, или с дыханием, которое необходимо организму независимо от того, чистое оно или нет. Никому и в голову не придет запретить лоббизм или поставить лоббистов в чрезвычайно жесткие рамки, что объясняется тем положительным потенциалом, который свойствен лоббизму.

Есть и другие подходы к упорядочению лоббизма. Так, в Австрии, Франции, Голландии пошли по пути создания соответствующей структуры, специального института — «социально-экономического совета», который, имея весьма четкий юридический статус, выполняет роль своеобразного «лоббистского парламента». Он может выступать и в качестве консультативно-совещательного органа, а может обладать и правом решающего голоса в законотворческом процессе. Но и тут до эффективного урегулирования еще далеко, ибо остаются без ответа, в частности, следующие вопросы: какие лоббистские группы могут и должны быть представлены в данном органе и иметь в нем право голоса? Каким образом учитывать изменение численности существующих в стране лоббистских групп?

В Германии же нет ни одного федерального закона о лоббизме, ни специального института, концентрировавшего в себе основные направления лоббистской деятельности, главные потоки лоббистской информации. Там используются иные способы и средства. Упор делается не на юридическое нормирование (как в США), хотя, конечно, и здесь правовое регулирование обозначенных проблем имеет место, и не на создание специальной структуры (как в Австрии, Франции и т.п.), хотя и без структурирования тоже не обходится, а на широкую сеть союзов, групп, объединений, представляющих перед лицом государства те или иные интересы, на развитие социальной ответственности организаций гражданского общества. В этом и заключается специфика «германского пути» по упорядочению лоббизма. Подобный подход позволяет государственным органам привлекать к работе над законопроектами многочисленных вневедомственных экспертов, создавать на временной или постоянной основе различные совещательные структуры, не обладающие четким правовым статусом, и т.п.

В целом же зарубежная практика наглядно свидетельствует, что существующие способы оформления деятельности лоббистских групп пока еще не позволяют решить вопрос о том, как эффективно контролировать их, не налагая в то же время излишних ограничений на общество, нуждающееся и активно стремящееся к свободному развитию своего потенциала. По всей видимости, как верно замечает К. Вяткин, России и здесь придется пойти не всегда изведанными путями, опираться на свой исторический опыт, культуру и жизненный уклад, существующие национальные традиции.

Размеры лоббизма в сегодняшней России, как верно отмечает В.А. Лепехин, не имеют аналогов в мире и в истории. В условиях неразвитости политико-правовой системы и несовершенства законодательной власти лоббизм становится основной формой представительства интересов, но при этом находится вне внимания государственных органов, прессы, общественности и закона. К сожалению, механизм взаимодействия общества и власти в процессе принятия политических решений сегодня непубличен, коррумпирован и хаотичен; каналы влияния на органы государственной власти монополизированы сильнейшими группами давления, а целый ряд общественных движений и организаций не имеют возможности донести свои интересы до властьи-мущих. Правовое регулирование лоббизма позволит существенно снизить уровень криминализации процесса взаимодействия представителей различных групп интересов с представителями власти, обеспечить гласность и открытость принятия важнейших государственных решений.

Вместе с тем важно учитывать и имеющийся мировой опыт, но, естественно, не механически, а творчески, не изобретая велосипед, а приспосабливая его к российским дорогам. В государственно-правовом механизме Российской Федерации должна быть создана действенная система защиты коренных интересов населения, особенно его социально уязвимых слоев. Это требует, с одной стороны, формирования в парламентской практике полноценного института лоббизма, позволяющего обеспечить в принимаемых законах своеобразное равновесие сил, баланс противоположных интересов в быстро развивающемся российском обществе, т.е. отображения в нормах закона компромиссного решения. С другой стороны, целесообразно учредить при парламенте специальную службу (сходную с Исследовательской службой Конгресса США), которая в противоположность лоббистскому подходу представляла бы законодателю свободный от каких-либо оценок материал, необходимый для адекватного отображения в законе разнообразных социальных интересов.

Конституцией РФ закреплены положения, являющиеся основанием для признания и регулирования лоббизма в России. В частности, в п. 1 ст. 30 установлено, что «каждый имеет право на объединение, включая право создавать профессиональные союзы для защиты своих интересов. Свобода деятельности общественных объединений гарантируется». В п. 2 ст. 45 говорится о праве каждого гражданина защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом. Другими словами, Конституцией РФ в числе прочих косвенно допускаются и лоббистские формы защиты интересов. Как представляется, институт лоббизма будет способствовать реализации права граждан на личное участие или участие через своих представителей в управлении делами государства (ст. 32). Основное же свое обоснование институт лоббизма находит в ст. 33, где прямо сказано, что «граждане Российской Федерации имеют право обращаться лично, а также направлять индивидуальные и коллективные обращения в государственные органы и органы местного самоуправления». Для полноценного правового регулирования лоббизма необходим специальный закон. Именно в нем можно будет установить разнообразные юридические средства, упорядочивающие лоббистские процессы.

19 мая 1997 г. в Московской высшей школе социальных и экономических наук состоялось заседание «круглого стола» на тему «Механизм регулирования лоббистской деятельности в современной России», на котором обсуждался проект Федерального закона «О регулировании лоббистской деятельности в федеральных органах государственной власти».

Согласно ст.3 проекта, лоббистская деятельность есть «взаимодейтсвие юридических и физических лиц с федеральными органами государственной власти с целью оказания влияния на разработку и принятие указанными органами законодательных актов, административных, политических и иных решений в своих интересах или в интересах конкретных клиентов». Под лоббистом же понимается «гражданин Российской Федерации, осуществляющий как безвозмездно, так и за денежное или иное вознаграждение (гонорар) лоббистскую деятельность в интересах третьих лиц (клиентов), зарегистрировавшийся в качестве такового и получивший лицензию на право занятия лоббистской деятельностью в установленном законом порядке». В данном проекте устанавливаются порядок взаимодействия лоббистов с клиентами и органами власти, ограничения на занятия лоббистской деятельностью, методы лоббистской деятельности, права и порядок регистрации лоббистов и т.п.

Общественное сознание в России, имея глубокие корни в общинной и социалистической психологии, с трудом пока воспринимает лоббизм, а слово «лоббист» зачастую используется как ругательное, с аморально-криминальным оттенком. То есть сейчас в основном в лоббизме видят лишь одну сторону — негативную, вкладывают в этот термин лишь «теневой» смысл. Конечно, разные оценки лоббизма, противоречивость его восприятия исходят, в том числе и из того, что мы еще просто не привыкли к этому во многом новому для российского общества явлению и, соответственно, понятию, его обозначающему. Трудно сказать, насколько широко будет распространено данное явление в России, но одно можно утверждать совершенно определенно: если уж мы решили формировать гражданское общество, то от лоббизма не уйти, ибо он выступает своеобразным спутником демократии. С созданием соответствующих условий, по мере реального вплетения норм и принципов народовластия в социальную практику, лоббизм из «гадкого утенка» будет постепенно превращаться в необходимый социально- политический институт.

Список литературы

Малько А.В. Политическая и правовая жизнь России: актуальные проблемы: Учебное пособие. – М., 2000.

Перегудов С.С., Лапина Н.Ю., Семененко И.С. Группы интересов и Российское государство. М., 1999.

Политический процесс: основные аспекты и способы анализа: Сборник учебных материалов / Под ред. Мелешкиной Е.Ю. – М., 2001.