Предмет и задачи дисциплины "Отечественная история"

Предмет и задачи дисциплины "Отечественная история"

Всероссийский заочный финансово-экономический институт

КОНТРОЛЬНАЯ РАБОТА

По дисциплине: Отечественная история

Тема: Предмет и задачи дисциплины «Отечественная история»

Москва 2009

Содержание

1.   История как наука

2. Факторы исторического развития России

3. Периодизация Отечественной истории

1.                История как наука

Слово «история» пришло к нам из греческого языка. Первоначально оно означало «повествование о прошедшем, об узнанном». Понятие включало в себя как момент непосредственного наблюдения за происходившим, так и свидетельство очевидца о нем. Несколько позднее слово «история» стало использоваться в смысле разузнавания и исследования. В значении повествования об узнанном термин «история» перешел из греческого в латинский язык, откуда был заимствован европейскими языками. В России термин «гиштория» появился в Петровское время и вплоть до XIX в. у нас так и писали — с первой буквой греческого слова.

Со временем понятие истории развилось из простого повествования о случившемся до представления об исторической науке, а взгляд на историю как простую совокупность фактов прошлого — до понятия исторического процесса. Сегодня термином «история» обозначают: 1) рассказ о прошлом; 2) само последовательное развитие, изменение действительности; 3) науку, изучающую прошлое.

Человек — существо духовное, поэтому он обладает своей историей только в ее понимании. Это является предпосылкой единства истории как свершившихся деяний людей и как повествования о них. Поскольку история подразумевает всеобъемлющий процесс свершений, постольку можно говорить о ее единстве. История в этом смысле едина, как един мир. Основа этого единства коренится в действительности человека, который является одновременно существом разумным и конечным, а в силу этого и историческим существом. Ему дано знать о конечности собственного существования. Исторический человек как бы распят между активным действием и пассивным подчинением ходу событий. Эта сущностная черта человека как исторического существа означает, что он осознает свою историю только поэтапно и только в противостоянии ей. «Наше подлинное отношение к истории — это борьба с ней. История непосредственно касается нас; все то, что в ней касается нас, все время расширяется. А все то, что касается нас, тем самым составляет проблему настоящего для человека. История становится для нас тем в большей степени проблемой настоящего, чем менее она служит предметом эстетического наслаждения».

Историческое мышление XX столетия сложилось на базе широкомасштабного синтеза материалистического понимания истории, неопозитивизма и неокантианства под влиянием «критики исторического разума». Истории придается научный статус: признается объективность исторического знания, наличие законов исторического развития, возможность обобщающих концепций ее смысла. Пересмотр общих принципов коснулся выдвижения на первый план плюралистической интерпретации истории. Центр интересов при этом сместился в сторону анализа движущих сил истории, социально-экономических и социально-психологических аспектов ее изучения. Исторический разум был впервые поставлен в зависимость от специфики человеческого бытия как острого переживания своего времени. Именно эта неразрывная слитность с настоящим, глубоко осмысленная новейшей эпохой, породила невиданное изобилие смысловых картин прошлого. Постижение целостности истории при этом осуществляется через призму таких универсалий, как ценность человеческой жизни, рост степеней свободы личности, развитие демократии, прогресс культуры на основе прироста добра, истины и красоты в межличностных и общественных отношениях.

Возвращение историческому знанию утраченного им гуманистического содержания, насыщение его острыми переживаниями и ощущениями жизни тесно связано с творчеством французских историков Л. Февра, М. Блока, Ф. Броделя. Именно они ввели в историческую науку термин «менталитет», который переводится как «умонастроение», «склад ума», «коллективные представления». Ментальность — способ видения мира, она принадлежит сфере социальной психологии, не формулируется четко и непротиворечиво. Она — не то же, что идеология, которая имеет дело с продуманными системами мысли. Ментальность — это тот уровень общественного сознания, на котором мысль не отделена от эмоций. Это сфера привычки, которой люди пользуются, не замечая ее.

История — наука ретроспективная, она изучает прошлое, историческое познание опосредуется наличием, полнотой и объективностью исторических источников. Историк исследует не саму историческую реальность, а дошедшие до нас о ней сведения. К тому же историк имеет дело со временем сразу в трех его измерениях: собственном, связывающим два явления, историческом, отмеряющим длительность исторических периодов, и социальном, указывающим на протяженность существования определенного строя жизни. В силу этих причин для историка особую значимость имеет наличие научной теории, способной дать максимально объективный анализ исторической реальности.

Другая сложность истории заключается в том, что в ней по сей день господствуют синтетические, а не аналитические суждения. Она не принадлежит к числу дедуктивных наук. Историки пытаются превратить свою дисциплину в научную: выявляют законы исторических процессов, исследуют ход и закономерности их развития, стремятся использовать математические методы обработки источников, ЭВМ. Однако история до сих пор представляет собой скорее род искусства, чем науки. В ней продолжает господствовать повествовательная форма изложения материала. Теоретические построения зависят от субъективных взглядов исследователя или целой эпохи.

И здесь мы сталкиваемся с главной трудностью понимания истории. В ней действуют, равно, как и изучают ее, люди со своими интересами. Если внешний мир еще как-то поддается нашему научному постижению, то тайна человеческого существа и его жизни едва приоткрывается. В истории же действуют не только отдельные личности, но целые народы, внутри которых сокрыта такая масса причин, что выявить их сполна историку не удается.

Другая сложность при изучении истории состоит в близости ее нашим насущным интересам. Еще в древности историю называли наставницей жизни. Отсюда неизбежно стремление людей заставить столь «важную персону» говорить то, что нам сегодня выгодно или кажется таковым. Это устойчивое побуждение всех поколений людей свидетельствует о значимости истории в делах настоящего. Ярче других его сформулировал французский историк XX в. М. Блок, назвав «сатанинским врагом истории». Этот порок выявляет себя в «мании судить, т.е. оценивать прошлое вне его времени, а исключительно с точки зрения тех ценностей, которые господствуют в настоящем и считаются достаточными для объяснения преемственной связи прошлого с настоящим».

Историческая действительность обладает такой степенью сложности, так тесно переплетена с насущными интересами людей, что ее более или менее адекватное познание осуществимо с большой долей запаздывания. Чем явление дальше от нас во времени, тем оно лучше фокусируется для исследования. И наоборот, современность, которая каждый миг становится историей, для нас фактически объективно познаваемой быть не может, поскольку мы ее небеспристрастные участники.

Таким образом, важнейшим отличительным свойством истории является ее тесная связь с современностью. История — это реальность прошлого, без знания ее дальнейшее развитие общества затруднено. Если бы было иначе, необходимость в истории неизбежно отпала. При этом история обеспечивает идейную преемственность поколений. Историческое познание осуществляется путем использования уже существующего знания о предмете, полученного предыдущими поколениями исследователей и зафиксированного в историческом идеале прошлых эпох. Этот идеал соизмеряется с ценностными ориентирами современности, включая идеологию, категориальный строй применяемой теории и господствующие в современности философские обоснования исторической науки.

Чтобы нагляднее представить задачи истории, приведем несколько цитат выдающихся ученых. Главной целью истории, писал С.Ф. Платонов, «признается изображение развития и изменений жизни отдельных исторических обществ и всего человечества». Задача истории, утверждал В.О. Ключевский, состоит в изучении «свойств и действия сил, созидающих и направляющих людское общежитие», «с помощью которых случайные и разнохарактерные людские единицы с мимолетным существованием складываются в стройные и плотные общества, живущие целые века». Н.М. Карамзин в согласии с древним правилом смотрел на историю как на наставницу жизни: «Должно знать, как искони мятежные страсти волновали гражданское общество и какими способами благотворная власть ума обуздывала их бурное стремление, чтобы учредить порядок, согласить выводы людей и даровать им возможное на земле счастье». «История — наука о людях во времени, — утверждал М. Блок, — в которой надо непрерывно связывать изучение мертвых с изучением живых». Немецкий историк К. Брейзинг уподоблял историю «канату, сотканному из тысячи нитей, отдельные нити длиной в столетие, тысячелетие, а большая часть их является короткими отрезками в пряже времени. Задача всякого исторического исследования — распутать эту ткань».

Таким образом, задачу истории можно суммировать следующим образом: она состоит в изучении конкретных условий, стадий и форм развития явлений и процессов прошлого. Она решается с помощью отбора из совокупности дошедших до нас событий тех, которые имеют значение с точки зрения исследования. Существующие между ними связи вскрываются таким образом, чтобы современное состояние оказалось результатом исторической картины, составленной с их помощью. Следовательно, история призвана отражать реальность прошлого в его узловых моментах. Говоря словами Цицерона, первая задача истории — воздерживаться от лжи, вторая — не утаивать правды, третья — не давать никакого повода заподозрить себя в пристрастии или в предвзятой враждебности.

Проблема функций истории — это проблема воздействия исторического знания на общественное сознание. Среди них нет второстепенных, и каждая тесно связана со всеми остальными. История прежде всего дает народам знание об их прошлом, развивает национальное самосознание и тем способствует поддержанию целостности этногосударственных образований. По мнению Н.М. Карамзина, история мирит простого гражданина «с несовершенством видимого порядка вещей, как с обыкновенным явлением во всех веках; утешает в государственных бедствиях, свидетельствуя, что и прежде бывали подобные, бывали еще ужаснейшие, и государство не разрушалось».

Так познавательная функция истории теснейшим образом связана с практически политической. Прошлое при условии умного и бережного к нему отношения способно помогать людям в их практической деятельности, снижать накал политических страстей на поворотных рубежах истории. «Незнание прошлого, — писал М. Блок в сочинении «Апология истории», — не только вредит познанию настоящего, но и ставит под угрозу всякую попытку действовать в настоящем». Способность возвращаться к истокам в эпохи смертоносной вражды — залог выживания общества и государства. «Вместо того, чтобы праздно высматривать призрачных фей за облаками, — писал о своем современнике В.С. Соловьев, — пусть он потрудится перенести это священное бремя прошедшего через действительный поток истории. Ведь это единственный для него выход из его блужданий — единственный, потому что всякий другой был бы недостаточным, недобрым, нечестивым».

Две другие важнейшие функции исторического познания — мировоззренческая и воспитательная — способствуют формированию гражданских патриотических ценностей в обществе, развивают на исторических примерах нравственное чувство народов, помогая им осознавать себя частью единого человечества. Человек без корней в прошлом не в состоянии укрепиться в настоящем и быть членом общечеловеческого коллектива. «Сотри у народа его прошлое, и ты лишишь его судьбы», — гласит народная мудрость. «История питает нравственное чувство, — писал Н.М. Карамзин, — и праведным судом своим располагает душу к справедливости, которая утверждает наше благо и согласие общества».

Гуманитарное измерение истории базируется на идее общечеловеческого прогресса. Множественность смысловых картин прошлого, которую способны воспроизвести историки и которая обусловлена диалогичностью исторического разума, не может быть препятствием целостного видения исторического процесса, утверждающего себя через осознание единства судеб народов. Вывод ученых конца XX в. о том, что история не имеет прямолинейной реализации социального прогресса, что этот прогресс может явиться лишь итогом сложного взаимодействия жизни народов, ставит перед историком задачу исходить как можно большим числом дорог по огромному полю прожитых человечеством судеб. Это движение он совершает не вслепую и не бесцельно, а руководствуясь универсальными ценностями жизни, такими, как рост человеческой свободы, духовности, взаимопомощи, и не забывает о том, что силовыми линиями этого пространства остаются человеческие, индивидуальные и групповые интересы. Главное — увидеть за сложным переплетением тянущихся к свету ветвей общий рост человеческого дерева.

Методология истории выделяет три основных принципа исследования: социально-гуманистический, принцип историзма и объективности.

История — наука социальная, она отражает проблемы и противоречия общества, разделенного на группы по имущественному и социальному признакам, по политическим, профессиональным и иным интересам. В современную эпоху процесс дифференциации общества углубляется, но идет по новому магистральному направлению: элита — масса. Все более обнаруживается иллюзорность провозглашаемой современной элитой идеи единства общества. Господствующий немногочисленный слой стремится навязать массам идеалы стандартизированного поведения. Поэтому социальный анализ исторических явлений и процессов строго необходим, хотя он не должен превращаться в узкоклассовый догматизм и упрощенчество. Опасен не сам подход, а крайности его реализации. Он безусловно совместим с принципом свободы творчества и требует при анализе исторических явлений учитывать социальные интересы людей, «за любыми нравственными, религиозными, политическими, социальными факторами, заявлениями, обещаниями разыскивать интересы тех или иных классов», — как писал В.И. Ленин. Этот подход работает только в комплексе с гуманистическим принципом, который требует включения понятия чисто человеческой справедливости и связывает представление о мудрости как праведном знании. Этот принцип опирается на системы общечеловеческих идеалов.

Основополагающим принципом (т.е. руководящей идеей) истории является принцип историзма. Он предполагает познание явлений и процессов прошлого в их развитии и связи с порождающими их условиями. Исторический анализ включает исследование условий зарождения явлений, тенденций и стадий их последующего развития, современного состояния и ожидаемых в будущем последствий. При этом фиксируется не любое изменение в предмете, но лишь сущностное, ответственное за специфические связи и свойства, одновременно предполагается необратимый и преемственный характер изменения действительности. Этот принцип требует изучения исторической реальности с точки зрения заложенных в ней противоречий. Он включает в понимание прошлого элемент его неизбежной гибели. Каждое историческое явление рассматривается в движении, которое осуществляется через борьбу нового со старым. Причем новое вырастает из старого и в конечном итоге преобразует его, включая это старое в себя как видоизмененный собственный момент. Этот принцип требует от историка реализации его главного качества — способности к восприятию настоящего, т.е. корректному заимствованию из нашего повседневного опыта тех элементов, которые помогают воскресить прошлое и при этом не подменить прошлое настоящим. Исторический познавательный процесс, таким образом, движется от настоящего к прошлому а далее — обогащенные знаниями прошлого в свете задач настоящего, мы возвращаемся к этому настоящему и познаем его уже в новом ключе, что дает залог конструктивного прогноза будущего. Схема анализа имеет следующий вид:

Так же как исторический подход (принцип историзма) вызывает необходимость диалектического анализа и четкой ориентации в ретроспективном познавательном движении, так и другой основополагающий принцип истории — принцип объективности — выстраивает вокруг себя целую систему вспомогательных познавательных идей: конкретности, целостности, альтернативности, инерционности, содержательности, истинности, системности, интерсубъективности. Этот принцип требует прежде всего опоры на непредвзято подобранные факты с целью облечь прошлое как бы в плоть и кровь и попытаться увидеть его живой и действующей целостностью. Эта процедура сродни магии и искусству. Недаром поэтому историю до сих пор заносят в разряд литературы, а не науки. Яркая описательность исторического изложения не должна подменять собой истинности, содержательности и общезначимости (интерсубъективной проверяемости) анализа. Историку должно быть присуще чувство меры. Конкретный материал необходим лишь в той мере, в какой он позволяет описать исторический объект целостно, картинно. Историческое познание пролегает между Сциллой и Харибдой: оно не может увлекаться элементами исторической реальности, равно как не должно подменять живой анализ одними схемами и законами. Эта процедура представляет сложную задачу, поскольку выявление любой целостности связано с определением свойств структуры, со систематизацией, структуризацией и формализацией объекта анализа.

Таким образом, принцип объективности как бы углубляет принцип историзма, заставляя каждое явления рассматривать, по словам В.И. Ленина, «лишь исторически, лишь в связи с другими, лишь в связи с конкретным опытом истории».

Возможность созерцать историческое движение целостно и осознавать судьбы разных народов в их единстве дает специфическая черта чисто человеческого понимания социальных явлений, которая выражает себя в особо сильной инерции. Человек, сделавший усовершенствование, становится его пленником, и это сдерживает быстроту продвижения к новому. То же справедливо и для исторического движения человечества в целом. Его текучесть сдерживают частые, но кратковременные периоды стабилизации социумов, при которых они становятся пленниками своих исторических свершений. Отставание в осознании людьми законов своего социального действия до момента его окончательной реализации усугубляется еще и тем, что система общественных отношений усложняется по мере углубления нашего вмешательства в нее. В результате познание законов исторического развития на несколько шагов отстает от целенаправленной деятельности людей в настоящем, заставляя их двигаться в полупотемках. Неизбежно поэтому сужение выбора возможностей до нескольких, как правило, двух, взаимоисключающих путей развития в истории. Целеполагание действует здесь как ограничитель.

2. Факторы исторического развития России

«Любой народ, любая страна — заложники своих начал. Мы же — не страна. Мы — страна стран. Мы — наследники сугубо разных начал. Мы — кентавр от роду, встроенный напрямую в мировой процесс. Отсюда наша особая зависимость от судьбы тех проектов, суммарное название которых — ”человечество”: единственное единство», — писал философ М.Я. Гефтер в статье «Дом Евразии».

Россия принадлежит к типу обществ, подверженных перекрестным цивилизационным влияниям. Сообщество народов, называемое Россией, геополитически зажато между Востоком и Западом. Оно обнимает собой три культурных мира — христианский, мусульманский и буддийский, оставаясь при этом великой хранительницей исконных традиций населяющих ее народов. Это пестрое сообщество народов объединялось мощным централизованным государством с сильным великорусским ядром. Как ни перед каким другим, перед ним часто вставала проблема выбора. Оно попеременно оказывалось то в зоне восточного, то в зоне западного влияния, сдвигалось то ближе к Византии, то — к Западной Европе. Напряженное пребывание в режиме выбора способствовало утверждению своеобразного типа культурно-исторического развития страны.

Его самой яркой отличительной чертой является катастрофизм темпа и ритма национального развития, прерывность исторического процесса. На протяжении непродолжительных отрезков времени здесь не единожды происходили смена типов цивилизации, резкая ломка духовных ценностей. При каждом новом поворотном витке исторического развития имеет место устойчивое нарушение преемственности традиций, и только само ниспровергательство остается действующим фактором социальной динамики. Оно выражает себя не только огульным отрицанием ценностей предшествующего периода, но проявляется еще в длительных периодах безвластия, обрамляющих кризисные эпохи, обнаруживает себя в роковой неспособности власти и общества к поиску конструктивного согласия.

Эта особенность исторического развития России, с другой стороны, способствует формированию исключительной гибкости, приспосабливаемости русского общества к предельно напряженным, а иногда даже невыносимым историческим условиям. Такова причина необыкновенной выживаемости России в периоды национальных катастроф.

Своеобразие и глубинный смысл российской истории заключаются в характере соединения двух полюсов, двух центров силы, который, не снимая их абсолютной противоположности, представляет собой глубокое, сущностное, неповторимое и новое единство. Российскую цивилизацию противопоставляют западноевропейской и азиатской как срединную евразийскую. В социально-политическом плане она держится на неустойчивом равновесии центростремительных и центробежных сил. Русский философ И.А. Ильин ярко выразил эту мысль: «Вся история России — есть борьба между центростремительным, созидающим тяготением и центробежным, разлагающим: между жертвенной, дисциплинирующей государственностью и индивидуализирующимся, анархическим инстинктом». Таким образом, социально-политический фундамент российской цивилизации покоится на мощном централизованном государстве.

В духовном плане срединное сообщество народов и его главный представитель — русский народ — призваны осуществить миссию арбитра в вечном споре между Западом и Востоком. «Сила не от мира сего», по словам В.С. Соловьева, дает основание русскому народу обрести «призвание религиозное в высшем смысле этого слова». Задолго до Соловьева сходную мысль развивал П.Я. Чаадаев: «Про нас можно сказать, что мы составляем как бы исключение среди народов. Мы принадлежим к тем из них, которые как бы не входят составной частью в человечество, а существуют лишь для того, чтобы преподать великий урок миру. И, конечно, не пройдет без следа то наставление, которое суждено нам дать». Показательно, что во взглядах на Россию среди философов, историков и социологов XX в. (А.Дж. Тойнби, П.А. Сорокин, Н.А. Бердяев и др.) сложилось устойчивое представление о России как фокусе мировых проблем современности и о ее великой гуманистической миссии в мире нарастающей бездуховности. Современный отечественный философ истории А.С. Ахиезер пишет о России: «Человечество преломилось надвое в теле и духе России. Россия может быть по своей сути мостом между народами, но может быть и пороховым погребом, который находится в слабом месте мирового сообщества. Отсюда необходимость возрастающего внимания к проблемам России, которые по сути затрагивают весь мир».

Российский тип исторического развития во многом обусловливается особым строем национального сознания. Русский образ жизни и мысли характеризуется широтой ландшафта как пространственного, так и ценностного. Необъятность русской равнины отразилась на строении русской души. «Пейзаж русской души соответствует пейзажу русской земли, — писал Н.А. Бердяев, — та же безграничность, бесформенность, устремленность в бесконечность, широта». Русским людям чужда мистика крови и расы, утверждал Бердяев, но очень близка мистика земли: «Очень сильна в русском народе религия земли, это заложено в очень глубоком слое русской души. Земля — последняя заступница. Основная категория — материнство». Невелик у русского народа, по мнению философа, и «дар формы»: «У русского народа была огромная сила стихии и сравнительная слабость формы. Русский народ не был народом культуры по преимуществу, как народы Западной Европы, он был более народом откровений и вдохновений, он не знал меры и легко впадал в крайности».

Этой особенностью строения русской души нередко объясняют деспотический характер российского государства. Так, В.О. Ключевский объяснял его «необходимостью оформления огромной, необъятной русской равнины». Русский народ был подавлен огромной тратой сил, чтобы овладеть русскими пространствами и охранять их, «государство крепло, народ хирел». Русские мыслители ХIХ—ХХ вв. развивали эту мысль в другом направлении. Значение придавалось не столько оформлению территории под эгидой государства, сколько принесению народа в жертву государственному величию. А.Дж. Тойнби отнес Россию к типу цивилизаций, которые он назвал «универсальные государства как цели». В результате огромных затрат силы русского народа долгое время оставались как бы в потенциальном состоянии. Эта невыраженность и рассматривалась как залог великого будущего народа. Ожидали, что он «скажет свое слово миру и обнаружит себя» (Бердяев). Эта же черта выявляла и основное движущее противоречие русской истории: «С одной стороны, русский народ смиренно помогал образованию деспотического государства, самодержавного. Но, с другой стороны, он убегал от него в вольницу, бунтовал против него» (Бердяев). Государственная власть для народа была непререкаема, она находилась вне и над правом, не могла быть охвачена какой-либо сформулированной нормой. Поэтому повстанческие народные движения нередко носили на Руси самозванческий характер.

Широта пейзажа русской души — коренное свойство национального характера. От него, как из истока, вытекают другие важнейшие черты национальной психологии. Автор книги «Характер русского народа» Н.О. Лосский придавал большое значение способности русских «усваивать черты любого национального типа». Осваивая огромные просторы Евразии, русский народ активно смешивался с местным населением. Происходило взаимное обогащение и слияние культур. А кочевые народы по мере прохождения российских просторов теряли свой экспансионистский накал и принимали участие в оформлении историко-культурной картины страны.

Особый строй духовности русского народа задают его устремленность к абсолютному и забвение конкретного, максимализм, готовность признавать достижения других народов, отталкивание на массовом уровне от стяжательства и индивидуализма. В силу этого все формы бытия в России оказываются относительными, явления часто не совпадают с их общественным восприятием. Человек здесь, как нигде, действует непредсказуемо и зачастую вопреки своим интересам. В душе русского человека могут уживаться одновременно и покорность властям, и неистовое ниспровергательство всякого закона и порядка.

Вот как отразил Н.О. Лосский самые важные свойства национального духа: «Основное свойство русского народа есть религиозность и связанное с нею искание абсолютного добра Царства Божия и смысла жизни, снижающееся при утрате религии на степень стремления к социальной справедливости в земной жизни; в связи с этим свойством стоит способность к высшим формам опыта, именно к религиозному, нравственному и эстетическому опыту, к философскому умозаключению и к чуткому восприятию чужой душевной жизни, откуда получается живое индивидуальное общение с людьми. Второе первичное свойство русского народа — могучая сила воли, откуда возникают страстность, максимализм и экстремизм, но иногда обломовщина, леность, пассивность вследствие равнодушия к несовершенному добру земной жизни; отсюда... невыработанность характера, недостаток самодисциплины. В связи с исканием абсолютного добра стоят свобода духа русских людей, широкая натура, испытание ценностей мыслью и опытом, откуда возникают дерзкие, рискованные предприятия, склонность к анархии, неумение столковаться для общего дела, нигилизм и даже хулиганство. К числу первичных, основных свойств русского народа принадлежит доброта... однако измученный злом и нищетой, русский человек может проявить и большую жестокость... Чуткость к добру соединена у русского народа с сатирическим направлением ума, со склонностью все критиковать и ничем не довольствоваться».

Большую роль в формировании российского типа национального сознания играли внешние влияния (скандинавское в IX в., византийское с Х в., татаро-монгольское в ХIII—ХV вв., западноевропейское с ХVIII в., американское в конце XX в.). Носителем иностранных заимствований первоначально выступал центр. Народная периферия долгое время оставалась средой, пассивно воспринимавшей нововведения. Иноземные влияния при внедрении их в гущу народной жизни проходили сложный путь, так что итог всегда оказывался неожиданным.

Россия — уникальное самодостаточное сообщество народов, замкнутый океан-континент, где, как в капле, отражен весь мир. Внутри нее есть все необходимое для полноценной жизни, но она не замыкается. Наоборот, она демонстрирует миру образцы человеколюбия, социальной справедливости, высочайшей духовности, нормы культурного сотрудничества народов. Всем этим Россия всегда была готова делиться с миром, для которого остается умонепостигаемой тайной. Ее бесполезно совершенствовать на чужой манер, тем более подходить с заранее заданными требованиями и высокомерным наставничеством. Она все равно все чужое переработает на свой манер. Россия и русский человек сокрыт от взора поверхностного, равнодушного, рассудочного, не укорененного в стихии народной жизни. Русская жизнь с ее противоположностями, пропастями, как и русская мысль, не укладывающаяся в пределы логики, но взывающая к сердцу и душе, требует каких-то особых эмоционально-опосредованных форм постижения. Она неподвластна научному анализу. Ее не способны глубоко раскрыть пластические формы искусства — архитектура, скульптура и даже живопись. Она более подвластна музыке, литературе и религиозной мысли, но не официальной, а на грани с язычеством. Чисто интеллектуальное умозаключение о России, не обогащенное чудесной способностью видеть сокровенное, чаще всего резко отрицательно. Для истинно же русских писателей — А.С. Пушкина, Ф.И. Тютчева, Л.Н. Толстого — Россия была символом веры и поклонения.

Принимая заимствования, Россия всегда отвергала понятие развития «как преимущественно научно-технического, материального, постоянного наращивания массы товаров и услуг, обладания все большим количеством вещей, перерастающего в настоящую гонку потребления, “жадность к вещам”. Этому понятию русское миропонимание противопоставляло идею совершенствования души» (О.А. Платонов «Русская цивилизация»).

3. Периодизация Отечественной истории

История есть только там, где есть время. Философия определяет время как форму возникновения, становления, течения и разрушения всего сущего в мире. Эпоха так называемого «исторического времени» охватывает около 6—7 тыс. лет, «предысторического времени» — несколько сот тысячелетий, «геологического времени» — около четырех миллиардов лет, «космическое время» бесконечно. Системы счисления времени называются календарями, каждый из которых обязательно должен иметь точку отсчета, называемую эрой. Для истории важнейшим представляется понятие эпохи, которое буквально означает остановку, перерыв в развитии общества. Каждая эпоха выделяется на основании каких-либо отличительных особенностей, критериев. Таким мерилом отличия в рамках наиболее распространенной общеисторической периодизации является действие важнейших факторов, общих для всех стран мира. Среди них выделяются такие, как уровень овладения обществом своими производительными силами, степень прогресса общественных отношений, характер взаимодействия стран мира. В рамках общеисторической периодизации принято выделять: 1) эпоху первобытной истории (с глубокой древности до I тыс. до н.э.), 2) эпоху Древнего мира (IV тыс. до н.э. — середина I тыс. н.э.); 3) эпоху Средних веков (476—1640 годы); 4) эпоху Нового времени (1640—1917 годы); 5) эпоху Новейшего времени (с 1917 г. по н.в.).

Периодизация российской истории в соответствии с господствующими формами социально-экономических отношений следующая: 1) первобытнообщинная эпоха (до середины I тыс. н. э.); 2) феодальная (IX — середина XIX в.); 3) капиталистическая (1861—1917 годы); 4) социалистическая (1917 — начало 90-х годов XX в.). Однако указанные границы весьма условны, поскольку предпосылки для формирования новых укладов складывались внутри предшествующих периодов. Так, история феодализма в России имеет следующие стадии развития: 1) зарождение феодальных отношений на базе разложения первобытнообщинной формации (VI—VIII вв.); 2) раннефеодальный период (IХ—ХI вв.); 3) эпоха развитого феодализма (ХII—ХV вв.); 4) поздний феодализм (ХVI—ХVII вв.); 5) эпоха разложения феодализма (ХVIII в.); 5) кризис феодализма (первая половина XIX в.); 7) трансформация феодализма (1861—1917 годы).

Точно так же история капитализма в России выходит за рамки собственно капиталистического периода: 1) зарождение капитализма (ХVII в.); 2) расцвет мануфактурного производства (ХVIII — первая треть XIX в.); 3) стадия промышленного переворота в России (30—80-е годы XIX в.); 4) монополистический капитализм (90-е годы XIX — начало XX в.).

Социалистическая формация в России имеет строгую точку отсчета: дату Великой Октябрьской социалистической революции (24—26 октября 1917 г.). Далее следовали этапы: 1) эпоха первых декретов — становление основ нового строя (октябрь 1917 — май 1918 г.); 2) стадия «военного коммунизма» в годы гражданской войны (1918—1920 годы); 3) нэп (1921—1927 годы) — многоукладная экономика; 4) построение фундамента социалистической экономики в годы довоенных пятилеток и проверка ее на прочность в годы войны и восстановления (1928—1953 годы); 5) хрущевские реформы системы государственного социализма (1953—1964 годы); 6) деформации социалистической экономики в эпоху третьей НТР (60—80-е годы ХХ в.); 7) трансформация системы государственного социализма в годы перестройки и постперестройки (90-е годы XX в.).

С точки зрения типа организации общества выделяют: 1) эпоху патриархального равноправия (до середины I тыс. н.э.); 2) разложение общинного равенства (VI—VIII вв.); 3) период формирования ведущих сословий (IX—XIII вв.); 4) стадия консолидации сословий (ХIV—ХVII вв.); 5) время утверждения корпоративно-сословного строя (ХVIII в.); 6) стадия разложения сословной организации общества и формирования классовой структуры (XIX — начало XX в.); 7) конституционное оформление классовой структуры общества нового социалистического образца (с 1918 г.); 8) поляризация общества по линии масса — элита (70—90-е годы XX в.).

По типу организации власти российскую историю подразделяют на: 1) стадию догосударственной или протогосударственной военной демократии (до IX в.); 2) раннефеодальное государство (IX — начало ХII в.); 3) эпоху феодальной раздробленности (ХII — середина ХV в.); 4) образование централизованного государства в форме сословно-представительной монархии (середина ХV — середина ХVII в.); 5) абсолютизм (середина ХVII — начало XX в.); 6) формально парламентская монархия (1906—1917 годы); 7) советская республика (1917—1991 годы); 8) постсоветская республика (настоящее время).

В соответствии с развитием культуры выделяют: 1) дохристианскую эпоху (до 988 г.); 2) утверждение христианства и формирование христианско-языческого двоеверия (Х—ХIII вв.); 3) эпоху национального возрождения (ХIV—ХV вв.); 4) нарастание явлений секуляризации культуры (ХVI—ХVII вв.); 5) рождение светской культуры и разделение единой культуры на культуру-веру и собственно светскую культуру (ХVIII — начало XX в.); 6) советская светская культура (1917—1991 годы); 7) постсоветская культура плюралистического содержания (90-е годы).

По критерию модернизации исторический процесс подразделяется на период господства традиционных отношений и современных. Модернизацией принято называть процесс перехода от традиционного аграрного общества к современному индустриальному, охватывающий все сферы жизни: экономику, политику, социальные отношения, культуру. Традиционное общество в целом соответствует эпохам Древности и Средневековья. Оно основывается на простом воспроизводстве, ремесленных технологиях, общинно-корпоративных ценностях, на почтении к возрасту и авторитету, ориентации на прошлое как образец подлинности с целью его повторения. Схема модернизации может быть принята только как дополнительная к вышеприведенным типам периодизации, ибо она сцентрирована на фиксацию изменений индустриального развития и не отражает традиционные общество и отношения.

В соответствии с ней историю перехода российского общества от традиционного к индустриальному можно подразделить на периоды: 1) ХVI—ХVII вв. — предвестники модернизации в области экономики  — начало мануфактурного производства, превращение ремесла в мелкотоварное производство, формирование общенационального рынка, культуры и идеологии (секуляризация культуры, первые общенациональные идеологии — «Москва — Третий Рим» и «богоизбранности Романовых»); 2) ХVIII в. — углубление социально-политических предпосылок модернизации: прогресс мануфактурного производства, начало капитализации деревни, расширение функций государства, выход России на мировую арену, секуляризация церковных земель и подчинение церкви государству, оформление светской культуры; 3) XIX — начало XX в. — первый виток собственно модернизации, носившей капиталистический характер: осуществление промышленного переворота и первого витка индустриализации, формирование классовой структуры общества, революционизация общественного сознания, юридическое изменение политического строя — появление в России парламента, политических партий, политической оппозиции самодержавию, профсоюзов; 4) 1917—1991 годы — второй виток модернизации, носившей государственно-социалистический характер: превращение страны из аграрной сначала в аграрно-индустриальную (конец 30-х годов), а затем в индустриальную державу (к 60-м годам), кардинальная перестройка политической системы (конституция, республика, гражданское и политическое равенство граждан, отделение церкви от государства и школы от церкви), сущностная перестройка общественного сознания, формирование массовой культуры.

Список литературы

1.Андреев К.М., Отечественная история, ЭКСМО, М.:2003

2.Википедия

3.Курс лекций по дисциплине «Отечественная история» за 2009г