Россия и Латинская Америка: цивилизации пограничного типа и модернизация

Россия и Латинская Америка: цивилизации пограничного типа и модернизация

Россия и Латинская Америка: цивилизации пограничного типа и модернизация

В самой формулировке темы содержится по меньшей мере два допущения: первое - что Латинская Америка и Россия представляют собой общества цивилизационного уровня, и второе - что они являют собой совершенно особый тип цивилизационных общностей, для которого характерен определенный набор общих признаков и общих проблем.

Мыслители и ученые, которые пытались в прошлом уловить цивилизационную специфику России, указывали, как правило, на ее гетерогенный характер, на сочетание и взаимное переплетение западных и восточных элементов. Трактовалась эта неоднородность по-разному. Если Бердяев делал упор на дисгармоничность сочетания элементов Запада и Востока в рамках России, на общую неустойчивость России как социокультурного типа, то евразийцы, напротив, выдвигали, с одной стороны, тезис о России как об уже осуществившемся реализованном гармоническом синтезе Востока и Запада. С другой стороны, как совершенно справедливо в своей критике евразийцев указывал Кизеветтер, у них выходит, что "синтез различных начал состоит во взаимном враждебном столкновении синтезирующихся начал", то есть синтез на практике подменялся совершенно иным типом взаимодействия культур, противостоянием Западу. В этом противостоянии был главный пафос евразийства. Хотя Бердяев и его единомышленники указывали на конфликтность сочетания разных традиций в рамках российской общности, именно они ставили задачу синтеза различных начал - западных и восточных.

Так или иначе, в соединении западных и восточных элементов и те, и другие видели определяющую черту России, которая обуславливала уникальность ее социокультурного облика. Этот подход был разработан еще в 20 - 30-е годы, но продолжает доминировать и по сей день. Несмотря на то, что существует много новых наработок, нюансов, исследовательская мысль продолжает вращаться в том же кругу понятий и трактовок. В настоящее время назрела необходимость выхода за рамки этого круга концепций, на новый уровень.

Россия - не единственный "Восток-Запад" на планете, ее можно и нужно рассматривать в ряду родственных по своему характеру цивилизаций, специфику которых различные исследователи пытаются определить с помощью разных терминов: периферийные, промежуточные. Наиболее удачным термин "пограничные". К числу подобных цивилизационных образований, которые характеризуются неоднозначным, часто конфликтным переплетением характеристик двух основных типов цивилизационного развития человечества, относятся, помимо России, как минимум, еще два крупных субъекта мировой истории - Латинская Америка, а также Испания и Португалия. Некоторые исследователи добавляют страны Балкано-Дунайского культурного круга.

Сделаны первые шаги на пути осмысления пограничных культур как особого цивилизационного типа. Это новое направление, которое еще только начинает разрабатываться. Попытка определить специфику этого типа цивилизаций возвращает нас к переосмыслению самой центральной категории.

Необходим поиск такого определения цивилизации, которое включало бы наряду с универсальными характеристиками параметры, сопоставление которых позволяло бы выявить качественную характеристику той или иной социокультурной макрообщности. Для этого подходит определение цивилизации как способа разрешения коренных проблем-противоречий человеческого существования. Таких противоречий можно выделить несколько. Главное из них - противоречие между ипостасями человеческой природы, в одной из которых человек выступает как ограниченное во времени и в пространстве смертное существо, в другой - как индивидуальное воплощение вечности и бесконечности Вселенной. Это та граница, где наука о цивилизации непосредственно соприкасается с ненаучными областями. Я называю это "проблемой экзистенциального предела". Перед лицом смерти, осознавая конечность и ограниченность своего существования, человек определяет свои ориентации в отношении жизни и ее основных проблем. Речь идет о характере соотношения мирской и сакральной сфер. Это наиболее общее определение.

В зависимости от избранного способа решения проблемы экзистенциального предела человек решает остальные коренные проблемы-противоречия своего существования: между собой и природой, между индивидом и социумом, между традиционной и инновационной сторонами культуры. Способ их решения определяет основное содержание социально-генетического кода той или иной цивилизации. Вместе с тем это удобные параметры для сравнения различных цивилизационных общностей.

Этот подход позволяет выделить идеальные типы - два основных способа цивилизационного развития человечества. Условно, по крайней мере для эпохи модернизации, получаем достаточно четкую картину двух разнонаправленных совокупностей ценностных ориентаций. Запад - четкая установка на подчинение природы человеку и человеческим потребностям, преобладание индивидуального начала над социальным, инновационной стороны культуры над традиционной. Восток - это прямо противоположная картина: тенденция подчинения человека природным ритмам, индивида социуму, преобладания традиционной стороны культуры. На Западе и Востоке проблема экзистенциального предела решалась в рамках религии. При модернизации на Западе произошел коренной сдвиг, была сделана попытка превратить науку в центр духовного космоса, в интегрирующий центр духовной жизни, а религия и церковь были отодвинуты на второй план.

Это определение цивилизации применимо ко всем типам цивилизаций. Оно позволяет конкретизировать тезис о противоречивом сочетании западных и восточных элементов. Пограничные цивилизации характеризуются столкновением и конфликтным сосуществованием в рамках одной и той же социокультурной макрообщности различных способов решения коренных экзистенциальных противоречий.

 Российская цивилизация - сочетание крайне противоречивых тенденций. Возьмем проблему экзистенциального предела: страстная тяга к христианской вере и святости сосуществует с мощными проявлениями в самых различных формах языческого начала. С одной стороны, в духовном складе русского человека наблюдалась тенденция (особенно явно у крестьянства) к подчинению природным ритмам; с другой, - в российской духовности всегда было стремление, наиболее четко проявившееся к рубежу XIX - XX веков, устанавливать абсолютный контроля над природой. Это наиболее ярко проявилось в русском космизме (Федоров, Циолковский и другие), а затем в идеологии и практике большевизма. Для российской жизни была характерна тенденция к полному растворению индивидуального начала в общности (община), к тотальному контролю над личностью со стороны социальных институтов - от общины до государства, и одновременно мощное стремление к свободе без границ - знаменитой российской "воле", которая периодически выходила на поверхность российской жизни.

Для цивилизационного строя России-Евразии типично сочетание ориентации на сохранение традиций без изменения и тенденции к абсолютному тотальному отрицанию традиций, к "сбрасыванию" исторического опыта пройденных этапов, особенно при переходе от одного этапа цивилизационного развития к другому. Бердяев говорил об отсутствии прямой связи между разными этапами цивилизационного развития России.

Если посмотреть на Латинскую Америку, то здесь можно проследить то же самое проявление тенденции к столкновению различных способов решения коренных противоречий человеческого существования: с одной стороны, Латинская Америка - это самый католический континент, где живет наибольшее число католиков в мире, с другой, - у латиноамериканской духовности сложились на всём протяжении истории очень сложные отношения с католической ортодоксией.

Исходный пункт формирования цивилизационного кода Латинской Америки - это две мифологемы (причем исток обеих - первое письмо Колумба): рая Америки и ада Америки. Их содержание сводится к следующему. Америка - рай. Это новая райская Земля. Американская природа чудесна. На фоне этой природы неизбежно должен существовать, либо уже существует человек, близкий по своим параметрам к требованиям воплощения христианской святости. Представители этой тенденции характеризовали индейцев как "природных христиан". Вариант этой мифологемы: Латинская Америка в будущем призвана на фоне райской природы реализовать рай на Земле. Противоположная мифологема: Америка - ад. Это безудержная, устрашающая в своей силе природа - гигантские горы, болота, сельва. Это, в сущности, то место, которое является адом для человека, природная и человеческая действительность Нового Света - это воплощение козней Сатаны.

Америка была для европейцев в полном смысле слова радикально Новым Светом по всем параметрам. О нем не было никаких упоминаний в Священных Книгах великих религий Евразии. И человеческая и природная действительность доколумбовой Америки были неизмеримо далеки от христианской Европы. Такие вещи, как человеческие жертвоприношения и т.п., вся эстетика доколумбовых цивилизаций воспринималась ортодоксальным католическим сознанием как нечто противоестественное, как порождение дьявола. Европейцы столкнулись в Новом Свете с совершенно незнакомыми природными реалиями, для обозначения которых просто не было слов. Столкновение с этой реальностью породило в самом истоке латиноамериканской цивилизации тенденцию мыслить проблематику этого мира в антиномических категориях - Рай - Ад. Даже еще в XVIII веке католики (причем, казалось бы, ортодоксальные) писали труды о том, как достичь земного рая. С точки зрения ортодоксального христианства - это полнейшая ересь. Эта тенденция сохранилась на всем протяжении латиноамериканской истории.

Одно из самых влиятельных направлений современного католицизма - теология освобождения - характеризуется сложным отношением с католической ортодоксией. Есть два параметра, по которым они радикально расходятся.

1. Для "теологии освобождения" типична идея возможности реализации абсолютных трансцендентных понятий, прежде всего о возможности построения безгрешного строя, то есть фактически Рая, на Земле. Это связано с утопической константой латиноамериканской истории. Как уже говорилось, для ортодоксального христианства, в том числе католицизма, данная идея неприемлема.

2. Для ортодоксального христианства спасение души может быть только индивидуальным. Для теологии освобождения оно может быть только коллективным. В рамках коллективного действия, в борьбе с социальной несправедливостью возможно и индивидуальное спасение души человека.

Обнаруживается поразительная близость основополагающих характеристик российской и латиноамериканской цивилизаций и одновременно различие между ними. Это помогает понять С.С.Аверинцев ("Византия и Русь": два типа духовности"//"Новый мир", 1988, № 9, с. 234 - 235): "Расставшись с чистым августинизмом во времена Аквината, католическое мировоззрение делит мир не надвое ("свет" и "тьма"), а натрое: между горней областью сверхъестественного, благодатного, и преисподней областью противоестественного до поры до времени живет по своим законам, хотя и под властью Бога, область естественного. Государственная власть принадлежит именно этой области; только еретик способен видеть в ней устроение дьявола, но попытки неумеренно сакрализовать ее тоже неуклонно осуждались...

Русская духовность делит мир не на три, а на два - удел света и удел мрака; и ни в чём это не ощущается так резко, как в вопросе о власти. Божье и Антихристово подходят друг к другу вплотную, без всякой буферной территории между ними: всё, что кажется землей и земным, - на самом деле или Рай, или Ад; и носитель власти стоит точно на границе обоих царств. То есть это не просто значит, что он несет перед Богом особую ответственность, - такая тривиальная истина известна всем. Нет, сама по себе власть, по крайней мере власть самодержавная, - это нечто, находящееся либо выше человеческого мира, либо ниже его, но во всяком случае в него как бы и не входящее. Благословение здесь очень трудно отделить от проклятия".

Достаточно сопоставить эти мысли с тем, что говорилось выше о латиноамериканский духовности - исходных мифологемах Рая и Ада Америки, антиномичности и т.п., чтобы обнаружить поразительную близость основополагающих характеристик двух человеческих миров, казалось бы, бесконечно далеких друг от друга.

Можно выделить два основных цивилизационных типа, в которых соотношения единства и многообразия, целостности и неоднородности совершенно различны. В пограничных цивилизациях превалирует начало многообразия, цельность отсутствует. В так называемых классических цивилизациях всегда наличествует некое единое цельное основание - фундамент цивилизации, прежде всего, духовно-религиозный фундамент. В пограничных цивилизациях конструкция неоднородна, нет устойчивого фундамента. Именно к этому типу принадлежат Россия и Латинская Америка. Здесь нет цельного массива традиционного общества, тормозящего модернизацию. Но отсутствие цельности фундамента означает отсутствие цельности восприятия модернизационного импульса. Нет стержня, на который нанизывались бы новации; даже те, которые, казалось бы, укореняются, могут быть легко выброшены из почвы в результате турбулентных движений. Эти цивилизации характеризуются столкновением качественно различных потоков цивилизационного развития, тем самым они являются фактором исторической турбулентности. Они представляют собой цивилизационные водовороты, которые вызывают постоянное возмущение, причем в самых разных сферах, начиная от экономики и кончая психологией. В меньшей степени это относится к Латинской Америке, но были моменты, в том числе в нашем столетии, когда она становилась фактором всемирно-исторической турбулентности.

В силу доминирования начала многообразия в цивилизационных общностях пограничного типа ключевое значение приобретает анализ различных типов или форм взаимодействия разных культурных традиций. Я на латиноамериканском материале занимался этой проблемой и пришел к выводам, которые оказались применимы и к России.

В принципе, можно выделить три основных типа межкультурных контактов.

1. Прямое враждебное противостояние. Это самый примитивный тип взаимодействия культур, который характеризуется полным отторжением чужеродной реальности, с которой, тем не менее, постоянно приходится соприкасаться. Чужак не допускается во внутренний мир, но с ним приходится вступать в контакт. Данный тип взаимодействия чреват разрушительными последствиями для общества и культуры. Это видно на примерах и латиноамериканской, и российской истории. Цивилизации Латинской Америки и России-Евразии как особые культурные миры родились в ходе преодоления тенденции к прямому враждебному противостоянию, тотальному отрицанию иного, первоначально чуждого духовного опыта. Наиболее драматический пример - история конкисты в Америке - стремление стереть автохтонные культуры (иберийская колонизация). Реакция на враждебное противостояние, причем, как правило, со стороны обоих участников контакта, порождает новый тип взаимосвязи, более сложный, который возникает из попытки преодоления противостояния - симбиоз.

2. Это разновидность взаимодействия, взаимосвязи культур, при которой вошедшие в соприкосновение элементы этих культур уже соединены неразрывной внутренней духовной связью. Однако каждый из участников контакта остается самим собой, и нового культурного качества не возникает. Тем не менее, связь уже носит внутренний характер, она интериоризируется в душах участников контакта, в душах людей. Этот тип взаимосвязи или взаимодействия носит промежуточный характер, но в то же время он обнаруживает устойчивость. Он может стать, а может и не стать исходным пунктом движения к третьему типу взаимодействия - синтезу.

3. В этом типе в ходе взаимодействия уже рождается нечто качественно новое, отличное от первоначальных участников контакта.

Любая классическая цивилизация может быть рассмотрена как результат относительно завершившегося процесса культурного синтеза. Пограничные цивилизации - сложнейшие узлы всех трех типов взаимодействий. Это свидетельствует о хронической незавершенности синтеза как их постоянной черте. Это самостоятельный устойчивый исторический тип, в котором однако имеет место постоянная неустойчивость процесса создания нового качества. Первичный, исходный пункт взаимодействия славянско-языческого цивилизационного пласта и византийского православия - столкновение и противостояние. Затем происходит переход к симбиозу как преобладающему типу контакта. Примером симбиотического типа связи может служить сочетание языческих и христианских элементов в одном тексте. Можно вспомнить духовные стихи, где четко прослеживается наряду с мотивами классической христианской духовности сакрализация Земли как некоей сущности. Это не синтез, а симбиоз славянско-языческого и христианского начал. Но, тем не менее, синтез происходит. Киевской Руси не было бы без синтеза византийского и языческого начал. Но синтез в данном случае не получил полного завершения, будучи прерван татаро-монгольским нашествием.

Для пограничного типа характерна особенно важная стратегическая роль симбиоза. В условиях, когда синтез характеризуется хронической незавершенностью, именно симбиотические связи делают возможным существование цивилизации как некоего единства, хотя и противоречивого. С этой точки зрения в российской истории прослеживается особая роль симбиоза, который обеспечивает неустойчивую цельность всей цивилизационной системы.

Именно в условиях того раскола, о котором писал А.С.Ахиезер, обнаруживается роль симбиоза как того типа взаимодействия, который обеспечивал неустойчивую целостность всей конструкции. Понятие раскола применимо ко всем пограничным цивилизациям, хотя степень его глубины различна в разных цивилизациях. Российский раскол был глубже, он порождал большую энергию разрушения, чем в других пограничных цивилизациях.

Список литературы

Я.Шемякин. Россия и Латинская Америка: цивилизации пограничного типа и модернизация.