Власть в русской традиционной культуре: опыт культурологического анализа

Власть в русской традиционной культуре: опыт культурологического анализа

Власть в русской традиционной культуре: опыт культурологического анализа.

Исследования по ментальности, национальному характеру - это проекции цивилизационной специфики в разные сферы.

Например, специфика национальной экономики - проекция цивилизационной специфики в конкретную сферу. Я пытаюсь выйти на определенные генеральные закономерности системы, которые задают собой все частные сферы российской культуры и цивилизации.

Культурология в нашей стране имеет свою традицию.

Первое ее направление: исследование культуры как самодостаточного феномена. Второе, которое ближе мне и ближе к проблематике нашего семинара, - исследование культуры в единстве с социальностью (исследование социокультурного организма, социокультурного целого). На стыке, где культура и социальность взаимопроникают, в сфере, где культура задает формы социальной жизни, а социальное воздействует на культуру, располагается сфера моих преимущественных интересов.

Социокультурное исследование - молодая дисциплина, здесь еще не выработан отточенный методологический аппарат. Может быть, здесь такой аппарат и невозможен.

Исследователь вырабатывает свои модели интуитивно, нет процедур доказательного построения модели. Но эти модели объясняют, с его точки зрения, какое-то многообразие фактов. Читатель, знакомясь с этой моделью, опрокидывает ее на свое видение фактов, и тоже оценивает эту модель интуитивно - работает она или нет. То есть удостоверение происходит не научно, а экзистенциально. Все это создает тот проблемный методологический фон, который надо иметь в виду.

Задача нашего сегодняшнего исследования - вскрыть ту сумму культурных смыслов и положенностей, которые стоят за идеей власти в культуре. Объектом исследования является самая широкая, самая массовая культура, то есть тот уровень культуры, который задает все последующие.

Как можно анализировать массовые представления? Либо исследуя содержание сознания людей (опросами, анкетированием), либо исследуя содержание  их деятельности, совокупность социальной и культурной терминологии, которую они создают. Исследуя эти факты, можно понять, что люди думают по поводу тех или иных сущностей. Я всегда относился очень настороженно к попыткам выяснения реальных представлений людей из их собственного осмысления (автомодель). Между автомоделью и реальностью культуры есть принципиально неустранимая дистанция. Поэтому важно исследовать не только то, что люди сами говорят по поводу своей культуры, по поводу отдельных ее феноменов, но и то, как они устраивают свою жизнь. При анализе этих объективных моментов мы раскрываем некоторые сущности, которые ускользают из автомодели.

Исследуя отношения к власти, мы стоим перед проблемой: где здесь моменты имманентного характера, а где моменты наведенные внешними контекстами. Так, Англия, уходя из своих колоний, везде оставляла свою политическую систему: парламент со спикером. Политические традиции оставлялись в наследство этим молодым странам. Где-то потом произошли перевороты и к власти пришли другие режимы, достаточно жесткие, где-то английская система, претерпев трансформацию, сохранила преемственность. ГДР 60-х годов - что было здесь от политических традиций Германии, а что было наведенным присутствием в ГДР советских сфер влияния? Эти проблемы усложняют нашу задачу - выявление представлений о власти. Но на нашу удачу в ХХ веке произошел уникальный для исследователя эксперимент. В России в 1917 г. произошел политический переворот, смысл которого состоял в том, что в эсхатологической перспективе власть как таковая снималась. Декларировался отказ от старых традиций. Общество базировалось на представлении о должном. Это были исходные точки, на которых выстраивалась практическая модель власти советской эпохи. Если идет отказ от старых традиций, а в работах классиков марксизма-ленинизма, по крайней мере дореволюционного периода, отчетливых параметров о должной власти не просматривается, возникает вопрос - откуда могли взяться конкретные модели власти, которая возникла в СССР? Они появляются из глубин традиций, из массовой ментальности, которая была единственным моделезадающим полем, из которого люди осознанно или неосознанно черпали приемлемые для них модели жизни. Эволюция советской системы показывает, что модели, не отвечающие традициям, постепенно отмирали. Например, если в дореволюционной большевистской прессе допускались карикатуры, в том числе и на Ленина, допускалась внутрипартийная критика, то во время становления советского общества в его классической, канонической форме, эти вещи умирают.

Происходит очищение традиций от элементов, которые им не соответствуют.

Вспомним, что в советское время были так называемые группы скандирования (на съездах, заседаниях). То есть аффекты были заданы и расписаны. Как этот феномен вытекает из представлений теоретических? Никак. Он возник и развился в ходе становления этого общества как целого.

Таким образом, анализ сформировавшихся форм власти будет анализом традиционного ядра русской культуры, которое актуализовалось и развернулось в советскую эпоху.

Отношение к власти, концепция власти - один из фундаментальных, структурообразующих элементов любой культуры. В сцеплении с другими элементами он выражает системные качества. В истории есть несколько концепций власти, которые модели власти по разному структурируют.

Мне представляется продуктивным рассмотреть власть через две крайние модели - власть как социальный институт и власть как сакральная сущность. Понятно, что любая реализуемая в истории власть в обществе несет в себе какие-то элементы сакральности. Но она может переживаться по преимуществу либо как социальный институт, либо как сакральная сущность. Все реализовавшиеся в мировой истории модели располагаются между этими полюсами. Мне представляется, что переживание власти как сакральной сущности - один из самых устойчивых элементов нашего традиционного  сознания.  Специфика  советского классического этапа (между 32-м и 56-м годом) - откатывание в культуре к предшествующим уровням развития социальности. В нем реализовывались наиболее архаические пласты культурной памяти, которые оказывались базовыми моделями, формировавшими в том числе и концепцию власти.

В представлении о сакральной власти априорно можно выделить некоторые атрибуты (в двух измерениях), которые присущи сакральной власти как таковой. В социологическом измерении: власть отделена от общества, скрыта от взора; находится вне ответственности. Она источник права, находящийся над законом; держательница мира, т.е. владетельница всего сущего; источник и податель благ и их распределитель. В онтологическом измерении: источник бытия; сущность, онтологизирующая собой весь социальный и культурный космос; смыслонаделяющее и вызывающее к жизни начало; сила, предстательствующая перед космическими стихиями; источник истины; совершенство и благо; источник нравственности, пребывающий над нравственностью; едина и неразделима; наделена высшим непререкаемым авторитетом; всесильна и всемогуща; вечна; надличностна и надчеловечна; необъемлема человеческим рассудком, закрыта для умствования.

Эти атрибуты присущи сакральной власти как чистой модели.

Попробуем опрокинуть эти априорные представления на знакомую нам советскую действительность.

Социологическое измерение.

Отделена от общества, скрыта от взора. Этот признак носил очевидный характер. Высшая власть являла себя подданным в строго зафиксированных традицией случаях: праздники, юбилеи, съезды, похороны и т.д. Реальная механика власти была принципиально закрыта. Интересно то, что ни у кого, за исключением либеральной интеллигенции, эта закрытость власти не вызывала сомнений, недовольства.

Она воспринималась массовым сознанием как должная.

Иcходящая от самой власти информация представляла власть как трансцендентную. Потребность широких масс в информации удовлетворялась слухами. Они  были недостоверны, не имели сакрального статуса, т.к. исходили не от власти, которая никогда не может ошибаться.

Власть вне ответственности и над законом. Власть мыслится как предстательствующая перед творцом. В монотеистическом обществе она ответственна перед богом, в более раннем, доосевом - срастается с идеей бога, являет собой его эманацию. Поэтому нет и не может быть инстанции, перед которой она могла бы отвечать. В советской ситуации реализовывался принцип ответственности низшей власти перед высшей. Иерархическая модель.

Внекритичность власти в советскую эпоху была массовой и не знала каких-то изъятий. Критика была только сверху вниз. Причем она доходила до какого-то уровня, скажем, до уровня горкома. Иногда была критика сверху отдельного ведомства, министерства. Но всякое ведомство - часть сакрального целого. Критика противостояла представлениям об этом целом, возможно не вербализованным, но заданным и массовой традиционной русской культурой и свойственным конкретным агентам власти, которые выстраивали политический механизм. В первые десятилетия советской власти на страницах "Правды" звучала критика крупного деятеля одного ранга по отношению к деятелю другого ранга. Это была отрыжка предшествующей жизни, она не отвечала традициям и была изжита.

Внеответственна власть как целое, в смысле неподсудности  низшим уровням. Конечно,  была ответственность низшей власти перед высшей. Как мне представляется, в советский период, с одной стороны, ответственность власти делигировалась от верхнего уровня к нижнему (ошибки возможны только на низких уровнях), с другой стороны, любой начальник старался прикрывать своих подчиненных. Ситуация была весьма неопределенной.

Об ответственности и внеответственности. В советскую эпоху были реализованы две модели. Сталинская - автократическая, при которой глава власти абсолютно безответственен. Под ним - политическая элита, партия, любой представитель которой был ответственен перед главой власти. Другая модель - послесталинская: с переходом к коллективному руководству внеответственным становится верхний уровень как целое. Причем этот переход нес в себе зерна размывания, отрицания, так как традиционному сознанию ближе идея о внеответственного одного высшего лица.

"Партия и Ленин - близнецы-братья". Здесь Маяковский воспроизводит традиционную модель: есть народ (в данном случае это партия) и есть властитель - тотем. Они едины, то есть взаимозаменяемы. Тотем являет собой некое мистическое отражение общества как целого, а общество как целое - тотема. На этом строится тотемическое сознание, отсюда вырастают такие процедуры как выбирание власти. На этом базируется идея бунта. Общество как целое оказывается равновелико правителю, и если он перестает выполнять функции тотема, то есть становится подложным, его следует заменить.

Данные представления мы обнаруживаем и в феноменах советского периода. После снятия руководителя с поста его полагалось забыть. Изъять из библиотек его произведения, убрать ссылки на него из литературы, убрать все изображения этого лица с полотен, даже из кадров кинохроники. Примеры этого мы все помним. Снятие кого- либо из высших руководителей с поста разрушало образ сакральной власти как совершенной и единой, разрушало мифологическую модель, поэтому об этом факте следовало забыть. Он табуировался, убирался из сознания. О нем люди эмпирически знали, но он как бы магически не утверждался.

Это давняя русская традиция.

Власть вне и над законом. Имеется в виду, что носитель власти неподсуден. Если надо было разобраться с его реальными преступлениями, то вопрос решался не правовым путем, а другими способами. В каждом конкретном случае решался вопрос - насколько это преступление известно, явно, кто за ним стоял, какие силы были против него и т.д. Народу, как правило, сообщалось, что этот человек ушел на пенсию. Была целая система "замазывания" преступлений в соответствии с рангом лица, его совершившего. В соответствии с местом в иерархии менялась и мера ответственности. Сама внеответственность, надзаконность власти в массовом сознании не вызывала протеста.

Все, о чем я сегодня рассказываю - не эгоистические завоевания агентов власти. Конечно, эта модель отвечала интересам политической элиты, но прежде всего ее характеристики отвечали массовым представлениям о власти.

Если бы они противоречили традиции, ожиданиям людей, они не смогли бы реализоваться.

Социальные регуляторы могут базироваться либо на иерархии, либо на универсальных законах, нормах, процедурах. Ситуация сакральности противостояла праву.

Общество, которое сакрализует носителей иерархии, не может быть правовым. Право предполагает, что священными являются только нормы и процедуры. Право по своей природе не предполагает изъятий. Даже в царской России иерархичность не позволяла отстаивать свои права, не говоря о советской эпохе. Практически право не могло работать в большом иерархическом обществе. Например, в Москве - очень много разных уровней, трудно было даже определить, кто выше - директор Большого театра или заместитель министра? Любые конфликты решались принципиально неправовым образом. По природе этой модели право не могло в ней работать.

Владелица всего сущего и держательница мира. Право собственности в истории выступает как основная экспликация сакральных объектов. Само обозначение богов - владыка, хозяин - указывает на то, что то, что мыслится сакрально - мыслится как владетель. В этом смысле сакральная власть предполагает, что эта власть является владелицей. И если эта власть мыслиться как пребывающая на какой-то территории, то вся эта территория и все, что на ней присутствует, и есть объект ее владений. Идея частной собственности связана в Европе с реформацией.

Человек наделялся некоторой сакральностью, становился чем- то самоценным, несущим в себе дух Божий и становился субъектом, владельцем собственности. В нашей ситуации, когда вся сакральность стягивется к власти, власть и оказывается владелицей всего. В русской истории частной собственности как права не было вообще. Собственность была как привилегия. Но онтологизированного всеобщего права частной собственности я не усматриваю. Советский период ничего принципиално нового в этом отношении не вносил. Столыпинские реформы предполагали создание всеобщей собственности.

Поэтому в перспективе советская власть мыслилась как вселенская. Советская власть владела всем, что находилось в границах советского государства, в том числе и нами и нашим имуществом. Мы были только держателями, депозиторами, у нас были только права распоряжения.

Сакральная власть как источник и податель всех благ.

Вспомним обычные высказывания советской поры: власть тебя выучила, власть тебя воспитала, дала образование. Каждый из нас был изначально в долгу перед властью. Власть - собирает нечто, накопленное обществом, затем - распределяет. Она была именно подателем благ. Человек был в долгу перед властью всегда и в этом отношении был совершенно традиционен. Как пишут идеологи сакральной власти - "Ты всегда в долгу перед властью. Ты никогда не отработаешь этих долгов. Ее благодеяния неизмеримы." Это восходит к очень архаичным представлениям. Власть предстает перед богами и спускает от них благодать на общество, а ее отработать нельзя. Можно только отвечать любовью, преданностью, за нее воевать и т.п. Только бесконечной признательностью мы можем явить себя благодарными.

Онтологическое измерение: Такие атрибуты как источник бытия, сущность, онтологизирующая собой социальный и культурный космос, смыслонаделяющее и наделяющее жизнью начало - можно объединить в один блок. Власть воспринималась как сила, которая творит социальный и культурный космос. В России (и до советского периода и в советское время) каждый человек осознавал себя в каком-то соотношении с властью, координировал себя с ней. Представление о том, что я сам по себе, а власть сама по себе было в высшей степени нетипично. Власть воспринималась как тотем, как некий космический центр и весь мир воспринимался через этот центр (отторжение есть форма притяжения - когда ты с этой властью борешься, то парадоксальным образом втягиваешься в нее). Человек танцевал от власти, как от печки, выстраивал в соответствии с ней свою модель космоса.

Ссылки на классиков марксизма-ленинизма, на решения съездов во всех статьях, диссертациях, книгах - это обращение к власти как к носителю онтологической сущности. Исходная точка для разворачивания модели космоса. Любой текст является по сути своей сакральным, любая статья - ритуальное действо, разворачивающее модель космоса. И если при этом мы не соотносим эту модель с первоучителем, с очередным пленумом, мы разворачиваем какой-то подозрительный космос. Эти вещи не вербализовывались, но их присутствие о многом говорило.

Самое интересное, что и до 1917 г. в России в больших школьных сочинениях надо было хоть один раз упомянуть Бога и государя.

Власть как творческая сила предстает как подлинное бытие, как высшая достоверность. Каждый конкретный эпизод советской жизни мыслился через подключение к власти. Она является источником, разворачивающим советскую жизнь, онтологическим началом. А то же время враги этой власти не имели собственных персон. Троцкий, Бухарин и др. не имели собственного выражения, читать мы их не могли, не было ни их фотографий, ни биографий. Они были как-бы чертями - ни их цитат, ни их изображений не должно было быть.

Гитлер - изображался только карикатурно (также как и Троцкий, и Бухарин, и др.), фотографии - не публиковались.

Предстояние перед космическими стихиями. В советское время секретились и закрывались любые сообщения о каких- то неудачах, крупных авариях на предприятиях. Это понятно, так как это бросало на власть негативную тень.

Но ведь скрывались и стихийные бедствия - землетрясения, засухи и т.п. Совсем уж мощные, которые нельзя было не признать, освещались крайне ограниченно. Дело в том, что власть, в соответствии с архаическими представлениями, - это сила, предстоящая перед божественными и космическими стихиями. Она прикрывает народ от космических передряг.

Если случается голод, разруха - значит власть утратила эту силу. Так, голод во время правления Годунова в массовом сознании был свидетельством того, что он не настоящий царь, у него отсутствует сакра, которая прикрывает народ от несчастий. В этом плане советские правители демонстрировали очень тонкое понимание традиционной ментальности: нельзя "соблазнять" малых сих сообщениями о несчастиях. Они бывают только там, где власть не сакральна.

Атрибуты - источник истины, наделена высшим и исчерпывающим авторитетом, совершенна и благо - связаны между собой и взаимодополнительны. Вспомним, что во всех спорах советского периода суждения власти выступали в качестве последних аргументов. Чтобы обосновать любое утверждение, надо было приводить в доказательство высказывания классиков марксизма-ленинизма, деятелей партии и т.п., увязывать свои работы, статьи с ними, ссылаться на них. В принципе не могло быть сферы самореализации, которая претендовала бы на автономность.

Любая теоретическая дискуссия заканчивалась каким-либо суждением власти. Проблема тем самым снималась, так как это суждение выступало как абсолютная истина.

Власть как космизующее и упорядочивающее энтропию начало. Вспомним обычный российский город. Хаос, но по мере продвижения к центру, к зданию райкома, исполкома происходит упорядочивание территории. Площадь, все обсажено  елочками, все аккуратно. Источником упорядоченности оказывалась сама сакральная власть в этой ипостаси. Упорядоченность убывала по мере удаления от власти. Она упорядочивала космос. Но - власть наша всесильна, но не вездесуща. В советское время руководителю во время поездок по местам полагалось зайти в какой-нибудь магазин. Туда специально завозили продукты, разный дефицит. То есть начальство своим появлением как бы приближало это место к идеалу. Все знали, что рядом - совсем другие магазины. Кому нужен этот обман? Это можно объяснить только как ритуал, характерный для сакральной власти.

Прелагаю вам две цитаты. Первая - "РКП никогда не ошибается, РКП всегда права, РКП всегда предвидит правильно ход событий, РКП обладает в максимальной мере талантом, умом и характером. В промежутках между партийными съездами этими качествами обладает ЦК РКП, а в промежутках между заседаниями пленумов они принадлежат Политбюро ЦК." (Ю.Ларин, из Приложения к "Правде", 1921 г.) Вторая - "Церковь свята. Это свойство церкви, можно сказать, самоочевидно... Жизнь церкви есть некая высшая деятельность, к которой мы приобщаемся, а через то и освящаемся. ... Святость есть самое существо церковности - можно сказать, что иного ее свойства не существует." (С.Булгаков."Православие. Очерки учения православной церкви", т. 2.) Доверие к власти как носителю абсолютной истины возникает из ее сакральной природы. Но - власть была истинна как целое, отдельные ее представители могли ошибаться.

Источник  нравственности,  пребывающий  над нравственностью. Советская власть была наднравственным судом. Мы помним, как Хрущев отодвинул выплату по облигациям. Этот акт был ограблением народа. Но это не подлежало нравственной оценке, ибо предпринималось в высших интересах.

Единство и неделимость власти - один из коренных признаков сакральной власти вообще. Разделившаяся в самой себе власть - не сакральна. В этом смысле советская модель очень интересно интерпретируется. Вся ее внутренняя расчлененность (партийные и правительственные структуры) была условна. Это были две ипостаси одного целого. Разделение власти, позиционный конфликт были невозможны. Позиционный конфликт переводит ситуацию сакральной власти в ситуацию власти как социального института. X съезд партии породил эту модель.

Вечность власти. Понятно, что власть была вечна в будущем, но она была вечна и по отношению к прошлому. Все что происходило до 1917 г., до советского периода - преддверие истории. В учебниках основное место отводилось советскому периоду. Нами 1917 год воспринимался как акт творения истории. До этого были только предтечи, апостолы. В этом смысле советская власть была вечна. С нее начиналась история и длилась вечно.

Надличностность, то есть иноприродность власти.

Вспомним язык, на котором власть общалась и говорила.

Поздравления, вручение наград - яркая иллюстрация ее надличностности. Носитель власти не есть обычный человек.

И язык его, и стиль его и форма явления себя народу должны быть другими. Он надличностен. Горбачев, прийдя к власти, стал отрабатывать совсем другую модель.

Сакральная власть может существовать в двух моделях - имманентной и трансцендентной. Троцкий, Радек -они отрабатывали скорее имманентную модель. Они были трибунами, они обращались к чувствам. А победила сталинская модель - надличностная, трансцендентная, которая говорит краткими формулами, являет себя очень недолго на экране. В этом плане трансцендентное прочтение власти более отвечало традиционным массовым ожиданиям и их представлениям о подлинной сакральной власти.

Сложился ритуал бесстрастного вещания и бесстрастного внимания, который разряжался в нужные моменты массовыми аффектами ("аплодисменты, продолжительные аплодисменты, ... переходящие в овации, все встают" и т.д.).

Власть всесильна. Лозунг "реки потекут вспять" означал, что нет законов природы, которые были бы сильнее, чем власть. Власть сама задает законы природы. В 1938 г. - на заседании ученого совета Института красной профессуры был отменен закон стоимости для социализма.

Экологическая наука - была неприемлема для традиционного сознания, так как лимитировала принимаемые властью хозяйственные решения.

Необъемлема человеческим рассудком, закрыта для умствования. Этот атрибут связан с апофатической установкой, трактующей власть как трансцендентную сущность. Вспомним реакцию отторжения у масс на интеллигентские разговоры. Не надо рассуждать, к власти можно только приобщаться - во время митингов, шествий.

Приобщение носит характер трансцендентный, мистический.

Подведем итоги. Я не исчерпал все существующие культурные смыслы и положенности по отношению к власти.

Описан тотемический уровень власти, где она является тотемом, выражающим собой весь космос - и природный и культурный. Следующий уровень приходит вместе с осевой эпохой. Библия уже дает нам двойственные представления о власти. Власть - это и сакральная сущность, и соблазн, это и добро, и зло. Из этой двойственности власти вытекает инверсия, описанная прекрасно А.Ахиезером.

Сама модель традиционной власти не исчерпывается тем, о чем я сегодня говорил. Мной описана советская модель, как она была представлена в советском массовом сознании.

Помимо этого уровня были другие. Но возврат к тотемическому уровню иллюстрирует очень интересное явление советского периода - попятное движение по оси стадиального развития, рецессию, возврат к доосевым, добиблейским формам культуры и сознания.

Список литературы

И.Гр.Яковенко. Власть в русской традиционной культуре: опыт культурологического анализа.