Взятие городов на Руси в период политической раздробленности (1054-1237 гг.)

Взятие городов на Руси в период политической раздробленности (1054-1237 гг.)

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

1.ФОРТИФИКАЦИЯ И ТАКТИКА ВЗЯТИЯ РУССКИХ ГОРОДОВ XI – XIII ВЕКОВ

1.1 Фортификация городов домонгольской Руси и приемы их обороны

1.2 Тактика взятия городов

2.ВЗЯТИЯ ГОРОДОВ ДРЕВНЕЙ РУСИ ЗА 1054 – 1237 ГОДЫ ПО ДАННЫМ ЛАВРЕНТЬЕВСКАЙ ЛЕТОПИСИ

2.1 Частотность взятия городов в рассматриваемый период

2.2 Выявление причин изменений частотности взятий городов

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

ВВЕДЕНИЕ

Данное исследование посвящено процессу, начавшемуся еще в 1054 году. С кончиной Ярослава Мудрого кончилось счастливое время для нашего Отечества. Единовластная Русь, набравшая при нем силы и могущества, после него распалась на ряд уделов, в которых самостоятельно правили его сыновья. Так начался длительный период политической раздробленности в истории России, который рассмотрен в данной работе по 1237 год – год нашествия на Русь хана Батыя, положившего начало монголо-татарскому игу на нашей земле.

Цель настоящего исследования – обнаружить закономерность в частотности взятия городов в эпоху политической раздробленности на Руси по 1237 год.

Задачами данной работы являются:

1.     Ознакомиться с фортификацией и приемами обороны городов средневековой Руси

2.     Ознакомиться с тактикой взятия укрепленных поселений

3.     Выяснить, как часто на Руси осаждались города

4.     Проследить изменения в частотности взятия городов

5.     Выявить причины этих изменений, связать их с внешне- и внутреннеполитической обстановкой.

Для достижения поставленных в данной работе целей использованы письменный источник – Лаврентьевская летопись, являющаяся ценнейшим памятником древнерусского летописания и культуры.

В исследовании использованы методы математического анализа, обобщения и сравнения фактов.

Использованную в данном исследовании литературу уместно разделить на три группы.

Во-первых, общие труды по русской истории. К ним относятся работы А.И. Кулюгина, В.О. Ключевского, Н.М. Карамзина. Н.И. Костомарова, В.Н. Татищева. Они формируют представление о периоде политической раздробленности. Авторы этих работ не упоминают о приемах осады или обороны крепостей.

Во-вторых, специальные монографии, посвященные фортификации русских городов и тактике их взятия. Археологи А.В. Куза, В.В. Косточкин, П.А. Раппопорт впервые поднимают вопрос о способах и частотности взятия городов в раздробленной Руси.

В-третьих, периодика. Были просмотрены номера ежеквартального издания «Российская Археология» за 1998-206 года, однако в течение последних 10 лет тема фортификации русских городов освещается крайне незначительно, а тактике взятия или частотности не посвящена ни одна статья.

1.ФОРТИФИКАЦИЯ И ТАКТИКА ВЗЯТИЯ РУССКИХ ГОРОДОВ XI – XIII ВЕКОВ

1.1 Фортификация городов домонгольской Руси и приемы их обороны

В домонгольской Руси преобладали не каменные, а деревоземляные крепости, познание наземных частей которых затруднено их практически полным исчезновением. Однако археологическое изучение земляных конструкций позволило расшифровать их утраченные наземные части и выявить далеко идущие изменения. Здесь, в частности, обращают внимание городища с двух-четырехрядной системой валов и рвов, обнаруженные в основном в Южной и отчасти Центральной Руси и относящиеся ко второй половине XII – XIVв. Смысл этой системы, обычно с тремя полосами заграждений, две из которых были удалены от главного вала в среднем на 60-80 м, раскрыт П.А. Раппопортом.[1] При таком устройстве укреплений защитники могли выдвинуться вперед на дистанцию прицельной стрельбы из луков, самострелов и камнеметов, что примерно в два раза расширяло зону боя вокруг городов, соответственно этому исходная стрелковая позиция осаждающих оказалась отодвинутой от главной стены, и они вынуждены были начинать нападение с преодоления переднего заграждения, за которым располагалось еще не менее двух. Обрисованное расширение оборонительной системы укреплений свидетельствовало об усилении приступов и о связанном с этим внедрением после 1150 г. дальнобойных метательных средств, и в том числе камнеметов (см. приложение № 1).

Привлечение неиспользованных письменных источников дает возможность обрисовать «механизм» обороны крепостей с многорядными заграждениями и установить наименования частей последних. Блестящий по подробностям штурм многорядного укрепления описывают летописи в связи с походом в 1220 г. князя Святослава Всеволодовича на болгарский город Ошель.[2] Факт этого штурма примечателен в том отношении, что показывает, как приступный бой преобразовывался от стычек возле стен к прорыву обороны.

Во время русского нападения на Ошель болгары не приняли «предградного» боя, «забегше за плот». Из дальнейшего описания явствует, что оборонительные сооружения города включали «крепок тын дубов, а за тем два оплота» и, наконец, главную стену с воротами. Тын располагался на валу, «по тому рыщущее из затыния бияхуся». Слово «рыскать» обозначает «скакать», «носится», что было известно и В.Н. Татищеву, который интересующее нас место воспроизвел следующим образом: «Болгары, ездя по валу на конях, через тын стреляли».[3] Перед нами необычный ранее прием подвижной стрельбы из-за укрытия, что предполагает наличие площадки за тыном, достаточно широкой для быстрых конных передвижений.

По сведениям В.Н. Татищева, во время штурма с русской стороны действовали «самострелы великие, мечущие великое камение и огонь». Кроме того, во главе штурмующих колонн шли пехотинцы «с огнем и с топоры», а сзади – стрельцы и копейщики. Ударные инженерные команды в двух-трех местах сумели прокопать вал и «подсекоша тын и разсекоша оплоты зажгоша их». так была прорвана линия укреплений, названных острогом. Затем у болгар «отяша… врата и зажогша град их».

Эшелонированная в глубину система укреплений Ошеля не была в тот момент диковинкой. С подобными укреплениями русские столкнулись в той же Волжской Болгарии в 1184 г. Тогда они еще не были подготовлены к прорыву таких укреплений. Это видно из того, что один из князей – Изяслав Глебович – «возма копье, потъче к плоту, где бяху к воротам городным, изломи копье, и ту ударища его стрелою сквозь броне под сердце».[4] Никоновская летопись поясняет, что заграждения в виде плотов, за которые проник неосмотрительный князь, «пешие бойцы, изыдоша из града, крепость утвердиша».[5]

При трехрядных заграждениях первый вал следует считать предназначенными для тына. Площадка тына достигает в ширину обычно 20-32 м, что объясняется использованием ее в целях конного передвижения лучников. Вторая линия обороны – «оплот» - отделена от первой рвом шириной 6-14 м. Оплот, по записи В.Н. Татищева, изготовлялся из досок (такой высоты, что можно было перескочить)[6] и устраивался на площадке шириной 2-9 м, что сближает последнюю с внутристенной боевой платформой для городовых стрелков. Между оплотом и главной стеной находился еще один ров, шириной до 14-15 м. За ним возводилась главная стена с воротами, в целях «простреливаемости», по высоте в 2-3 раза превышавшая «осторожные» заграждения. Ко всему этому следует упомянуть ров перед тыном шириной 7-8 м. Такими схематически представляются типичные древнерусские многорядные укрепления, как бы распластавшиеся по земле и по некоторым своим деталям отдаленно напоминающие защиту бастионного типа. Прорыв этих укреплений требовал от штурмующих применения осадной техники и создания специальных ударных инженерных команд.

Другая система укреплений, отличавшаяся от описанной выше, заключалась в создании многоярусной высотной обороны. Речь идет о боевых башнях, строительство которых приобрело особое контрштурмующее значение в связи со спорадическим употреблением с XII в. ручных и крепостных самострелов, камнеметных машин, осадных веж, огнеметания. Такого рода сооружения несомненно подготовили переход к одно- и многобашенным крепостям, распространившимся в XII в.

В рассматриваемое время крепости имели только одну башню. Возвышаясь над стенами и скрытой за ними застройкой, она была главной доминантой крепости. Хотя башня и была приспособлена к обороне, но в укрепленный пункт превращалась, очевидно, только тогда, когда противнику удавалось ворваться внутрь крепости. В основном же башни того времени несли сторожевую службу. Стоявшие на самых высоких и наименее уязвимых местах, они были, вероятно, командными пунктами крепостей. Во время осад в них могли находиться воеводы и их приближенные, осуществлявшие руководство обороной укрепленных пунктов. Кроме того, в башнях хранилось, по-видимому, и крепостное вооружение.

Стены крепостей с одной башней имели разную толщину. Это зависело от тех естественных и искусственных преград, вблизи которых они возвышались, а также от одностороннего, в основном, характера штурмовой тактики осаждавшего крепость противника. При этом чем ниже были стратегические качества местности, выбранной для крепости, тем толще строились стены, и наоборот – чем выше были ее стратегические качества, тем стены были тоньше. Их поперечный размер определялся разрушительной силой и возможностью применения стенобитных машин (см приложение № 1).

Как правило, наиболее толстыми делались приступные стены. Прикрывая внутреннее пространство укрепленного пункта, они принимали на себя основные вражеские удары и их отражали. Это были лобовые стены крепостей, их главные и наиболее выразительные фасады.

Оборона крепостей со стенами разной толщины не была всесторонней. Создавшаяся с учетом осадной тактики противника, она базировалась на невозможности преодоления естественных преград и трудностях форсирования естественных препятствий перед приступными стенами, где сосредоточивалась основная масса защитников крепостей. Поэтому в целом эта оборона была пассивной, рассчитанной не столько на поражение противника, приступившего к осаде, сколько на то, чтобы лишить его возможности ворваться внутрь окруженного стенами пространства.

1.2 Тактика взятия городов

Первые русские укрепления захватывались не прямой атакой, а с помощью внезапного нападения – изгона или голодной блокады – облежания. Некоторое время сражения за города вообще имели второстепенное значение, так как господствовал полевой бой, в котором достигались наиболее серьезные военные результаты. Соответственно и развитие военной техники было направлено в первую очередь на обслуживание нужд полевого сражения. Лишь вследствие своей слабости один из противников «запирался» в городе и был обречен на пассивную оборону. В войне за крепости феодалы обычно достигали временных, частных целей, ибо даже взятие укрепления не означало прекращения вооруженной и политической борьбы. Под 1159 г. летописью передается совет киевского тысяцкого Жирослава Андреевича великому князю Ростиславу Мстиславовичу, содержащий образное сопоставление технических возможностей крепостей и полевой войны: « Бежи изъ града (дружине было ясно, что Ростислав не удержит Киев), да свободенъ будеши; аще убо сидиши внутръ града, готов плесе неси ратными; аще ли вне града еси, на кони ездя с дружиною своею, уподобляешисялву страшну; дружина же твоя, аки медведи и волци… и никто же может тогда одолети тя».[7] Эти слова точно обрисовывают обстановку, когда «сидение» сковывало обороняющегося, означало потерю инициативы. Укрывшись за стенами укреплений феодалы выговаривали почетный мир, надеясь на перемену обстоятельств, действовали дипломатическими приемами, искали новых союзников.

Насколько можно судить по источникам, не позднее 70-х годов XI в. вместо прежних «облежания» и «изгона» (хотя эти способы и остались «на вооружении» средневековой рати) был принят особый прием осады, обусловленный методами полевой борьбы. Отряды атакующих в боевом порядке приближались к стенам и воротам города. Горожане, если оказывалось сопротивление, «из города выходящее бьяхутся крепко».[8] Термин «бьяхутся», «бишася», «бьющим», «бити» обозначали не стрельбу со стен, а происходившие у этих стен и следовавшие одна за другой, так сказать лицом к лицу, тесные схватки. Только если силы осажденных были недостаточны, они (бывало, даже несмотря на рыцарский призыв выйти на бой) «не изыдоша», а, расположившись на «заборолах», развертывали стрельбу – «стреляющими межи собою»,[9] «с города, аки дождь, каменье метаху на нъ».[10] Однако полное развитие этот вид борьбы, при котором бились со стен, получит лишь в зрелом средневековье.

В подавляющем большинстве случаев, когда летописи сколько-нибудь подробно описывают осады конца XI- начала XIII в., речь идет о многократном приближении к стенам городов и схватках дружинных отрядов. Систематические нападения длились от одного-трех дней до многих недель – «приступаху по все дни».[11] Налицо, следовательно, не пассивная блокада или выжидание событий, а активный бой, проводившийся чаще всего без помощи осадной техники и рассчитанный на вывод из строя или изматывание живой силы одного из противников. В этих обстоятельствах был важен не столько непосредственный захват ворот и стен, сколько принуждение к отступлению, сдаче или миру. Очень редко летописцы указывают, что нападающий «стояли» около города.[12] Здесь, однако, имела место слишком краткая передача события, подразумевавшая все тот же обязательный в практике городовой борьбы полевой бой.

Первое ясное свидетельство о наступательном городовом бое относится к 1078 г.,[13] и уже в это время такого рода акции носили ожесточенный характер и сопровождались массовыми увечьями и жертвами. Таковой, например, была осада в 1096 г. Стародуба, когда горожане «бьяхутся из города крепко, а си (т.е. штурмующие) приступаху к граду, и язвени бываху мнози от обоих, и бысть межю ими бронь люта».[14] В дальнейшем приступные бои за города заполняют всю военную жизнь удельных княжеств и описываются почти в трафаретных выражениях.

В домонгольский период был сделан еще один шаг в сторону активизации крепостной войны. Не позже второй половины XII в. предпринимаются попытки организации открытого штурма укреплений. Источники упоминают об атаке и разрушении укреплений, отнятии ворот, прорыве внешней оборонительной линии, проломе стен, засыпке рвов, стрельбе из пороков.[15] В связи с появлением самострелов и общим усилением дальнобойных средств многократные приступы городов начинают осложняться. Так, в 1208 г. русско-венгерское войско остановилось на ближних подступах к Звенигороду-Галицкому. «Звенигородцем же люте борющимся им с ними и не пущающим ко граду, ни ко осторожным вратом».[16] Военными средствами взять этот город все же не удалось. В XII в. окологородской бой окончательно преобразовывается в целях прорыва и захвата укреплений и подавления стрелковой обороны осажденных.

2. ВЗЯТИЯ ГОРОДОВ ДРЕВНЕЙ РУСИ ЗА 1054 – 1237 ГОДЫ ПО ДАННЫМ ЛАВРЕНТЬЕВСКАЙ ЛЕТОПИСИ

2.1 Частотность взятия городов в рассматриваемый период

В среднем, на одно десятилетие приходилось около трех осад городов, что составляет всего примерно 39% от общего числа сражений. Это обуславливается прежде всего трудностью и большими людскими затратами взятия хорошо укрепленного города с отчаянно борющимися защитниками. Однако из десятилетия в десятилетие наблюдалась тенденция к увеличению количества осад городов, что говорит об укреплении позиций города как культурного, политического и экономического центра. Выделяются неожиданные всплески активности, практически совпадающие по фазе с колебаниями частотности полевых сражений.

2.2 Выявление причин изменений частотности взятий городов

Уместно выделить четыре подобных всплеска: с 1091 по 1110, с 1131 по 1140, с1151 по 1160 и с 1201 по 1210 года. Подобная ситуация складывалась при усилении какого либо князя либо союза князей, стремящихся усилить свое положение в политической структуре государства, а города являлись опорными пунктами княжеской власти.

В первом случае отразилась борьба за власть в княжествах Владимира Мономаха в первые годы правления Святополка Изяславича. Усугубили положение также постоянные набеги половцев, и «жуткая межкняжеская распря … на волынской земле»[17].

В втором случае Ольговичи, сыновья Олега Святославовича, разожгли вооруженные распри между Мономаховичами, чему способствовала и неспособность киевского князя Ярополка Владимировича к управлению гсударством. Н. М. Карамзин писал: «… слабость нового государя обнаружилась в излишней снисхоительности, и несчастные следствия доказали, сколь малодушие его было вредно для государства».[18]

В третьем случае, с 1151 по 1160 год, причиной стала борьба за власть между Изяславом Мстиславичем, Ростиславом Мстиславичем, Юрием Долгоруким и Изяславом Давыдовичем. «Дела запутывались так, что междоусобию, казалось, не будет конца. Киев несколько раз переходил то в руки Изяслава, то в руки Юрия; киевляне совершенно сбились с пути…» - читаем у Н.И. Костомарова.[19] Немаловажно то, что впервые за исследуемый период количество взятий городов превышает количество полевых сражений, что обуславливается усилением роли города как опорного пункта княжеской власти.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В работе:

1.     Ознакомились с фортификацией и приемами обороны городов средневековой Руси

2.     Ознакомились с тактикой взятия укрепленных поселений

3.     Выяснили, как часто на Руси осаждались города

4.     Проследили изменения в частотности взятия городов

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

Источники

Лаврентьевская летопись. (Полное собрание русских летописей, том первый.) – 2-е изд. – М.: Языки славянской культуры., 2001. – 496 с.

Литература

Карамзин Н. М. – История государства Российского. – М.: ЭКСМО, 2007. – 1024 с.

Кирпичников А. Н. Военное дело на Руси в XIII – XV вв. – М.-Л., 1976.

Ключевский В. О. – Курс русской истории. – М.: ЭКСМО, 2007. – 912 с.; ил.

Костомаров Н. И. - Русская история в жизнеописаниях ее важнейших деятелей. – М.: ЭКСМО, 2007. – 1024 с.

Косточкин В. В. Древние русские крепости. – М.-Л., 1964.

Кулюгин А.И. Правители России. – Издание 3-е, исправленное. – М.: «Славянский дом книги», 2004. - 461 с.

Раппопорт П. А. Древние русские крепости. – М.-Л., 1965.

Татищев В.Н. История Российская. – М.-Л., 1963.

[1] Раппопорт П.А. Очерки по истории военного зодчества…, с. 164.

[2] Использованы свидетельства нескольких летописей: Лаврентьевской, Воскресенской, Львовской под 1220 г.; Никоновской под 1219 г.; см. также: Татищев В.Н. История Российская, т. III, с. 208.

[3]  Татищев В.Н. История Российская, т. , с. 208.

[4] Лаврентьевская летопись под 1184 г.

[5] Никоновская летопись под 1184 г.

[6]  При штурме Ошеля нападающие заняли оплот, «закрывшись его досками» (см.: Татищев В.Н. история Российская, т. III, с. 208).

 

[8] Осада Вышгорода (см.: Ипатьевская летопись под 1169 г.)

[9] Осада Владимира-Волынского (см.: Лаврентьевская летопись под 1097 г.)

[10] Осада Луцка (см.: Лаврентьевская летопись под 1149 г.)

[11] Осада Вышгорода (см.: Ипатьевская летопись под 1174 г.)

[12] Ср. упоминания об осадах Минска и Белгорода (см.: Ипатьевская летопись под 1160 и 1161 гг.)

[13] Осада Чернигова (см.: Лаврентьевская летопись под 1078 г.)

[14] Лаврентьевская летопись под 1096 г.

[15] Ипатьевская летопись под 1078 г.; Татищев В.Н. История Российская. Т. II. М.-Л., 1963, с. 161; т.III. М.-Л., 1964, с. 42.

[16] Ипатьевская летопись под 1208 г.

[17] Кулюгин А.И. Правители России. – Мздание 3-е, исправленное. – М.:  «Славянский дом книги»,  2004. - 461 с.

[18] Карамзин Н.М.  История государства Российского. – Т.-2, глава 9

[19] Костомаров Н.И.  Русская история в жизнеописаниях ее важнейших деятелей. –Большая энциклопедия Кирилла и Мефодия. (Библиотека Кирилла и Мефодия.) – ООО «Кирилл и мефодий№, 2007, с изменениями и дополнениями.