Атеизм: на новые рубежи?

Атеизм: на новые рубежи?

Атеизм: на новые рубежи?

После смерти незабвенного профессора Виктора Носовича - очень популярного в свое время у нас философа-религиоведа и автора хороших учебников на темы истории религии - почти никого не осталось, кто еще осмеливается иногда публиковать статьи на атеистические темы. Я до сих пор с теплотой вспоминаю беседы с Виктором Ивановичем и должен признать, что не без его участия формировался мой духовный потенциал.

Из тех людей, кто пятнадцать лет назад входил в состав Советов по атеизму при райкомах и горкомах коммунистической партии, никто сегодня не ведет активной антирелигиозной работы. Некоторые из них собираются иногда в кафе или у себя на дому, обмениваются рассуждениями о жизни, и все. Кое-кто уже и умер, кто-то уехал, напрочь отошел от дел. Молчат и газеты, радио, телевидение. Впрочем, нет, пару раз в газетах прошли статьи, в которых личности, скажем так - материалистического толка, глубоко возмущались расцветом, точнее вахканалией, откровенно мистических легенд, которыми дурят ныне людей. Мифотворчеством и оккультизмом. Но если попросить кого-либо из активных деятелей атеистического фронта того времени сегодня выступить с какой-либо атеистической статьей, боюсь, ничего, кроме обидной фиги, замаскированной занятостью, отсутствием литературного дара и прочего не получишь. Увернутся. Времена для такой пропаганды не те. Якобы.

А Советы по делам религии и атеизма занимались не только пропагандой, но и работами над формированием новых обрядов, традиций, ритуалов. Если бы вы знали, какие страсти тут у атеистов разгорались! Но кое-что из советских традиций действительно осталось и по-прежнему представлено даже в нашем мире молодой демократии и недоразвитого капитализма.

Было сообщение, что в Эстонии создано Общество свободомыслящих, и во главе его стояли молодые люди из Таллинна и Тарту. Оно даже вошло в некий международный Союз свободомыслящих, который действительно в мире есть. Однако последние три года об этом обществе у нас ничего не слышно. Рассосалось, как и многие другие организации подобного, как бы не современного плана.

Но речь об атеизме все равно придется вести, потому что от иных, не религиозных взглядов на мир, человечество никогда не сможет отказаться, это крайне необходимо для его полноценного развития, ибо нет самых правильных взглядов и нет абсолютно неправильных, потому что проблема заключается в определении самой правильности. Сегодня разумнее вести речь о "мягком" атеизме, без оголтелости и воинственной навязываемости нерелигиозных концепций. Лучше говорить о другом, нерелигиозном взгляде на мир, природу и человека. Сегодня мы с абсолютной достоверностью знаем, что человек должен воспринимать себя частью Природы, а не ее господином, как думал Фрэнсис Бэкон или учила христианская традиция.

В свое время я же писал, что место для Бога в жизни человека будет всегда. Говоря философски, Бог - это та избыточность существования человека, которая получается из того, что никогда не удается проникнуть в сущность явления. Мы - в вечном движении к познанию истины и слова. В этом процессе только указывают на нечто, что должно было бы быть истиной, но ничего не объясняют. А хочется, чтобы объяснили и расставили точки над "i".

Избыточность - это то, что заставляет людей придумывать мифы и затем управляться этими мифами. Мифы нами командуют.

С Богом просто. Если что-либо не получается, то - так пожелал Господь, и ничего не попишешь. В то же время без Бога интересней. Но не в плане ницшеанского "Если Бога нет, то все позволено". Человек сам для себя Бог, и освободиться от собственного мнения и мнения других на что-либо он никогда не сможет. Воинственность коммунистического атеизма была порождена временем. Когда он начинался, за религиозностью прочно закрепилась тенденция к мракобесию. Религия действительно мешала развитию общества и науки. Но со временем выяснилось следующее. Большинство людей по своей сути арелигиозны. Подавляющее большинство современных людей к религии относятся равнодушно, она - просто старинный обряд, интересная сказка. Поэтому в умах людей фактически наличествует причудливое переплетение божественных и небожественных, но все равно мифов. Именно тех мифов, которые нами и управляют, не так ли?

Между прочим со временем вся атеистическая работа наших материалистов выродилась в изложение истории религии, ее конфессий (и это было самым интересным), в информирование о текущем состоянии существующих церквей. Тема эта была как бы табуирована, и потому взгляд на то, о чем широко не говорят, всегда был любопытен. Он делал нашу текущую преснятину жизни поинтересней. Лекции именно о том, как существуют храмы за окном в условиях победившего социализма, собирали полные залы слушателей.

Сегодня религия в системе европейской культуры совсем не то, что она собою представляла в период расцвета ее власти в средние века.

Религиозность человека стала частью некоего ритуала, своего рода системой приседаний, с помощью которых человек показывает свою нормальность и соответствие некоторым стандартам общества. Осмелюсь повторить, что подавляющее большинство людей в Бога не верит, а воспринимает последнего как символ, перед которым надо снимать шляпу и шаркать ножкой, чтобы быть, как все. Если ты, как все - на тебя не показывают пальцем, и делай, что хочешь. Вот она - свобода!

Но это и ответственность. Под руководством отца Игоря из Маардуской православной церкви в Школе практической психологии Международной Академии психологических наук недавно была защищена дипломная работа, в которой рассматривался феномен тревожности у христиан и неверующих. Оказалось, что церковь действительно демонстрирует сильный психотерапевтический потенциал, давая человеку некоторое успокоение и уверенность в мире, полном неопределенности и ответственности, которая для многих кажется чрезмерной. Так, верующие люди менее тревожны по поводу своей жизни, чем неверующие, и разница здесь весьма заметна.

Поэтому количество прихожан русской православной церкви в Эстонии сегодня увеличивается. Возможно, люди в ее стенах сегодня ищут не только покоя, но демонстрируют протест против того несправедливого, что, по их мнению, делают с ними нынешние власти предержащие.

Количество прихожан увеличивается сегодня не только у православных, но и у иеговистов и мусульман. Это, так сказать, работает отлаженный спрос, когда в условиях государственного атеизма советской системы нельзя полностью удовлетворить свои религиозные потребности. Но и у них скоро начнется то, что докажет правильность моих слов - подавляющее большинство наших современников - стихийные атеисты и к религии равнодушны.

Уменьшается количество лютеран. А это - головная религиозная конфессия в республике. В 1939 году их было 857 000 человек, в 1986 году - 53 000, в 1990-м наметился понятный взлет числа лютеран - почти 60 000, а сегодня - снова 53 тысячи. У них действует факультет в Тартуском университете, свой теологический институт. И все-таки количество прихожан уменьшается. Лютеранство входит в канву национальной культуры республики, и потому нет ничего удивительного, что практически все важные мероприятия в индивидуальной и общественной жизни не обходятся без участия паспорта. Идет и религиозное образование детей - в частности при Домской церкви в Таллинне активно действует воскресная школа, поддерживающая тесные связи с такой же школой в Хельсинки.

Религия - это еще и бизнес. В среднем в год верующий лютеранин приносит на алтарь прихода не меньше трех сотен крон, а если учесть и разовые пожертвования непостоянных прихожан, которых как раз и большинство, то в совокупности набегает восемнадцать миллионов крон годового дохода. Это те деньги, управляя которыми, можно получать еще деньги. Что и имеет место.

Ничуть не меньше доходы православной церкви Эстонии. Число православных сейчас - сорок тысяч человек, что в пять раз меньше, чем было шестьдесят лет назад, но в два раза больше, чем это было пятнадцать лет назад. Доходы этой конфессии были бы ничуть не меньше, чем у лютеран, если бы не раскол. Было из-за чего воевать, а не только из-за политики.

Оказывается, самая богатая страна по доходу на душу населения в мире вовсе не Кувейт, Оман и не Эмираты, а Ватикан: двести десять миллиардов долларов общего капитала, дающего ежегодно до восьми миллиардов чистого дохода, надо разложить на полторы тысячи граждан этой крошечной страны, вмещающейся в сорок два дома!

В советское время в Эстонии насчитывалось девять конфессий, то бишь религиозных направлений, а сегодня уже полтора десятка зарегистрированных. Очень активно работают иеговисты, систематически на наших берегах высаживаются эмиссары секты мормонов - одинаково приличные мальчики с полевыми сумками через плечо или с рюкзаками за спиной, а методисты достраивают шикарное молельное здание на Уус-Садама. Модерновый проект, выдающееся архитектурное сооружение, о достоинствах которого еще будет написано.

Религиозная идеология имеет не только чисто психотерапевтические позитивы, но и прекрасные педагогические наработки. Которые работают! Во многих религиозных концептах путь к верному служению Богу лежит через честный труд. Так у лютеран, а сегодня особенно у баптистов и иеговистов. Если у вас в фирме работают баптисты, это избавляет работодателя от разрешения таких проблем с людьми, как непорядочные исполнение своих обязанностей, сквернословие, прогулы, пьянки, разгул и разврат. Единственная неприятность - баптисты отказываются работать в субботу. Святой день.

Я прошелся по некоторым молельным домам Таллинна. Возле молельного дома иеговистов в Рахумяэ - скромного и очень культурно построенного чистого дома - море автомашин. Сегодня иеговистов у нас около восьми тысяч человек, в то время как в советское время их было человек сто двадцать и они находились в подполье. Это богатая и распространенная по всему миру церковь, активно работающая по завлечению новых душ. Особенно молодых. За молодых борются и современные модернистские евангелические секты, представители которых постоянно крутятся в нашей молодежной среде. Но молодежь сегодня скептична и прагматична, для нее церковь должн быть интересна и давать что-то реальное, полезное для жизни. Любопытно, что новые церкви активно создаются и распространяют свое влияние через Интернет. Рассказывают, что в одной нашей местной церкви создан приют для бездомных или нуждающихся в поддержке детей. Пытался говорить с одной девчонкой, которая, по слухам, как раз там часто и живет, но та наотрез отказалась что-либо рассказывать. Но то, что христиане разных толков искренне помогают страждущим, - факт. Деньги со всего мира есть - чего же не помочь?

Баптистский молельный дом Олевисте - самое большое молельное сооружение баптистов во всей Северной Европе. Хорошо оснащен современной аудиовизуальной техникой, синхронным переводом. В свое время здесь выступал небезызвестный американский проповедник Билли Грехем. Об этом писали наши газеты почти двадцать лет назад. У баптистов в Эстонии есть свое радио, работает библейская школа и Высший религиозный семинар. Обучение там идет четыре года, и среди основных дисциплин преподают общую теологию, религиозную педагогику и пасторскую риторику. Дают дипломы о высшем образовании и степени бакалавра.

Но народу на посещенных мною службах было мало - не более тридцати человек. Возможно, это было связано с теплой погодой всего нынешнего лета. Потому и проповеди - отдельно для зрелых прихожан и отдельно для молодых - проходят не в главном зале на полторы тысячи человек, а в соседнем приделе Девы Марии. Контингент слушателей обязательно включает в себя не только экзальтированных и эмоционально малоустойчивых субъектов, но и просто психически нестабильные личности. Никакого возвышенного чистого впечатления я не получил от прослушанных служб - на всем лежал отпечаток чисто медицинской проблематики. Хотя в самих проповедях речь шла типично о моральных проблемах человека и человечества.

Наряду с иеговистами многолюдно только в православных русских храмах, но там больше и любопытных, и туристов со всех концов мира.

Не хочу сказать, что время вообще какой-либо церкви проходит безвозвратно. Сегодня церковь есть фирма, и существовать она будет дальше по законам капиталистического предприятия, а это значит - вечно. А вот что касается религии, то тут другое - она для души и для экзотики, как сказка. Время искреннего серьезного отношения к ней проходит на самом деле. Увеличивается количество людей, которые плавно дрейфуют из одной конфессии в другую или одновременно слушают проповеди в разных церквах. И когда с ними беседуешь на тему: почему это так - нет верности чему-то одному, - они говорят, что Бог все равно един, а когда ходишь по храмам, самое интересное - это беседы с такими же стариками и старушками, как и они сами, встречи с подругами, знакомыми и друзьями. А потом можно зайти в кафе и хоть раз в неделю отвести душу в компании. Общение - вот что еще дает храм.

Вообще, современному человеку проще жить, не прикипая душой к каким-либо конкретным идеологическим взглядам, которые выстраивают стройную познавательно-объяснительную картину мира. Человеку интереснее всего просто жить, не мороча себе голову чрезмерно важными идеями, а только удовлетворяя свои любопытство или желания. Что еще нужно для счастья, кроме обычной жизни, сдобренной пряной сказкой?

Поэтому и атеизм сегодня - одна из равных среди других концепций, вписывающих человека в бытие. Наука и магия - разные способы организации картины мира и получения знаний о нем, основанные на одних и тех же базовых мыслительных процедурах. А ученые, которые стоят вне религии, создают не новую религию, типа сайентологии, а имеют возможность смелее заглядывать за горизонт изведанного.

Свободомыслие - вот что такое атеизм в современности.

Список литературы

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.secularism.ru/

Атеизм основоположников марксизма

Возникновение первого в истории научного мировоззрения - диалектического и исторического материализма - привело к появлению подлинно научной формы атеизма как неотъемлемой черты мировоззрения пролетариата.

Возникновение новой формы атеизма было обусловлено социально-экономическими сдвигами, затронувшими наиболее развитые страны Европы. Быстрое развитие капитализма в первой половине XIX в., формирование промышленного пролетариата и развертывание его классовой борьбы означали, что на историческую арену вышел новый класс - класс рабочих, мировоззрением которого становится марксизм. Идеологи этого класса, подойдя с новых классовых позиций ко всему, что накопило человечество в философской, общественной и естественнонаучной мысли, выявив тем самым все ценное, созданное учеными и мыслителями прошлого, смогли создать мировоззрение нового типа, отличающееся от всех прошлых теорий своей научной обоснованностью.

Если социальной основой научного атеизма является рабочий класс, то теоретической его основой является диалектический и исторический материализм. Материалистическое понимание истории дало возможность Марксу и Энгельсу понять религию как своеобразную форму отражения бытия и объяснить ее возникновение и существование материальными условиями жизни общества.

Марксистский атеизм, впитавший в себя и творчески переработавший все ценное, что было создано атеистами прошлого, коренным образом отличается от всех других атеистических учений, как последовательное, строго научное учение.

Домарксистский атеизм видел свою задачу в том, чтобы объяснить религию из ее земной основы, ограничиваясь, таким образом, лишь критикой религии. Марксистский атеизм видит свою задачу не в том, чтобы просто еще раз подвергнуть религию критике, а в том, чтобы революционным путем преобразовать земную жизнь, создать общество, в котором существование религии станет излишним.

Марксистский атеизм является революционным. Он неразрывно связан с революционным движением рабочего класса, с целями и перспективами пролетарской революции.

Марксистский атеизм представляет собой конкретную программу практической деятельности рабочего класса, его партии и государства, а не собрание благих пожеланий, которыми ограничивались атеисты прошлого.

В противоположность предшествующему атеизму, являвшемуся достоянием узкого круга образованных людей, марксистский атеизм обращен к трудящимся и эксплуатируемым и не случайно становится наиболее массовым мировоззрением.

Научный подход к религии дал возможность основоположникам марксизма выяснить действительные причины возникновения религии и пути ее преодоления.

Атеистическая направленность характерна уже для ранних работ Маркса и Энгельса. Конечно, ранние произведения основоположников марксизма следует рассматривать не как изложение взглядов пролетарского атеизма, а только как путь к нему, который вел от атеизма революционно-демократического к атеизму пролетарскому.

Важным этапом в становлении марксистского атеизма явились такие произведения К. Маркса, как "К еврейскому вопросу" (1843) и "К критике гегелевской философии права. Введение" (1843-1844), опубликованные в "Немецко-французских ежегодниках".

В статье "К еврейскому вопросу" Маркс выступает против утверждения младогегельянца Бруно Бауэра о том, что эмансипация евреев, как и всякого другого народа, есть в первую очередь ликвидация религии. Маркс утверждает, что источником социального гнета является не религия, а материальные условия, сложившиеся в обществе. Маркс доказывает, что в условиях современного ему общества политическая эмансипация практически реализуется в праве частной собственности, в то время как для освобождения человека необходимо ее уничтожение. Таким образом, вопрос о преодолении религии впервые поставлен в прямую связь с коренным преобразованием общественного строя.

Эти идеи Маркс развивает в произведении "К критике гегелевской философии права. Введение", где впервые формулируются основные принципы марксистского атеизма. Маркс исходит из того, что не религия создает человека, а человек создает религию, что "религия есть самосознание и самочувствование человека, который или еще не обрел себя, или уже снова себя потерял" (Маркс К., Энгельс ф. Соч., т. 1,с.414).

Религия возникает не случайно. Она создается обществом, "превратным миром", как его превратное мировоззрение, являющееся общей теорией этого мира. Религиозное убожество Маркс рассматривает как выражение действительного убожества и протест против него. "Религия - это вздох угнетенной твари, сердце бессердечного мира, подобно тому как она - дух бездушных порядков. Религия есть опиум народа" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 1, с.415).

Вполне понятно, что предпосылкой критики таких социальных условий является критика религии. Не будучи самоцелью, "борьба против религии есть косвенно борьба против того мира, духовной усладой которого является религия" (там же, с. 414-415). Борьба против религии должна быть подчинена общей цели - освобождению народа от угнетения, воспитанию в нем способности к историческому действию. Критика религии сбрасывает с цепей рабства фальшивые цветы, освобождает человека от религиозных иллюзий для того, чтобы он мыслил и действовал, изменяя мир, который его окружает.

Однако Маркс обращает внимание на то, что сама по себе критика современного ему общества еще не решает задач его переустройства, хотя теоретическое решение этих проблем является необходимой предпосылкой их практического решения. "Оружие критики не может, конечно, заменить критики оружием, материальная сила должна быть опрокинута материальной же силой; но и теория становится материальной силой, как только она овладевает массами" (там же, с. 422).

Маркс доказывает, что только пролетарская революция открывает действительный путь к освобождению общества от религии.

Дальнейшее развитие идей марксистского атеизма мы находим в таких фундаментальных исследованиях основоположников марксизма, как "Святое семейство, или Критика критической критики", "Немецкая идеология", "Крестьянская война в Германии", "Капитал", "Происхождение семьи, частной собственности и государства", "Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии", "Анти-Дюринг", "Диалектика природы" и др.

Если домарксистский атеизм исходил из того, что основой религии является невежество масс и что путь к освобождению от религии лежит в просвещении, то Маркс и Энгельс доказали, что религия возникает в силу действия причин, заложенных в самой организации человеческого общества. Религия не результат невежества или преднамеренного обмана (хотя она вовсе не исключает ни того, ни другого). Она необходимый продукт такого общественного строя, где человек находится в состоянии рабской зависимости от господствующих над ним сил. "...Всякая религия является не чем иным, как фантастическим отражением в головах людей тех внешних сил, которые господствуют над ними в их повседневной жизни, - отражением, в котором земные силы принимают форму неземных" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 328).

На ранних стадиях развития человеческого общества, когда природа господствовала над человеком как внешняя сила, еще не познанная им, объектами такого фантастического отражения являлись силы природы. По мере развития человеческого общества наряду с силами природы вскоре объектами такого отражения становятся и общественные силы, господствующие над человеком и также непонятные ему. Таким образом, Маркс и Энгельс, опираясь на материалистическое понимание общественной жизни, впервые в истории сумели объяснить религию из реального процесса развития человеческого общества.

Маркс и Энгельс впервые в истории атеистической мысли установили, что религия возникает как результат действия причин двоякого рода: во-первых, в силу причин социальных и, во-вторых, в силу гносеологических причин. Иначе говоря, религия, с одной стороны, уходит своими корнями в общественную жизнь, с другой - религия имеет корни в познавательной деятельности человека.

В чем же состоят социальные корни религии? Религия, возникнув в первобытном обществе как выражение бессилия людей перед стихийными силами природы, продолжает затем существовать и в последующие исторические эпохи, отражая в фантастической форме бессилие человека перед общественными силами, которые господствуют над ним.

Начиная с рабовладельческого общества, религия отражает и защищает отношения эксплуатации, выступает как орудие духовного угнетения трудящихся.

Социальные корни религии состоят в том, что в условиях классового общества религия защищает интересы господствующих классов, оправдывая все формы эксплуатации и угнетения.

Но если религия коренится в определенной классовой структуре эксплуататорского общества, то это значит, что преодолеть религию только путем распространения просвещения нельзя. Это можно сделать лишь путем уничтожения тех классов, чьи интересы защищает религия и которые поддерживают ее существование.

Религия имеет также и гносеологические корни. Как известно, человек в процессе познания оперирует понятиями. Любое понятие возникает как результат абстракции. Каждый предмет, каждое явление обладают, как неповторимыми, присущими только им признаками, так и признаками повторяющимися, присущими всем явлениям определенного рода. Например, все дома отличаются друг от друга какими-то признаками, но в то же время всем им присуши такие признаки, которые являются общими для всех домов. Общие признаки, присущие всем домам, закрепляются в понятии "дом", причем в процессе образования этого понятия мы абстрагируемся от индивидуальных признаков, присущих отдельным домам. Это отвлечение от действительности создает возможность отрыва понятий от тех явлений, которые отражаются в понятии. Человеческое сознание может произвольно оторвать понятие от реальных вещей, начать рассматривать его как субстанцию, первооснову вещей. Благодаря этому свойству сознания возможно возникновение религии и идеализма. Эта "тайна спекулятивной конструкции" была раскрыта Марксом и Энгельсом в книге "Святое семейство, или Критика критической критики".

Вполне понятно, что для возникновения религии необходим, как одно из главных условий, определенный уровень развития человеческого сознания. Возникновению религии предшествовал длительный безрелигиозный период в истории человечества, когда люди были еще более бессильны в борьбе с природой. Однако религии тогда не существовало. Это происходило потому, что для возникновения религии необходимо не только фактическое бессилие человека, но и способность сознания отразить этот факт, осознать его в фантастическом религиозном виде.

Религия прошла ряд исторических форм в своем развитии до тех пор, пока не возникло представление о боге. Это тоже является не только результатом развития общества, но и результатом развития человеческого сознания, которое достигло такого уровня, когда стала возможной чрезвычайно высокая степень абстракции.

Итак, Маркс и Энгельс доказали, что религия имеет классовые и гносеологические корни, и тем самым выяснили важнейшие причины появления и существования религии. Выяснение этих обстоятельств дает возможность не только правильно понять и объяснить происхождение религии, но и позволяет наметить пути преодоления религии. Для того чтобы религия перестала существовать, совершенно недостаточно только бороться с невежеством. Необходимо уничтожить в первую очередь классовые корни религии, т.е. уничтожить эксплуататорское общество, эксплуататорские классы, поддерживающие религию и насаждающие невежество.

Выяснив общий характер и направление развития человеческого общества, Маркс и Энгельс установили, что переход от капитализма к коммунизму является исторической необходимостью. В такой же мере неизбежным является переход к обществу без религии. Поскольку религия существовала не всегда, а возникла лишь в связи с определенными условиями, сложившимися в обществе, постольку устранение этих условий в результате революционного преобразования общественной жизни открывает путь к полному преодолению религии.

Однако было ясно: автоматически вслед за победоносной пролетарской революцией религия не исчезнет, потребуется целый исторический период для ее полного преодоления. Исходя из этого, Маркс и Энгельс сформулировали основные задачи рабочего класса по отношению к религии и церкви. Основоположники марксизма установили, что борьба рабочего класса против религии есть составная часть всей его борьбы против сил и традиций старого общества, за установление диктатуры пролетариата. Маркс указывал, что требование свободы совести, являющееся по своему характеру общедемократическим, не может удовлетворить партию рабочего класса, конечной целью которой по отношению к религии является ее полное преодоление.

Но преодоление религии после победы диктатуры пролетариата не может быть осуществлено путем запрета. "...Преследования, - писал Ф. Энгельс, - наилучшее средство укрепить нежелательные убеждения! Одно несомненно: единственная услуга, которую в наше время можно еще оказать богу, - это провозгласить атеизм принудительным символом веры..." (Маркс К; Энгельс Ф. Соч., т. 18, с. 514). Всякие попытки запретить религию с неизбежностью привели бы к ее закреплению на длительное время и увенчали бы служителей религии земным ореолом мученичества.

Таким образом, Маркс и Энгельс не только создали теорию научного атеизма, но дали практическую программу борьбы рабочего класса и его партии за полное преодоление религии.

Дальнейшее распространение и развитие марксистского атеизма связано с именами выдающихся мыслителей - марксистов Поля Лафарга (1842 - 1911), Августа Бебеля (1840 - 1913), Георгия Валентиновича Плеханова (1856 - 1918), Франца Меринга (1846 - 1919), Иосифа Дицгена (1828 - 1888) и др. Выдающиеся последователи Маркса и Энгельса сделали очень много для распространения идей марксизма и атеизма в европейских странах. Но этим их исторические заслуги не исчерпываются. Ими сделано многое не только для распространения идей, которые были сформулированы основоположниками марксизма, но и для развития этих идей, для разработки проблем марксистского атеизма. Труды выдающихся последователей Маркса и Энгельса явились необходимой ступенью в развитии марксистского атеизма.

Список литературы

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.secularism.ru/

О РАЗНООБРАЗИИ ТИПОВ НЕВЕРУЮЩИХ

В духовной жизни страны постепенно, но неуклонно формируется представление об атеизме и атеистах как явлениях антиобщественных, антикультурных, антиморальных. Последние годы особенно "урожайны" на моральное бичевание атеистов, издевки над которыми стали обычными в СМИ, в художественной и публицистической литературе. Издаются сочинения авторов, которые обвиняют атеистов в наклонности ко лжи, злобе, воровству и предательству (Д.Панин); переиздаются сочинения, авторы которых выражают желание предать "преступников» - атеистов смертной казни. Это объяснимо: изменилась социально-политическая ситуация в стране - изменилось и отношение к атеизму со стороны как правящих кругов, так и значительной части интеллигенции. Кроме того, многовековая традиция преследования неверующих, опиравшаяся на разнообразные способы обоснования травли атеистов, не может быть преодолена в одночасье. Одномерный негативный подход к атеистам, вообще к неверующим, не только наносит громадный моральный вред обществу, но и препятствует познанию сложного внутреннего мира человека как такового. Обличители атеизма по незнанию или сознательно игнорируют факт огромного многообразия проявлений неверия в Бога или богов.

В нашей исследовательской литературе разрабатывалась проблема типологии атеистов, при этом как правило определялась степень последовательности атеистических взглядов, т.е. речь шла о разных уровнях рационально-критического отношения к религии. Меньше внимания уделялось антропологическим характеристикам атеистов, психологическим и нравственным различиям среди неверующих. Между тем, в сочинениях мыслителей прошлого обнаруживается как попытка различения неверующих не только по мировоззренческому признаку, так и позиция, позволяющая отнести того или иного неверующего мыслителя к определенному типу атеиста. Впервые вопрос о различиях между aтeистами был поставлен Платоном в "Законах", где говорится об атеистах "коварных и злокозненных", "которые заслуживают более чем смертной казни", и тех, кто отрицает существование бога, но не совершает дурных поступков и заслуживаою лишь "увещевания и тюремного заключения". Во времена христианского средневековья неверующие отождествляются с язычниками и еретиками, при этом богословы остаются безразличными к внутреннему миру осуждаемых, приписывая им в соответствии с христианской традицией только пороки. Пробудившийся в эпоху Возрождения интерес к античной культуре позволил через нравственную реабилитацию Эпикура раскрыть горизонты для проникновения в сложный духовный мир вольнодумцев, которые в Новое время рассматриваются уже не столь одномерно, как прежде. Надо сказать, что и в Новое время было немало попыток - не только со стороны теологов, но и известнейших философов Ф.Бэкона. Д.Локка, Г.Лейбница, А.Коллинэа, Д. Беркли и др. - поддержать еще господствовавшую религиозную традицию представлять атеистов в черном свете. В суждениях некоторых из них можно обнаружить и стремление вникнуть в суть атеизма, и попытки поразмыслить о его причинах. Однако, в целом они не позволили выйти на новый уровень познания такого сложного явления как атеизм. Этот новым уровень начался с творчества П.Бейля, впервые открыто заявившего о способности атеистов быть нравственными и уже наметившего проблему различения атеистов по уровню нравственности и по мотивации своего отказа от идеи Бога. Психологические и мировоззренческие типы атеистов обрисованы П.Гольбахом в "Системе природы". Есть испорченные люди, усваивающие атеизм, думая, что он даст простор их страстям, порокам. Они не знают, что такое религия и впадают в полную анархию. Есть легковерные, подверженные мнению других; есть тщеславные; есть те, кто считает религию мрачным учением и стеснительной уздой, а также те, кто разочарован в религии, но признает ее необходимость для народа. Есть и принимающие атеизм из выгоды. Как видим, Гольбах указывает и на мотивы утилитаризма и прагматизма, побуждающие некоторых принять атеизм, но это атеизм, с точки зрения Гольбаха, поверхностный. Наконец, существуют истинные благочестивые атеисты, которым философ дает весьма лестные характеристики. "Правильно понятый", "абсолютный" атеизм, основывающийся на требованиях природы и разума, по существу есть не что иное как теоретический атеизм, пронизанный высокоморальным духом. Разработку этих идей продолжил С.Марешаль в "Словаре древних и новых атеистов", "Истинному атеисту" он противопоставляет такие типы неверующих: сибарит, аморальный развратник; фанатик, разбивающий все встречные священные изображения; лицемер, правящий именем Бога, над которым он смеется, или же священник, продолжающий служить, утратив при этом веру в Бога; светские люди, не желающие мыслить, гордец-полузнайка, желающий быть единственным атеистом на свете, трусливый эгоист, не верующий в Бога, но посещающий храмы, чтобы отвести подозрения в безбожии; софист, пускающийся в хитроумные рассуждения против Бога. Истинные же атеисты – “лучшие люди на земле”.

Как видим, постановка вопроса о типах неверующих Гольбахом м Марешалем неизбежно влечет за coбой потребность в анализе психологического и морального склада личности, отрицающей бытие сверхъестественного, что, естественно, не исключает учета обстоятельств его жизнедеятельности. Вероятно, имеет смысл говорить о таких разновидностях вольнодумцев как, например, гуманист, романтик, нигилист, гедонист, прагматик, бунтарь, борец и т.д., хотя иногда одна и та же личность может совмещать в себе черты гуманизма и романтизма, прагматизма и гедонизма и т.д. – речь идет о преобладающей направленности этой личности.

Богатейший спектр типов неверующих дает художественная литература уже в XIX в., наиболее благоприятном для развития свободомыслия. 0. де Бальзак описал тип гениального хирурга, “откровенного, чистейшей воды атеиста”, отстаиваивавшего на коленях обедню, выполняя пожелание умершего друга. Воплощением нигилистического безверия и лицемерия представляется образ аббата Жюля в одноименном романе О. Мирбо. Братья Гонкуры тонко описали психологию свободомыслящей, нравственно чистой молодой женщины, постепенно превращающейся в фанатичную верующую, утратившую добрые начала своей души (“Мадам Жервез”). В XX в. Р. Мартен дю Гар представил типы активных деятелей свободомыслия XIX века, один из которых к концу жизни обратится к вере, другой останется несломленным, убежденным атеистом (“Жан Баруа”). XIX же век (а что говорить о XX веке!) представил и множество различных типов атеизма, воплощенных в философских сочинениях: альтруистический атеизм Л. Фейербаха, нигилизм М. Штирнера и Ф. Ницше, диалектико-материалистический, гуманистический атеизм К. Маркса и Ф. Энгельса, “романтический, космический” атеизм Ж. Гюйо и т.д.

Разумеется, строго определенные типы атеизма и атеистов крайне редки. Будущего достойны те типы атеизма, которые воплощают в себе гуманизм, действенность, высокие принципы морали. Традиции такого типа атеизма, как мы знаем, сложились уже давно.

Список литературы

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.secularism.ru/

Атеизм глазами христианина

Прежде всего, мне хотелось бы сердечно приветствовать моих читателей-атеистов и русское атеистическое движение вообще. Такое приветствие может показаться странным в устах христианина, но я готов его объяснить. Противоположность веры – не атеизм; противоположность веры – фальшивая вера.

Некоторые черты в современном русском атеизме мне глубоко симпатичны.

Прежде всего – это взрослость, готовность брать на себя ответственность за свой выбор и свои убеждения. Мне довольно часто приходится слышать “я верил бы в Бога, но мне мешают плохие священники, плохие верующие, плохие проповедники и т.п.”. Меня печалит эта детская попытка переложить ответственность на других.

Когда человек говорит “я сам принял осознанное решение отказаться от веры в Бога” – это, по крайней мере, слова взрозлого человека. Мне нравится также стремление атеистов к внутренней цельности и правдивости. Открытое неверие – гораздо более достойная позиция, чем то легкомысленное кокетство с религией, когда человек может испускать прочувствованные охи и вздохи перед иконами и в то же время вести явно безнравственный, а то и преступный образ жизни.

Есть некоторые вопросы, по которым я соглашусь с атеистами. Я согласен, что полноценная, счастливая и нравственно достойная жизнь не может быть основана на ложных представлениях о реальности; нравственный долг любого человека – следовать истине и избегать заблуждения. “Верить в то, что, как это заведомо известно, является неправдой” – не просто глупо, но и нравственно недостойно; если христианство ложно, то разговоры о его “пользе для общества” просто бессмысленны. Ложь не может быть полезной. “а если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша. Притом мы оказались бы и лжесвидетелями о Боге, потому что свидетельствовали бы о Боге, что Он воскресил Христа, Которого Он не воскрешал, … А если Христос не воскрес, то вера ваша тщетна: вы еще во грехах ваших. Поэтому и умершие во Христе погибли. И если мы в этой только жизни надеемся на Христа, то мы несчастнее всех человеков.” (1 Кор. 15) Утверждения христианства либо истинны, либо ложны, и, как сказал замечательный христианский апологет К.С. Льюис “всякий человек просто обязан выяснить, как обстоит дело, а потом - или всеми силами разоблачать преступный обман, или всей душой, помышлениями и сердцем предаться истине”(К.С. Льюис “Просто христианство. Бог под судом. стр. 234)

Итак, я думаю мы согласимся, что наш долг – поиск истины и разоблачение лжи. Надо заметить, что поиск истины – дело опасное. Истина может глубоко травмировать. Когда мы найдем ее, наш внутренний мир может получить тяжелый удар – а мы не хотим этого удара. Мы не можем отключить от нашего интеллекта нашу волю и эмоции; мы никогда не являемся совершенно объективными; мы хотим, чтобы определенная точка зрения восторжествовала; даже там, где мы всеми силами стремимся к интеллектуальной честности, наши эмоции и желания оказывают влияния на то, какие факты мы выделим, а каким не придадим значения; какие объяснения фактов мы примем, а какие сочтем невероятными. Информация, поступающая из внешнего мира, интерпретируется нами в соответствии с нашими (явными или неосознанными) мировоззренческими установками. Это особенно заметно там, где речь идет о нашей вере или неверии. Как заметил Блэз Паскаль, “Одни боятся потерять Бога, другие боятся Его найти”.

Я должен признаться, что, хотя я нахожу убедительные интеллектуальные доводы в пользу христианства, в формировании моих убеждений значительную роль играют воля и эмоции. Я думаю, что я вправе ожидать аналогичного признания и от своих оппонентов; у меня есть личная заинтересованность в вере, у вас – личная заинтересованность в неверии. Я никак не могу принять противопоставление “эмоциональной” веры и “интеллектуального” неверия. Фома Аквинский интеллектуален до занудства и холоден, как огурец; многим атеистическим публикациям свойственен бурный эмоциональный пафос и апелляция к чувствам читателя.

Что мы можем сделать, чтобы приблизиться к объективности? Думаю, что лучший путь к этому – внимательно прислушиваться к критике со стороны тех, чьи взгляды противоположны нашим.

Поэтому я хотел бы здесь высказать несколько критических замечаний в адрес атеизма. Прежде всего, атеизм фидеистичен гораздо в большей степени, чем христианство. Атеист верит, что Бога нет – именно верит, ибо чье-либо небытие не может быть ни предметом знания, ни предметом опыта. Все, что может сказать атеист – “в моем личном опыте нет Бога, а в моих представлениях о мире для Него нет места”.

Более того, христианин может приводить в защиту своих взглядов какие-то интеллектуальные аргументы или ссылаться на личный опыт. Атеист может оспаривать то и другое, но он не сможет привести никаких позитивных доводов в обоснование своей позиции. Не существует ни “антиантропного принципа”, ни “пяти путей доказательства небытия Божия”. Христианин верит, основываясь на определенных свидетельствах (которые атеист не принимает). Атеист верит без всяких свидетельств, более того, верит в утверждение, в пользу которого в принципе, в силу самой его природы, нельзя привести никаких свидетельств.

Аргументация атеизма стремится доказать, что бытие мира и человека, существование разума и морали можно убедительно объяснить, не прибегая “к этой гипотезе”, и, таким образом, вера в Бога является просто излишней. Эта линия аргументации связана с принципом Оккама: не умножай сущностей сверх необходимого. Если наши знания о мире не приводят нас к небходимости признания бытия Бога, то это бытие признавать не следует.

Сложность, с которой мы здесь сталкиваемся, связана с неизбежно субъективным пониманием того, что можно считать убедительным объяснением. Мы все знаем, как члены культов или приверженцы тоталитарных режимов готовы считать самые фантастические построения неотразимо убедительными. Коммунизм и нацизм настаивали на “научности” своих идеологий и своего объяснения истории, и, что интересно, не самые глупые люди были в этом искренне убеждены.

Очень часто идеологическая предвзятость представляется людям образцом научности, объективности и здравомыслия. Есть ли у нас основания говорить об идеологической предвзятости атеизма? Думаю, что да. Недавно в книге одного неверующего исследователя Библии я нашел показательную фразу “там, где начинается супнатурализм (т.е. рассказы о сверъестественных событиях) там кончается работа историка”. Иначе говоря, любые сообщения о сверъестественнных событиях a priori рассматриваются как неисторические. Любые объяснения, предполагающие сверъестественное вмешательство, отвергаются как “заведомо ненаучные”. Если христианин свободен признавать или не признавать историчность того или иного чуда в житиях святых, то атеист вынужден догматически утверждать, что “этого не может быть, потому, что не может быть никогда”. Для атеистического ученого является чем-то в высшей степени неприличным допустить, хотя бы в качестве одной из возможных версий, сверъестественное вмешательство.

Как у учеников возникла столь неодолимая убежденность в воскресении Иисуса из мертвых? Точно неизвестно, но Иисус не воскресал.

Как объяснить существование антропного принципа? Как угодно, только не замыслом Творца. Принцип Оккама отвергнут и принимаются любые объяснения – “естественный отбор вселенных” (о которых нет и не может быть никаких научных данных) и другие теории, в отношении которых приходится разъяснять, что их автор – ученый, а не писатель-фантаст.

Бытие Божие – это не та гипотеза, в которой атеист не нуждается. Это та гипотеза, которая ему категорически запрещена.

Возникает, таким образом, замкнутый круг, когда сначала постулируется, что любые свидетельства в пользу сверъестественного заведомо ненаучны, а потом говорится, что науке не удалось обнаружить убедительных свидетельств существования сверхъестественного.

Помимо предвзятости, против атеизма можно выдвинуть еще один упрек – упрек в редукционизме, в попытке отрицать реальность всего, что невозможно установить путем наблюдения, эксперимента или теоретических обобщений полученных таким образом данных. Между тем большая (и важнейшая ) часть человеческого опыта выходит за рамки таких методов познания, как наблюдение и эксперимент. Это эстетический опыт и опыт межличностных отношений. Я пишу этот текст под музыку Генделя. Большинство людей согласны в том, что музыка Генделя или живопись Ван Гога обладает большой ценностью. Мир эстетических ценностей реален; в определенной мере мы можем создавать теории, описывающие развитие искусства; но мы не можем научно объяснить сам феномен красоты. Красоту человеческого тела можно как-то увязать со здоровьем и сексуальностью; но к музыке, красоте природы или звездного неба это уже никак не отнесешь. Эстетическая ценность – это ценность “в себе”. Музыка Генделя совершенно бесполезна. Она просто красива. Читатель может спросить “каким образом красота или любовь свидетельствует о бытии Бога?” По крайней мере, она свидетельствует о существований ценностей и реальностей, не постижимых с помощью научного метода. Лично я также убежден, что такие феномены как мышление и нравственность необъяснимы в рамках последовательно натуралистической картины мира.

Высказав такую критику в адрес атеизма, я могу, вместе с тем, решительно приветствовать свободомыслие. Свободомыслие – необходимый этап на пути к зрелой, осознанной вере. Человек, который пассивно позволил вбить в себя религиозные убеждения, потом также пассивно позволит заменить их любыми другими – собственно, это мы уже проходили.

Список литературы

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.secularism.ru/

Семь распространенных ошибочных взглядов на атеизм

На протяжении веков атеизм был объектом враждебного к себе отношения. В своем произведении «Законы» древнегреческий философ Платон (427 - 347 года до нашей эры) говорил о различных видах атеистов и призывал к применению различных видов их наказания. Святой Фома Аквинский (1225 – 1274) требовал, чтобы неверующие «были удалены из общества путем смертной казни». В своей знаменитой «Доктрине о терпимости» Джон Локк (1632 – 1704) исключает терпимость по отношению к атеистам. Величайшему философу, социологу и ученому восемнадцатого столетия Давиду Юму (1711 – 1776) было отказано в принятии на работу в Эдинбургский университет из-за того, что его подозревали… в атеизме. Всего сто лет тому назад в Англии атеистов могли привлечь к уголовной ответственности за… святотатство. В Соединенных Штатах Америки в середине прошлого, ХХ-го, столетия атеизм считался враждебным общественным явлением и в этом плане отождествлялся с подрывной коммунистической деятельностью. Даже в настоящее время в общественном мнении насаждаются, а иногда и доминируют ошибочные представления об атеизме.

Наиболее распространенными среди них являются следующие:

Atheism implies that life is absurd or meaningless. Атеизм связан с представлением, что жизнь не имеет смысла, абсурдна.

Atheists, since they lack a conception of heaven or hell, have no motivation to be good. Атеисты не признают существования посмертного рая и ада, поэтому у них нет мотивации к добродетельной жизни.

Atheism is an impossible doctrine. Атеизм - несостоятельное учение. Атеистам следовало бы доказать несуществование рая и ада, но всякое отрицательное суждение в принципе недоказуемо.

Atheists, agnostics, and other nonbelievers are a tiny minority, a "fringe group" within the overall population. Атеисты, агностики и прочие неверующие представляют собой крошечное меньшинство, «периферийную группу» в составе населения Земли.

Atheists are intolerant. Атеистам чужда терпимость по отношению к верующим.

Atheism undermines patriotism and good citizenship. Атеизм – это мина замедленного действия под патриотическими настроениями и добропорядочной гражданственностью, поэтому атеизм подрывает основы американской цивилизации.

Atheists are guilty of scientism, the deification of science. Атеисты повинны в сциентизме, культе науки.

Большинство из перечисленных предрассудков по отношению к атеизму распространено, главным образом, среди необразованных и полуобразованных людей. Третий, по порядку перечисления, предрассудок, типа своеобразного интеллектуального гамбита, особенно популярен среди 18-20 – летних полузнаек, которые прослушали одну или две поверхностные темы по философии или перенасытились чтением выступлений велеречивого проповедника Джоша МакДауэлла (Josh McDowell). Остальные предрассудки разделяются даже единицами довольно образованных и, казалось бы, здравомыслящих людей. Я рассмотрю эти предрассудки по порядку, один за другим.

Считает ли атеизм, что жизнь абсурдна?

Философ и видный христианский апологет Уильям Лейн Крейг (William Lane Craig) именно так и утверждает. Для атеиста, проповедует он, жизнь человека – только миг времени перед вечной могилой:

«Если Бога нет, - пишет он, - то человек и Вселенная неизбежно обречены на исчезновение. Человек, как и все биологические существа должен умереть. Без надежды на бессмертие человеческая жизнь ведет, в конечном счете, к могиле. Его жизнь – только искорка в бездне темноты, вспышка, которая мгновенно озаряет и тотчас навеки угасает. В сравнении с бесконечно длящимся временем жизнь человека представляется бесконечно малой величиной. И это та единственная для него жизнь, которую он знает… Хотя я осознаю, что сейчас я существую, живу, я знаю, что однажды перестану существовать, меня не будет, я умру. Эта мысль угнетает и пугает меня. Знать, что существо, которое называется «Я», перестанет существовать, что меня больше не будет – невыносимо!»

Мне трудно комментировать процитированные слова христианского апологета. Они, по моему первому впечатление, предназначены для эгоистов и произносятся монументальным эгоистом. В самом деле, в процитированных словах слышится нечто чудовищно эгоцентрическое, вынуждающее думать о том, что моя жизнь имеет такое исключительно важное трансцендентное значение, что ее, в силу этого, надо изъять из системы тех процессов и законов, которые повсеместно и неизбежно происходят во всей Вселенной, и успокоится только тогда, когда убедишь себя в том, что твое «Я» выживет и тогда, когда уже не будет ни планеты, ни звезд, ни галактик, ни самой Вселенной. Тем, кто, в самом деле, обеспокоен всеобщей смертью Вселенной, я бы посоветовал: «Прими и со смыслом проживи ту жизнь, которую ты уже имеешь в настоящее время».

Следует сказать, что предпосылка рассуждений христианского апологета крайне сомнительна. Почему жизнь должна иметь смысл только в том случае, если она вечная? А почему нельзя исходить из противоположной предпосылки и говорить: поскольку жизнь временна, то в рамках ее протяженности мы должны использовать все, чтобы наполнить ее содержательным смыслом? Зная, что наша жизнь временна, мы можем сделать единственный вывод: поскольку каждый из нас имеет в своем распоряжении ограниченное число годов, дней, часов и минут, то мы должны стараться наполнить все отрезки жизни смыслом, т.е. использовать их для приобретения знаний о том мире, в котором мы живем, на сострадание к страждущим, на любовь к друзьям и семье, на приобретение трудовой профессии, на борьбу со злом и мракобесием и, конечно же, на удовольствия от секса, от телепередач, от пиццы, от игры в мяч и ото всего того, что доставляет нам здоровые человеческие радости.

Что может возразить доктор Крейг против тех из нас, кто использует время своей жизни на заполнении его перечисленными поступками и удовольствиями, которые в совокупности образуют парадигму осмысленной жизни? Он мог бы сказать, что мы дурачим сами себя якобы приятными и полезными для общества и нас поступками, что мы только думаем, что наша жизнь осмысленна, в то время как она фактически является бесцельной и абсурдной. Я затрудняюсь чем-либо возразить тому, кто считает мою жизнь бессмысленной, когда она для меня самого, по моим убеждениям, полна значительного и возвышенного смысла. Я подозреваю, что апологет христианства Крейг и ему подобные умышленно запутывают и затемняют понятие «Значение и смысл жизни» для того, чтобы уклонится от серьёзного разговора на эту тему с атеистами. Я убежден, что попытка отрицать наличие смысла жизни в концепции атеизма является только показателем умышленного невежества богословов и чистосердечного неведения верующих.

Может ли быть добродетель без прелестей рая и ужасов ада?

Бертран Рассел (1872 – 1970) еще на заре своей научной и общественной деятельности сказал, что каждый, кто задается таким вопросом, не понимает, что такое добро и зло. С моральной точки зрения добрые поступки не могут иметь каких-то прельщающих или угрожающих побудительных мотивов. Наказания и награждения уместны в педагогике, в уголовных делах, но не в морали. Разве наградой за мораль не выступает само благочестие, без всякого там кнута или пряника? Кнут и пряник – это уже принуждение, это уже соблазн. При боязни кнута и при соблазне пряником должно быть стыдно заводить речь о морали.

Возможно, было бы слишком оптимистично ожидать, что люди станут добрыми без поощрения и наказания. Что может ответить атеист человеку, который на призыв поступать хорошо спрашивает: «А что я буду от этого иметь?». Что следует предложить такому человеку взамен прелестей рая?

Атеист может, к примеру, сослаться на учение древнегреческого философа Аристотеля (384 – 322 года до нашей эры), которые жил и творил задолго до появления Нового Завета. Философ и ученый сказал, что человек – это «общественное животное» (zoon politikon), а вне общества могут жить только звери и боги. Отшельники встречаются очень редко, все они без исключения являются или социопатами 1, или религиозными фанатиками. Наша жизнь наполняется смыслом только при личном общении с другими людьми. Жизнь, полную смысла, Аристотель, а за ним и мы все, называем счастьем. Так вот, счастье (евдемония), по Аристотелю, достигается только через «упражнения в добродетелях».

Почему надо быть добрым? Потому что, будучи добрым, живя благочестиво, мы ступаем на ту единственную дорогу, движение по которой актуализирует наше поведение, позволяет реализовать свое предназначение и таланты, наполняет нашу жизнь подлинным смыслом. Придерживаясь добродетелей, мы поддерживаем такие социально важные отношения в дружбе, семье, обществе, без которых наша жизнь протекала бы в одиночестве, бедности и злоключениях, была бы дикой и непродолжительной. Великодушие, которое уравновешивает крайности скаредности и расточительности, продвигает нас к счастливой жизни.

Но не ошибался ли Аристотель в своих утверждениях? Разве злые не бывают часто счастливее добрых? И разве не остается добродетель порой невознагражденной? Не видим ли мы в жизни таких извращений, которые совершаются потому, что «ни одно благое начинание не остается безнаказанным»?

Воистину, жизнь несправедлива. Добрые часто страдают, а преступники часто спокойно умирают в глубокой старости, богатыми и закоренелыми во зле. Практика не позволяет утверждать, что аморальные люди всегда несчастны или хотя бы становятся таковыми в конце концов. Конечно, тюрьма по некоторым из них плачет. Но если достаточно хитрым, изворотливым преступникам и удается избежать тюрьмы, то все равно жизнь у плохих людей - плохая. Они могут окружить себя подхалимами, но у них никогда нет и не будет искренних друзей. Они могут купить себе секс у проституток или набрать себе трофейных жен, но они вряд ли испытают возвышенное чувство любви. Их соседи будут говорить с ними нехотя, а их дети откажутся от них. Они могут быть богатыми и окружать себя толпой прислужников, но умрут в одиночестве.

Спектр вечных наказаний атеисты не принимают в счет, но они могут дать убедительный ответ тем, кто спрашивает: «Кто, как и чем вознаградит нас за нашу добродетель?». К тому же, все запугивания проповедников адским огнем и кипящей смолой не принимаются верующими всерьез, и статистика показывает, что плохих людей и преступников среди верующих никак не меньше, чем среди неверующих. Неурядицы и несчастья земной жизни для верующего и неверующего являются более действенными мотивами для воздержания от зла, нежели страх перед загробными муками.

Атеизм как «голое отрицание»

Скороспелые критики нередко обвиняют атеизм в том, что он «тщится» доказать негативное утверждение о «несуществовании бога», тогда как любые отрицательные суждения недоказуемы. Отсюда делается вывод, что атеизм является несостоятельной и абсурдной доктриной.

Прежде всего, следует отметить, что негативные суждения, если они соответствуют действительности, доказуемы и притом убедительно доказуемы. Еще древнегреческий математик Евклид, живший в третьем веке до нашей эры, убедительно и просто доказал, что не существует самого большого числа. Я могу доказать, что мой велосипед не может реагировать на светофор и оглядываться по сторонам, когда я еду по опасной дорожке или на перекрестке.

Что касается суждения «Бог и другие сверхъестественные существа не существуют», то может ли это быть доказано? Нет! Я не могу дать самым упорным скептикам и агностикам, даже если они считают себя атеистами, рациональное доказательство того, что не существует Зевса, Одина, Яхве, Кветцакоатля и тому подобных богов, которых ныне за богов никто не признает и им не молится. Я не могу сделать это подобно тому, как не могу доказать далеким от зоологии людям отсутствие в природе библейского единорога. Ибо даже не всякие разумные верования покоятся на рациональных доказательствах. Мы отрицаем существование многих воображаемых вещей в силу того, что эти несуществующие вещи никоим образом не проявляют признаков своего существования. Почему мы, например, не верим утверждениям Аристотеля о существовании Перводвигателя Вселенной, его “учению” о геоцентрической системе устройства Вселенной? Потому, что уровень современных естественнонаучных знаний доказал отсутствие этого Перводвигателя и ложность (“отсутствие”) геоцентрической системы Вселенной. Это же относится и к проблеме несуществования богов. Атеист просто не видит причин, в силу которых надо вспоминать Бога при объяснении каких бы то ни было аспектов действительности. Ведь у нас есть научное объяснение, и наука доказала, что только она в состоянии дать нам достоверное объяснение того, что есть и чего нет на самом деле. Если же и сейчас есть явления, причины которых нами не обнаружены, то и в этом случае атеист не видит, почему надо использовать Бога для закрытия “дыр неизвестного”.

Оппоненты атеизма соглашаются с тем, что не существует Зевса, Одина, Кветцакоатля и других богов древних религий. Но, полагают они, существует так называемый теистический Бог, которому приписываются предикаты Духовности (Внематериальности), Вечности, Всемогущества, Разума, Совести, Добропорядочности, Мудрости и прочих положительных антропопатических свойств. О таком Боге пишут в своих трактатах богословы христианства, ислама, иудаизма, его принимают религиозно настроенные ученые и философы. Этот Бог, как и его предшественники - нетеистические боги, является плодом естественной эволюции и развития религиозного мировоззрения, плодом творчества воображения. Но этот теистический Бог не существует так же, как не существовали боги умерших религий. Против его существания убедительно свидетельствует наличие в мире множества бессмысленных вещей, катастроф, страданий и зла. Если он есть, если Всемогущ, Разумен и Мудр, то почему устроил мир так беспомощно, так негармонично, с таким неисчерпаемым изобилием страданий и зла? Значит, нет Бога Всемогущего, нет Бога Доброго и нет Бога Мудрого, то есть – не существует теистического Бога.

А потому тем, кому трудно “переваривать” тему несуществания Бога, все-таки следует признать, что свидетельств несуществоания Бога - много, а свидетельств существания - нет. И если уж Вы не можете обойтись без веры, то у Вас всегда больше оснований верить в отсутствие Бога, чем в его существование. Во всяком случае, атеизм, отрицая существание Бога, оказывается прав даже в том случае, когда кому-то может показаться, что для этого нет какого-то еще дополнительного, “решающего” основания.

О мизерном меньшинстве атеистов

В газете «Houston Chronicle» опубликована статья, в которой утверждается, что атеисты – это маргинальная группка, мизерная часть населения США. Это заявление провоцирует читателя на «самостоятельный» вывод: если, мол, в США имеется всего несколько сотен или тысяч атеистов и агностиков, то к ним надо относится как к ненормальным, больным, экстремистам или инопланетянам. Аргументация авторов строится на ложном логическом принципе «ad populum» - аргументация мнениями и чувствами людей. Но истина никогда не определяется количество верящих в нее людей. Ведь когда-то все поголовно верили в то, что Земля плоская и четырехугольная.

Но обратимся к статистике, чтобы увидеть, насколько атеисты маргинальны и каково это «мизерное меньшинство» граждан США. Согласно недавнему опросу всемирно известной компании Геллап, 96- взрослых американцев говорят, что они верующие. Огромное большинство этих людей называет себя так потому, что они признают себя верующими в Бога теистического, как правило - христианского или иудаистского. Конечно, есть и значительное число приверженцев религии «Новая эпоха» (New Age) и ей подобных, которые в своих верованиях в Бога значительно, а то и в корне отличаются от теистов. Для них Бог - «нечто, что находится в самом человеке». Царство божие и сам Бог, - интерпретируют они слова Иисуса Христа, - «внутри нас есть» (Луки, 17:21). Существует также много унитарианцев и других «либеральных» христиан, которые называют себя верующими, но самого Бога интерпретируют как метафорическое выражение, имею о нем так называемые демифологизированные представления. Одним словом, многие из тех, кто причислил себя к верующим, тяготеют к атеизму или, в крайнем случае – к агностицизму.

Давайте примем, исходя из сообщения «Houston Chronicle», что только 4- взрослого населения США не верит в Бога 3. Население в США в 1997 году составило 265 миллионов человек, из них взрослых, старше 20 лет, - 189 миллионов. 4% от 189 миллионов составляют 7,5 миллионов человек. А согласно данным за 1997 год в США насчитывалось 8,5 миллионов методистов. Таким образом, число атеистов по подсчетам газеты примерно равно числу методистов – второй по численности протестантской церкви в США. Но ведь никто не говорит, что методистов в США мизерное количество, что они представляют незначительную маргинальную группку.

Конечно, США имеют печальную славу одной из наиболее религиозных стран мира. А потому, если мы попытаемся установить процент неверующих в масштабах всего мира, то он, к огорчению апологетов христианства, будет больше. Но если даже 1% населения Земли не верует в Бога, то и это составяет свыше 60 миллионов человек. При этом только в Китае и Японии десятки и сотни миллионов граждан в Бога не веруют 4.

Действительно ли атеисты нетерпимы к верующим?

Лет десять тому назад я опубликовал статью, в которой попытался отвести наветы на атеизм христианского апологета Дж. П. Моурленда (J. P. Moreland). Я напоминал ему, что атеисты не останавливают людей на улицах для увещевания в правоте своего атеистического мировоззрения, не посещают школ для вручения ученикам своих трактатов, не стучаться в двери граждан с напоминанием об Армагеддоне, Пришествии Христа и Страшном суде. Атеисты в теории и на практике исповедуют принцип либерализма «Живи и давай жить другим», и, в отличие от грубого усердия религиозных фундаменталистов, не занимаются прозелитизмом.

Моурленд ответил, что он «только несколько преувеличил», приписывая атеистам нетерпимость. Выходит, что я преувеличил его преувеличение. Но я с грустью должен признаться, что столкнулся потом с отдельными фактами действительно грубых и оскорбительных по отношению к верующим выступлений атеистов. Некоторые из них испытывают удовольствие от того, что начинают критиковать совершенно безвредные религиозные заблуждения. И я потом вынужден был публично признать, что некоторые атеисты в дискуссиях с верующими действительно опускаются до примитивного и грубого уровня пропагандистов Библии.

А вообще-то, являются ли атеисты нетерпимыми по отношению к религии?! Но прежде всего спросим себя: что значит «нетерпимость к религии»? Нетерпимый ли я лишь потому, что нахожусь в оппозиции к богословской концепции креационизма? Или нетерпимый, поскольку не одобряю молитвенных ритуалов в школе? Или только потому, что выступаю против использования собственности общественных или государственных организаций для пропаганды религии, против использования налога всех граждан страны - верующих и неверующих, христиан и не христиан, теистов и не теистов - для поддержания тех или иных конкретных церквей, сект, религиозных учреждений и заведений? Если все это свидетельствует о моей нетерпимости, то тогда я не отказываюсь от того, что я нетерпимый, ибо во имя религии нарушаются мои права, попирается мое личное достоинство и меня грабят в пользу веры в Бога, которую я не разделяю.

Никогда не надо забывать, что те, кто громче всех кричит о нетерпимости атеистов, сами являются непревзойденными образцами нетерпимости к инакомыслящим. Не будем сейчас вспоминать хорошо известные всем исторические примеры, как и всю историю результатов религиозной нетерпимости. Прислушайтесь к воплям современных религиозных лицемеров, призывающих «любить гомосексуалистов», но всей душой ненавидеть «грех гомосексуализма»; со всех сторон клеймящих позором увеселения и клянущихся в жаркой любви к тем, кто увеселяется грехом. Религиозные фундаменталисты из клана Эрика Хоффера (Eric Hoffer) объявили, что только они имеют «уровень ментальности – 100%». «А если вы не поддерживаете Ерика Хоффера, то у вас этих 100% ментальности, определенно, нет, - заявили они. - В таком случае вы неполноценный, вы, буквально, продали свою душу диаволу!». В глазах этих людей чертовски трудно добиться аттестации толерантного человека.

Могут ли атеисты быть лояльными гражданами?

Фундаменталисты и апологеты религии отрицают существование лояльных граждан США из числа атеистов на основании того, что наше государство основано на христианских принципах. На это обвинение можно ответить одновременно и «да», и «нет». Не обращаясь к слухам, могу сказать, что в самом деле нелояльные атеисты есть, хотя и в единичных случаях. В целом же, неверующие наряду с верующими принимают активное участие во всех положительных и отрицательных аспектах гражданской жизни страны, включая службу в армии и работу в судебных учреждениях. Они, как и все, платят налоги, борются за повышение своего благосостояния, воспитывают детей, вносят деньги на благотворительную деятельность, тратят свое время, работая волонтерами. И вообще нет никаких признаков того, что атеисты менее уважаемые честные люди, труженики и патриоты, чем и все остальные граждане страны.

Но не является ли сам атеизм антиамериканской идеологией, которая противоречит христианским основам американского общества? Лучшим ответом на этот вопрос будет встречный вопрос: «А что такое христианские основы?» Конституция Соединенных Штатов - полностью светский документ. В ней абсолютно нет ничего такого, что требовало бы строительства жизни граждан на религиозных основах. Известно, что оппозиция процессу ратификации Конституции США исходила только от религиозных групп, которые считали этот документ «безбожным».

Но не основана ли вся концепция демократии, человеческих прав, человеческого достоинства на христианской традиции? – Нет! Концепция демократии впервые была составлена в древней языческой Греции. Концепция прав человека является продуктом деятелей Просвещения, которые выступали против христианских взглядов, призывавших уничтожать всех тех, кто откажется от христианской церкви или секты, христианской религии вообще. А что касается достоинства человека, то оно основывается на понимании того, что человек ценнее христианского учения об осуждении всего человечества на вечные муки в аду.

Об обоготворении науки атеизмом

Обоготворяет ли атеизм науку? Виноват ли атеизм в сциентизме? Как и в случае с рассмотрением вопроса о нетерпимости атеизма, на вопрос об сциентизме атеизма я хочу дать ответ от себя лично.

Я расцениваю науку как самый благородный продукт деятельности человека и всего человечества. Усилия в познании Вселенной перед лицом религиозного обскурантизма – это решение очень важной задачи, которая заслуживает всяческой похвалы. Далее, я считаю, что наука является разумным и прогрессивным занятием, которое позволило осветить много из тех вещей и явлений, которые скрывались от нас под завесой неизвестного. Я всеми фибрами души противлюсь так называемому постмодернизму, пытающемуся дискредитировать научные открытия как, якобы, только «социальные конструкции» и опорочить научные методы познания, как, якобы, только «произвольные правила игры». Я отвергаю релятивистскую гносеологию, которая пытается представить науку как, якобы, только один из методов познания в одном ряду с познанием в поэзии, богословии или мифологии полинезийских аборигенов. Я также отвергаю «размышления» так называемых антиреалистических философов, которые запрещают науке говорить о том, «что и как есть на самом деле», и ограничить себя только приблизительным эмпирическим описанием изучаемых вещей и явлений. Если мои самопризнания служат основанием обвинять меня в сциентизме, то я без возражений, с радостью принимаю это обвинение.

Но все же я прошу не считать науку единственной ценностью в жизни человека. А есть ли другие, кроме науки, «пути приобретения знаний»? Не говорят ли иногда ученые, а за ними и атеисты, что, кроме науки, у нас нет иных путей и методов познания действительности?

Я когда-то изучал эти «другие пути познания». Что это за пути? Откровение? Я, конечно, не могу априорно отрицать возможность откровения. Марк Твен был прав, сказав, что «откровение для тебя может оказаться только слухом для меня». Дело в том, что сообщаемое мне откровение должно быть достоянием и других, тех, кому я сообщаю свое откровение. Откровение должно быть убедительным для других, для общества и стать общественным знанием. Интуиции, просветления и мистические озарения на личностном уровне игнорировать не следует. Ученые часто говорят о чем-то подобном в процессе поиска ими истины. И если эти, скажем, откровения показывают нам истину, то глупо бы было отрицать их. Но интуиция, просветление и мистические озарения запросто могут вводить человека и общество в заблуждение. К тому же, для убеждения других в действенности откровения нельзя аргументировать субъективным переживанием, настроением типа: «Я слышал, как Бог мне вот это говорил»; «Я чувствую, что истина заключается вот в чем» и так далее. Переживания субъективны, а истинные знания должны говорить нам о действительном положении вещей и процессов. В конечном итоге, являемся мы учеными или не являемся, - это всегда зависит от того, способны мы или нет до конца применять соответствующие научные методы исследования в процессе изучения той или иной проблемы. Но в вопросе о методах научного исследования нельзя провести строгую линию, отделяющую научный метод от вненаучного. Наука совершенствуется, а вместе с ней совершенствуются, обогащаются и обновляются методы научного исследования, о чем спорят между собой ученые, философы и атеисты.

В заключение разрешите выразить убеждение в том, что я, худо-бедно, справился с темой своей лекции. Я старался, хотя мои разъяснения вряд ли удовлетворят и переделают тех, кто считает атеизм скандальным и неприличным явлением. Отношение многих к атеизму, конечно, продиктовано политическими, идеологическими или просто мировоззренческими факторами, побуждающими отрицательно относится к атеизму. Но людям доброй воли и незашоренной души атеизм, возможно, начнет видеться не как экзотическая или экстремистская доктрина, а как один из разумных путей по долине радостей, потрясений и слез, называемой жизнью.

Список литературы

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.secularism.ru/