Клод Моне

Клод Моне

Создавший впечатление.

(1839-1906)

Образование Клода Оскара Моне началось в нормандском городе Гавре, куда семья переехала из Парижа в 1845 году, когда юному Клоду было всего пять лет. В Гавре его отец Клод-Огюст вместе со своим шурином Жаком
Лекадром открыл лавку, где торговали корабельной оснасткой и бакалейными товарами, семья же обустроилась в предместье Сент-Адресс на берегу моря.

Самостоятельно научившись рисовать, четырнадцатилетний Моне приобрел немалый опыт, рисуя занятные карикатуры на самых знаменитых людей
Гавра. Эти исполненные доброжелательного юмора первые работы, выполненные карандашом и углем, очень рано привлекли к Моне внимание жителей города. У молодого художника появляется "клиентура", каждый хочет получить свою карикатуру, и он продает их по цене от десяти до двадцати франков. В этот период Моне занимается рисунком под руководством ученика Давида Жака-
Франсуа Ошара, преподающего в коллеже, где он учится, и знакомится с творчеством пейзажиста Эжена Будена, отличающегося от своих современников тем, что пишет на натуре. Поначалу Моне, как и многие другие жители города, критически относился к методу Будена, но познакомившись с художником лично, присоединился к нему и тоже начал писать на открытом воздухе - в результате природа заворожила его как живописца на всю жизнь.

Общение с Буденом утверждает молодого Моне в его решимости серьезно заняться живописью; а для этого лучше всего перебраться во французскую столицу, где сосредоточены наиболее значительные художественные академии.

У Моне была понятливая тетушка, и она убедила его отца разрешить сыну оставить семейную лавку в Гавре и провести испытательный год, 1859-ый, в Париже. Собрав сбережения, образовавшиеся в результате продажи карикатур,
Моне отправляется в Париж, заручившись несколькими рекомендательными письмами от коллекционеров и любителей живописи, покровительствовавших
Будену и имевших в столице связи с художником Констаном Труайоном.

В мае 1859 года Моне переселяется в столицу и некоторое время учится в Академии Сюисса и общается с Эженом Делакруа и Гюставом Курбе.
Тогда же молодой человек знакомится с Камилем Писсарро и вместе с ним часто бывает в Брассри де Мартир ("Кабачке мучеников"), где собираются реалисты во главе с Курбе и где ему доводится встретиться также с Бодлером. Моне посещает парижские Салоны, бывает в Лувре и пишет Будену длинные письма с подробным отчетом. На Салонах он имеет возможность узнать и оценить творчество Труайона, представителя Барбизонской школы пейзажной живописи, к которой относились также Коро, Руссо и Добиньи. Моне советуется с Труайоном по поводу собственной живописи, и художник рекомендует ему поступить в мастерскую Тома Кутюра, чтобы научиться рисовать. Но Моне была чужда академичная манера живописи Кутюра, и вопреки совету Труайона он продолжает работать в мастерских таких художников, как Арно Готье, Шарль Монжино,
Шарль Жак. На этом этапе Моне знакомится и с живописью с натуры Добиньи, чей ярко выраженный натурализм как бы перекидывает мостик от Барбизонской школы к импрессионизму.

Осенью 1860 года Моне призывают на военную службу и посылают служить в Алжир, где он проводит два года. Он вспоминает, что этот период его жизни принес с собой открытие новых красок и световых эффектов, решительным образом повлиявшее на формирование его художественного восприятия. В конце второго года пребывания в Алжире его из-за болезни отправляют обратно во Францию. В Гавре Моне снова встречается с Буденом и знакомится с голландским художником Иоганном Йонкиндом, с которым они сразу же становятся большими друзьями. В конце лета, когда Моне уже близок к выздоровлению, его отец, опасаясь за состояние здоровья сына, решает заплатить тому, кто заменит его на военной службе, а также соглашается помогать в дальнейших занятиях живописью.

В ноябре 1862 года Моне возвращается в Париж, где по совету одного родственника, академического художника Тульмуша, занимается некоторое время в мастерской Глейра, где знакомится с художниками Ренуаром, Базилем и
Сислеем, очень скоро ставшими его близкими друзьями.

Большое влияние в этом плане оказало на него творчество Мане, выставившего в 1863 году на Салоне Отверженных свой "Завтрак на траве".
Полемика, начатая прессой и сторонниками академического искусства в связи с этой картиной, где на фоне великолепного леса изображена обнаженная молодая женщина в обществе двух мужчин, по одежде явно принадлежащих к современному буржуазному обществу, дала пищу для оживленных дискуссий среди молодых художников: Моне тоже принял в них участие. Именно в эти годы во время жарких споров в кафе Гербуа Мане с его картинами стал символом обновления живописи и духовным лидером группы художников, позже известных как
"импрессионисты".

Тогда же Моне с товарищами по мастерской Глейра часто пишет с натуры в лесу Фонтенбло, а летом 1864 года едет в Онфлёр в обществе Будена,
Йонкинда и Базиля и селится вместе с последним в Сен-Симеоне, излюбленном месте художников.

В 1865 он впервые выставляется на Салоне, и его два морских пейзажа имеют скромный успех. Моне уезжает в Шайи, где селится в гостинице
"Золотой лев" и работает над многочисленными этюдами к "Завтраку на траве",
- все это вариации на тему знаменитого полотна Мане, выставленного на
Салоне Отверженных в 1863 году. Для картины позируют Базиль и Камилла
Донсьё, ставшая впоследствии спутницей его жизни. Этюды вызывают живой интерес Курбе, специально приехавшего в Шайи, чтобы следить за процессом рождения этой картины, выполненной на натуре.

Гюстав Курбе и карикатурист Оноре Домье были поистине кумирами художников, далеких от официально признанной живописи. Произведения обоих - достаточно вспомнить "Мастерскую художника" Курбе и "Вагон третьего класса"
Домье - шокировали официальные круги своим реализмом, а также выбором сюжетов, считавшихся вульгарными и недостойными изображения на полотне. Оба они стояли у истоков реализма - течения, предполагавшего не только слияние с природой и пленэрную пейзажную живопись, но и поиск выразительных средств для художественного воплощения действительности, где каждый человек, независимо от социального положения, играет свою роль. Вполне понятно, что
Моне восхищался Курбе и с интересом изучал его технику, особенно использование темного фона.

В картине "Камилла в зеленом" - портрете подруги Моне в полный рост, написанном в 1866 году, - художник несомненно отдает дань живописной технике Курбе. Именно эта работа выставляется на Салоне 1866 года и получает благосклонные отзывы критики; о нем начинают говорить в печати, и отголоски его успеха долетают до Гавра, позволяя ему вновь завоевать уважение своей семьи. В тот период художник работает в Виль д'Авре, где пишет с натуры большое полотно "Женщины в саду"; для всех четырех женских фигур позирует одна модель - Камилла. Картина эта, купленная Базилем, была отвергнута жюри Салона 1867 года.

Это время было очень тяжелым для Моне, крайне стесненного в средствах, постоянно преследуемого кредиторами и даже пытавшегося покончить с собой. Художнику приходится все время переезжать с места на место, то в
Гавр, то в Сент-Адресс, то в Париж, где он пишет замечательные городские пейзажи. Затем он снова едет в Нормандию, в Этрета, где ему помогает коммерсант Годибер, который, веря в него, покупает несколько картин и предоставляет ему в 1869 году дом в Сен-Мишель де Буживаль, деревне на берегу Сены в нескольких километрах к северо-западу от Парижа.

В Сен-Мишель к нему часто приезжает Огюст Ренуар, и художники начинают вместе работать над одними и теми же сюжетами. На этом этапе природа становится самым настоящим объектом исследования. Здесь, недалеко от Парижа, между Шату и Буживалем, на берегу одного из рукавов Сены, художники находят колоритнейший уголок, как нельзя более подходящий для изучения бликов и отблесков на воде, - маленький ресторанчик и примыкающую к нему купальню, место воскресного отдыха зажиточных парижан. Внимание художника привлекают прежде всего мимолетные эффекты в постоянно меняющейся природе; эта ориентация сама по себе становится творческим кредо Моне, которому он остается верен и в последующие годы.

Из их совместной творческой деятельности рождаются знаменитые виды купальни и ресторанчика, известных под названием "Лягушатник". Эта картина, как и написанная двумя годами раньше "Терраса в Сент-Адресс", свидетельствуют о влиянии на живопись Моне восточного искусства, распространившегося во Франции во второй половине века в связи с началом коллекционирования японской графики. В японском искусстве Моне и его современники открыли новые многообещающие возможности воспроизведения окружающего мира в гармонии с "чувством атмосферы".

Именно на основе живописи Моне можно наиболее плодотворно исследовать все сложности взаимоотношений между импрессионизмом и японским влиянием. Всю свою жизнь был страстным поклонником японского искусства.
Говорили, что на стенах его дома в Аржантейе, когда он жил там в 70-е годы, висели японские веера; в последнем его доме, в Живерни, все еще хранится обширная коллекция японских гравюр, собранных им за годы творчества; а в
1892 году Эдмон де Гонкур записал в своем дневнике, что он часто встречал
Моне в Галерее Бинт, центре торговли восточными произведениями.

В японских ксилографиях он открыл композиционные эффекты, которые достигаются острым ракурсом и драматическим обрезом композиции рамой. На склоне лет он говорил герцогу де Тревизу: "В японских художниках мы на
Западе оценили прежде всего ту смелость, с какой они режут рамкой свои сюжеты. Эти люди научили нас новой композиции. Тут нет сомнений". Его работы и в самом деле принадлежат новому типу композиции. В 1867 году он написал "Террасу в Сент-Адресс", которую он называл своей "китайской картиной с флагами". Это и впрямь поразительная композиция - с верхним ракурсом и без какого-либо центра. Широкое пространство моря усеяно всевозможных размеров парусниками - их около тридцати; вместе с полосой неба, разделенной на облачную и безоблачную части, половину композиции занимает сама терраса, на которой видим массу ярких гладиолусов и настурций, причем разнообразие красок усиливается двумя слегка асимметрично расставленными флагами по обе стороны террасы.

Процесс формирования нового художественного языка следует также рассматривать в связи с прогрессом науки XIX столетия и ее последними достижениями, в частности исследованиями таких ученых, как Эжен Шеврёль, в области оптики и цветовых контрастов, получившими широкое распространение во Франции во второй половине века. Основываясь на наблюдении за физическим явлением восприятия, ученые установили, что зрение является результатом взаимодействия воспринимаемых глазом элементов и что цвет предмета зависит от материала, из которого он сделан, от близости других предметов и качества света. Эти принципы, вместе с откровениями японского искусства, оказали сильное влияние на Моне, Ренуара и всех художников, предпочитающих писать на открытом воздухе. Следы этих принципов мы видим в импрессионистской живописной технике: чистые цвета солнечного спектра накладываются непосредственно на холст, а не смешиваются на палитре.

В июне 1870 года состоялось бракосочетание Моне и Камиллы Донсьё, на котором присутствовал и Гюстав Курбе. Молодые переезжают в Нормандию, в
Трувиль, где их застает начало франко-прусской войны. Моне, будучи республиканцем, не хочет воевать за империю и под этим предлогом укрывается в Англии.

В Лондоне он встречает Добиньи и Писсарро, с которым работает над видами Темзы и туманами Гайд-парка. Для эффектов тумана трудно было выбрать время удачнее. Зима 1870-1871 годов в Лондоне - наихудшая за все столетие.
Присутствие тумана особенно чувствуется в видах Моне на парламент, открытый лишь годом раньше, Грин-парк, Гайд-парк и Лондонский Пул. Он сам любил лондонский туман, в чем и признавался Рене Жимпелю: "Лондон мне нравится больше, чем английская сельская местность. Да, я обожаю Лондон. Он как масса, как ансамбль, и при этом такой простой. Больше всего мне нравится лондонский туман. Как английские художники девятнадцатого века могли писать свои дома кирпич за кирпичиком? На своих картинах они изображали даже кирпичи, которые они даже видеть не могли. Лондон я люблю только зимой.
Летом город хорош своими парками, но это не идет ни в какое сравнение с зимой и зимними туманами: без тумана Лондон не был бы красивым городом.
Туман придает ему удивительную масштабность. Под его таинственным покровом однообразные, массивные кварталы становятся грандиозными". Впоследствии он будет неоднократно приезжать в Лондон и напишет больше лондонских пейзажей, чем любой из знаменитых художников.

В Лондоне и Моне и Писсарро много работали. Годы спустя (в 1906 году) Писсарро писал английскому критику Уинфорду Дью-Херсту (в то время работавшему над книгой об импрессионистах): "Мы с Моне увлекались лондонским пейзажем. Моне работал в парках, а я, живя в Нижнем Норвуде, в то время очаровательном пригороде, занимался эффектами тумана, снега и весны. Мы писали с натуры. Мы также посещали музеи. Конечно, мы были под впечатлением от акварелей и картин Тернера и Констебла, полотен Старого
Кроума. Мы восхищались Гейнсборо, Лоуренсом, Рейнолдсом и другими, но в особенности нас поражали пейзажисты, разделявшие наши взгляды на пленэр, свет и мимолетные эффекты. Среди современных художников нас заинтересовали
Уатс и Россетти.

Добиньи знакомит Моне с французским торговцем картинами Полем
Дюран-Рюэлем. Живя в Лондоне, Дюран-Рюэль открыл галерею на Бонд-стрит.
Встреча эта оказалась очень важной, так как именно Дюран-Рюэль с доверием и интересом отнесся к творчеству Моне и других художников будущей импрессионистской группы, и помогал им в организации выставок и продаже картин. За исключением второй выставки, в 1871 году, Дюран-Рюэль представлял импрессионистов на всех выставках Общества французских художников. Часто выставлялись работы Писсарро и Моне, а запрашиваемые за них цены свидетельствовали о том, как сам Дюран-Рюэль оценивал их. На выставке в 1872 году виды Норвуда и Сиденхэма Писсарро оценивались по 25 гиней, а на следующий год картина Моне "Здание парламента" продавалась за
30 гиней.

Моне и Писсарро представили свои работы на летнюю выставку
Королевской Академии, но, как горестно заметил Писсарро, "разумеется нас отклонили". Должно быть благодаря Дюран-Рюэлю их картины выставлялись во французском отделе Международной выставки в Южном Кенсингтоне в 1871 году, но, несмотря на множество комментариев о выставке в прессе, они остались незамеченными.

В 1871 году Моне узнает о смерти отца и уезжает во Францию. По дороге он посещает Голландию, где, пораженный великолепием пейзажа, останавливается на некоторое время и пишет несколько картин с ветряными мельницами, отражающимися в безмятежных водах каналов.

Благодаря Мане, с которым отныне его связывает крепкая дружба, он находит себе в Аржантее на берегу Сены дом с садом, где может выращивать цветы, со временем ставшие настоящей страстью художника.

К нему часто приезжал Ренуар: в то время они очень сблизились, совместный живописный опыт повлиял не только на развитие их индивидуальной манеры письма, но и на становление импрессионизма в целом. Лето 1873 года выдалось роскошным. Они часто писали одни и те же пейзажи, добиваясь удивительных световых и цветовых эффектов мелкими, пульсирующими мазками, будто нанесенными на полотно из пульверизатора. Более никогда их работы не будут столь схожими. В 1913 году, когда две их работы на один и тот же сюжет - плавающие в пруду утки - были выставлены в галерее Дюран-Рюэля, ни один из них не смог определить свою картину. В саду дома Моне в Аржантейе они писали друг друга за работой. Ренуар изобразил своего приятеля на фоне массы многоцветных георгинов, яркие тона которых усиливаются желтым и серым цветом домов на заднем плане. Дома оттеняют и свечение легких облаков, едва тронутых желтым светом вечернего солнца. Этот идиллический период их совместного увлечения световыми и цветовыми эффектами Моне с особым блеском передал в картине, изображающей фасад его дома: Камилла, стоящая в дверях, и маленькая фигурка Жана на площадке, в соломенной шляпке с обручем в руке.
Как и картина Ренуара, она написана легкими, трепетными мазками, но здесь есть резкое различие между подробно выписанной листвой и почти беглой трактовкой других деталей: фигуры Камиллы и голубых цветочных горшков, расставленных перед домом.

То лето для обоих художников было исключительно плодотворным, а для Моне не менее плодотворной оказалась и последующая зима. Никогда прежде их не захватывала столь сильная потребность выразить художественными средствами то, что они видели в данный момент, преобразить реальность своего зрительного опыта в яркие, чистые цвета.

В то время значительно улучшилось и материальное положение художника: отцовское наследство и приданое жены Камиллы обеспечивают семье
Моне некоторый достаток. Как и прежде, время от времени он продолжает ездит в Нормандию.

В 1872 году в Гавре Моне пишет "Впечатление. Восход солнца" - вид
Гаврского порта, представленный потом на первой выставке импрессионистов.
Здесь художник, как видно, окончательно освободился от общепринятого представления об объекте изображения как некоем объеме и всецело посвятил себя передаче сиюминутного состояния атмосферы в голубых и розово-оранжевых тонах. В самом деле, все как будто становится нематериальным: гаврский мол и корабли сливаются с разводами на небе и отражением в воде, а силуэты рыбаков и лодок на первом плане - это всего лишь темные пятна, сделанные несколькими интенсивными мазками. Отказ от академической техники, живопись на пленэре и выбор непривычных сюжетов в штыки воспринимались критикой того времени. Луи Леруа, автор яростной статьи, появившейся в журнале
"Шаривари", впервые, в связи именно с этой картиной, употребил термин
"импрессионизм" как определение нового течения в живописи.

Но кто же эти "избранные и разбирающиеся ценители", покупающие работы импрессионистов? Первым стал итальянский граф Арман Дориа (1824-
1896), чертами и манерами, по словам его друга Дега, напоминавший
Тинторетто. На выставке он купил за 300 франков "Дом повешенного" Сезанна.
Он оставался неизменным меценатом Ренуара: после его смерти при продаже коллекции в ней оказалось десять ренуаровских картин. "Впечатление. Восход солнца" купил Жорж де Беллио, врач-гомеопат, родом из Румынии; Писсарро то и дело обращался к нему за советом, когда у него болели дети, или с просьбой купить картину, когда он нуждался. За помощью к нему беспрестанно обращался и Моне, в частности, в следующем письме: "Невозможно представить, как я несчастлив. В любой момент могут придти описывать мои вещи. И это как раз в то время, когда у меня появилась надежда поправить свои дела.
Выброшенный на улицу, без каких-либо средств, я буду согласен найти любую работу, какая только подвернется. Это будет страшным ударом. Об этом я не хочу даже думать. Я предпринимаю последнюю попытку. Будь у меня 500 франков, я был бы спасен. У меня осталось 25 полотен. За эту сумму я готов отдать их вам. Взяв эти полотна, вы их спасете". Де Беллио, кроме того, купил восемь картин у Ренуара, а также несколько полотен у Сислея, Моризо,
Писсарро и Дега.

У Моне был и еще один богатый покровитель - Луи-Иоахим Годибер
(1812-1878), гаврский коммерсант и художник-любитель, живший в только что отстроенном замке в Монтивийе. В 1868 году он выкупил у кредиторов несколько картин художника, и в том же году, да и в последующем, выплачивал
Моне содержание. Он же заказал ему несколько портретов членов своей семьи.
Покупал картины Моне и другой местный магнат Оскар Шмитц. Родом из
Швейцарии, он заправлял в Гавре крупным хлопковым предприятием. Но самым значительным из меценатов Моне в первой половине его жизни был Эрнест
Гошеде (1838-1890), с которым у него оказалась в дальнейшем тесно связана линия жизни. Этот директор одного из крупных универсальных магазинов, возникших в Париже во время Второй империи, жил в Можероне, в импозантном особняке ренессансного стиля. Там у него хранилось собрание картин, включавшее шесть работ Мане, тринадцать - Сислея, девять - Писсарро, шесть
- Дега и не менее шестнадцати работ Моне, которому в 1876 году он заказал серию декоративных полотен для своего дома.

Снова съездив в Голландию, Моне возвращается в Аржантей. Там Моне знакомится с художником и коллекционером Гюставом Кайботтом, они становятся большими друзьями. В Аржантее Моне, по примеру Добиньи, снаряжает плавучую мастерскую, чтобы писать прямо на Сене. Он по-прежнему с увлечением занимается бликами на воде и, работая вместе с Ренуаром, Сислеем и Мане, развивает и совершенствует технику, позволяющую ему схватывать световые эффекты быстрее, чем изменится освещение.

24 апреля 1874 года открывается выставка Анонимного общества художников живописцев, скульпторов, граверов в мастерской фотографа Надара на бульваре Капуцинов в Париже; там выставляются Моне, Дега, Сезанн, Берта
Моризо, Ренуар, Писсарро и многие другие художники разных стилистических направлений, объединенные страстным желанием отмежеваться от официальной живописи, представляемой на Салонах. Выставку раскритиковали в печати, да и публика отнеслась к ней негативно; выставленные произведения, в частности картины группы художников, близких Моне, были слишком новы и непонятны для поклонников академической живописи, всегда создававшейся в мастерской и предполагавшей, что искусство есть не что иное, как стремление к идеализации, совершенствованию действительности во имя канонов классической культуры.

Вторая выставка группы, организованная в мастерской Дюран-Рюэля в
1876 году, также не встретила понимания критики. Моне выставил тогда восемнадцать своих произведений, среди которых картина "Японка". Эмиль
Золя, всегда сочувствовавший импрессионистам, после этой выставки признал
Моне безусловным лидером группы. После провала выставки продавать картины удавалось с величайшим трудом, цены были крайне низкими, и для Моне снова начался период материальных трудностей. Летом, вернувшись в Аржантей, он познакомился с финансистом и коллекционером Эрнестом Гошеде.

Поздней осенью Моне возвращается в Париж с желанием писать виды зимнего города сквозь пелену тумана и решает сделать своим объектом вокзал
Сен-Лазар. С разрешения директора железных дорог он располагается на вокзале и работает дни напролет, в результате чего создает полдюжины полотен, приобретенные впоследствии торговцем Полем Дюран-Рюэлем.

Между тем выставки группы художников, известных отныне как импрессионисты, проводятся весьма регулярно. Третья состоялась в 1877 году, четвертая - в 1879-ом, но публика относится к этому направлению по-прежнему враждебно, и материальное положение Моне, снова осаждаемого кредиторами, кажется беспросветным. Именно из-за этого он вынужден перевезти семью из
Аржантея в Ветей, где живет вместе с четой Гошеде и пишет несколько великолепных пейзажей с видами окрестностей.

В 1879 году Камилла после долгой болезни умирает в возрасте всего тридцати двух лет. "Сегодня утром, в половине одиннадцатого, после невыносимых страданий, успокоилась моя бедная жена. Я нахожусь в ужасно подавленном состоянии, совершенно одинокий со своими несчастными детьми. Я пишу вам с просьбой оказать мне еще одну услугу: не могли бы вы выкупить у
Мон де Питье (парижский городской ломбард) медальон, на который я посылаю вам залоговую квитанцию. Эта вещь была дорога для моей жены, и, прощаясь с ней, я хотел бы надеть этот медальон ей на шею", - писал Моне своему благодетелю - Жоржу де Беллио.

В 1879 году Моне пишет прекрасный портрет любимой женщины. Год спустя Моне посылает два полотна на Салон, но только одно из них принимается жюри. Это последняя официальная выставка, в которой принимает участие Моне.

В июне того же года в зале журнала "Ви Модерн" ("Современная жизнь"), принадлежащего издателю и коллекционеру Жоржу Шарпантье, открывается выставка восемнадцати картин Моне. Она приносит художнику долгожданный успех в прессе. А продажа картин с этой выставки позволяет
Моне поправить свое материальное положение.

Он добился в конце концов того, что мог делать все, что хотел, не думая о продаже своих картин. Начиная с его персональной выставки у Жоржа
Пти в 1880 году круг его меценатов расширился. Его доход от Дюран-Рюэля в
1881 году составлял 20 тысяч франков; кроме этого он получал прибыль от продажи своих работ в частном порядке и через других дельцов.

Он отправляется писать в Фекан, в Нормандию, куда его влечет природа, море и особая атмосфера этой земли. Там он работает, живя то в
Дьеппе, то в Пурвиле, то в Этрета, и создает целый ряд великолепных пейзажей.

Тем временем в группе импрессионистов происходят определенные изменения и намечается раскол. Ренуар уже в 1878 году не участвует в четвертой выставке импрессионистов, считая, что следует попытаться вернуться на официальный путь, а следовательно, выставить свои работы на
Салоне. То же самое пробует сделать в 1880 году и сам Моне и в 1881 не принимает участия в шестой выставке группы, но зато участвует в седьмой, состоявшейся в 1882 году.

В 1883 году умирает Мане, его кончина символически совпадает с распадом группы. В 1886 году официально состоялась восьмая, и последняя, выставка импрессионистов, но Ренуар, Моне, Сислей в ней не участвовали; зато о себе заявили Жорж Сера и Поль Синьяк. представители новой тенденции
- так называемого пуантилизма. В этот период Моне, еще в 1883 году переехавший вместе с семьей Гошеде в небольшое местечко Живерни, совершает путешествие в Италию, в Бордигеру, где его восхищает великолепие света, и участвует в выставках, устраиваемых в Париже торговцем Жоржем Пети. Не прекращаются и его поездки в Нормандию, в Эгрета; там он встречается с Ги де Мопассаном. В 1888 году Моне работает в Антибе. Благодаря заинтересованности Тео Ван Гога - владельца галереи и брата художника - ему удается выставляться в двух парижских галереях при сдержанной поддержке критики.

На следующий год Моне, наконец, добивается настоящего и прочного успеха: в галерее Пети одновременно с выставкой работ скульптора Огюста
Родена организуется ретроспективная выставка Моне, на которой представлены сто сорок пять его работ с 1864 по 1889 годы. Моне становится известным и уважаемым живописцем.

После экспозиции, устроенной в 1886 году Дюран-Рюэлем в Нью-Йорке, творениями Моне заинтересовались американцы. Результат был превосходен. В
1887 году общий доход Моне достиг 44 тысяч, а в 1891 году Дюран-Рюэль и фирма "Буссо и Валадон" принесли ему около 100 тысяч франков. В период с
1898 по 1912 год его доход колебался около цифры в 200 тысяч.

Благосостояние, о котором он столь отчаянно мечтал в юности, было наконец достигнуто, и он как следует воспользовался им, создав для себя цитадель экономического и душевного покоя. Никогда еще в истории искусства имя художника не ассоциировалось так тесно с его домом. У этой цитадели были и физические параметры. В 1883 году он стал снимать у одного нормандского помещика дом в Живерни (сам хозяин переехал жить в деревню
Верной), и в этом доме Моне прожил сорок три года, вплоть до самой смерти в
1926 году. Для мира искусства дом и сад в Живерни и в те годы и по сию пору имеют такое же значение, как Ассизи для последователей святого Франциска.
Неизменно окруженный шумной гурьбой приемных детей и заботами любящей, но сварливой жены, Моне поддерживал отношения с огромным кругом друзей: художников и писателей.

Путешественником Моне, не в пример другим импрессионистам, был заядлым. Он ездил в Норвегию, где жил его приемный сын Жак; совершал поездки в Венецию, в Антиб, в Голландию, в Швейцарию, несколько раз в
Лондон. Во Франции он посетил Птит-Даль на нормандском побережье, где у его брата был свой дом; Бель-Иль, Нуармутье, долину Креза в Центральном
Массиве; наконец Руан, где провел несколько дней. Из всех этих мест он привозил кипу этюдов, которые в Живерни заканчивал. В Париж он ездил довольно часто - благо ездить было недалеко: то в театр, то в Оперу, где с наслаждением слушал "Бориса Годунова", а позднее восхищался русским балетом
Дягилева, который высоко ценил. Внимательно следил он и за проходящими выставками, особенно за тем, где участвовали Ван Гон, Сера, Гоген, а также
Вюйар и Боннар, приезжавшие к нему в Живерни. Моне много читал, особо увлекаясь огромной "Историей Франции" Мишле, известной ему еще с детских лет и подпитывавшей сильным чувством патриотизма многие его работы. Усердно читал он и современных авторов: Флобера, Ибсена, Гонкуров, Малларме,
Толстого и Рескина У него хранилась солидная коллекция книг по садоводству.

Много трудов затратил Моне на окружающую его обстановку, превратив ветхий нормандский дом в идеальное место жизни. Жюли Мане, дочь Берты
Моризо и Эжена Мане, побывавшая там в 1893 году, вскоре после некоторых переделок, предпринятых Моне, записала в своем очаровательном дневнике впечатления: "Со времени нашей последней поездки в Живерни дом заметно преобразился. Над мастерской г-н Моне устроил себе спальню с большими окнами и дверьми, с паркетом из смолистой сосны. В этой комнате висит много картин, в том числе "Причесывающаяся Изабель", "Габриэль у таза", "Кокотт в шляпке", пастель с изображением маман, пастель дяди Эдуарда, очень привлекательная обнаженная г-на Ренуара, картины Писсарро и др.

Но еще удивительнее казался сад: он не только выражал личность
Моне, но и сам по себе был достопримечательностью. Почти всю жизнь Моне прожил в домах с садом, и в Аржантейе, и в Ветейе, и непременно запечатлевал их на картинах. К занятиям садоводством его поощрял Кайботт, у которого в Пти-Женвийе был удивительный сад и который поддерживал с ним переписку по специальным вопросам. То были благодатные времена для садоводов. В Европу из Америки и с Дальнего Востока ввозились новые растения. В 1880-е годы у тех, у кого не было доступа к питомникам, открылась новыя возможность -заказывать семена по почте: в этом новом бизнесе начался бум. Моне жадно коллекционировал каталоги семян, а свои сады "компоновал", как живописную картину. В его записях, сделанных в
Аржантейе, приводится, например, снимок распределения цветов для семи рядов роз: лиловый, белый, красный, фиолетовый, желтый, кремовый, розовый.

Приехав впервые в Живерни, он увидел при доме всего лишь обычный огород, типичный для французской деревни. Моне тут же принялся его переделывать: прежде всего придал ему геометричность, посадив специфические
"садовые" цветы: алтей, георгины, розы, настурции, гладиолусы; он высаживал их в таком порядке, чтобы цветение их продолжалось практически круглый год.
Сад занимал около двух акров, и часть его раскинулась по другую сторону дороги. Рядом был небольшой пруд; Моне купил его вместе с прилегающей землей в 1893 году. Получив от местных властей разрешение, он переделал его в водяной сад, через шлюзы пустив в него воду близлежащей речки Эпт. Вокруг пруда он высадил цветы и кустарники: частью местного происхождения - малину, пионы, остролисты, тополя; частью экзотические растения - японскую вишню, розовые и белые анемоны. Два сада умышленно противопоставлялись друг другу. Тот, что был при доме, сохранял традиционный французский вид: с аллеями, увитыми ползучими растениями; дорожками, идущими под прямым углом друг к другу, со ступенями, ведущими из одной части сада в другую. Сад, что раскинулся по другую сторону дороги и вокруг пруда, преднамеренно производил впечатление экзотическое и романтическое. При его планировке
Моне следовал советам японского садовника, гостившего какое-то время в
Живерни: среди скромной привычной растительности тут выделялись китайские гинкго, японские фруктовые деревья, бамбуки, японский мостик, словно перекочевавший сюда с гравюры Хокусая. В пруду плавали кувшинки, а сад был испещрен лабиринтом вьющихся и пересекающихся тропинок.

"Самое прекрасное мое произведение - мой сад", - говорил Моне. И современники соглашались с ним. Очень точно охарактеризовал этот сад Пруст:
"Это сад не старого цветовода, а скорее сад колориста, если я могу его так назвать, сад, где совокупность цветов не есть создание природы, поскольку они посажены таким образом, что одновременно будут цвести только цветы гармонирующих оттенков, создавая бесконечное поле голубого или розового".

Октав Мирбо, писатель и критик, никогда не скупившийся на эпитеты, дает этой усадьбе полное описание: "Весной на фоне цветущих фруктовых деревьев ирисы поднимают свои закручивающиеся лепестки, украшенные белыми, розовыми, лиловыми, желтыми и голубыми оборками с коричневыми полосками и пурпурными пятнами. Летом по обеим сторонам посыпанной песком дорожки ослепительными гроздьями ниспадают настурции всевозможных оттенков и калифорнийские маки цвета шафрана. Удивительные по волшебству сказочные маки вырастают на широких клумбах, забивая увядающие ирисы. Удивительное сочетание цветов, множество бледных оттенков; великолепная симфония белых, розовых, желтых, лиловых цветов с дробью светлых телесных оттенков, на фоне которых взрываются оранжевые, выплескиваются брызги медного пламени, кровоточат и сверкают красные пятна, буйствуют лиловые, вырываются языки черного и пурпурного огня".

Моне говорил, что на сад он истратил большую часть дохода. Но это лишь скромное преувеличение. Он держал садовника и пятерых работников, и сам постоянно занимался работами по улучшению и расширению сада.

Обращаясь в префектуру за разрешением на переустройство пруда,
Моне писал, что это необходимо "ради праздника для глаз и мотивов для живописи". Фактически же Живерни и его сады не только служили ему мотивами для живописи; они дали ему своего рода базу для осуществления проекта, который должен был стать делом его жизни и вершиной которого оказался этот сад.

В 1892 году Моне, наконец, женится на Алис, в которую был влюблен долгие годы. Тогда же Моне пишет "Стога" - первую большую серию картин, где художник пытается запечатлеть на полотне нюансы освещения стогов сена. меняющегося в зависимости от времени суток и погоды. Он работает одновременно на нескольких холстах, переходя от одного к другому в соответствии с возникающими световыми эффектами. Серия эта имела большой успех и существенно повлияла на многих художников того времени.

К опыту "Стогов" Моне возвращается в новой серии - "Тополя", где деревья на берегу реки Эпт также изображаются в разное время суток. Работая над "Тополями", Моне каждый раз отправляется на место с несколькими мольбертами и выстраивает их в ряд, чтобы быстро переходить от одного к другому в зависимости от освещения. Кроме того, на сей раз он хочет выразить в картинах и собственное видение, причем делает это за считанные минуты, состязаясь в скорости с природой.

Еще не закончив серию, Моне узнает, что тополя собираются рубить и продавать. Ради того чтобы завершить работу, он связывается с покупателем и предлагает ему денежное возмещение за отсрочку вырубки. Эта серия, выставленная в галерее Дюран-Рюэля в 1892 году, также имела большой успех, но еще более восторженно была встречена большая серия "Руанский собор", над которой Моне работал в период с 1892 по 1894 годы. Последовательно отображая перемену освещения от утренней зари до вечерних сумерек, он написал пятьдесят видов величественного готического фасада, растворяющегося, дематериализующегося в свете. Он пишет все быстрее и быстрее, торопливо нанося на холст точечные мазки.

В феврале 1895 года он едет в Норвегию, в Сандвикен, неподалеку от
Осло, где пишет фиорды, гору Колсаас и виды деревни, в которой он живет.
Этот цикл зимних пейзажей по стилю напоминает произведения, написанные около 1870 года. На следующий год Моне совершает настоящее паломничество по местам, где он писал в предыдущие годы; и Пурвиль, Дьепп, Варежанвиль снова возвращаются на его полотна.

В 1897 году собрание Гюстава Кайботта, умершего в 1894 году, переходит в собственность национальных музеев, и многие произведения импрессионистов попадают, наконец, в государственные коллекции. Летом двадцать картин Моне выставляются на второй Венецианской биеннале.

Осенью 1899 года в Живерни он начинает цикл "Кувшинки", над которым будет работать до самой смерти. Начало нового столетия застает Моне в Лондоне; художник снова пишет Парламент и целый ряд картин, объединенных одним мотивом - туманом. С 1900 по 1904 годы Моне часто ездит в
Великобританию и в 1904 году выставляет в галерее Дюран-Рюэля тридцать семь видов Темзы. Летом он возвращается к "Кувшинкам" и в феврале следующего года участвует пятьюдесятью пятью работами в большой выставке импрессионистов, организованной Дюран-Рюэлем в Лондоне.

В 1908 году Моне отправляется в свое предпоследнее путешествие: едет вместе с женой в Венецию по приглашению семьи Куртиса, американского друга художника Джона Сингера Сарджента, где живет в палаццо Барбаро на
Канале Гранде. Моне решает остаться в городе подольше, чтобы поработать, и на два месяца поселяется в отеле "Британия". Он настолько заворожен атмосферой Венеции, световыми эффектами, отблесками воды и отражениями в ней памятников, что снова приезжает туда на следующий год. Одному специалисту по архитектуре, во время интервью утверждавшему, что "Дворец дожей можно определить как пример скорее импрессионистской, чем готической архитектуры", - Моне ответил: "Зодчий, задумавший этот дворец, был первым импрессионистом. Он создал его плывущим по воде, вырастающим из воды, сияющим в воздухе Венеции, подобно тому как художник-импрессионист накладывает на полотно сияющие мазки, чтобы передать ощущение атмосферы.
Работая над этой картиной, я хотел написать именно атмосферу Венеции.
Дворец, возникший в моей композиции, был только предлогом, чтобы изобразить атмосферу. Ведь вся Венеция погружена в эту атмосферу. Плывет в этой атмосфере. Это импрессионизм в камне". Вернувшись во Францию, он продолжает работать в мастерской над картинами венецианского периода, которые будут выставлены лишь в 1912 году, через год после смерти его жены Алис, в галерее Бернгейма-младшего. Выставку предваряла статья Октава Мирбо.

С 1908 года зрение художника начинает ухудшаться; теперь он все свое внимание уделяет саду и продолжает работать над серией "Кувшинки", начатой в далеком 1890-м. Отведя воды небольшого притока реки Эпт, Рю, протекавшего через его землю, Моне сделал у себя в Живерни маленький прудик. На зеркальной глади получившегося таким образом водоема он вырастил кувшинки, а вокруг посадил ивы и различные экзотические растения. В довершение проекта над прудом был построен деревянный мостик, идея которого была навеяна восточными гравюрами. Художника всегда восхищали цветы и блики на воде, но в этом проекте несомненно сказалось влияние японской культуры, распространившейся в Европе начиная с середины века и очень заинтересовавшей Моне и его современников. Этому чудесному уголку сада посвящены последние большие произведения Моне - усталого художника, чьи проблемы со зрением с годами становятся все более серьезными.

В 1914 году умирает его старший сын Жан. Моне чувствует себя все более одиноким. но продолжает работать, подбадриваемый Жоржем Клемансо и
Октавом Мирбо, которые часто приходят навестить друга.

Благодаря присутствию Моне, Живерни превращается в своего рода колонию художников, прежде всего американских, но сам Моне предпочитает вести замкнутый образ жизни, уверяя, что не имеет никакого "рецепта" для молодежи, а значит, не может никого ничему научить. Все свое время он проводит в саду - и пишет, пишет. Прогрессирующее ухудшение зрения уже не позволяет ему передавать световые эффекты с той же точностью, что и раньше.
Иногда, если полотно кажется ему неудачным, Моне в ярости уничтожает свою работу. И все же он продолжает писать, а из-за своих проблем со зрением вырабатывает новый для себя подход к живописи.

За столько лет работы в Живерни каждый уголок сада в любое время суток отпечатался в его сознании. И Моне подумал, что было бы интересно написать серию впечатлений от целого, причем не с натуры, а в мастерской. В связи с этим он решил построить в своем имении новую большую мастерскую.
Строительство нового помещения завершилось в 1916 году: мастерская имела 25 метров в длину, 15 - в ширину и потолок, на две трети сделанный из стекла.
Там Моне принимается за работу. Он пишет на холстах размером четыре метра на два и создает удивительные работы, в комплексе передающие впечатления от созданного им царства, снова и снова запечатлевая на полотне утренние туманы, закаты, сумерки и ночной мрак.

В 1918 году по случаю перемирия, он решает подарить новую серию государству. Его друг Жорж Клемансо, бывший тогда премьер-министром хочет предоставить Моне престижное помещение, а именно павильон Оранжри в саду
Тюильри. Но Моне все еще не удовлетворен своей работой и с упорством, характерным для его отношения к живописи, продолжает трудиться вплоть до
1926 года - года его смерти. Помимо принесенной в дар государству серии из восьми панно, размещенных в овальном зале Оранжри в 1927 году, Моне за этот период написал много других произведений, которые были найдены после смерти художника в его мастерской в Живерни и ныне находятся в парижском музее
Мармоттан. Некоторые из них, не датированные, но несомненно относящиеся к последнему периоду творчества, по манере приближаются к авангардистским эстетическим течениям начала века, в частности, к экспрессионизму.

В самом деле, Моне доводит до крайности процесс дематериализации, уже наметившийся в серии соборов. Он не только выходит за пределы стилистики импрессионизма, но и в чем-то, возможно, предвосхищает художественный язык нефигуративной живописи периода после второй мировой войны.

Литература.

1. Денвир Бернард. Импрессионисты: Художники и картины. М.:

«Искусство», 1994.

2. Капелли Илария Дель Секко. Моне. М.: «Белый город», 1998.

3. Л. Бектемирова "Сад живописца Моне" / журнал "Новый Дон", № 4,

1999.

[pic]