Наследство Лермонтова в Тарханах

Наследство Лермонтова в Тарханах

Наследство Лермонтова в Тарханах

Кольян Т.Н.

В литературе о Лермонтове утвердилось мнение, что свою крепостную собственность – 16 ревизских душ – Лермонтов унаследовал от покойной матери, а та в свою очередь получила их после смерти своего отца. Изучая ревизские сказки разных лет по Тарханам, я заметила, что список крестьян Марии Михайловны Лермонтовой по ревизиям 1811 и 1816 годов абсолютно не совпадает со списком крепостных ее сына по ревизии 1834 года. Пытаясь ответить на вопрос, почему это случилось, я пришла к следующим результатам.

Как известно, основной владелицей села Тарханы была бабушка М.Ю.Лермонтова Елизавета Алексеевна. Ее муж, Михаил Васильевич, имел в селе лишь незначительную долю крепостной собственности. В окладной книге Пензенской казенной палаты, ч.3, за 1806 год читаем: "Подпорутчика Михаила Васильевича Арсеньева в селе Никольском Яковлевском тож (оно же Тарханы) – 16 душ. Жены его Елисаветы Алексеевой в селе Никольском, Яковлевском тож, 415 душ". (Имеются в виду только души мужского пола) 1.

После смерти Михаила Васильевича в 1810 году его наследством жена распорядилась следующим образом. 24 августа 1811 года она подала в Чембарский уездный суд прошение, в котором писала: "После покойного мужа моего гвардии порутчика Михаила Васильевича Арсеньева осталось дворовых людей и крестьян, жительствующих в чембарской округе в с. Никольском, Яковлевском тож, написанных по пятой ревизии за ним в оном селе и дошедших по крепостным сделкам от разных людей всего двадцать семь душ, которому имению наследницею состоит дочь наша Мария Михайловна; а как мне из оной принадлежит указанная часть, которой я еще не получила… всеподданнейше прошу… дабы высочайшим императорским величеством указом повелено было сие мое прошение в чембарском уездном суде принять а из означенного мужа моего имения следующую мне часть выделить, а оставшее затем, предоставить по наследству дочери моей, девице Марье Михайловне…" 2.

Заметим, что в этом документе Е.А. Арсеньева упоминает в собственности Михаила Васильевича в Тарханах 27 крепостных душ. Вскоре последовала 6 ревизия, во время которой за Марией Михайловной было записано 16 крестьян, доставшихся ей "по наследству покойного родителя 7", вероятно, тех, которые значились за Михаилом Васильевичем по 5 ревизии (сказок 5–й ревизии 1795 г. по Тарханам не сохранилось). Остальные 11 дворовых людей, дошедших М.В.Арсеньеву по крепостным сделкам, с этих пор как бы растворились в воздухе: в ревизских сказках 6–й и 7–й ревизий 1811 и 1816 годов они не упоминаются ни среди крепостных Е.А.Арсеньевой, ни среди крестьян ее дочери. Между тем они исправно пишутся как бывшие на исповеди в ведомостях тарханской церкви, начиная с 1815 года 4, и имена части из них неожиданно всплывают при восьмой ревизии 1834 года среди крепостных М.Ю. Лермонтова, якобы унаследованных после матери 5.

Видимо, именно эти 11 дворовых душ Елизавета Алексеевна рассчитывала получить на указную часть из наследства мужа, но дело по ее прошению в Чембарском уездном суде слишком затянулось, поэтому, не дожидаясь решения суда, Елизавета Алексеевна эту указную часть делила себе сама и владела ею беззаконно. Вот после смерти дочери, в мае 1817 года, составляя прошение в Чембарский уездный суд, она упоминает в имении покойного мужа не 27 душ м. п., а только 16, из которых "непожелав следующей себе части отдала дочери своей корпуса капитанше Марье Михайловой по мужу Лермонтовой, за которой то покойного мужа моего имение шестнадцать душ мужского пола по нынешней седьмой ревизии по оному селу податьми причислены, а по смерти означенной дочери моей Марии Лермонтовой, то имение утверждаю сыну ее, а моему внуку из дворян малолетнему Михаиле Юрьеву сыну Лермонтову, а затем и выдела из оного указной части себе не делав, прошу по оному предписанию исполнения не чинить…", т.е. из имения дочери Елизавета Алексеевна указной части себе не пожелала 6.

Но у Михаила Васильевича была еще крепостная собственность в Орловской губ., в полное владение которой при жизни он не мог вступить, потому что раздела отцовского имения еще не было. Он произошел в 1811 году, и Марии Михайловне должны были достаться дворовые и крестьяне в деревнях Масловке и Дмитриевке. Дмитриеские крестьяне тогда же были проданы от имени наследницы ее дядьям и теткам по отцу, а масловских крепостных Мария Михайловна также не получила, потому что по ревизии 1811 года все они, переведенные из Масловки в Тарханы, – 12 дворовых и 16 крестьян – были записаны за ее матерью, Елизаветой Алексеевной 7. Может быть, Арсеньева считала, что в ее руках имущество дочери будет сохранней.

Между Е.А. Арсеньевой и ее дочерью споров, во всяком случае документально зафиксированных, из-за наследства после М.В. Арсеньева, видимо, не возникало, вероятно потому, что даже после замужества Мария Михайловна продолжала жить вместе с матерью одной семьей и одним хозяйством. (Заметим, что, возможно, Е.А. Арсеньева потому настаивала на жительстве Лермонтовых в Тарханах, что не желала делить единую собственность).

Мария Михайловна считалась единственной наследницей своей матери, и, вероятно, это смягчало многие разногласия материального порядка в этой семье, если даже они и были. Кроме того, Юрий Петрович, поселившись в Тарханах, получил права хозяина над всем имением. Биограф М.Ю.Лермонтова П.А.Висковатов, основываясь на воспоминаниях тарханских старожилов, писал: "Выйдя замуж, Марья Михайловна не получила в приданое недвижимого, и за ней считалось всего 17 душ без земли, выведенных покойным отцом из тульской его деревни. Зато мужу ее, Юрию Петровичу, предоставлено было управлять имениями матери, селом Тарханы и деревнею Михайловской. Он и распоряжался этими имениями до самой смерти жены полным хозяином, – вошел в дом, по выражению старожилов" 8.

Говоря о собственности Марии Михайловны, П.А.Висковатов совершил ту же ошибку, что повторил за ним много лет спустя П.А.Вырыпаев. Оба они, отталкиваясь от наследства М.Ю.Лермонтова, отождествляли его наследство с собственностью его матери. Но если М.Ю.Лермонтов действительно владел 16 душами дворовых, т. е. людей, не имеющих земельного надела, его матери принадлежали крестьяне с землей, и в этом состояла существенная разница в их собственности.

Фактическая подмена 16 крепостных душ – крестьян на дворовых – без всяких на то юридических оговорок произошла вскоре после смерти М.М.Лермонтовой. Мария Михайловна умерла в феврале 1817 года, а в мае этого года, как вы уже видели, Е.А.Арсеньева подала в Чембарский уездный суд прошение о передаче 16 крепостных душ, не требуя себе указной части из имения дочери, своему малолетнему внуку Михаилу Лермонтову.

Итак, Мария Михайловна владела по ревизии 1816 года 16 душами м.п. и 23 душами ж.п. крестьян, которые по ревизии 1834 года оказались все записанными за Е.А. Арсеньевой 9. В собственности же М.Ю.Лермонтова по ревизской сказке 1834 года было 16 душ м.п. и 16 душ ж.п. дворовых людей.

Если рассматривать список лермонтовских крепостных подробно, то выясняется, что одна семья (Иван Соколов и его сын Андрей) была подарена мальчику Лермонтову Александром Васильевичем Арсеньевым (братом его покойного деда) в 1816 году, т.е. еще при жизни матери. Три семьи (11 душ м.п.) переведены из Орловской губернии и по сказкам 6 ревизии 1811 года были записаны за Е.А.Арсеньевой. И еще 4 семьи – те самые неучтенные в 6 и 7 ревизиях крестьяне, которые когда-то приобретены были Михаилом Васильевичем по крепостным сделкам. Надобно заметить, что во 2-й графе этой ревизской сказки ("по последней ревизии состояло и после оной прибыло") написано: "Сии крестьяне по 7–й ревизии состояли за покойную корпуса капитаншею Марьею Михайловою Лермонтовою а ныне достались малолетнему Михаиле Юрьевичу Лермонтову то есть сыну ее по наследству в 1817 году" 10. Однако справедливее будет сказать, что все эти крестьяне (за исключением семьи Соколовых, принадлежавших лично Лермонтову) достались Михаилу Юрьевичу не от матери, а от деда, из той части дедовского имения, которую Елизавета Алексеевна когда–то недодала своей дочери.

Думается, что наличие земельной собственности у крестьян М.М.Лермонтовой было главной причиной произведенной Е.А.Арсеньевой весной 1817 года подмены крепостных душ в наследстве М.Ю.Лермонтова. Ибо в это время еще не было ясно, с кем будет жить маленький Лермонтов – с бабушкой или с отцом, но даже, если бы дело приняло неблагоприятный для Арсеньевой оборот и мальчик остался бы с отцом, Елизавета Алексеевна этой маленькой подтасовкой застраховала себя от раздела земельной собственности в Тарханах. Главный же ее козырь, которым эта подтасовка душ прикрывалась и который не вдохновлял Юрия Петровича на судебное разбирательство с тещей, было ее духовное завещание от 13 июня 1817 года, в котором она писала, что все свое состояние передаст своему внуку, но лишь в том случае, если он будет воспитываться с нею до его совершеннолетия без всяких на то препятствий со стороны отца его. Если же Юрий Петрович пожелает воспитывать сына сам, то Арсеньева обещала лишить внука состояния, передав его после своей смерти в род свой Столыпиных 11. Хотя Юрий Петрович и чувствовал себя оскорбленным этим завещанием тещи, но поскольку его сын объявлялся единственным наследником Арсеньевой, как будто не было причин уличать ее в подлоге.

Кстати, М.Ю.Лермонтов, по всей видимости, знал об этом обмане своей бабушки. Не случайно в драме "Люди и страсти" Марфа Ивановна Громова жалуется горничной Дарье:

"…таки умели Юрьюшку уверить, что я отняла у отца материнское имение, как будто не ему же это именье достанется… Ох! Злые люди!"

Действительно, недвижимое имение состоит из крестьян с землей. Крестьяне, лишенные земли, недвижимости уже не составляют.

Комментарием к этой работе (или наоборот) является диалог между дядей и отцом героя драмы Юрия Волина.

Василий Михалыч (дядя) говорит: "А отчего это все, отчего не мог ты взять просто сына своего от нее: не хотел заплатить три тысячи за бумагу крепостную. Ведь она тебе отдавала имение – что за глупое великодушие не брать! – или брать на честное слово, что все равно. Вот она и сделала условие, что если ты возьмешь к себе сына, так она его лишит наследства, а тебя не сделала опекуном. Что, брат! Видно, поздно!…".

На что Николай Михалыч отвечает: "Но ее слово, уверения брата ее – я почему мог отгадать, что они меня обманут?" 12.

Когда же Елизавета Алексеевна добилась своего, то есть внук остался с ней, уже не было смысла что–либо менять. Так эти души, якобы доставшиеся Лермонтову по наследству после матери, остались в его юридической собственности до конца его дней. Большею частью именно из этих крепостных набиралась личная прислуга поэта, когда он стал взрослым 13.

Благодаря работе П.А.Вырыпаева "М.Ю.Лермонтов. Новые материалы к биографии", изданной в 1972 году, считалось, что Лермонтов "отпускал (на волю) своих дворовых целыми семьями". Вырыпаев, утверждая это, опирался на тот факт, что в одной из метрических книг тарханской церкви о бракосочетавшихся за февраль 1849 года имеется запись: "…невеста вольноотпущенная господином Лермонтовым Варвара Антонова первым браком – 25 лет, поручители по невесте: села Тархан вольноотпущенные господином Лермонтовым дворовые люди Кирилл Лаврентьев и Николай Григорьев" 14.

Обнаруженный вновь документ – протокол Чембарского суда от 28 июля 1849 года – позволил установить, что ни одного своего крепостного Лермонтов при своей жизни на волю не отпустил.

Судьба его крепостных в общем такова. Через год после гибели Лермонтова Е.А. Арсеньева подала в Чембарский уездный суд прошение "о выделе ей указной 7–й части из имения оставшегося после смерти внука ея поручика Михайлы Юрьева Лермонтова". По этому прошению ей были выделены две ревизские души: Андрея Соколова и Дмитрия Летаренкова с их семействами. Наследников на оставшиеся 14 душ лермонтовских дворовых так и не явилось, возможно, потому, что на лермонтовском наследстве лежал долг в 250 руб. Природа этого долга такова. В 1837 году умер троюродный брат деда Лермонтова Василий Ларионович Афренов. Его имение 200 душ в Калужской губернии унаследовали 7 братьев Арсеньевых, вместо покойного деда его долю получил Лермонтов. Свою часть афреновского наследства Лермонтов почти сразу продал коллежскому асессору В.Е.Миронову. Потом выяснилось, что Афренов остался должен по заемному письму некой поручице Е.П.Рыбаковой 2 тыс. руб. ассигнациями. Свою долю долга – 250 руб. – Лермонтов заплатить при жизни не успел, а его бабушка, получив на указанную часть двух его дворовых, выплатила причитающуюся на две ревизские души часть этого долга, всего 31 руб. 25 коп. ассигнациями. Остальные 218 руб. 75 коп. остались лежать на 14 ревизских душах лермонтовских крепостных, наследников на которых не объявилось.

Наследство Лермонтова оказалось выморочным. Его дворовые оставались жить в Тарханах, но были бесхозными. В 1848 году двое из них ездили в Пензу к гражданскому губернатору и губернскому прокурору с прошением "о предоставлении им с прочими крестьянами свободы по неявке для получения их наследников". В 1849 году над этими бесхозными дворовыми и была учреждена опека 15. И только в 1852 году, по истечении 10–летнего срока со дня публикации объявления на вызов наследников в СПБ–ских Сенатских ведомостях, бывшие лермонтовские крепостные, видимо, были переведены в казенное ведомство 16. Но репутация Михаила Юрьевича в Тарханах (о чем можно судить и по преданиям) была настолько высока, что еще задолго до своей юридической свободы его дворовые считали себя "вольноотпущенными господином Лермонтовым".

Итоги. После смерти мужа Арсеньева оформила в наследство дочери 16 душ крестьян, проживающих в Тарханах, но не додала 28 душ крепостных, переведенных из Орловской губернии, которые по праву должны были бы принадлежать Марии Михайловне как собственность отца. После смерти дочери Арсеньева не отдала внуку 16 ревизских душ с землей, которыми юридически владела Мария Михайловна в Тарханах, а подменила крестьянские души на дворовые, безземельные, видимо, с расчетом на то, чтобы ее зять не получил земельной собственности в Тарханах, если возьмется воспитывать сына сам.

Таким образом, Лермонтов не получил материнского наследства, а получил часть дворовых, которыми владел его покойный дед.

Приведенные в работе документы в совокупности еще раз подчеркивают уже знакомые грани личности бабушки поэта. Современник (Ю.К. Арнольд) писал о ней: "…Арсеньева – женщина энергичная …готовая на всякие пожертвования для достижения своей цели" 17. К этой характеристике добавим, что для достижения своей цели она не пренебрегала никакими средствами. Так чего же в ней было больше: любящей матери и бабушки или прижимистой помещицы–собственницы?

Список литературы

1 Государственный архив Пензенской области (ГАПО), ф, 60, оп. 1, д. 302, л. 3 об.

2 "Литературное наследство", т. 4546. М.Ю. Лермонтов, ч. II, изд. АН СССР, М.Л., 1948, с. 628.

3 ГАПО, ф. 60, оп. 4, д. 172, л. 652652 об. Ревизская сказка крестьян М.М. Лермонтовой, 1811 г.

4 Государственный лермонтовский музей-заповедник "Тарханы" (ГЛМ-з). ОА-1357, л. 57 об. 58, л. 73 об.74. Ведомости бывших на исповеди в церкви Николая Чудотворца с Тархан за 1815, 1816 гг.

5 ГАПО, ф. 60, on. 4, д. 304, л. 815 об.817. л. 822 об823. Ревизская сказка дворовых М.Ю. Лермонтова ,1834 г.

6 "Литературное наследство", т. 4546, с. 634.

7 Вырыпаев П.А. Лермонтов. Новые материалы к биографии. Воронеж. 1972, с. 5253. Вырыпаев не точен в подсчете переведенных из д. Масловки в Тарханы крепостных ревизских душ: их было не 48, как он пишет, а 28, и ни одну из этих душ, вопреки мнению Вырыпаева, не унаследовала М.М. Лермонтова. ГАПО, ф. 60, оп. 4, д. 172, л. 634651 об. Ревизская сказка крепостных Е.А. Арсеньевой. 1811 г.

8 Висковатов П.А. М.Ю. Лермонтов, Жизнь и творчество. М., "Современник", 1987, с. 36.

9 ГАПО, ф. 60, оп. 4, д. 219, __ 176 (без нумерации листов). (Ревизская сказка крестьян М.М. Лермонтовой. 1816 г.); ф. 60, оп. 4, д. 303, л. 129 об., 130 об., 134 об., 152 об., 158 об.. (Ревизская сказка крепостных Е.А. Арсеньевой, 1834 г:).

10 ГАПО, ф. 60, оп. 4, д. 304, л. 815 об,817.

11 Полный текст завещания Е.А. Арсеньевой от 13 июня 1817 г. опубликован: "Литературное наследство", т. 4546, с. 634636, а также: П.А. Вырыпаев, указ, соч., с. 5760.

12 М.Ю. Лермонтов. Собр соч. в 4-х т., т. 3. М., "Худ.лит:", 1976, с. 245, 250.

13 См.: П.А. Вырыпаев, указ, соч., с. 7682.

14 Там же. с. 83.

15 ГАПО, ф. 34, оп. 1, д. 613, л. 304309. Об истории с наследством В.Л. Афренова см. подробно: М.А. Мурзамов. К биографии Лермонтова ж. "Русская старина", 1914, т. 160, октябрь, с. 87105. Мурзамов называет Афренова Афремовым. Наше написание этой фамилии соответствует ее написанию в документе Чембарского уездного суда.

16 Сохранилась ревизская сказка дворовых людей покойного М.Ю. Лермонтова 1851 г., в которой написано, что этих людей "по выморочному праву И безземелью решением Чембарского уездного суда, состоявшемся в 1849 году, заключено взять в казенное ведомство, но решение это в законную силу еще не вошло". ГАПО, ф. 60, оп. 4, д. 394, л. 138143 об. В энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона о выморочном имуществе сказано: "Истечение этого (десятилетнего Т.К.) срока само собою превращает В. имущество в собственность казны; ей не нужно обращаться к суду для признания ея прав или выражать каким-либо внешним актом желание приобрести наследство, как это обязательство для обыкновенных наследников (т. е. момент открытия выморочности составляет и момент приобретения наследства)". т. 14, СПБ., 1892, с. 524.

17 М.Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников. М., "Худ.лит.", 1989, с. 235.

Список литературы

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.nature.ru/