Нематериальное наследие России

Нематериальное наследие России

Содержание

Введение

Глава I. Предпосылки появления проблемы сохранения и использования нематериальных объектов наследия

Глава II. Деятельность Российского Комитета по сохранению нематериального культурного наследия при комиссии Российской Федерации по делам ЮНЕСКО

Глава III. Музейные формы работы с нематериальными объектами

§ 3.1. Объекты нематериального наследия как музейный предмет

§ 3.2. Объекты нематериального наследия как неотъемлемая составляющая музейной традиции

§ 3.3. Общественное значение музейных объектов нематериального наследия

Заключение

Список используемой литературы

Введение

Актуальность темы. Нематериальное наследие — совокупность основанных на традиции форм культурной деятельности человеческого сообщества, формирующих у его членов чувство самобытности и преемственности. Наряду с термином "нематериальное" ("non-material") в зарубежной музеологической литературе часто употребляется термин "неосязаемое" ("intangible"), подчеркивающий, что речь идет об объектах, не овеществленных в предметной форме.

Передача традиционных нематериальных ценностей осуществляется от поколения поколению, от человека человеку, минуя институционально-организованные формы, они должны постоянно воссоздаваться человеческим сообществом; такой способ наследования делает их особенно хрупкими и уязвимыми. В последние годы ХХ в. судьба и проблема сохранения объектов нематериального наследия оказалась в центре внимания мировой общественности. Угроза полного исчезновения многих важных для самоидентификации человека форм культуры потребовала обсуждения этой проблемы на крупных международных форумах и выработки ряда международных документов. Музей рассматривается сегодня как важнейший институт, способный осуществить сохранение и актуализацию многих объектов нематериального наследия. Включение в сферу музейной деятельности объектов нематериального наследия сегодня требует внесения изменений в базовые музееведческие понятия, разработку принципов и методов работы с новым кругом музейных объектов.

Цели и задачи. Целью данной курсовой работы является изучение нематериального наследия, как фактора самоидентификации человека.

Для достижения этой цели решается ряд задач, то есть изучение:

·                   предпосылок появления проблемы сохранения и использования нематериальных объектов наследия;

·                   способы сохранения нематериального наследия в России;

·                   музеефикация как способ сохранения нематериальных объектов наследия.

Глава I. Предпосылки появления проблемы сохранения и использования нематериальных объектов наследия

На деле музеи уже не первый год и даже не первое десятилетие сохраняют объекты нематериальной культуры (по крайней мере, некоторые из них – преимущественно те, которые связаны с фольклором, производственным процессами, отчасти с традиционным образом жизни). Более того, автор склонен считать, что именно неосознанное стремление к сохранению такого рода объектов и явилось одной из причин, приведших к появлению музеев как социокультурного феномена, как «института общественной памяти». Но об этом чуть позже в соответствующем разделе настоящей работы.

В XX веке в связи с процессами модернизации и глобализации многие формы нематериальной культуры оказались обречены на забвение и гибель, т.к. в обществе исчезает необходимая для существования традиции установка на сохранение традиции. Международным сообществом признано, что многие формы нематериального наследия сегодня находятся на грани исчезновения и намечены пути их сохранения в естественной среде бытования.

В разработанной ЮНЕСКО "Декларации шедевров устного и неосязаемого наследия человечества" предложено следующее определение нематериального наследия: "Совокупность основанных на традиции творений культурного сообщества, признанных отражающими ожидания сообщества постольку, поскольку они отражают его культурную и социальную тождественность; его стандарты и ценности передаются устно, посредством подражания или иными средствами". В 2003 г. на 32-й Генеральной конференции ЮНЕСКО была принята "Конвенция по вопросам охраны нематериального культурного наследия", являющаяся дополнением к принятой в 1972 "Конвенции ЮНЕСКО по вопросам охраны мирового культурного и природного наследия". Конвенцией было предложено следующее рабочее определение нематериального наследия: "обычаи, формы представления и выражения, знания и навыки, а также связанные с ними предметы, артефакты и культурные пространства, признанные сообществами,...в качестве части их культурного наследия... Нематериальное культурное наследие, передаваемое от поколения поколению, постоянно воссоздается сообществами... и формирует у них чувство самобытности и преемственности"[1].

Начали составляться охранные списки ЮНЕСКО, согласно которым международное сообщество взяло под свою охрану целый ряд объектов нематериального наследия, среди которых китайская опера Кунку, сицилийский театр марионеток, устные народные эпосы народности запара в Эквадоре и Перу, культура сибирского старообрядчества, многоголосое грузинское пение и др.[2] Понятие нематериального наследия включает в себя как объекты наследия, так и способы наследования и социальные механизмы передачи традиции. Важная роль в процессе охран нематериального наследия принадлежит музею. В случае невозможности сохранения объекта нематериального наследия в естественной социо-культурной среде, возможно сохранение его в музее, музеефикация. Музееведы обратились к проблеме нематериального наследия, сформулировали определение нематериального наследия, предложили классификацию, наметили методики работы музеев с нематериальным наследием. Тема Генеральной конференции Международного совета музеев (ИКОМ), которая состоялась в октябре 2004 в Сеуле (Южная Корея), была определена как "Нематериальное наследие. Живые музеи". Одновременно 27 сентября-2 октября 2004 г. Всероссийская конференция, посвященная проблемам работы российских музеев с объектами нематериального наследия, была проведена в Туле кафедрой музейного дела Академии переподготовки работников искусства, культуры и туризма (АПРИКТ) и Государственным военно-историческим и природным музеем-заповедником "Куликово поле"[3].

Хотя понятие «объект нематериального культурного наследия» для музееведения не является чем-то принципиально новым, теоретическая база этого явления разработана недостаточно. В связи с наметившейся в последние десятилетия тенденции к их сохранению путём музеефикации, то есть к включению этих объектов в сферу интересов музееведов и музейных работников, актуальность разработки таковой базы всё более возрастает.

В материалах Международной Конвенции Генеральной конференции ООН об охране нематериального культурного наследия приведено следующее определение этого понятия:

«”Нематериальное культурное наследие” означает обычаи, формы, представления и выражения, знания и навыки, – а также связанные с ними инструменты, предметы, артефакты и культурные пространства, – признанные сообществами, группами и, в некоторых случаях, отдельными лицами в качестве части их культурного наследия. Такое нематериальное культурное наследие, передаваемое от поколения к поколению, постоянно воссоздается сообществами и группами в зависимости от окружающей их среды, их взаимодействия с природой и их истории и формирует у них чувство самобытности и преемственности, содействуя тем самым уважению культурного разнообразия и творчеству человека. Для целей настоящей Конвенции принимается во внимание только то нематериальное культурное наследие, которое согласуется с существующими международно-правовыми актами по правам человека и требованиями взаимного уважения между сообществами, группами и отдельными лицами, а также устойчивого развития»[4].

Той же Конвенцией в следующей статье к нематериальному культурному наследию отнесены:

- устные традиции и формы выражения, включая язык в качестве носителя нематериального культурного наследия;

- исполнительские искусства;

- обычаи, обряды, празднества;

- знания и обычаи, относящиеся к природе и вселенной;

- знания и навыки, связанные с традиционными ремеслами».

По-настоящему вхождение объектов нематериального наследия в музейное дело только-только начинается. «Серьёзные шаги по теоретическому осмыслению проблемы нематериального наследия, его изучения и сохранения были сделаны ЮНЕСКО в последние годы XX в. На XXV сессии в ноябре 1989 г. были приняты Рекомендации по сохранению традиционной культуры и фольклора. В рекомендациях декларировалась необходимость принятия мер по охране традиционной культуры от всех видов опасностей, исходящих от природы или человеческих действий… Сложность предстоящей работы обусловлена как хрупкостью, уязвимостью самих объектов, так и неразработанностью (теоретической и методической) критериев отбора и механизмов охраны и актуализации»[5].

Глава II. Деятельность Российского Комитета по сохранению нематериального культурного наследия при комиссии Российской Федерации по делам ЮНЕСКО

Для многих народов устное и нематериальное культурное наследие является основным источником идентификации. Такие проявления нематериального наследия, как традиционная народная музыка, танцы, праздники, устные традиции и языки находятся под угрозой исчезновения. Неосязаемая природа этого наследия делает его уязвимым к изменениям. Один из наиболее эффектных путей сохранения нематериального наследия – это сохранение посредством записей, архивирования, а также активная поддержка мастеров-носителей и молодых исполнителей фольклорных традиций.

Высоко оценивая деятельность ЮНЕСКО и учитывая зарубежный опыт по сохранению традиционной народной культуры, в 2000 году Государственный Российский Дом народного творчества выступил с инициативой и включился в реализацию международного проекта ЮНЕСКО «Провозглашение шедевров устного и нематериального наследия человечества», став по решению Министерства культуры РФ и Комиссии Российской Федерации по делам ЮНЕСКО основным партнером от российской стороны. Участие нашей страны в проекте будет способствовать признанию и охране отечественных национальных уникальных явлений духовной культуры и конкретных мастеров-носителей на международном и федеральном уровнях.

С целью разработки концепции и создания на базе Государственного Российского Дома народного творчества банка данных и анкеты для сбора информации об уникальных явлениях, формах выражения традиционных национальных культур, мастерах-носителях и исполнителях был создан Экспертный Совет. В его состав вошли ученые-фольклористы различных специальностей, работники культуры, представители ЮНЕСКО, Комиссии РФ по делам ЮНЕСКО, общественных творческих организаций ЮНЕСКО.

Первым шагом в реализации вышеназванного проекта стал межрегиональный научно-практический семинар «Проблемы выявления, сохранения и преемственности духовного наследия», состоявшийся в октябре 2000г. в Великом Новгороде. В нем приняли участие Экспертный Совет, ученые-фольклористы и практики, работники культуры и педагоги, народные исполнители. На семинаре шла речь о проблемах, требующих безотлагательных решений: о тенденциях затухания эпических жанров, потери самобытных форм индивидуального исполнительства, о проблемах преемственности традиций народной культуры. Программа семинара была очень насыщенной, поскольку организаторы стремились наиболее полно представить вниманию Экспертного Совета уникальные явления разнообразных культур многонациональной России и исполнителей для отбора одной кандидатуры и представления ее в список ЮНЕСКО на звание «шедевр культурного наследия». После проведения работы Экспертного Совета и подведения итогов семинара было принято решение – представить на присвоение статуса «Шедевр» самобытное этнокультурное явление России – духовную культуру семейских старообрядцев Забайкалья.

В связи с этим, Государственный Российский Дом народного творчества при участии отдела культуры и Центра культуры семейских Тарбагатайского района Республики Бурятия подготовил и представил в штаб-квартиру ЮНЕСКО развернутое досье по традиционной культуре семейских старообрядцев Забайкалья, включая научное исследование, CD-ROM и видеофильм на русском, английском и французском языках, фото и аудиоматериалы[6].

18 мая 2001 года в штаб-квартире ЮНЕСКО в Париже состоялась торжественная церемония провозглашения Первого списка «шедевров» культурных пространств мира. Отныне он составляется один раз в два года, а почетное звание «шедевр» будет присуждаться уникальным явлениям и формам культурного выражения[7].

В числе 19 стран из 37, представлявших досье на свои кандидатуры, шедевром культурного наследия человечества была признана традиционная народная культура старообрядцев Забайкалья, как этнокультурный феномен мировой культуры.

Провозглашение «шедевров» стало результатом трехдневного заседания международного жюри из 18 человек во главе с испанским писателем Хуано Гойтисоло. Из провозглашенных шедевров были представлены 4 странами Америки, 4 странами Африки, 6 странами Азии, 5 странами Европы.

При определении ценности исследуемого наследия жюри руководствовалось следующими критериями: - исключительная ценность как шедевр творческого гения человека; - степень укоренения в культурной традиции или истории культуры данной общины; совершенство в демонстрации навыков и технических возможностей; - ценность в качестве уникального свидетельства живой культурной традиции; - риск исчезновения в силу отсутствия средств для защиты и охраны, в силу стремительных изменений, урбанизации, процесса усвоения чужой культуры как следствия возрастающей открытости культурных влияний чужих народов, др.

Диплом ЮНЕСКО о присуждении почетного звания и включении самобытной культуры старообрядцев семейских Забайкалья в первый список шедевров нематериального наследия человечества, а также лауреатская премия «Самарканд Таронази», впервые учрежденная Правительством Республики Узбекистан, были вручены Генеральным директором ЮНЕСКО К.Мацуура Чрезвычайному и Полномочному Послу России при ЮНЕСКО Е.Ю.Сидорову для Центра культуры семейских Тарбагатайского района Республики Бурятия.

Это важное культурное событие широко освещалось в СМИ: агенствами ИТАР-ТАСС, Интерфакс, телекомпанией CNN, радио «Эхо России», в газете «Культура», аналитическом еженедельнике «Власть» издательского дома «Коммерсантъ», иллюстрированном каталоге ЮНЕСКО «Шедевры культурного наследия человечества».

Ценность семейских как исторического культурного феномена и роли их в сохранении того духовного опыта, который фактически утрачен у других групп русского народа, трудно переоценить.

Примерно 200 тысяч семейских более 230 лет живут в Забайкалье. Кто они, почему оказались в Забайкалье и почему их так называют? Во второй половине XVII века произошли коренные, необратимые изменения, перевернувшие жизнь сотен тысяч русских людей. В 1653-1660гг. произошел так называемый раскол в результате церковной реформы, когда было официально принято «нововведение» патриарха Никона. Староверы, старообрядцы – это та часть русского населения, которая отказалась от нововведений, продолжая придерживаться старой веры, старых молитв и обрядов. За это они были подвергнуты жестоким репрессиям: горели костры, рубились головы, ссылались на каторгу, сажались в тюрьмы. Многие старообрядцы бежали на Дон, Волгу, Урал, за границу – в Польшу. Большую часть беженцев составили выходцы из Московской, Тульской, Орловской, Калужской и Рязанской губерний. Во второй половине XVIII века по решению Екатерины II состоялся насильственный массовый выгон раскольников из пределов Польши, Белоруссии и Украины. Их ждал неведомый край, суровая Сибирь, нетронутые земли. Старообрядцы селились целыми семьями. Поэтому их стали называть «семейскими». Благодаря исключительному трудолюбию семейских, скоро выросли добротные селения[8].

Но и в советское время старообрядцев ждали новые испытания: сталинские репрессии, раскулачивания и разрушения хозяйств, церквей, уничтожение икон и церковной литературы, выселение за пределы Забайкалья. Все это привело к резкому упадку их традиционной культуры. Постоянной опорой в нелегкой судьбе людей, вечно гонимых официальной церковью и государством, служила духовная культура. Живая среди иноверцев, вдали от России, ревностно охраняя свой жизненный уклад и культуру, семейские сумели сохранить старинные обычаи, обряды, старинные одежды, которую носили вплоть до шестидесятых годов XX века, многие элементы культуры Московской допетровской Руси. Семейские Забайкалья прочно вросли корнями в сибирскую землю и обрели здесь вторую Родину. Старинные села такие, как Тарбагатай, можно сразу узнать из тысячи других: длинные, в несколько километров улицы; величественные, украшенные резными наличниками и карнизами, дома; высокие ворота, через которые не заглянет любопытный глаз; устремленные высоко в небо журавли колодцев. Все это дает неизгладимое представление о своеобразии и самобытности культуры семейских. Глубина их культурного наследия уходит своими корнями в русское средневековье, а возможно и глубже, ибо в культуре семейских ученые находят представления, берущие свое начало в славянском язычестве.

До наших дней они сохранили золотой фонд русской народно-бытовой культуры. Высокую оценку творчества семейских Забайкалья заслуживает песенное мастерство и своеобразная техника исполнения песен. Если попытаться выделить самый общий, объединяющий признак семейских песен, следует в первую очередь указать на обязательный для песен многоголосный склад. Ни один из подлинных мастеров пения не возьмется спеть семейскую песню в одиночку, так как не мыслит ее одноголосного существования. Именно принципы многоголосного распева крестьянских протяжных песен, бережно хранимых на протяжении многих веков, придает неповторимый самобытный колорит песенной культуре семейских. Семейские сохранили не только уникальный распев, но и огромное количество текстов русских протяжных, хороводных, шуточных песен, а также песни тюрьмы и каторги.

Признанными хранителями сокровищницы культуры семейских были и есть народный хор села Большой Куналей, созданный в 1935 году, а также фольклорные коллективы сел Тарбагатай, Куйтун, Десятниково, Калиновка и других, Центр культуры семейских Забайкалья Тарбагатайского района.

Хотя семейские проживают в нескольких районах Бурятии, им удается сохранить своеобразную школу певческого искусства. Этому в большой степени способствовала существовавшая десятки лет в селе Большой Куналей Тарбагатайского района специальная школа по обучению мальчиков пению. Эта школа каждый год прибавляла в селе музыкально обученных ребят. Поэтому в Куналее особенно была развита мужская манера распева.

Живя по заветам предков: «Что старо, то свято, что старее, то правее», молодое поколение перенимает от знатоков–носителей народной культуры старообрядчества уникальные традиции[9].

Огромную работу по изучению, сбору и восстановлению лучших образцов фольклора, пропаганде культурного исторического наследия проводит созданный в 1991 году Тарбагатайкий Центр культуры Забайкалья. При Центре создан музей семейской старины, формируются фонды аудио и видеозаписей, изделий декоративно-прикладного искусства, открыта и успешно работает художественная мастерская народных ремесел. Неоценимая роль Центра культуры в приобщении к народной культуре детей и молодежи путем проведения фольклорных концертов, традиционных календарных праздников и обрядов, организации и расширения сети детских ансамблей. Заслуживает внимания опыт работы Школы народного календаря, которая уже несколько лет существует в селе Верхний Жирим. В ней, наряду с освоением общешкольной программы, дети серьезно изучают историю, быт, народное творчество своих предков.

Верным продолжателем культурных традиций старообрядцев является народный фольклорно-этнографический ансамбль «Судьбинушка», который хорошо известен не только в России, но и за рубежом. Участники ансамбля во главе с его руководителем Г.Е.Чебуниной сохраняют не только духовное наследие, но и прилагают все усилия для восстановления памятников материальной культуры. На общие средства Тарбагатайского Центра культуры семейских, который является общественной организацией, и фольклорных коллективов, в частности ансамбля «Судьбинушка», совсем недавно была построена в селе старообрядческая церковь, отлиты новые колокола во имя сохранения этнической самобытности и духовно-нравственных идеалов человека.

В Тарбагатайском районе Бурятии отделом культуры разработан и принят десятилетний план действий по сохранению культурного наследия семейских Забайкалья, который предусматривает сбор, документацию и публикацию фольклорных материалов, проведение научно-практических конференций и учебных мероприятий, создание музея деревянного зодчества и декоративно-прикладного искусства, организацию традиционных народных праздников и фольклорных фестивалей, а также многое другое.

Осознавая важное значение международного проекта ЮНЕСКО «Провозглашение шедевров устного и нематериального культурного наследия человечества» в деле сохранения и дальнейшего развития уникальных явлений устно-поэтического творчества, его защиты от негативных тенденций всемирной глобализации, Российский Комитет по сохранению нематериального культурного наследия при Комиссии РФ по делам ЮНЕСКО поддержали кандидатуру Национального Комитета Республики Саха (Якутия) по делам ЮНЕСКО – «Якутский героический эпос «олонхо» с целью ее выдвижения на присвоение звания «шедевр».

Якутский героический эпос «олонхо» представляет исключительную ценность для отечественной и мировой культуры. Талант сказителей отличается многогранностью. Помимо феноменальной памяти сказители обладают даром импровизации, а также являются мастерами-носителями древнейшей формы певческого фольклора и исполнителями уникального горлового пения.

Процессам резкого угасания и почти полного исчезновения живых традиций национального якутского сказительского искусства «олонхо», начиная с 20-х и вплоть до 70-х годов ХХ века, способствовали различные негативные факторы политического, социально-демографического и экономического характера, языковые изменения, распространение массовой письменности и книгоиздания, сокращение числа подлинных носителей народных знаний и устного фольклора, пр.[10]

Несомненную роль в возрождении и оживлении традиций исполнительства героического якутского эпоса «олонхо» играют народные праздники и конкурсы сказителей, которые стали проводиться с 90-х годов ХХ века. Но этого крайне не достаточно[11].

Оценивая исключительную ценность традиций национального якутского сказительского искусства для российской и мировой культуры необходимы неотложные меры по его защите и сохранению. Действенным стимулом для развития деятельности по охране, сохранению и преемственности героического эпоса «олонхо» послужило его включение в Третий список ЮНЕСКО «Шедевров устного и нематериального культурного наследия человечества».

Международное жюри во главе с принцессой Иордании Басма Бинт Тала рассмотрело 64 кандидатуры на звание «Шедевра». 25 ноября 2005 года в штаб-квартире ЮНЕСКО Генеральный директор ЮНЕСКО Коитиро Мацуура провозгласил Третий список «Шедевров», объединяющий 43 уникальных мировых культурных явлений и отражающих культурное многообразие[12].

В связи с этим и в целях обеспечения сохранности эпоса, его всестороннего изучения и распространения, приобщения молодого поколения к непреходящим ценностям олонхо, а также для развития международного сотрудничества, Президентом Республики Саха (Якутия) В.Штыровым издан Указ №2491 от 29 декабря 2005 года «О мерах по сохранению, изучению и распространению якутского героического эпоса Олонхо». Указом в Республике Саха (Якутия) объявлено Десятилетие Олонхо на 2006 – 2015 годы, назначены пожизненные ежемесячные персональные стипендии в размере 33 000 рублей живым носителям эпической традиции Томской Д.А. (Верхоянский улус) и Решетникову П.Е. (Таттинский улус), а также даны следующие поручения: Правительству Республики Саха - разработать проект Закона Р Саха по государственной поддержке Олонхо, государственную целевую программу по сохранению, изучению и распространению Олонхо на 2006-2015 гг., создать Центр по изучению Олонхо при Институте гуманитарных исследований АН Республики Саха и государственное учреждение культуры «Театр Олонхо»; Министерству культуры и духовного развития Республики Саха и Национальной вещательной компании «Саха» - ежегодно проводить Международный фольклорный телевизионный фестиваль «Культура мира на земле Олонхо»; муниципальным образованиям улусов и городов Республики Саха – проводить национальный праздник ысыах под эгидой Олонхо; Министерству образования Республики Саха и Министерству науки и профессионального образования Республики Саха – разработать и реализовать научно-исследовательские проекты с целью создания образовательных программ и учебных пособий[13].

Глава III. Музейные формы работы с нематериальными объектами

§ 3.1 Объект нематериального наследия как музейный предмет

Прежде чем пытаться анализировать место объектов нематериального наследия в музейном деле (и, соответственно, в музееведении), нужно определить их как собственно музейный предмет.

Если под музейным предметом понимать «включенный в музейное собрание историко-культурный или природный объект, являющийся первоисточником знаний и эмоционального воздействия и обладающий музейной ценностью», то как быть в данном случае, когда «объекта» в общепринятом смысле слова вроде бы и не существует?

«Музеи, – утверждает Ричард Курин, – прекрасно сведущи в том, как работать с материальными объектами, с вещами. Их собирают… измеряют, каталогизируют, репатриируют и распределяют. Фетишизируется объект как таковой»[14]. Может показаться, что музеи не готовы – по крайней мере, в массе – взять на вооружение идею серьёзной работы с нематериальным культурным наследием. Однако – и порукой тому многочисленные примеры – если музей (его сотрудники) «готов», то и объекты нематериального наследия могут прекрасно быть органично включены в его экспозицию. Другой вопрос, что необходимо что-то менять, искать новые формы сохранения музейных объектов и репрезентации их. Основное препятствие тому – инерционность мышления, преодолеть которую очень непросто.

«Сколь долгий путь нужно пройти, дабы увековечить живые по сей день традиции, которым угрожает исчезновение, изменение или какое-либо искажение? Как можем мы сохранить артефакты и представить (на всеобщее обозрение) коллекции, от которых зависит их выражение? И, в конце концов, сможем ли мы выставить и привлечь внимание публики к этому типу наследия? Эти назревшие вопросы трудны: мы слишком далеко ушли по пути приоритета материального…»[15].

В самом деле, если музейному работнику более или менее ясно, что делать с вещественными объектами, какими бы они ни были, то, едва лишь речь заходит об объектах нематериального культурного наследия, он оказывается в странном положении: что же, собственно говоря, музеефицировать? И как?

К объектам нематериального культурного наследия обычно относят духовную культуру (устное народное творчество, музыку, танцы), традиционные действия (обряды, обычаи), производственные процессы (промыслы, ремёсла, технологии). Таким образом, с философской точки зрения, значительную часть перечисленных культурных феноменов можно считать идеальными объектами. Представлять идеальный объект в музее практически невозможно – по крайней мере, на первый взгляд.

Не представляет труда зафиксировать и сохранять сколь угодно долгое время в неизменном виде традиционные ремёсла. Не совсем понятно их отнесение к нематериальному наследию. Это справедливо лишь по отношению к той части музеефицируемого объекта, которая может быть описана как последовательность действий, которые влекут за собою результат (например, технология росписи, изготовления керамики определенного типа, ткачество и т.п.). Но как можно музеефицировать ту составляющую явления, которая является главной: отношение людей к процессу, направленность их мыслей? Между тем во многих случаях, когда мы имеем дело с традиционными ценностями, именно их и следует считать важнейшим элементом нематериального наследия.

«Судьба “неосязаемого наследия, нематериальной культурной памяти, хранимой в человеческих умах, проявляющейся в традициях, мифах и ритуалах”, вызывает сегодня глубокое беспокойство»[16]. Это действительно так. Темпы утраты традиционной духовной культуры, ставшие особенно очевидными в современных условиях, приобретают без преуменьшения катастрофический характер. Сегодняшний мир таков, что за считанные годы – в лучшем случае десятилетия – безвозвратно исчезает то, что сохранялось в виде реликтов, а то и самостоятельных культурных единиц, с древнейших времён. Эти потери невосполнимы, но проблема не только в потерях интеллектуальных. Исчезает то, что определяло саму сущность традиционной культуры.

Процитированное выше определение музейного предмета (правильнее говорить – музейного объекта как более широкого явления) не очень-то согласуется с идеей о музейной ценности объектов нематериального наследия. Однако можно попытаться расширить или скорректировать это определение, предложив некий видоизменённый его вариант. Проще всего для этого попробовать приложить к объектам нематериального наследия свойства музейного предмета (объекта). Для этого потребуются два из них.

Информативность. Часть объектов нематериального культурного наследия содержат объём информации больший, нежели обычные музейные предметы/объекты, ибо являют собою процессы (ритуальное действо, производство чего-либо и т.п.). Процесс и возможность наблюдения (а то и личного участия в процессе – если музей применяет интерактивные технологии.) за ним (обусловленная в нашем случае необходимостью делать музейные предметы доступными для обозрения) представляют информацию в не совсем обычном для «классического» музея виде. Но не окажется ли она тем самым более привлекательной, более интересной и полезной для посетителя?

Экспрессивность. Думается, что обсуждать степень эмоционального воздействия объектов нематериального наследия на людей нет необходимости. Если уж и обсуждать что-то, то только вопрос - как добиться того, чтобы традиционная культура (музыкальная, например) не вызывала у современного «среднестатистического» горожанина (основной посетитель музеев) отторжения и связанных с ним негативных эмоций. Сходным образом дело обстоит и с другими признаками (аттрактивностью, репрезентативностью и ассоциативностью). Едва ли следует подробно обсуждать их проявления в случаях, когда музейными объектами становятся объекты нематериального наследия. Главное, что они все могут присутствовать и присутствуют.

Что происходит с объектом нематериального наследия, когда он переходит в категорию музейного объекта?

В ряде случаев его нельзя поместить на витрину или отреставрировать, законсервировать или экспонировать in vivo. Вне зависимости от способа музеефикации объекта, можно считать, что, поскольку речь всегда идёт о процессе (будь то песня, обряд, акт изготовления произведения народного искусства и т.п.), музеефицируется не сам объект, но обстоятельства или условия его появления/бытования. Для понимания места и роли нематериальных ценностей в музейном деле следует обратить на указанное обстоятельство особое внимание[17].

Возникает ещё один вопрос в связи с показанной выше проблемой двойственности. Все ли объекты нематериального наследия могут стать музейными объектами?

Здесь же, с учётом отмеченных выше моментов, приведём вариант определения понятия «объект нематериального наследия» как музейного объекта. Предложенное определение имеет промежуточный характер и, конечно же, нуждается в уточнении.

Объект нематериального наследия, рассматриваемый как объект музейный, может быть определён как включенный в музейное собрание объект традиционной духовной культуры или форму её бытования, который связан с деятельностью человека по производству материальных или культурных ценностей, содержит совокупность знаний, обладает эмоциональным воздействием и музейной значимостью. Музейные объекты нематериального наследия следует рассматривать как имеющие особенный статус в силу специфики своего сущностного содержания.

Акцент на традиционности делает и М.Е. Каулен, предлагая называть «музейным объектом нематериального наследия… основанную на традиции форму культурной деятельности, признанную человеческим сообществом частью историко-культурного наследия и музеефицированную полностью или частично»[18]. Признавая правильным указание на традиционности и музеефикацию объекта, тем не менее, можно не согласиться с упоминанием в определении только формы культурной деятельности.

Интерес к объектам нематериального наследия в настоящее время велик, весьма оправдан, и музейные работники обращаются к ним не случайно. Интересно было бы попытаться проанализировать, обусловлен ли этот интерес только стремлением сохранить некие культурные ценности, которые могут исчезнуть в ближайшее время, или у него есть более глубокие корни?

Обобщение доступной информации показывает, что статус и характер репрезентации объектов нематериального наследия в музее зависят от степени их сохранности и характера бытования. В ряде случаев «музейным объектом» может стать и человек – носитель традиции.

Прежде чем стать музейным объектом, объект нематериального наследия проходит несколько стадий, а включение его в смысловое пространство музея происходит разными способами. Выделяют четыре таких способа: фиксация, ревитализация, моделирование, конструирование:

«Фиксация есть перевод объекта из среды бытования в состояние музейного объекта без существенных изменений…

Ревитализация - когда существуют убедительные доказательства, позволяющие реконструировать объект наследия на строго научной основе, когда традиция еще теплится, а если и угасла, то жива память о ней…»

Моделирование – «воспроизведение объектов реальной действительности в виде имитаций».

Конструирование предполагает «использование элементов материального и духовного наследия для создания новых объектов на основе разработанной музеем концепции»[19].

Естественно, первым основанием для классификации музейных объектов нематериального наследия будет именно способ (метод), с помощью которого произведена его музеефикация. В случаях, когда музеи используют разные способы для сохранения и репрезентации одного и того же объекта нематериального наследия, следует, видимо, подбирать особые названия.

Второй очевидной основой классификации можно считать ту, которая разделит объекты по типу наследия на основании деления. Едва ли можно как-то систематизировать нематериальное наследие, опираясь на то, какие именно музеи его репрезентируют.

Сумев выработать систему оценки нематериальных музейных объектов по степени их представленности в рамках экспозиции, получается возможность создать ещё и классификацию по «полноте репрезентации». Имеется в виду не мера достоверности экспонируемых объектов, но, быть может... «полнота погружения» посетителя в экспозицию – если это выражение в данном случае уместно[20].

С учётом того факта, что музей скорее моделирует и/или сохраняет всё же не столько объект, сколько условия его проявления, ситуацию, в которой объект нематериального наследия может сохраниться, считается необходимым обратить внимание на следующее.

Как говорилось выше, существует отдельная и очень интересная проблема: как именно представлять в рамках музейных экспозиций «знания и обычаи, относящиеся к природе и вселенной». Между тем именно они с точки зрения исторической и этнопсихологической должны считаться основой для всех остальных видов и типов нематериального наследия, не говоря уже о том, что эти знания и обычаи оказывали и оказывают существеннейшее влияние на характер самой материальной культуры.

Складывается впечатление, что музееведение сталкивается с необходимостью и моделирования, и, одновременно (в ряде случаев) реконструкции смыслового пространства, «информационного» или «культурного» поля, в котором существовали (или существуют) объекты духовной культуры. Что очень трудно сделать[21].

На мой взгляд, речь должна идти о том, что активное включение объектов нематериального культурного наследия может повлечь за собой создание музеев нового типа. Возможно, они сформируются на основе экомузеев, живых музеев и т.п. Это будут музеи, если угодно, холистического типа (от английского whole – «целый, целостный») с обязательно сильно развитой интерактивной компонентой. И здесь необходимо рассмотреть ещё один важный момент взаимоотношения нематериальной культуры с музеями – сколь бы еретическим он ни показался бы.

§ 3.2 Объекты нематериального наследия как неотъемлемая составляющая музейной традиции

Среди основных функций музея как социального института музееведение не в последнюю очередь выделяет функцию хранения (естественно, вкупе с репрезентацией). Действительно, именно музеефикация тех или иных предметов, то есть превращение их в музейные объекты и последующее сохранение их делают возможным выполнение музеем всех прочих его функций.

Сейчас не столь важно, какой именно общественно-исторический механизм приводит к появлению музеев. Гораздо важнее задуматься над тем, каковы причины образования этого весьма специфического, даже уникального, социального института.

Если изучение механизма позволяет нам понять, как именно происходит процесс появления музеев (и история музейного дела отвечает на этот вопрос достаточно подробно и внятно), то с пониманием причин появления музеев всё куда как сложнее.

И именно здесь кроется часть ответа на соотношение между объектами нематериального культурного наследия и музеями, а также, быть может, на многие вопросы теоретического музееведения, которые сегодня остаются дискуссионными.

Музеи как таковые (не протомузейные учреждения, а именно музеи как таковые), появляются в период, который в исторической науке принято называть Новым временем. Это эпоха интенсивного формирования нового для Европы общественного уклада. Феодальный мир – пусть даже порою яростно сопротивляясь – уходил в прошлое. Вместе с ним уходило и особенное, сложившееся в незапамятные времена, мировосприятие, которое было присуще человеку архаического (или традиционного) общества.

Исследования в сфере истории общественной мысли и религии (а разные формы проявления религиозности были господствующим мировоззрением до того, как сложилась научная картина мира) убеждают нас в том, что мировоззрение, основанноя на непосредственном восприятии людьми всего окружающего, мало изменялось на протяжении веков, даже тысячелетий и существенно отличалось от современного.

«Достаточно лишь напомнить, каким содержанием наполнены понятия “место жительства” и “жилье”, “природа”, “инструменты” или “труд” для современного нерелигиозного человека, чтобы понять, чем он отличается от члена древних обществ или даже от сельского жителя христианской Европы. Для современного сознания физиологический акт (питание, половой акт и т.д.) – это обычный органический процесс, даже если число окружающих его табу (правила поведения за столом, ограничения, накладываемые на сексуальное поведения “добрыми” нравами) весьма велико. Но для “примитивного” человека подобный опыт никогда не расценивался как только физиологический. Он был или мог стать для него неким “таинством”, приобщением к священному.

…Священное и мирское – это два способа бытия в мире, две ситуации существования, принимаемые человеком в ходе истории»[22].

Первобытные верования сменились развитыми религиями античности, на место которых в свою очередь пришли религии монотеистические, но восприятие мира, в сущности, осталось прежним. На мой взгляд это именно так, ибо мировосприятие есть не столько продукт идеологической надстройки (религии), сколько следствие господствующего образа жизни. Мировосприятие изменяется в процессе взаимодействия внешних объективных условий и субъективной идеологии – если угодно, воспитания.

В массовом порядке такое изменение началось именно в Новое время. Механистический материализм, складывающаяся научная парадигма, основанная на принципах объективного физического эксперимента, сделали главным объектом внимания науки и массового мышления именно предмет, вещь, которую можно пощупать.

Естественно, что и музейное дело стало действовать в тех же самых рамках, сконцентрировавшись на предметах-вещах. Ценность нематериальных объектов культурного наследия начинает осознаваться по-настоящему только сейчас.

Процесс смены миропонимания с, так сказать, «натурфилософского» на естественнонаучный запустил сложный механизм утраты общественной памяти. Тому поспособствовали самые разные обстоятельства, рассматривать которые, видимо, не совсем уместно (да и конкретное содержание их по сей день остаётся спорным). Кардинально меняется сам способ сохранения общественной памяти.

Конечно, на деле процесс этот начался достаточно давно – надо полагать, тогда, когда традиция устной передачи сакральных знаний сменилась традицией письменного их сохранения. На место эталонного образца для подражания, диктующего образ жизни («так поступали предки, ставшие богами, так надлежит поступать и нам»), приходит необходимость зафиксировать, сохранить прошлое в доступном и понятном виде.

Без сохранения знаний о прошлом самое понятие «общественная память» лишается смысла. Вот почему появление учреждений, которые хранили и репрезентировали бы то, что позволяет сохранить эту память, стало насущной общественной задачей. Что и привело к возникновению музеев в современном понимании этого слова.

Функция хранения перешла к музеям, они как бы унаследовали её от социальных институтов религиозного характера. Эту мысль можно, конечно, оспорить, ведь регалии хранят не в религиозных учреждениях. Однако музеи сохраняют не только и не столько предмет. Уникальность музеев в том, что они оказались способны передать ещё и «ауру» прошлого, то есть отношение к предметам, как бы записать их общественную роль, значение.

Даже хранение сугубо материальных ценностей может быть рассмотрено с этой точки зрения. Важны не те или иные ценности как таковые, важны ценности в контексте истории – как трофеи, подарки, памятные предметы. Надо полагать, именно поэтому в Оружейной палате, например, сохранялись не только драгоценные вещи. С этой точки зрения музеи изначально способны сохранить нечто, что обладает качествами «идеального объекта» – такого же, каким являются и объекты нематериального культурного наследия. Едва ли будет преувеличением сказать, что это «нечто» и составляет существенную часть ценности нематериального культурного наследия. Очень значимую с социальной точки зрения часть.

М.Е. Каулен совершенно права, утверждая, что именно традиция, традиционность является ключевым понятием при разговоре об объектах нематериального наследия. Однако поскольку само это слово относится к категории неспецифических, т.е. таких, в которые разные люди вкладывают свой собственный смысл, отличный от представлений других людей, все определения традиции страдают известной неполнотой[23].

Не так важно, что именно мы храним в музеях: исторические предметы, произведения искусства, объекты живого мира, технологии... Однако принципиально важно, какую роль они играют в нашем общественном сознании. В том числе – историческом. Не кажется преувеличением утверждение, что с того момента, как мировоззрение в обществе приобретает всё более научный характер, то есть лишается статуса чего-то священного, музеи замещают – сначала лишь в малой степени, а со временем всё больше и больше – религиозные институты. Выражение «храм науки» применительно к музею оказывается удивительно уместным.

Человек, отказавшийся от веры в высшие силы, всё равно нуждается в какой-то вере или в чём-то, что может её заместить. Атеизм есть своеобразная форма религии.

60–70-е гг. минувшего (двадцатого) века можно назвать временем музейного бума в СССР. Многие очень хорошо помнят, как приходилось часами стоять в очередях, чтобы попасть на какую-нибудь выставку скифского золота в ГМИИ, на экспозицию И. Глазунова в Манеже. Да и в «рядовых» провинциальных музеях народу бывало предостаточно…[24]

Не связан ли такой всплеск интереса с постепенным крушением веры в господствующую идеологию, в скорое наступление «светлого завтра»? А если добавить к этому ещё и яростную атеистическую пропаганду?

Итак, музей сохраняет не только и не столько предмет, но некий объект, обладающий социально значимой информацией. Неотъемлемым свойством объекта, помещённого в музейную среду, является не только его способность сохраняться как артефакт, но и выступать в роли носителя (или, быть может, репрезентатора) общественной памяти. Иными словами, любой музейный объект в той или иной степени является/становится идеальным. Или, иначе говоря, объекты нематериального наследия в «непроявленном» виде присутствуют в музеях изначально. Они являются неотъемлемой частью музейных объектов вообще.

На мой взгляд, это означает, что музей в «скрытой» форме является аналогом культовых сооружений, своего рода хранителем священного обычая, нематериального наследия, каковым является пресловутая память о прошлом. Здесь имеются в виду, конечно, исторические, археологические и т.п. музеи в первую очередь. Люди недаром воспринимают такие музеи как место, где можно прикоснуться к своим истокам. Музеи естественнонаучной направленности призваны помочь понять окружающую реальность и т.п., что тоже является своеобразным «прикосновением к истокам».

Религиозная система восприятия мира имела сходные задачи: объясняла, почему мир именно таков, и указывала место человека и других объектов в окружающей реальности.

Едва ли, правда, с предложенным видением согласятся музееведы – авторы следующих слов:

«Современному пониманию присуща прагматическая идея рациональности, тогда как далеко не все, что необходимо для жизни, является необходимым в быту, и не все в жизни определяется “пользой”, и далеко не все может иметь исчерпывающее объяснение. Поэтому раньше люди культивировали и придавали сакральное значение именно тому, что были не в состоянии понять или объяснить»[25].

Демонстрируя непонимание смысла термина «сакральное» в разговоре о музейной педагогике, авторы приведённого высказывания как бы вычеркивают его и из музейной действительности в целом (кстати, и в самой цитате в результате возникает внутреннее противоречие, рассматривать которое здесь, видимо, неуместно). И дело не только в неверности суждения.

Атеистическое советское воспитание отказывало сакральному, то есть священному в праве на существование. Это и накладывало на наше мировоззрение весьма специфический отпечаток, изложенный в приведённом высказывании. Однако то, что люди «были не в состоянии понять или объяснить» вовсе не обязательно священно. Напротив, манипулируя представлениями о священном, они объясняли и пытались понять нечто.

Традиционное мировоззрение, по убеждению многих современных исследователей, будучи ненаучным в современном понимании, обладает по сравнению с нынешним рядом преимуществ: оно более экологично, оно ставит человека на другое место в структуре Мироздания и пр.

Сохраняется и выражается это мировоззрение в первую очередь посредством культурной традиции, в объектах духовного наследия. И сохранение их без этой принципиально важной составляющей, бессмысленно.

Это показывает нам направление, в котором нужно искать, что именно мы сохраняем, говоря об объектах нематериального культурного наследия. Показывает необходимость понимания их сущностного, глубинного содержания.

Конечно, можно было бы ограничиться сугубо «механистическим» подходом, пытаться объяснить необходимость их сохранения и сущность сугубо утилитарными методами. Но музей – не только научное учреждение, где хранятся, изучаются и доступны для обозрения некие предметы прошлого. В идеале музей, имеющий дело с объектами нематериального культурного наследия, призван передавать саму атмосферу, делавшую возможной бытование этих объектов. Вот почему выше говорилось о том, что, возможно, возникнет необходимость появления нового типа музеев.

Для оценки общественного значения музейных объектов нематериального наследия есть смысл подвести кое-какие итоги сказанному в предыдущем тексте.

Уже сам факт включения в сферу интересов музеев и музееведения волей-неволей заставляет переосмыслить некоторые устоявшиеся представления. На мой взгляд, именно этот процесс может определить будущее и собственно музейного дела, и музееведения на весьма значительный период.

В предыдущем тексте было высказано предположение, что объекты нематериального наследия в широком смысле слова являются неотъемлемым элементом феномена музея, возможно, делая его музеем как таковым.

Музеи как социальное явление можно рассматривать в качестве такого общественного института, который в условиях десакрализации общества занимает нишу культового объекта, замещая те мало осознаваемые социумом и большинство его отдельных представителей устремления к священному, которые связаны с реликтами архаического миропонимания.

Соответственно, это ставит нематериальное культурное наследие в весьма специфические отношения с музеем, поскольку он сам становится объектом сохранения для самого себя.

§ 3.3 Общественное значение музейных объектов нематериального наследия

Нематериальные объекты музейного значения двойственны по своей природе. Они обладают всеми признаками и качествами обычных объектов музейного значения, за исключением одного. Они невещественны (вообще-то это более правильно, чем «нематериальны»).

В современных условиях именно традиционная духовная культура, в том числе и в её приложении к объектам материального мира выступает как средство национальной самоидентификации, как средство воспитания человека и т.п. В этом смысле её сохранение, восстановление (при необходимости), развитие и осмысление чрезвычайно важны. Современные глобализационные и интегративные процессы в обществе ведут к тому, что люди «теряют» себя, утрачивая собственные историко-культурные корни. Не обязательно быть антиглобалистом, чтобы понять: устойчивое развитие нашей цивилизации возможно исключительно в условиях сохранения культурного разнообразия, мозаичности.

Несомненно, именно музеям – «институтам общественной памяти» и учреждениям музейного типа по силам решить задачу обеспечения этой мозаичности. Не в последнюю очередь – сохраняя и обеспечивая воспроизводство объектов нематериального культурного наследия. Это очевидно.

Следовательно, можно оценить и общественную роль музейных объектов нематериального наследия. Поскольку «…музей стремится к наиболее точной реконструкции традиции именно в ее исторических (если не в изначальных) формах», можно именно с помощью музея не только сохранить собственное духовное наследие, но и понять пути развития духовной культуры, то есть, в конечном счете, осмыслить собственное будущее[26].

Однако самое важное на сегодняшний момент в общественной роли объектов нематериального наследия заключается в их необычайной привлекательности для молодёжи.

В октябре 2004 года было проведено пилотное социологическое обследование молодых людей «Мы и музей». В феврале это обследование было дополнено следующими вопросами:

«1. Какой музей для вас привлекательнее:

– тот, в котором можно смотреть на экспонаты;

– тот, в котором можно увидеть, как ими пользоваться;

– тот, в котором можно попробовать самим попользоваться экспонатами;

– тот, в котором можно «погрузиться в среду», где пользование экспонатами было нормой?

2. Что для вас было бы более важно в музее:

– узнать, как и когда пользовались той или иной вещью;

– узнать, при каких обстоятельствах ею пользовались;

– понять, какие идеи вкладывали в неё создатели»[27].

Надо ли говорить, что 100 % респондентов (12 человек) выбрали последний вариант ответа в первом вопросе и 75 % (9 человек) во втором. Оставшиеся 3 человека выбрали первый вариант. Впрочем, все трое уже второй год занимаются историческим фехтованием и, естественно, ориентированы на прикладные аспекты[28].

Действительно, по всей стране расширяется сеть военно-исторических клубов, клубов ролевого моделирования и т.п. организаций. Участие в них привлекательно для молодежи с разным уровнем образованиями и даже с разными интересами. Остаётся только «направить» их энергию в нужное русло (хотя дело это не из простых).

Активное внедрение в музейную практику практики экспонирования нематериальных объектов с интерактивными элементами весьма перспективно с точки зрения повышения уровня популярности музеев среди молодежи.

Заключение

Для многих народов устное и нематериальное культурное наследие является основным источником идентификации. Такие проявления нематериального наследия, как традиционная народная музыка, танцы, праздники, устные традиции и языки находятся под угрозой исчезновения. Неосязаемая природа этого наследия делает его уязвимым к изменениям. Один из наиболее эффектных путей сохранения нематериального наследия – это сохранение посредством записей, архивирования, а также активная поддержка мастеров-носителей и молодых исполнителей фольклорных традиций.

В 2003 г. на 32-й Генеральной конференции ЮНЕСКО была принята "Конвенция по вопросам охраны нематериального культурного наследия", являющаяся дополнением к принятой в 1972 "Конвенции ЮНЕСКО по вопросам охраны мирового культурного и природного наследия". Данная Конвенция регулирует отношения в области сохранения нематериального наследия.

Активное включение объектов нематериального культурного наследия в жизнь современного общества может повлечь за собой создание музеев нового типа. Возможно, они сформируются на основе экомузеев, живых музеев и т.п. Это будут музеи, если угодно, холистического типа (от английского whole – «целый, целостный») с обязательно сильно развитой интерактивной компонентой. И здесь необходимо рассмотреть ещё один важный момент взаимоотношения нематериальной культуры с музеями.

Объекты нематериального наследия в широком смысле слова являются неотъемлемым элементом феномена музея, возможно, делая его музеем как таковым.

Музеи как социальное явление можно рассматривать в качестве такого общественного института, который в условиях десакрализации общества занимает нишу культового объекта, замещая те мало осознаваемые социумом и большинство его отдельных представителей устремления к священному, которые связаны с реликтами архаического миропонимания.

Соответственно, это ставит нематериальное культурное наследие в весьма специфические отношения с музеем, поскольку он сам становится объектом сохранения для самого себя.

Активное внедрение в музейную практику практики экспонирования нематериальных объектов с интерактивными элементами весьма перспективно с точки зрения повышения уровня популярности музеев среди молодежи.

Список используемой литературы

1.         Беда А.М. Охрана культурного наследия. М., 1999.

2.         Введенин Ю.А. Культурное и природное наследие России. М., 1995.

3.         Великанов Ю.С. Сохранение наследия России. СПБ., 2001.

4.         Защита и сохранность культурных ценностей. СПб., 1994.

5.         Каулен М.Е. Музеефикация объектов наследия: от предмета до традиции //Культура российской провинции: век веку. Материалы всероссийской научно-практической конференции. Калуга, 2000.

6.         Каулен М.Е. Музейное дело России. М., 2003.

7.         Каулен М.Е. Нематериальные объекты наследия в современном музее //От краеведения к культурологи. М., 2002.

8.         Каулен М.Е. Роль музея в сохранении и актуализации нематериальных форм наследия //Культура памяти: Сб. науч. Статей. М., 2003.

9.         Крейн А.З. Жизнь в музее. М., 2002.

10.    Крейн А.З. Записки директора музея советского периода. М., 2005.

11.    Охрана и использование памятников культуры: Сборник нормативных актов и положений. М., 2004.

12.    Полякова М.А. Охрана культурного наследия Росси. М., 2005.

13.    Российская музейная энциклопедия. М., 2001.

14.    Трегуб И.С., Трегуб Н.И. Что в сердце нашем отзовется? (К вопросу изучения русской традиционной культуры) //Музей для всех: Сборник трудов общественной творческой лаборатории «Музейная педагогика» /Сост. И.М. Косова. М., 2003.

15.    Формозов А.А. Русское общество и охрана памятников культуры. М., 1990.

[1] Конвенция от 17 октября 2003 г. «Об охране нематериального культурного наследия».

[2] Полякова М.А. Охрана культурного наследия Росси. С. 106.

[3] Каулен М.Е. Музеефикация объектов наследия: от предмета до традиции //Культура российской провинции: век веку. Материалы всероссийской научно-практической конференции. С. 124.

[4] Там же.

[5] Каулен М.Е. Музеефикация объектов наследия: от предмета до традиции //Культура российской провинции: век веку. Материалы всероссийской научно-практической конференции. С. 125.

[6] Охрана и использование памятников культуры: Сборник нормативных актов и положений. С. 78.

[7] Защита и сохранность культурных ценностей. С. 93.

[8] Трегуб И.С., Трегуб Н.И. Что в сердце нашем отзовется? (К вопросу изучения русской традиционной культуры) //Музей для всех: Сборник трудов общественной творческой лаборатории «Музейная педагогика» /Сост. И.М. Косова. С. 52.

[9] Трегуб И.С., Трегуб Н.И. Что в сердце нашем отзовется? (К вопросу изучения русской традиционной культуры) //Музей для всех: Сборник трудов общественной творческой лаборатории «Музейная педагогика» /Сост. И.М. Косова. С. 52.

[10] Формозов А.А. Русское общество и охрана памятников культуры. С. 64.

[11] Там же. С. 75.

[12] Полякова М.А. Охрана культурного наследия Росси. С. 56.

[13] Трегуб И.С., Трегуб Н.И. Что в сердце нашем отзовется? (К вопросу изучения русской традиционной культуры) //Музей для всех: Сборник трудов общественной творческой лаборатории «Музейная педагогика» /Сост. И.М. Косова. С. 52.

[14] Крейн А.З. Записки директора музея советского периода. С. 38.

[15] Крейн А.З. Жизнь в музее. С. 50.

[16] Каулен М.Е. Музейное дело России. С. 88.

[17] Крейн А.З. Жизнь в музее. С. 61.

[18] Каулен М.Е. Вторая жизнь традиции. С. 11.

[19] Каулен М.Е. Музейное дело России. С. 76.

[20] Там же. С. 80.

[21] Каулен М.Е. Роль музея в сохранении и актуализации нематериальных форм наследия //Культура памяти: Сб. науч. Статей. С. 239.

[22] Каулен М.Е. Нематериальные объекты наследия в современном музее //От краеведения к культурологи. С. 94.

[23] Каулен М.Е. Музеефикация объектов наследия: от предмета до традиции //Культура российской провинции: век веку. Материалы всероссийской научно-практической конференции. С. 85.

[24] Формозов А.А. Русское общество и охрана памятников культуры. С. 79.

[25] Каулен М.Е. Роль музея в сохранении и актуализации нематериальных форм наследия //Культура памяти: Сб. науч. Статей. С. 124.

[26] Каулен М.Е. Музейное дело России. С. 130.

[27] Крейн А.З. Записки директора музея советского периода. С. 66.

[28] Там же. С. 68.